Отец. Москва

 
На фото: Хрущёв в ООН "дирижирует" ботинком. Когда автор появился в Москве, этот фрукт лизал другие ботинки.

МОСКВА:
Сталин ушел, Хрущева "пришли"
(работа в аппарате Министерства)

Выезжая в служебную командировку на строящиеся и вводимые в действие  медно-молибденовые  предприятия  Закавказья  в  качестве уполномоченного Министерства цветной металлургии и руководителя бригады по оказанию помощи в выполнении производственного плана, я получил указание Министра П.Ф. Ломако еженедельно докладывать лично ему о положении дел на предприятиях и принимаемых мерах по выполнению плана производства. Прибыв в столицу Армении город Ереван, я посетил руководителей Центрального Комитета компартии Армении и Совета Министров республики и имел с ними деловые беседы. Первый заместитель председателя Совета Министров Армении охотно разрешил мне позвонить по его правительственному телефону в Москву П.Ф. Ломако. Дождавшись окончания моего доклада Министру, он взял у меня телефонную трубку и как хороший знакомый переговорил с Петром Фадеевичем, затем вызвал своего личного секретаря и распорядился в его отсутствие пускать меня в кабинет для телефонных переговоров с Москвой по прямому проводу.
Эта командировка продолжалась полтора месяца. За это время мною вместе с бригадой Министерства было выполнено задание по оказанию оперативной помощи предприятиям в выполнении плана по капитальному строительству и вводу в действие производственных мощностей на Каджаранском, Дастакертском медно-молибденовых комбинатах и Парагачайском молибденовом рудоуправлении. Выслушав мой последний доклад, П.Ф. Ломако разрешил мне и бригаде возвратиться в Москву. По возвращении я подробно доложил Министру и его Первому заместителю И.В. Архипову о состоянии строительства и освоении производственных мощностей на медно-молибденовых предприятиях Закавказья. Министр и Первый заместитель остались довольны моим докладом и ответами на заданные ими вопросы.
Приступив к работе в новой должности, я почувствовал большую разницу в характере работы непосредственно на производственном предприятии и в аппарате Министерства. На предприятии я сам плани ровал свой рабочий день. Как правило, ежедневно с 8 до 13 часов я  контролировал ситуацию в основных производственных цехах или на подземных горных работах. С 13 до 14 обедал. С 14 до 16 работал в кабинете   в   рудоуправлении,   принимал   посетителей,  рассматривал оперативные отчеты, поступившую почту, а с 16 часов контролировал   строительство объектов и работу вспомогательных цехов. По вечерам один-два раза в неделю проводил производственные совещания или собрания. Часто посещал производственные цеха и ночью.
В аппарате Министерства мой режим зависел от работы вышестоящих руководителей. При жизни И.В. Сталина рабочий день в Министерствах начинался в 10 часов, перерыв на обед для руководителей управлений не имел четких временных рамок. У начальника и главного инженера Главного управления рабочий день заканчивался  после 12 часов ночи, правда, был перерыв на ужин. Начальник Главка возвращался с работы на закрепленной за ним машине, а главный инженер Главка — на дежурной машине Министерства, так как городской пассажирский транспорт в это время прекращал работу.  Министры обычно приезжали на работу к 12 часам дня, а уезжали — в  4 часа утра, имели перерывы на обед, ужин и небольшой отдых.  Руководителями министерств и их главных управлений был принят такой распорядок в связи с тем, что он соответствовал распорядку  рабочего времени Иосифа Виссарионовича Сталина. Руководители  привыкли к такому режиму и придерживались его при жизни Сталина  до марта 1953 года. После его смерти для всех руководителей, как и  для рядовых работников аппарата министерств и главных управлений, был установлен другой распорядок — рабочий день начинался в 9 и заканчивался в 18 часов, имелся часовой перерыв на обед. Тем, кто задерживался на работе позже 18 часов, делали замечания и предупреждения как нарушителям трудовой дисциплины, независимо от занимаемой должности.
Центральный аппарат управления Министерства состоял из Главных управлений, которые объединяли и руководили работой производственных предприятий отдельных подотраслей промышленности и функциональных управлений и отделов, которые обобщали и концентрировали работу Министерства в целом, выполняя отдельные функции. В число главных производственных управления входили: «Главалюминий», «Главмедь», «Главцинксвинец», «Главвольфрам», «Главредмет»,   «Главолово»,   «Главникелькобальт»,   «Главцветобработка», «Главвторцветмет», «Главгеология», «Главсвинецшахтострой», «Глав-алюминийстрой»,   «Главстрой»,   «Главтвердосплав»,   «Главпроект», «Главцветметсбыт», «Главурс». В число функциональных управлений и отделов Центрального аппарата Министерства входили: техническое управление;   технический   совет;   плановое   управление;   Главснаб; управление оборудования; энергетическое управление; транспортное управление; отдел главного механика; отдел внешних отношений; горнотехническая инспекция; ГУКС; лесотехнический отдел; главная бухгалтерия; финансовый отдел; отдел экспертизы проектов и смет; арбитраж,   управление   руководящих   кадров;   управление  рабочих кадров, труда и зарплаты; управление учебных заведений; хозяйственное управление; управление домами; управление военизированной охраны и горноспасательных частей; третий отряд ВОХР. Кроме перечисленных подразделений, в составе Министерства находились партком, местком и комитет комсомола. Министерство имело свою типографию и автобазу.
В дальнейшем в состав центрального аппарата Министерства цветной металлургии и его главных управлений вносились изменения. В 1953 году «Главтвердосплав» был преобразован в трест «Союзтвердосплав» с подчинением «Главвольфраму». В 1954 году золотодобывающая промышленность была передана из Министерства внутренних дел в Министерство цветной металлургии и было образовано «Главзолото».
В состав центрального аппарата Министерства не включались всесоюзные тресты «Союзэлектрод», «Свинецразведка», «Оловоразведка», «Строймонтаж» и другие.
