Отец. Поезд ушёл на Восток

На фото: Начальник горного цеха вольфрамового рудоуправления "Убаредмет" Минбаширов Савва Константинович и начальник горно-капитальных работ Савельев Василий Адрианович в шахте. Хотя над ними сейчас не капает, но в шахтах не только капало, но и взрывалось, и люди угорали, и другие несчастья случались. Но зато давали и уголь, и вольфрам, и молибден... В общем трудились, как и все, на благо могущества и обороноспособности великого и могучего Советского Союза.
Убаредмет, 13 февраля 1938 г.


ПОЕЗД УШЕЛ НА ВОСТОК
«Убаредмет» в Восточном Казахстане - даешь вольфрам!


После окончания Московского института Цветных металлов и золота и присвоения мне 27 июня 1937 года квалификации горного инженера я был направлен с моего согласия на работу на Убинский вольфрамовый рудник «Убаредмет» Главредмета. Приказом директора рудника № 153 от 27.07.1937 г. был назначен с этого же числа заведующим горно-капитальными работами, а приказом директора № 116 от 7.04.1939 г. и приказом по Главредмету НКЦМ № 125 от 25 апреля 1939 г., подписанным начальником Главредмета Горловым В.И., назначен и.о. Главного инженера — зам. директора «Убаредмет» с освобождением от этой должности Каневецкого С.И. в связи с переводом на другую работу. Приказом Наркомцветмета СССР № 652/к от 31 августа 1939 г. назначен Главным инженером — зам. директора Убин-ского Рудоуправления «Убаредмет». Приказ подписал зам. Народного Комиссара Цветной металлургии СССР П. Антропов.
В связи с освобождением от занимаемой должности моего предшественника С.И. Каневецкого добавлю, что в 1937 году действовало Постановление Совета Народных Комиссаров СССР, Центрального Комитета КПСС и ВЦСПС, подписанное В.М. Молотовым, И.В. Сталиным и Н.М. Шверником, о повышении производственной и трудовой дисциплины. Согласно этому Постановлению за невыход на работу без уважительных причин в течение одного дня прогулявший должен быть в обязательном порядке уволен с работы независимо от занимаемой должности. С.И. Каневецкий иногда увлекался спиртными напитками и по этой причине один день не вышел на работу. Поэтому директор и вынужден был подписать приказ об освобождении его от занимаемой должности раньше, чем вышли приказы — по Главредмету и Наркомцветмету СССР.
У директора рудоуправления «Убаредмет» Николая Федоровича Моджерина были дружеские отношения с Сергеем Ивановичем Каневецким на почве совместных выпивок. Я об этом знал. И когда пригласил меня к себе Мозжерин и предложил мне должность главного инженера — зам. директора «Убаредмета», я отказался от этого предложения, мотивируя тем, что мы с ним не сработаемся. Через несколько дней он вторично обратился ко мне с этим предложением и стал убеждать меня, что у нас с ним отношения будут хорошие, деловые и работать со мной он будет дружно. После этого я дал согласие и был назначен на эту должность.
Одновременно со мной в 1937 году на рудник «Убаредмет» приехали еще три молодых специалиста. Один из них — инженер-обогатитель Александр Львович Литвин — приехал из Москвы и уже был назначен Наркомцветметом на должность главного инженера — зам. директора «Убаредмета». Два другие инженера приехали из Ленинграда, из которых горный инженер-маркшейдер вскоре после приезда был мобилизован в армию, а инженер-электромеханик Игнат Трофимович Парахневич был назначен начальником дизельной электростанции, а затем главным механиком рудоуправления.
В состав предприятия «Убаредмет» входили: собственно рудник по добыче вольфрамовой руды подземным способом, который называли горным цехом; обогатительная фабрика, на которой в результате обогащения руды получали кондиционные вольфрамовые концентраты с содержанием WOз свыше 60%; дизельная электростанция; ремонтно-механический цех; автомобильный и конный транспорт с гаражом и конюшней; деревообрабатывающий цех с лесопильной рамой; складское хозяйство и склад взрывчатых материалов; столовые, продовольственный и товарный магазины; подсобное хозяйство по выращиванию картофеля, овощей, арбузов и дынь; животноводческая ферма, на которой содержались коровы и свиньи.
