Эликсир броненосца или письмо в уважаемую редакцию

Здравствуйте, Уважаемая редакция.
Пишу Вам потому, что знаю про Ваш интерес к занятным артефактам древности. Фамилия моя Потёмкин, а имя Евсей. Евсей Потёмкин, стало быть. А почему обращаюсь именно к Вам, Вы поймёте, если у Вас хватит терпения прочитать мою историю про два артефакта: про эликсир броненосца и про меня.

Начну по порядку. В 1885-ом меня ещё не было. Я гораздо позже на свет появился. Спустя какое-то время. Я рос и обзаводился. Также просвещался и черствел душой. И в целом являл собой к осьмнадцати годам стойкого и жизнеспособного вьюноша.

А гораздо ранее, в далёком заснеженном году, освещавшемся вспышками коктейлей Молотова и заревом пожарищ, на броненосце «Потёмкин» неторопливо размешивали добрую щепотку кокаина в металлической кружке спирта заскорузлые руки старшего механика Смыкайло. Сквозь усы его сочился густой и терпкий чуть желтоватый дым самосада, а в глазах можно было заметить искорки благодушия, перебегавшие между красными трещинками сосудов. У Смыкайло было две слабости. Первая кокаин, а вторая – эликсир броненосца. Вот об этой второй слабости Смыкайло и пойдёт речь ниже. Слабости, которая превратила меня в артефакт.
Эликсир броненосца приготовляется следующим образом.

/Здесь опущены детали/

Вот представьте себе, как часто мы опускаем детали. Мы опускаем всё и всех. Всех может быть даже чаще. А не страшно ли так обретаться? В опускании? Как можно опустить и пропустить то, как прекрасен узор коры вот на той сосне? Локон любимой, разбросавшийся на подушке? Утреннее бездействие, всего на 5 минут? Сладкий момент засыпания? Любимая фотография детства, найденная в родительском альбоме случайно? Первое пиво? Мамин звонок? Очарование величием России, когда стоишь на Красной площади (каждый раз)? Чувство собственного превосходства, когда удалось доссать чуть дальше товарища? Мир полон прекрасного, ****ь! Увидеть бы только. Успеть заметить. Успеть впитать. Не обрюзгнуть коркой души.

Так вот. Смыкайло любил детали. Любил своё детство. Любил вспоминать своё детство. Любил каждый винтик своего броненосца. Знал, как помочь броненосцу. Как починить. В каком месте любовно провести рукой по серому стальному корпусу ходовой рубки. Как не пережать контргайку. Любил пение птиц рано утром. Любил. По-настоящему так. Так редко удаётся. Когда душевно. Когда с замиранием сердца любишь. Когда эликсиром обливается сердце. Как гусь жиром своим над пламенем открытым. Когда эликсир любви к броненосцу является эликсиром любви к своей памяти. И эликсиром любви к окружающему. Когда сердце обливается им. Когда добро в тебе. Добро, ****ь, понимаете? Не ненависть к серому снегу под ногами, который ты перемешиваешь, идя в вендиспансер на очередной укол. А добро. Не ненависть к гнусному ****у продавщицы в сельмаге, которая ненавидит свою работу, ещё не начав очередной рабочий день перекладыванием полугнилого картофеля более чистой стороной наружу на грязном прилавке. А добро.

Нехватка у нас эликсира, товарищи. Не хватает броненосцев. Не можем найти мы броненосец свой. Утреннее пение птиц своё не можем найти. Увидеть добро часто не можем. Мелочи заметить.
Потому, уважаемая редакция просьба у меня к вам. Разливайте эликсир. Разбрызгивайте. Прозой. Поэзией. ***рьте в массы его, уважаемая редакция.

А то, как только заведёшь речь о добре, так чувствуешь себя артефактом. Неудобно так чувствуешь себя. Потому как часто совершенно другое в головах у людей. Мелочное какое-то.
Так что, уважаемая редакция, и за себя прошу и за всех остальных.
Размер талии у меня подходящий, а вот броненосца нет. Не обзавёлся броненосцем. Посему, согласно прилагаемым фото талии, убедительно прошу не проигнорировать мою просьбу касательно эликсира. Потому, как надежда осталась только на Вас.
Со всем уважением, один из ваших постоянных читателей.