Система централизованного планирования и управления народным хозяйством была глубоко продуманной и эффективной. Она давала возможность оперативно и наиболее рационально решать все вопросы по созданию нормальных условий работы производственных предприятий как в период строительства, так и после ввода их в действие. Главные условия эффективного развития производства — это его специализация и кооперирование, выполнение которых невозможно обеспечить без централизованного планирования и управления народным хозяйством.
Работа  всех  структурных   подразделений  центрального  аппарата! Министерства была построена на тесной взаимосвязи между ними. В целом Министерство включало в себя всю отдельную отрасль промышленности, а главные производственные управления являлись его подотраслями. Главные управления были сосредоточены, с одной стороны, на работе с подчиненными им промышленными предприятиями и, с другой стороны, с функциональными управлениями и отделами центрального    аппарата    Министерства.   Каждое    горнометаллургическое предприятие составляло ежегодные и ежемесячные планы по всем производственным показателям, включая: количество добываемой и перерабатываемой руды; содержание металла в руде; извлечение металла из руды; выпуск готовой продукции в виде концентрата, получаемого на обогатительных фабриках, или металла, полученного на металлургическом заводе; себестоимость выпускаемой продукции; производительность труда и др. Для обеспечения производственного плана составлялся план материально-технического снабжения материалами, оборудованием, приборами, запасными частями, горюче-смазочными материалами и др., а также план по труду и заработной плате. Все эти планы представлялись предприятиями на рассмотрение и утверждение в главные управления Министерства, которые, обобщив и суммировав планы предприятий в целом по главку, выходили с заявками  и  расчетами  в  функциональные  управления  и  отделы  Министерства, а те в свою очередь выделяли им фонды на необходимые ресурсы, увязав их с планами производства других Министерств и заводов-поставщиков через Госплан СССР. Поэтому работа в центральном аппарате Министерства была сложной, трудоемкой и требовала высокой квалификации сотрудников. Работники центрального аппарата Министерства и его главных управлений были подобраны из опытных специалистов отрасли, хорошо зарекомендовавших себя во время работы на предприятиях. Все это обеспечивало бесперебойную, высокопроизводительную   и   эффективную   работу   промышленных предприятий,   давало   возможность   контролировать   их   работу   и своевременно оказывать им необходимую помощь.
В начальный период работы в должности главного инженера — заместителя начальника «Главвольфрама» из-за отсутствия опыта и недостаточного знания производственных предприятий, входивших в систему «Главвольфрама», я испытывал некоторые трудности и возникало желание вернуться на прежнюю работу. Около шести месяцев в году я находился в служебных командировках на предприятиях. Каждая продолжалась около полутора месяцев, так как я посещал несколько предприятий, расположенных на пути следования. Перед возвращением я был обязан доложить о результатах поездки по телефону Министру и мог возвратиться только с его разрешения.
Районами, где за одну командировку можно было попутно посетить несколько предприятий, были: Северный Кавказ и Закавказье — там находилось шесть предприятий, в том числе Тырна-Аузский вольфра-момолибденовый комбинат, завод твердых сплавов «Победит», Дастакертский, Каджаранский и Агаранский медно-молибденовые комбинаты и Парагачийское молибденовое рудоуправление; Восточная Сибирь — 6 предприятий, в том числе Джидинский вольфрамо-молибденовый комбинат, Забайкальский вольфрамовый комбинат, Сорский молибденовый комбинат, Шахтаминское, Давендинское и Умольвитинское молибденовые рудоуправления; Средняя Азия, где находилось девять предприятий, в том числе Кайташское, Чорух-Дайронское, Лянгарское вольфрамовые рудоуправления, Узбекский завод твердых сплавов, Самаркандский механический завод и другие. Кроме того, два завода твердых сплавов находились на Урале и три предприятия твердых сплавов — в Москве, в том числе Московский ордена Трудового Красного Знамени комбинат твердых сплавов. В Москве также находился Всесоюзный научно-исследовательский институт твердых сплавов (ВНИИТЕ).
В течение первых двух лет работы в «Главвольфраме» я ознакомился со всеми предприятиями главного управления, приобрел опыт совместной с функциональными управлениями и отделами центрального аппарата Министерства работы и почувствовал себя полноценным главным инженером — заместителем начальника «Главвольфрама». Мне очень помог опытный, знающий свое дело и доброжелательный начальник «Главвольфрама» Алексей Степанович Мику-ленко. Одновременно он был и членом коллегии Министерства цветной металлургии. До моего назначения на работу в «Главвольфрам» в этой должности он проработал одиннадцать лет. По его рекомендации я был назначен главным инженером — заместителем начальника Главка. Кроме меня, заместителем начальника «Главвольфрама» одновременно со мной был назначен Николай Кузьмич Бармин. До своего назначения он работал директором Кайташского вольфрамового рудоуправления. Ему было поручено заниматься вопросами материально-технического снабжения предприятий.
Предусмотренная утвержденным штатным расписанием должность заместителя начальника «Главвольфрама» по капитальному строительству оставалась вакантной. Его функции выполняли и сам начальник Главка, и я, его заместитель. Отношения между нами, руководителями главного управления, были на высоком деловом уровне, все вопросы решали согласованно, личных недоразумений между нами не было, работали согласованно, поддерживая постоянный тесный контакт. Это способствовало деловой, здоровой обстановке в работе всего коллектива «Главвольфрама». Сотрудники аппарата Главка были опытными, высококвалифицированными работниками с высшим образованием. Между ними сложились хорошие деловые и личные отношения. Согласно штатному расписанию, численность «Главвольфрама» составляла 40 человек. Среди них были начальники отделов и их заместители, главные специалисты, старшие инженеры-кураторы предприятий, старшие экономисты и экономисты. Назову некоторых из них: начальник производственного отдела Вилимис Александр Леонидович и его заместитель Воробьев Иван Александрович, начальник технического отдела Акиньшин Иван Карпович, начальник отдела капитального строительства Панов Владимир Акимович, начальник транспортного отдела Соловьев П.В., начальник отдела снабжения Самохвалов Иван Александрович, начальник отдела оборудования Юдинцев Иван Павлович, начальник планового отдела Пшеничный Василий Эмманушювич, начальник финансового отдела Литвин Вениамин Исаевич, начальник отдела рабочих кадров Крупица Анатолий Николаевич, главный бухгалтер Кармашев Александр Иванович, главный геолог Петров Павел Степанович, главный маркшейдер Буткевич Теодор Вениаминович, главный горный инженер Фартунатов Владимир Иванович, главный обогатитель Файнштейн Михаил Яковлевич, главный механик Омельянович Константин Адамович, главный энергетик Марочкин Сергей Иванович, помощник начальника Главка по кадрам Ступников Евгений Николаевич. Работники аппарата главного управления обеспечивали действующие, строящиеся и реконструируемые предприятия и отдельные цехи внутри их необходимой проектно-технической и сметной документацией и рабочими чертежами, выполняемыми проектными и научно-исследовательскими институтами; фондами на материальные ресурсы, выдаваемые Госпланом СССР, включая горюче-смазочные материалы; размещением заказов на изготовление оборудования и запасных частей к нему; осуществляли контроль за поставками через министерства-изготовители; контроль за выполнением плана строительно-монтажных работ и вводом в действие производственных и жилищно-бытовых объектов, выполняемых подрядными строительно-монтажными организациями. Главные специалисты главка и старшие инженеры-кураторы систематически выезжали на предприятия для оказания им оперативной помощи.