Горный цех являлся главным и определяющим работу предприятия, ведущим цехом. Но он был в крайне отсталом состоянии, все производственные операции на подземных работах выполнялись вручную: бурение взрывных скважин, погрузка руды при проходке горных выработок, отправка руды из очистных блоков и горнопроходческих работ к стволу шахты выполнялись в тачках. Подъем руды на поверхность осуществлялся в бадьях и с помощью конного ворота и ручных лебедок.
Из-за недостатка добываемой руды обогатительная фабрика работала с перебоями. Остро вставал вопрос, какие надо предпринять меры, чтобы рудник вывести на проектную мощность подачи руды. Главный инженер рудоуправления Левитин собрал по этому вопросу специальное техническое совещание. На этом совещании докладывал начальник горного цеха Николай Петрович Козлов, по специальности горный техник. Он считал узким местом рудника только шахтный подъем руды и породы из подземных работ на поверхность. А для этого предложил увеличить количество шурфов. Кроме двух действующих шурфов он предложил проходку дополнительных шурфов с ручным подъемом в бадьях.
Я внес другое предложение. Чтобы вывести рудник на проектную мощность, я предложил: оборудовать действующую шахту скиповым подъемом, смонтировать подъемную машину и ввести ее в действие, а подъем руды конным воротом в бадьях убрать; никаких новых шурфов не создавать, а действующие шурфы с ручным подъемом, после пуска скитового подъема на шахте, ликвидировать; механизировать работу бурильщиков, а для этого надо ускорить монтаж компрессоров и смонтировать воздухопроводы для подачи сжатого воздуха в забор очистных блоков и для проходки горных выработок, согласно выполненному мною расчету, для бурения взрывных скважин перфораторами; подземную откатку руды и породы тачками заменить на откатку вагонетками, а для этого во всех действующих горизонтальных горных выработках уложить рельсовые пути.
С моими предложениями все участники технического совещания согласились, за исключением Козлова. И главный инженер Левитин их утвердил. Со мной Левитин работал дружно, часто вместе со мной спускался в шахту, консультировался у меня по всем вопросам горного дела.
Вскоре Н.П. Козлов уволился с работы на «Убаредмете» и уехал в Забайкалье. Через 20 лет, в 1957 году, мы с ним встретились в Чите. Он работал в тресте «Забайкалзолото», а я тогда был назначен на работу в Совнархоз.
Вместо Козлова начальником горного цеха был назначен Савва Константинович Минбаширов, по специальности горный техник. Он приехал из Ленинграда.
Вскоре уехал также и Левитин. Он был назначен главным инженером другого предприятия. Мы с ним после этого встречались в Москве, когда он приезжал в служебную командировку. Вместо Левитина был назначен главным инженером — зам. директора С.И. Каневецкий.
Между Каневецким, Минбашировым и мною сложились хорошие деловые и личные отношения. Согласованная и слаженная между нами производственная работа обеспечила успешное выполнение и перевыполнение всем коллективом предприятия государственного плана по всем основным показателям.
Непосредственная нагрузка по выполнению изложенных выше мероприятий выпала на меня, как на начальника горно-капитальных работ. За короткий срок был оборудован скитовой подъем шахты и монтаж подъемной машины, в горизонтальных подземных горных выработках сложили рельсовые пути и тачки заменили вагонетками, смонтировали компрессоры и ввели в действие компрессорное хозяйство, смонтировали воздуховоды сжатого воздуха согласно моему расчету, смонтировали подъемную машину и оборудовали механический подъем на шахте второй вспомогательной. Шурфы для подъема руды ручными лебедками в бадьях закрыли. Кроме того, оборудовали искусственное шахтное проветривание с применением шахтных вентиляторов.