В 1952 году важное значение придавалось развитию молибденовой промышленности и освоению производства металлического молибдена. По этому вопросу начальник главка ежемесячно отчитывался перед заместителем председателя Совета Министров СССР Иваном Федоровичем Тевосяном. Однажды в отсутствие начальника главка этот доклад в Кремле пришлось сделать мне. Выслушав меня, Иван Федорович удивился моему спокойствию и уверенности. Я ответил, что этот вопрос знаю хорошо, доложил о нем правильно и объективно и причин для волнений не вижу. Тогда он спросил, как долго я работаю в «Глав-вольфраме». Когда я сообщил, что работаю в главке третий месяц, Иван Федорович сообщил присутствующему там же Министру цветной металлургии П.Ф. Ломако о совещании с Министром строительства предприятий металлургической и химической промышленности Райзером и попросил, чтобы на нем присутствовал и я.
На следующий день мы с П.Ф. Ломако были на совещании у Райзе-ра. Оно проходило по-деловому, спокойно и даже с шутками. Нам подали чай. Все вопросы были решены. Министры разошлись, дружески попрощавшись. Я так и не понял, почему И.Ф. Тевосян настоял на моем присутствии на совещании министров.
В середине 1952 года я поехал в Армению на Дастакертский медно-молибденовый комбинат, чтобы разобраться с состоянием разведанных запасов руды на месторождении этого предприятия. Местная геологоразведочная партия продемонстрировала мне большие промышленные запасы руды с высоким содержанием молибдена. В связи с большими перспективами по запасам богатой руды, было разрешено ускоренное строительство комбината по отдельным локальным проектам и сметам. Был подготовлен и отработан один очистной блок с таким высоким содержанием молибдена, которое позволяло использовать на металлургическим заводе руду без предварительного обогащения. Но такая богатая молибденом руда была только в одном отработанном очистном блоке. Остальные запасы месторождения были в 1 несколько раз ниже промышленного уровня содержания молибдена в 1 руде, поэтому недостроенный комбинат подлежал консервации. Управляющий трестом «Закмолибден» Цатурян и главный геолог этого треста попросили меня переговорить по этому поводу с секретарем ЦК КП Армении Берсаби Александровной Григорян, которая ведала вопросами промышленности республики. Я позвонил ей, и она назначила нам встречу.
Также на это совещание был приглашен первый заместитель председателя Совета Министров Армении, председатель Госплана. По образованию он был геологом, за разведку Дастакертского месторождения получил звание лауреата Сталинской премии.
Выступили я и главный геолог треста. Мы объяснили, что утвержденные запасы разведанной руды Дастакертского медно-молибденового месторождения по содержанию молибдена в руде чрезмерно завышены, являются непромышленными, что подтвердила детальная разведка пройденными геологоразведочными и горноподготовительными выработками. Выделенные на капительное строительство комбината финансовые средства полностью израсходованы, а просить дополнительные средства нет основания из-за отсутствия промышленных запасов руды. Но секретарь ЦК КП Армении Б.А. Григорян и первый заместитель председателя Совета Министров Армении с нами не согласились. Управляющий трестом «Закмолибден» Цатурян при этом дипломатично промолчал.
В это время из Москвы в Ереван приехал заместитель Министра цветной металлургии Сергей Федорович Подчайнов. Он поинтересовался, был ли я в Центральном Комитете КП Армении. Я ответил, что был, и доложил ему о встрече с секретарем ЦК КП Армении и первым заместителем председателя Совета Министров республики. Сергей Федорович сообщил мне, что тоже встречался с руководителями Армении, обсуждал с ними вопрос о консервации Дастакертского комбината, но они также с его предложением не согласились. Вернувшись в Москву, С.Ф. Подчайнов официально обратился в Совет Министров СССР с вопросом о консервации Дастакертского комбината. Этот вопрос рассматривал заместитель председателя Совета Министров СССР Иван Федорович Тевосян и принял решение сохранить Дастакертский комбинат действующим. Тогда Подчайнов обратился к Тевосяну с просьбой выделить капитальные денежные средства на окончание строительства комбината. При повторном рассмотрении этого вопроса у И.Ф. Тевосяна мы пользовались утвержденной проектно-сметной документацией. Я положил ему на стол генеральный план Дастакертского комбината. Докладывал С.Ф. Подчайнов. Иван Федорович задал ему несколько вопросов, в том числе о расстоянии между Рудником и обогатительной фабрикой и между фабрикой и хвостохрани-лищем. Сергей Федорович на все вопросы отвечал правильно и четко. Я подошел к Тевосяну и сказал, что генеральный план комбината лежит перед ним на столе, показал на этом плане рудник, обогатительную фабрику и хвостохранилище. На плане был указан масштаб, поэтому расстояния между этими тремя производствами были четко изображены на плане. Тевосян засмеялся и сказал, что не обратил внимания на генеральный план, хотя на самом деле он его прекрасно видел и хотел лишь проверить, правильно ли отвечает ему Подчайнов. В конце совещания Иван Федорович спросил у Сергея Федоровича, почему он раньше настаивал на консервации Дастакертского комбината, а теперь, наоборот, просит денежные средства на окончание его строительства. Когда он был прав — тогда или теперь? Подчайнов ответил, что он прав теперь. Тогда Тевосян сказал, что если бы Правительство приняло его предложение о консервации Дастакертского комбината, то совершило бы большую ошибку. С.Ф. Подчайнов с ним согласился.