В результате выполнения этих решающих для успешной работы предприятия мероприятий, организации технической учебы среди рабочих основных ведущих профессий и мобилизации коллектива всего предприятия на выполнение и перевыполнение производственного плана, рудоуправление «Убаредмет» вышло из отстающих в передовые предприятия Восточно-Казахстанской области и в целом цветной металлургии страны.
После освобождения Каневецкого от занимаемой им должности главного инженера — зам. директора и назначения на эту должность меня, начальник горного цеха Минбаширов был в обиде. Это задело его самолюбие, поскольку на эту должность был назначен не он, а его заместитель, и подал директору заявление с просьбой освободить его от занимаемой должности начальника горного цеха. После освобождения с занимаемой должности его назначили директором Березовского свинцово-цинкового рудника. Последний раз я с ним встречался в 1940 году во время посещения Лениногорского свинцово-цинкового комбината. В это время там был и он. Вместе со своей второй женой он встретился со мной на железнодорожном вокзале во время моего отъезда из Лениногорска поездом.
После одновременного ухода с занимаемых должностей Каневецкого и Минбаширова на мои плечи лег тяжелый груз одновременно с выполнением обязанностей главного инженера — зам. директора рудоуправления быть еще и временно исполняющим обязанности начальника горного цеха.
В то время все работающие на подземных горных работах были переведены на сокращенный шестичасовой рабочий день. Это давало возможность организовать работу рудника в четыре смены. Каждой сменой руководил начальник смены — горный мастер. Таких горных мастеров на руднике было четыре. Все горные мастера были высококвалифицированными, опытными, исполнительными и требовательными специалистами и организаторами производства. Между собой работали в большом контакте, так как рабочие операции, выполняемые в разных сменах, зависели друг от друга: сначала бурение взрывных скважин, потом взрывные работы и проветривание, затем разборка забоев, уборка породы из проходческих забоев, откатка отбитой руды из очистных блоков и откатка породы от забоев горизонтальных выработок на рудничный двор у ствола шахты. Самым старшим по возрасту, по стажу работы в шахте и по уровню квалификации был горный мастер Дмитрий Евлампиевич Мякинин. Он еще в дореволюционное время работал на шахте штейгером. В настоящее время это название заменили на горного мастера. Ему было около 60 лет, и он собирался уходить на пенсию. Среди рабочих и горных мастеров он пользовался большим авторитетом.
С Д.Е. Мякининым мы договорились, что временно, до назначения нового начальника горного цеха, он будет моим помощником и старшим среди горных мастеров. Мы с ним завели порядок, согласно которому в 10 часов утра, ежедневно и одновременно со всеми четырьмя горными мастерами четырех смен, при моем участии, собираться в кабинете начальника горного цеха и проводить оперативные совещания. На этих совещаниях заслушивались коротко и конкретно отчеты каждого горного мастера о том, что его бригада за свою рабочую смену сделала, какие были нарушения и как его смена подготовила рабочие места для работы смены, которая его сменяет. И одновременно выдавались сменные задания всем четырем сменам на текущие сутки. При таком организационном порядке я ежедневно встречался со всеми четырьмя сменными горными мастерами и мы вместе в оперативном порядке решали все текущие производственные вопросы. Это давало хорошие результаты. Производственная и трудовая дисциплина находились на высоком уровне.
Благодаря высокой механизации и трудовой дисциплине среди ведущей профессии - бурильщиков резко повысилась производительность труда, а это в свою очередь положительно повлияло и на вспомогательных рабочих. Среди бурильщиков выделялся Василий Иванович Распутин. Он приехал с Риддерского рудника, где тоже пользовался большим уважением. Там за большие успехи в труде первый заместитель Наркома Цветной Металлургии СССР П.Я. Антропов подарил ему перфоратор. Мы с ним познакомились и систематически встречались. Обсуждали вопросы организации производства и повышения производительности труда бурильщиков. В этом деле он оказался высококвалифицированным специалистом. При проходке горизонтальных горных выработок освоил применение пирамидального вруба из четырех шпуров, сходящихся в одной точке. Это резко повысило коэффициент полезного действия буровзрывных скважин при производстве буровзрывных работ. Затем освоил и внедрил щелевой вруб из параллельно пробуренных скважин, с расстоянием между ними на всю их глубину 20 см. Это дало возможность довести коэффициент полезного действия пробуренных шпуров после взрывных работ близким к единице. За один цикл проходка забоя достигла 2-2,5 метра, а за месяц скорость проходки достигла 60-70 метров. Это был небывалый успех. Эти достижения и схемы пирамидального вруба со сходящимися в одной точке шпурами и щелевого вруба при проходке горизонтальных горных выработок были опубликованы в одном горном журнале.
Когда потребовалось углубление ствола шахты на новый нижний горизонт на 35 метров, В.И. Распутин был назначен руководителем бригады по углублению ствола для вскрытия нижнего горизонта. С этой задачей он успешно справился. Углубление ствола на 35 метров, включая постоянное крепление шахты, было выполнено за три месяца. Вскрытие нижнего горизонта действующей шахты проходило в сложных горнотехнических условиях.
Убинское вольфрамовое месторождение состояло из тонких крутопадающих кварцевых жил. Боковыми горными породами, в которых залегали жилы, являлся устойчивый и твердый розовый гранит. Контакты между рудными жилами и горными порядками, в которых залегали жилы, были ярко выраженными. Выемка руды осуществлялась отбойной системой с распорным креплением, с применением буровзрывных работ. Едиными правилами безопасности при разработке рудных месторождений подземным способом ширина выходного пространства допускается не менее 80 см. Средняя мощность кварцевых жил, содержащих вольфрам, равняется 40-50 см. При отбойке кварцевых жил при хороших частых контактах, называемых зальбандами, между жилами и боковыми породами со стороны лежачего и висячего боков, обеспечивалась возможность вынимать кварцевую рудную жилу без подработки боковых пород. Это обеспечивало выемку руды без разубоживания боковыми горными породами, не содержащими вольфрамит. При нарушении правил безопасности мы освоили выемку рудных кварцевых жил при ширине очистного выемочного пространства, равного мощности жилы 40-50 см и получили на это разрешение горнотехнической инспекции. Выемка руды без ее разубоживания дала нам возможность значительно повысить содержание вольфрама в добываемой руде.
В тот период рудоуправлению планировалось два показателя: по валовой продукции, в которую включалась добытая руда и вольфрамовые концентраты, полученные из этой руды на обогатительной фабрике; второй показатель — товарная продукция, в которую включались кондиционные вольфрамовые концентраты и не включалась добытая руда.
Добытая руда планировалась по содержанию вольфрама с учетом разубоживания пустыми породами при выемке мощностью 80 см, согласно правилам безопасности. Во время пребывания в Москве с годовым отчетом я обратился к руководству Главредмета с предложением добычу руды не включать в план валовой продукции рудоуправлению. С этим предложением согласились, и добыча руды из плана валовой продукции была исключена. В валовую продукцию стали включать только конечную продукцию после обогащения руды на обогатительной фабрике.
Обогатительная фабрика была расположена на склоне горы, рядом с шахтным полем рудника, недалеко от шахты. Руда доставлялась на обогатительную фабрику из очистных блоков и забоев горно-подготовительных выработок в рудничных вагонетках по рельсовым путям, сначала к стволу шахты, затем вагонетки грузились в шахтную клеть и поднимались на поверхность. А затем от ствола шахты на поверхность тоже по рельсовым путям доставлялись на фабрику. Никаких перегрузочных работ, начиная от подземных очистных блоков и горнопроходческих забоев, до обогатительной фабрики не было.
Учитывая большую разницу в удельных весах рудного минерала вольфрамита и горных пород кварца и гранита, в которых он размещался, на фабрике применялся гравитационный способ обогащения. Технологические процессы на фабрике включали крупное, среднее и мелкое дробление руды в щековой и конусных дробилках, измельчение в стержневых мельницах, классификацию измельченной руды по крупности в гидравлических классификаторах и шламовых отстойниках, отделение вольфрамита от пустой породы на концентрационных столах. Полученные при этом некондиционные концентраты или промпродукты доводились до кондиции на электромагнитных сепараторах. Для подачи руды в дробилки и мельницы применялись ленточные питатели, а для концентрационных столов применялись песковые и шламовые насосы.