После совещания я сказал Сергею Федоровичу, что ему не следовало соглашаться с И.Ф. Тевосяном, а надо было ответить, что он был прав, когда ставил вопрос о консервации Дастакертского комбината. Но так как Правительство это предложение отвергло, то поэтому он просит денежные средства на окончание строительства комбината. Но М.Ф. Подчайнов не стал спорить с И.Ф. Тевосяном и предпочел дипломатический выход из создавшегося положения, хотя знал, что такое решение неправильно. В 1957 году, когда по инициативе Н.С. Хрущева вместо Союзных Министерств были созданы местные Советы народного хозяйства, Совнархозы, руководители Армении, чтобы не терпеть убытки, которые теперь легли на плечи самой республики, уже по собственной инициативе ликвидировали Дастакертский медно-молибденовый комбинат, построенный на базе непромышленных по содержанию молибдена запасов месторождения. А местные руководители геологоразведочной партии Армении, обманувшие государство и получившие в награду Сталинские премии, остались безнаказанными благодаря покровительству И.Ф. Тевосяна.
В апреле 1953 года, после смерти И.В. Сталина, было осуществлено укрупнение министерств. Министерство черной металлургии и Министерство цветной металлургии были объединены в Министерство металлургической промышленности. И.Ф.Тевосян был освобожден от должности заместителя Председателя Совета Министров СССР и назначен министром металлургической промышленности. Его первым заместителем стал П.Ф. Ломако. Одновременно были укрупнены и главные управления. Три главных управления «Главолово», «Главвольфрам» и «Главредмет» были объединены в главное управление «Главоловоредмет». «Главтвердосплав» был преобразован в трест «Союзтвердосплав» в составе «Главоловоредмета». Начальником «Главоловоредмета» и одновременно членом Коллегии Министерства был назначен С.Ф. Подчайнов. А.С. Микуленко стал главным инженером — замес-тителем начальника этого главка. Приказом Министра металлургической промышленности И.Ф. Тевосяна № 50/к от 27 апреля 1953 года меня назначили начальником горно-обогатительного производственного отдела — заместителем главного инженера Главного управления оловянной и редкометаллической промышленности.
В этом же году директор Чорух-Дайронского вольфрамового рудоуправления обратился к И.Ф. Тевосяну с просьбой уменьшить предприятию план производства вольфрамовых концентратов на 1953 год по причине значительного уменьшения промышленного содержания вольфрама в добываемой руде по сравнению с содержанием вольфрама в ранее разведанных и утвержденных запасах месторождения. И.Ф. Тевосян спросил С.Ф. Подчайнова, кто будет докладывать по этому вопросу.
Поручили выступить мне. Перед совещанием я рассмотрел документацию о разведанных утвержденных запасах Чорух-Дайронского вольфрамового месторождения, а также геолого-маркшейдерские планы горизонтальных и вертикальных горно-разведочных и горно-подгото-вительных выработок, включая поперечные вертикальные разрезы рудных  кварцевых жил.   В  своем  выступлении  я  подтвердил,  что директор правильно поставил вопрос об уменьшении рудоуправлению годового плана по производству вольфрамовых концентратов из-за уменьшения содержания вольфрама в запасах месторождения. Они были подсчитаны на основании разведочных канав и траншей вдоль выходящих  на  поверхность  рудных  жил   и  разведочных  буровых скважин, пробуренных на большую глубину. В процессе прохождения горно-разведочных и горно-подготовительных выработок эти запасы уточняются более детально. Мощности жил на разных горизонтах меняются в сторону увеличения или уменьшения, местами оставаясь в виде следов кварцевых рудных жил, не заполненных пустых трещин в боковых горных породах. Отдельные очистные блоки отрабатывались лишь частично, так как между нижними и верхними этажами или горизонтами рудные кварцевые жилы местами выклинивались или приобретали небольшую мощность, при которой приходилось вести их выемку со значительной подработкой лежачего бока пустых горных пород, что приводило к большему разубоживанию руды пустыми боковыми породами.
В работе этого совещания принимал участие начальник «Главгеологии» с ученой степенью доктора геолого-минералогических наук А.А. Амирасланов. Обращаясь к нему, И.Ф. Тевосян спросил, почему геология считается точной наукой, но при этом допускаются такие крупные ошибки в разведанных и утвержденных запасах месторождений. Амирасланов ответил, что точность геологоразведочных работ зависит от степени разведки месторождений, которая бывает предварительной или детальной. Детальная разведка после подсчета и утверждения запасов месторождения уточняется рудничной геологией в процессе эксплуатации месторождения при проходке горно-разведочных и горно-подготовительных выработок. Для этого на каждом действующем горном предприятии и в главных управлениях министерства есть геологические службы, возглавляемые главными геологами. Этими вопросами занимается и «Главгеология» Министерства металлургической промышленности.
После совещания И.Ф. Тевосян вызвал к себе заместителя начальниника технического управления Министерства А.И. Бунина и поручил ему проверить и доложить, отвечает ли мой доклад действительному положению с запасами руды в Чорух-Дайронском рудоуправлении.
Ко мне зашли взволнованные главный геолог и главный маркшейдер Главного управления. Им позвонили из технического управления министерства и просили подготовить необходимые геолого-маркшейдерские материалы. Я объяснил им ситуацию, они успокоились, и мы подготовили необходимые материалы. Используя геолого-маркшейдерскую документацию, А.И. Бунин доложил И.Ф. Тевосяну о действительном положении с запасами руды в Чорух-Дайронском рудоуправлении, после чего Иван Федорович удовлетворил просьбу директора этого рудоуправления об уменьшении плана производства вольфрамовых концентратов.