Коллектив рабочих и инженерно-технических работников на обогатительной фабрике работал дружно, со своими задачами справлялся успешно. Начальником фабрики был опытный инженер-обогатитель. Фабрика работала в три восьмичасовые смены. Начальниками смен были техники-обогатители. На всех технологических операциях работали женщины. Ремонтными работами руководил электромеханик. В его подчинении находилась бригада слесарей и электриков, состоявшая из мужчин. Учет результатов работы фабрики осуществлял бухгалтер. Ежедневно утром за подписью начальника фабрики и бухгалтера в рудоуправление предоставлялся отчет о выполнении плановых производственных показателей за истекшие сутки работы фабрики и о трудовой дисциплине. Такие же отчеты представляли и другие цехи предприятия.
Со своими задачами коллектив обогатительной фабрики справлялся успешно. Основные плановые показатели по количеству переработанной руды, извлечению вольфрама из руды, качеству и количеству полученных вольфрамовых концентратов, коллективом фабрики всегда выполнялись и перевыполнялись.
Успешная работа двух основных ведущих производственных объектов рудника и обогатительной фабрики находилась в полной зависимости от работы вспомогательных цехов, в первую очередь дизельной электростанции, ремонтно-механического цеха, транспорта, а также материально-технического снабжения.
Начальником дизельной электростанции работал приехавший одновременно со мной молодой специалист инженер-электромеханик И.Т. Парахневич. Со своим делом он хорошо справлялся и был повышен в должности, назначен главным механиком рудоуправления.
Начальником отдела материально-технического снабжения работал Петр Семенович Собенин. Благодаря его большому опыту и трудолюбию предприятие не испытывало перебоев в обеспечении производственных цехов техническими материалами, запасными частями и оборудованием. К большому сожалению, П.С. Собенин рано ушел из жизни. Находясь в служебной командировке в Алма-Ате, в 1940 году он скоропостижно скончался ночью в гостинице от приступа острого аппендицита.
За трудовые успехи многие рабочие, инженерно-технические работники и служащие были отмечены поощрениями и наградами. В моей трудовой книжке в сведениях о поощрениях записано, что мне Приказом по рудоуправлению № 178 от 06.11.1937 г. «За образцовое руководство, обеспечивающее стахановскую работу, объявлена благодарность»; Приказом № 341 от 26.01.1939 г. «За перевыполнение девятимесячного плана со снижением себестоимости продукции объявлена благодарность» Главредметом; Приказом № 1 от 01.01.1940 г. «За образцовое руководство работой премирован Наркоматом Цветной Металлургии 1000 рублей».
Большое внимание уделялось капитальному строительству. Одновременно с окончанием строительства производственных объектов были построены и введены в эксплуатацию больница, магазины, клуб, строились жилые дома, началось строительство двухэтажной средней школы.
Наряду с положительными результатами в работе коллектива предприятия имели место и отдельные серьезные недостатки. Несмотря на то, что технике безопасности уделялось первостепенное внимание, в каждом производственном цехе имелся утвержденный план мероприятий по технике безопасности и на каждом рабочем месте имелись инструкции по правилам безопасности, отдельные рабочие допускали нарушения этих правил. Приведу конкретные случаи. Во время посещения подземных работ вместе с горнотехническим инспектором и корреспондентом районной газеты, мы увидели, как в очистном блоке один бурильщик работал на плохо закрепленном станке и во время бурения скважины качался. Я заставил его прекратить бурение и поставить станок, чтобы он не упал. В другом очистном забое бурильщик бурил в стакан, оставшийся после взрывных работ, и когда я заставил его прекратить бурение и вытащить бур из скважины, то вместе с буром на буровой коронке он вытащил патрон динамита. Если бы мы не пришли к нему в забой, он мог бы погибнуть в результате взрыва патрона динамита. Об этих двух случаях корреспондент опубликовал свою заметку в газете, обвинив в этих нарушениях правил безопасности бурильщиками меня, главного инженера. Был случай, когда вечером, при посещении вспомогательной шахты я увидел дежурившего на поверхности стволового со слезами на глазах, и, когда спросил, что с ним случилось, он ответил, что у него в этот день умерла мать и он боится упасть в ствол шахты. Я немедленно освободил его от работы и отправил домой. А на следующий день утром узнал, что он сам покончил с собой. На этой же шахте был случай, когда подземный стволовой, нарушив правила безопасности, вошел в ствол шахты и упавшее сверху бревно крепежного леса сильно травмировало ему плечо.