Приказом по Министерству металлургической промышленности № 530 от 31 октября 1953 года я был назначен председателем комиссии по приемке в эксплуатацию первой и второй очередей Каджаранского медно-молибденового комбината и Джарахорской ГЭС-2. В состав комиссии этим же приказом были назначены одиннадцать членов комиссии. Согласно установленному приказом сроку, комиссия приступила к работе 10 ноября, и акт приемки в эксплуатацию первой и второй очередей Каджаранского комбината и Джарахорской ГЭС-2 был представлен на утверждение в Министерство к установленному сроку — 10 декабря 1953 года. Работа комиссии прошла организованно, без разногласий. Директор комбината Т.М. Зоненко был сильным руководителем и высококвалифицированным горным инженером. Комбинат работал успешно, систематически выполняя производственный план по выпуску медных и молибденовых концентратов.
Не прошло и года, как в феврале 1954 года Министерство металлургической промышленности разделили на те же два министерства черной и цветной металлургии. И.Ф. Тевосян вернулся на прежнее место заместителя председателя Совета Министров СССР, а П.Ф. Ломако снова был назначен Министром цветной металлургии. «Глав-оловоредмет» разделили на те же три главных управления «Главоло-во», «Главвольфрам» и «Главредмет». С.Ф. Подчайнов был вновь назначен заместителем Министра цветной металлургии, А.С. Микуленко
— начальником «Главвольфрама», а меня приказом Министра цветной металлургии СССР П.Ф. Ломако № 1/к от 2 марта 1954 года вновь назначили главным инженером — заместителем начальника Главного управления вольфрамовой, молибденовой и твердосплавной промышленности «Главвольфрама».
В 1954 году предприятия золотодобывающей промышленности и Сорский молибденовый комбинат были переданы из Министерства Внутренних дел СССР в Министерство цветной металлургии СССР. Сорский молибденовый комбинат стал подчиняться «Главвольфраму». Мне было поручено выехать туда и разобраться, почему построенный и введенный в эксплуатацию комбинат не работает из-за отсутствия подготовленной к добыче руды. Проектировал рудник этого комбината проектный институт, и я вместе с главным инженером проекта рассмотрел проектно-техническую документацию Сорского рудника. По моей просьбе он поехал со мной туда.
Мы обнаружили, что обогатительная фабрика полностью построена, но не работает из-за отсутствия руды. Введены в эксплуатацию производственные и социально-бытовые объекты, жилой поселок. Качество строительства высокое. Но рудник с открытой добычей из-за отставания горно-вскрышных работ не  имеет подготовленных к добыче запасов руды. По этой причине не работает и обогатительная фабрика. Имеющиеся на комбинате сорок новых самосвалов, предназначенных для производства вскрышных работ и открытой добычи руды из карьера, не работают и стоят в гараже из-за отсутствия двигателей и резиновых колес. Дело в том, что на новых самосвалах, полученных с Минского автомобильного завода, были установлены танковые двигатели с очень коротким сроком службы, которые быстро износились, а запасных двигателей на комбинате не было. Так же быстро износилась и резина на колесах. Таким образом, горно-вскрышные работы были остановлены   из-за  отсутствия  двигателей  и  резиновых  шин  для самосвалов.
Разведанные запасы руды Сорского комбината находились на двух месторождениях «Сора-1» и «Сора-2», расположенных недалеко друг от друга. Проектом предусматривалась открытая разработка только одного месторождения «Сора-2» с залеганием сульфидной молибденовой руды на глубине около сорока метров. Выше этого уровня залегали окисленные руды, которые не обогащались и складировались в отвал наравне с пустыми породами. Ниже уровня дна карьера согласно проекту были пройдены водоосушительные горные выработки, оборудованные водяными насосами для осушения карьера через водоотливную шахту. Мы с главным инженером проекта разработали вариант использования водоотливных подземных выработок для добычи сульфидных руд через водоотливную шахту на период до их вскрытия открытыми работами. По геологоразведочным данным между двумя месторождениями «Сора-1» и «Сора-2» запасов руды быть не должно. Но в процессе выполнения вскрышных работ за проектным бортом карьера в сторону месторождения «Сора-1» оказалась сульфидная молибденовая руда на небольшой глубине от поверхности земли. Мы договорились с директором ввести вскрышные работы с учетом расширения борта карьера в сторону месторождения «Сора-1», пока будет продолжаться сульфидная руда. Впоследствии оказалось, что «Сора-1» и «Сора-2» — одно месторождение, а пространство между ними представляло собой запасы сульфидных, расположенных близко от поверхности. Размер борта карьера был расширен с учетом разработки запасов «Соры-1» и «Соры-2» как одного месторождения.
В служебной командировке на Сорском комбинате я пробыл один месяц. По возвращении в Москву мы с начальником «Главвольфрама» А.С. Микуленко доложили о своих выводах заместителю председателя Совета Министров СССР И.Ф. Тевосяну.
Совет Министров СССР издал распоряжение, согласно которому Сорскому молибденовому комбинату были выделены двигатели и резиновые шины для колес в количестве, которое позволило вернуть к работе все сорок самосвалов и иметь необходимый запас на будущее. Этим же распоряжением на «Главвольфрам» и Сорский молибденовый комбинат была возложена обязанность в течение двух лет вывести предприятие на проектную мощность по производству молибденовых концентратов и снизить себестоимость с 400 до 150 тысяч рублей за одну тонну кондиционных молибденовых концентратов. Это распоряжение было выполнено досрочно за полтора года. При этом себестоимость молибденового концентрата была снижена до 50 тысяч рублей за одну тонну. Комбинат из убыточного превратился в прибыльный.
Иван (Тигран) Федорович (Тевадросович) Тевосян (1902-1958) был крупным советским государственным и партийным деятелем, удостоенным звания Героя Социалистического Труда. Когда он был студентом Московской горной академии, его избрали секретарем партийного бюро. Он часто бывал в Замоскворецком райкоме партии, где секретарем райкома была тогда Розалия Самойловна Землячка, соратник Владимира Ильича Ленина и Надежды Константиновны Крупской.