Имели место случаи и недостойного поведения отдельных руководителей, в том числе и директора предприятия.
Директор рудоуправления Николай Федорович Мозжерин был намного старше меня, окончил Промышленную академию, член Коммунистической партии с 1917 года, участвовал в партизанском движении, и, несмотря на такие биографические данные, допускал в своем поведении недостойные вольности. В горном деле не разбирался, технологию обогащения руды не знал и не имел желания вникать в основные виды производства. Занимался только хозяйственными делами, автомобильным и конным транспортом и продовольственным снабжением вместе со своим заместителем по рабочему снабжению.
Свой рабочий день обычно я начинал рано утром с посещения производственных цехов. Во время такого посещения утром в начале рабочей смены дизельной электростанции я увидел отсутствие нагрузки, которую показывают электрические приборы, установленные на щите управления. На мой вопрос, почему электростанция работает без нагрузки, дежурный механик ответил, что не работает обогатительная фабрика. Когда я пришел на фабрику, то от начальника утренней смены узнал, что до меня на фабрике был директор, который объявил, что месячный план по производству вольфрамовых концентратов выполнен досрочно и теперь до конца месяца фабрика не должна работать, и дал указание ее остановить. Я разъяснил коллективу рабочей смены, что директор поступил неправильно. Перевыполнение плана не дает никому права останавливать фабрику, тем более что это вызовет и остановку работы рудника, так как добытая руда не потребуется. Фабрика должна работать независимо от перевыполнения плана. Рабочие и инженерно-технические работники фабрики за каждый процент перевыполнения плана получают дополнительно прогрессивную оплату в размере три процента к окладу. При остановке работы коллектив фабрики много теряет заработной платы. Указание директора мною было отменено.
Накануне выходного дня я дал задание бригаде работающих на лесо-раме изготовить пиломатериал из круглого леса для выполнения ремонтных работ в подземных горных выработках. И когда в выходной день утром пришел проверить, как выполняется это задание, бригада лесопильщиков не работала. Бригадир объяснил, что приходил директор и запретил работать в выходной день. Это приводило к срыву ремонтных работ на шахте. Указание директора мною было отменено, и ремонтные работы были своевременно обеспечены пиломатериалами.
В один из первомайских праздников на площади собрались трудящиеся предприятия, чтобы отметить праздник. На открытой трибуне стоял секретарь партийного комитета и ждал появления директора. Я вместе со своим трехлетним сыном стоял близко от трибуны. Не дождавшись директора, секретарь спустился с трибуны, подошел ко мне и попросил выступить на митинге вместо директора. Его просьбу мне пришлось выполнить. Хотя мое выступление было экспромтом, без предварительной подготовки, но я имел десятилетний опыт пропагандистской работы и с этой задачей справился, выступив с 15-минутной речью. Как выяснилось, директор, не дождавшись начала митинга, отметил этот праздник за завтраком вместе со своим приятелем.
Капитальное строительство предприятия и горные работы потребляли большее количество строительного и крепежного леса. Лес выделялся из Леспромхоза и доставлялся с лесного склада, расположенного в поселке Шимонаиха на берегу реки Убы. По реке лес сплавляли до лесного склада рудника «Убаредмет», расположенного недалеко от впадения Убы в судоходную реку Иртыш. Сам рудник и его рабочий поселок располагались в степной местности рядом с Иртышем. В летнее время все жители поселка ходили на берег Иртыша отдыхать и купаться в реке. В период моего месячного отсутствия во время очередного отпуска директор вместе с начальником отдела капитального строительства Некрахой организовали бригаду рабочих и выехали на грузовых автомашинах на пристань Шимонаиху. С собой взяли необходимые продукты питания для всей бригады и для улучшения аппетита необходимые напитки. Лес сплавляли связанным в плоты. За день до сплава устроили сытный и веселый обед. После обеда некоторые члены бригады, в том числе и директор, проявили себя недостойным образом. Об этом было сообщено в областной комитет партии. После того, как директора заслушали об этом на заседании бюро обкома партии, ему был вынесен строгий выговор с занесением в личное дело. При этом учли хорошую работу предприятия. Я узнал об этом после возвращения из очередного отпуска.
Через некоторое время Первый секретарь обкома партии Рванцев вызвал Мозжерина, чтобы заслушать его о работе коллектива предприятия. Директор предложил мне поехать вместе с ним в Обком, который находился в городе Усть-Каменогорске, и попросил меня сделать за него доклад. Я согласился с его просьбой. Когда пришли в кабинет Первого секретаря и Рванцев открыл заседание по нашему вопросу, первое слово для доклада он предоставил директору. В ответ на это Мозжерин обратился к Рванцеву с просьбой, чтобы слово для доклада дали не ему, а главному инженеру, который специально готовился к этому докладу. Рванцев сначала возразил против этого, но потом согласился. После моего доклада и ответов на заданные вопросы Рванцев пригласил Мозжерина выступить, но он ему ответил, что главный инженер доложил все правильно и у него никаких добавлений и замечаний нет. Наш отчет прошел благополучно, и мы спокойно вернулись на свое предприятие.
Следует отметить, что со стороны некоторых областных руководителей уделялось внимание работе предприятия. Несколько раз предприятие посещал заместитель Председателя Облисполкома депутатов трудящихся, который ведал промышленностью. Хорошие отношения у меня сложились с областным прокурором Лебедевым.
Был случай, когда Лебедев, приехав на предприятие, пришел ко мне в кабинет и стал интересоваться состоянием техники безопасности и состоянием охраны склада взрывчатых материалов. Во время нашей беседы произошел сильный взрыв, от которого даже зазвенели оконные стекла. Он сразу обратился ко мне с серьезной претензией, что это взорвался склад взрывчатых материалов из-за плохого хранения. Я ему возразил, сказал, что если бы это взорвался склад, на котором хранилось много динамита, то многие здания были бы разрушены. По моему вызову к нам срочно приехал кучер на легковой повозке, запряженной лошадью, и мы выехали на склад. Подъезжая к складу, мы увидели высокий земляной вал, за которым здания склада не было видно. Прокурор обратился ко мне с претензией, что я был не прав, когда утверждал, что этот взрыв к сладу материалов отношения не имеет и что здания склада не видно потому, что оно разрушено. На самом деле, когда мы вплотную подъехали к складу, то увидели на верху земляного вала охранника, который вышел из будки и спустился к нам навстречу. Охранник заявил нам, что он видел, как с противоположной стороны склада после взрыва обрушился угол здания. Но когда мы обошли вокруг здания склада, то никаких повреждений не обнаружили. Внутри склада все ящики со взрывчвтыми материалами лежали на полках не поврежденными. Все обошлось благополучно. Утром из передачи по радио я узнал, что взрыв произошел в результате падения метеорита в одном из районов Казахстана и что к месту падения метеорита выехала специальная комиссия Академии Наук СССР.
Был случай, когда в морозное зимнее время начальник отдела капитального строительства Некраха обратился ко мне с предложением и просьбой дать ему разрешение на строительство котельной и двухэтажной средней школы с кладкой каменных стен на цементном растворе под заморозку. Я не дал ему такого разрешения, объяснив, что весной, в теплую погоду стены оттаят и развалятся. После меня он пошел к директору и получил его разрешение. Котельная была зимой построена под заморозку и введена в действие, а весной стены оттаяли и здание котельной обрушилось до основания. Действующие паровые котлы оказались без здания под открытым небом.
Строить двухэтажную школу под заморозку Некраха не рискнул.