Одновременно с учебой Иван Федорович вел пропагандистскую работу на предприятиях, избирался членом Замоскворецкого райкома партии. Московскую горную академию окончил в 1929 году. В 1930 году он был командирован за границу в числе двухсот молодых специалистов. Около года он пробыл в Германии на заводах Крупна, резиденция которого находилась в городе Эссене. После возвращения в Москву И.Ф. Тевосяна вызвал Серго Орджоникидзе и сообщил, что на 16-м съезде ВКП(б) его избрали членом ЦКК ВКП(б) и одновременно назначили заведующим отделом черной металлургии ЦК ВКП(б). Желая работать на производстве и применять там зарубежный опыт, И.Ф. Тевосян при поддержке Серго Орджоникидзе попросил направить его на завод «Электросталь», где был сначала начальником электролитейных цехов, а затем главным инженером завода. Одновременно он написал книгу о передовом опыте мировой металлургии в области разливки качественной и высококачественной стали. Специалисты высоко оценили этот труд. Вскоре И.Ф. Тевосян по поручению наркома Г.К. (Серго) Орджоникидзе отправился в Германию, чтобы пригласить в  СССР  иностранных специалистов-металлургов.  Это ответственное поручение было выполнено.
В 1931 году Тевосяна назначили управляющим объединением качественных сталей, где он проработал более пяти лет. В конце 1936 года его перевели в Наркомат оборонной промышленности в качестве первого заместителя народного комиссара, а в 1939 году назначили народным комиссаром судостроительной промышленности. С 1940 года он народный комиссар, затем министр черной металлургии. На этом посту он сменил народного комиссара черной металлургии Ф.М. Меркулова, при котором черная металлургия отставала.
До назначения И.Ф. Тевосяна в 1940 году на пост народного комиссара черной металлургии эта отрасль промышленности топталась на месте, ее считали хронически больной. План выполнялся лишь на 60%. Для производства стали не хватало чугуна. Простаивали прокатные станы. В состоянии запущенности находились добыча руды и известняка, производство кокса, металлургическое машиностроение. Вопрос подбора и расстановки кадров был в загоне. Главные управления слабо занимались реализацией фондов на выделенные им материально-технические ресурсы. Под руководством И.Ф. Тевосяна, благодаря принятым решительным мерам, направленным на повышение ответственности руководителей, четкому распределению обязанностей между ними, повышению роли коллектива в утверждении нового стиля работы наркомата и воспитания кадров, а также благодаря знанию производственных процессов, тесному общению с рабочими и командирами производства, выработке системы мер, необходимых для организации управления, длительным поездкам руководителей наркомата на предприятия, в результате которых были обнаружены многие неполадки, устранение которых дало ощутимый эффект.
Выступая на 18-й Всесоюзной партийной конференции в феврале 1941 года, И.Ф. Тевосян сказал, что глубокий прорыв металлургии преодолен: впервые после 1937 года план производства металла был перевыполнен.
В книге «Стальной щит Родины», изданной в 1995 году и посвященной 50-летию со дня окончания Великой Отечественной войны Советского Союза против фашистской Германии, отмечается (см. стр. 61,62), что:
«В начале 1941 года предприятия черной металлургии продолжали работать устойчиво и наращивали выпуск продукции. В отрасли была проведена значительная работа по совершенствованию организации производства. На рудных и угольных складах были созданы неснижаемые запасы руды, флюсов и кокса. На предприятиях улучшился уход за оборудованием, внедрялся планово-предупредительный ремонт, повысилась надежность работы оборудования.
Металл, выпускаемый большинством предприятий, производился на основе новейшей технологии и отвечал всем требованиям отраслей народного хозяйства, в первую очередь оборонных.
Сократилась сменяемость кадров. Для руководства предприятиями были подобраны и подготовлены квалифицированные, преданные, знающие свое дело люди. Заводы и рудники были укомплектованы квалифицированными рабочими, активно и сознательно участвовавшими в социалистическом соревновании.
Социалистическое соревнование получило конкретное содержание и широкий размах.
Значительно упорядочилось капитальное строительство. Сократились сроки вводы в эксплуатацию новых объектов. Черная металлургия располагала большими производственными мощностями, которые работали высокопроизводительно и поддерживались в работоспособном состоянии. Большая часть предприятий была введена в последние пятилетки и оснащались современным для того времени оборудованием.
Таким образом черная металлургия периода СССР перед Великой Отечественной войной подготовилась к выполнению задач по обеспечению военной промышленности и народного хозяйства металлом высокого качества».
Многие сотни тысяч металлургов отстояли фронтовую вахту, все долгие четыре года, у доменных и мартеновских печей, прокатных станов, коксовых батарей, на железных и марганцевых рудниках.
В 1949 году И.Ф. Тевосяна назначили заместителем председателя Совета Министров СССР, а в марте 1953 года — Министром металлургической промышленности с одновременным освобождением от обязанностей заместителя председателя Совета Министров СССР. В декабре 1953 года он снова стал заместителем председателя Совета Министров СССР и вел те же отрасли промышленности: черную и цветную металлургию, угольную, нефтяную, газовую, химическую, судостроительную, геологоразведку и строительство предприятий тяжелых отраслей промышленности. И.Ф. Тевосян был членом ЦК КПСС с 1939 года и депутатом Верховного Совета СССР с 1937 года.
По предложению И.Ф. Тевосяна в 1953 году Министром строительства предприятий тяжелой промышленности был назначен Давид Яковлевич Райдер (1904-1962).
По дошедшим до меня неофициальным сведениям, в 1956 году, в связи с предстоящей ликвидацией министерств и образованием вместо них Совнаркомов, И.Ф. Тевосян официально и настойчиво выступил против этой ничем не обоснованной, надуманной Н.С. Хрущевым перестройки управления народным хозяйством, поэтому был назначен послом в Японию, где тяжело заболел и, вернувшись в Москву, в апреле 1958 года скончался.
Н.К. Байбаков, вспоминая о И.Ф. Тевосяне, сказал:
«И.Ф. Тевосян — титан металлургии. Его как организатора индустрии можно сравнить только с Серго Орджоникидзе. Мне всегда казалось, что каждое дыхание домен и мартенов в каждый час и в каждую минуту контролировал и регулировал этот человек удивительной трудоспособности и таланта».
В 1983 году в серии «Герои Советской Родины» вышла книга Ашота Арзумяна «Иван Тевосян».
Вместо И.Ф. Тевосяна в 1956 году Министром черной металлургии был назначен А.Г. Шереметьев, с которым я несколько раз встречался по производственным вопросам, когда в 1953 году он был заместителем Министра металлургической промышленности.
Когда я приступил к работе в должности главного инженера — заместителя начальника «Главвольфрама», из Шахтаминского рудоуправления, где я работал директором, поступили сведения, что на предприятии обнаружена недостача основных фондов на сумму один миллион рублей. Мне пришлось выехать на предприятие и разбираться с этим вопросом на месте.
Я сообразил, что это ошибка в работе главного бухгалтера рудоуправления Н.А. Соколова, который по непонятным для меня причинам не оформил через бухгалтерию имеющиеся у него акт комиссии на списание здания временной компрессорной, вместо которой была построена и введена в действие новая капитальная компрессорная, и акты комиссий на списание временных автомобильных лесных дорог на заготовительных участках, где запасы леса были полностью использованы. Прибыв на предприятие, я нашел в бухгалтерии все эти акты на списание основных фондов на недостающую сумму один миллион рублей, и списание этих фондов было оформлено согласно имеющимся актам. Главному бухгалтеру рудоуправления Н.А. Соколову я сделал серьезное замечание за халатное отношение к работе.
Возвращался в Москву с Шахтаминского рудоуправления в июле 1952 года я уже вместе с семьей — женой и двумя детьми. Сын Игорь успел окончить семь классов неполной средней школы с пятерками по всем предметам, а дочь Светлана — пять классов тоже с высокими оценками. Дети росли, учились и жили безвыездно на рудниках в таежном лесу. Благодаря жене, их матери Евгении Львовне, дети были воспитанными и неизбалованными. В Москве мы временно поселились в принадлежащей моей матери маленькой комнате площадью 9 квадратных метров в коммунальной квартире и жили там впятером. Пользуясь тем, что было лето, мы отправили дочь на два месяца в пионерский лагерь. В августе меня принял первый заместитель министра Иван Васильевич Архипов и, в частности, поинтересовался, где моя семья. Я рассказал ему о нашем житье-бытье. Он направил меня к начальнику хозяйственного управления министерства Александру Захаровичу Алейникову и одновременно переговорил с ним по телефону. А.З. Алейников предложил мне отдельную двухкомнатную квартиру общей площадью 76 квадратных метров. Семье квартира понравилась, и 30 августа 1952 года мы в нее вселились, а на следующий день 1 сентября дети пошли учиться в близлежащую среднюю школу-десятилетку. В этой квартире мы прожили 28 лет.
Джидинский вольфрамовый комбинат, где директором был Е.И. Го-реванов, переведенный с Шахтаминского молибденового рудоуправления, работал в 1952 году неудовлетворительно, производственный план по выпуску вольфрамовых и молибденовых концентратов не выполнял. Мне поручили выехать туда и на месте разобраться в причинах невыполнения плана. При этом А.С. Микуленко предупредил меня о том, что я должен быть объективным, несмотря на то, что работал вместе с Е.И. Горевановым. Одновременно я должен был посетить Забайкальский вольфрамовый комбинат, Шахтаминское, Давендинское и Умальтинское молибденовые рудоуправления.
В Улан-Удэ я прилетел вечером и остановился переночевать в гостинице, принадлежавшей Джидинскому комбинату. В четыре часа утра я проснулся, потому что подо мной сильно качалась спальная кровать. В семь часов по радио передали, что в районе Улан-Удэ произошло землетрясение силой четыре балла.
За мной пришла легковая машина, и я уехал на Джидинский комбинат. Предприятие не работало. Из-за землетрясения автоматически остановилась электростанция и отключилась электрическая сеть. Были приняты меры, и электростанция заработала.
В состав Джидинского комбината входили: вольфрамовый рудник «Холтосон» с подземной добычей руды; вольфрамовая обогатительная фабрика; узкоколейная железная дорога между рудником и фабрикой; молибденовый рудник «Первомайский» с открытой добычей руды; молибденовая обогатительная фабрика; тепловая электростанция и Баянгольский угольный разрез; механический литейный и кислородный цехи; транспортное хозяйство и дорожная служба; собственная лесозаготовка. Комбинат находился в городе «Городок» Бурят-Монгольской АССР на расстоянии 500 км от железной дороги и имел прирельсовую складскую базу в городе Улан-Удэ, столице автономной республики.
На следующий после приезда день меня пригласили на 9-ю городскую партийную конференцию «Городка» и там единогласно избрали делегатом и членом президиума этой партконференции, выдали мандат № 260, который я сохранил.
Ознакомившись с работой комбината, я выяснил, что на вольфрамовом руднике сильно отстали горно-подготовительные работы и поэтому недостает подготовленных к очистной выемке запасов руды в очистных блоках. На молибденовом руднике из-за неудовлетворительной работы автомобильного транспорта отстали вскрышные работы. Обогатительные фабрики работали с неполной нагрузкой. Автомобильно-транспортное хозяйство было большим и сложным. Директор и главный инженер предприятия слабо занимались вопросами организации производства и оперативным управлением работой всех производственных подразделений, активности не проявляли. Директор был не вполне здоров, поэтому иногда не появлялся на работе.
В производственных цехах комбината в то время работало много китайцев. Я посетил общежитие, где они проживали. Многие из них хорошо говорили по-русски. Они подарили мне два портрета Мао-Дзе-Дуна, вышитых на полотне.
Ознакомившись с работой Джидинского комбината и обсудив на производственном совещании с инженерно-техническими работниками все вопросы, я выехал в Улан-Удэ, где встретился с руководителями областного комитета партии.