Материал об аварии на котельной поступил в прокуратуру. Приехал районный прокурор и зашел ко мне. Меня он предупредил, что о моем возражении против строительства котельной под заморозку ему известно и чтобы я в этот вопрос не вмешивался. Во время следствия ко мне не обращались. В защиту Некрахи активно выступал директор. Решением суда Некраху присудили к денежному штрафу с вычетом из заработной платы.
В 1939 году на предприятии проходил выездной суд. Председателем выездного суда был мой однофамилец Савельев. Обвиняемыми были бывший директор рудоуправления «Убаредмет» Фомин, заместитель директора по капитальному строительству и главный энергетик. Их обвиняли во вредительстве. Следствие продолжалось более двух лет. Все это время они содержались под стражей. Председатель выездного суда назначил экспертную комиссию, а меня ее Председателем. Экспертная комиссия подробно ознакомилась с обвинениями, предъявленными подсудимым. Проверка соответствия этих обвинений фактическим данным установила, что предъявленные обвинения ничем не подтверждаются. В результате проверки лишь в одном деревянном здании были обнаружены начавшие гнить части сруба.
Заключение экспертной комиссии было оформлено соответствующим актом, подписанным членами комиссии и ее председателем.
С заключением экспертной комиссии выездной суд согласился и принял решение, согласно которому обвиняемый главный энергетик был полностью оправдан и освобожден из-под стражи, а директору Фомину и его заместителю по капитальному строительству присудили срок заключения в тюрьме, который они уже отбыли. Главный энергетик после освобождения из-под стражи зашел ко мне, поблагодарил за помощь, попрощался и уехал домой к родным.
В том же 1939 году на предприятии в течение двух недель были арестованы пять человек: Главный механик рудоуправления, механик дизельной электростанции, начальник горного участка рудника и два слесаря горного цеха. Когда я обратился к уполномоченному, который был прикреплен к предприятию и постоянно на нем находился, с вопросом, почему арестовываете работников предприятия и не сообщаете об этом директору и мне, он ответил, что они знают об этом лучше нас, к нам у них претензий нет и оснований для нашего беспокойства тоже нет. После этого разговора у меня сложилось мнение, что эти аресты были связаны с имевшими место случаями, когда:
1) на дизельной электростанции ночью возник пожар в результате загоревшихся масляных тряпок, оказавшихся под крышей здания, который быстро потушили сами рабочие, работавшие в этой ночной смене; 2) на горном участке тоже ночью сгорело здание компрессорной;
3) арестованные слесари смонтировали трубопровод для подачи сжатого воздуха от компрессорной станции до подземных очистных блоков и горнопроходческих забоев, но воздух по трубам не пошел, а когда воздухопровод разобрали, то обнаружили в нем трубу, забитую тряпками.
Должен отметить, что в тот период со стороны районных партийных и советских органов внимания предприятию не уделялось. В то время Первый секретарь РККП(б) Казахстана Шепилов был освобожден от занимаемой должности за сокрытие своего социального происхождения.
В период предвыборной компании по выбору депутатов в Верховный Совет СССР была выдвинута кандидатура Первого Секретаря ЦК КП(б) Казахстана Мирзояна Левона Исаевича, а когда в день голосования избиратели пришли на избирательный участок, то вместо Мирзояна пришлось голосовать за Скворцова, так как Мирзояна освободили от должности Первого Секретаря и вместо него на этот пост избрали Скворцова.
В 1939 году я подал заявление в Первичную партийную организацию с просьбой принять меня кандидатом в члены партии. На общем партийном собрании я был единогласно принят кандидатом в члены партии. Но на бюро райкома это решение первичной парторганизации, по неизвестной мне причине не было утверждено. В 1939 году во время очередного отпуска я был в своей деревне и получил официальную  справку, что я сын крестьянина-середняка, что отец умер в 1926 году, а мать в 1931 году была принята равноправным членом колхоза имени «9 января» № 2. Эту справку я переправил в Предгорненский РК КП(б) Казахстана, но никакой реакции на это не последовало.