Забайкальский вольфрамовый комбинат, Давендинское и Шахтамин-ское молибденовые рудоуправления я хорошо знал и раньше, когда работал в Читинской области. Поэтому мое пребывание на этих предприятиях было кратковременным.
Забайкальский вольфрамовый комбинат был расположен недалеко от Шахтаминского рудоуправления, и сообщение между ними осуществлялось по автомобильной дороге. В состав Забайкальского комбината входили три основных рудника — Бунукинский, Белухинский и Антоновогорский. Добыча вольфрамовой руды здесь началась еще в 1912-1913 годах, затем возобновилась в 1926-1927 годах. На этих трех рудниках в 1943 году были построены обогатительные фабрики.
Последним предприятием, которое я посетил во время этой командировки, было Умольтинское молибденовое рудоуправление — самое отдаленное от Москвы предприятие «Главвольфрама». Оно было расположено на Дальнем Востоке, в Хабаровском крае, в ста километрах на север от железнодорожной станции Ургал. Предприятие располагалось в таежном лесу и состояло из рудника с подземной добычей молибденовой руды, обогатительной фабрики и вспомогательных цехов. Производственный план коллектив предприятия выполнял.
Рабочий поселок был выстроен хорошо, с учетом всех коммунальных и социально-бытовых объектов, содержался в образцовом состоянии. Особенно хорошее впечатление производили двухэтажные деревянные общежития для рабочих, содержание которых было вполне удовлетворительное. Многие рабочие обращались к директору с просьбой поселить их в эти удобные для жилья общежития.
Директор Умольтинского молибденового рудоуправления Иван Алексеевич Федотов, молодой высококвалифицированный горный инженер, произвел на меня самое хорошее впечатление.
Когда я вернулся в Москву и доложил руководителям «Главвольфрама» и Министерства цветной металлургии о результатах командировки, меня спросили, кого я мог бы порекомендовать на должность директора Джидинского вольфрамомолибденового комбината вместо Е.И. Гореванова. Я предложил на эту должность директора Умальтинского молибденового рудоуправления И.А. Федотова. Его вызвали в Москву для беседы с Министром цветной металлургии П.Ф. Ломако, а потом был приглашен на заседание коллегии Министерства по поводу назначения директором Джидинского комбината. Но И.А. Федотов не явился на заседание коллегии. Через несколько дней он зашел ко мне, и я заметил у него под глазом большой синяк. Как он объяснил мне, шофер такси, на котором как-то вечером Иван Алексеевич подъехал к гостинице, ударил его за то, что он не согласился заплатить названную шофером огромную сумму за проезд. И с таким синяком Ивану Алексеевичу было неудобно присутствовать на заседании коллегии. На повторном заседании по этому вопросу И.А. Федотов присутствовал, и его утвердили директором Джидинского вольфрамомолибденового комбината, освободив от обязанностей директора Умальтинского молибденового рудоуправления.
В целях укрепления производственно-технического руководства главным инженером — заместителем директора Джидинского комбината был назначен Сергей Григорьевич Моисеев, ответственный горный инженер и опытный руководитель, ранее работавший директором Хайдарканского ртутного комбината, а затем директором рудника «Молибден» Тырныаузского вольфрамомолибденового комбината.
Через два года я опять посетил Джидинский вольфрамомолиб-деновый комбинат. Коллектив работал организованно, выполнял и перевыполнял производственные планы по выпуску вольфрамовых и молибденовых концентратов. Между директором И.А. Федотовым и главным инженером С.Г. Моисеевым возникло одно принципиальное разногласие: главный инженер настаивал на переводе подземного вольфрамового рудника «Холтосон» на двухсменную работу вместо трехсменной, дабы ликвидировать ночную смену и упростить организацию производства на руднике, а директор И.А. Федотов требовал сохранения третьей смены, мотивируя свое мнение тем, что реорганизация потребует увеличения фронта подземных горных работ и приведет к невыполнению производственного плана по выпуску вольфрамовых концентратов. Я утвердил решение директора.
Освобожденный от обязанностей директора Джидинского комбината Е.И. Гореванов был назначен главным инженером — заместителем директора горно-обогатительного предприятия «Главредмета» на Украине. Во время его работы там главным инженером в химической лаборатории предприятия в результате несоблюдения правил техники безопасности отравились и погибли четыре лаборанта. За это Е.И. Гореванова привлекли к судебной ответственности, и он скоропостижно скончался от сердечного приступа.
После ликвидации министерств и организации вместо них совнархозов в 1957 году И.А. Федотов был награжден орденом Ленина и назначен заместителем председателя Бурятского совнархоза, а после ликвидации совнархозов и образования министерств в 1965 году он стал главным инженером — заместителем начальника «Глав-вольфрама» Министерства цветной металлургии.
Однажды он был в служебной командировке на Сорском молибденовом комбинате. Вскоре после его возвращения на этом предприятии произошла крупная авария с человеческими жертвами. В результате несоблюдения правил техники безопасности хвостохранилище обогатительной фабрики было переполнено выше проектной отметки и осветлительными водами была размыта его дамба. Полтора миллиона кубометров осветлительных вод быстрым потоком обрушилось на расположенный ниже хвостохранилища временный барачный поселок. Погибло 17 человек, не успевших эвакуироваться из бараков. Этот несчастный случай рассматривался на заседании Совета Министров СССР под председательством А.Н. Косыгина. На некоторых руководителей Министерства были наложены административные взыскания. Главного инженера «Главвольфрама» И.А. Федотова, который был на предприятии и не принял мер по предотвращению аварии, освободили от занимаемой должности и перевели на рядовую работу. Вскоре он скончался от сердечного приступа.
В период существования совнархозов главный инженер — заместитель директора Джидинского вольфрамомолибденового комбината С.Г. Моисеев уехал в Киргизскую ССР, где он ранее работал директором Хайдарканского ртутного комбината, и там был назначен заместителем председателя Совета Министров Киргизской ССР.
Аналогичная трагедии на Сорском комбинате авария хвостохранилища произошла на Каджаранском медно-молибденовом комбинате в 1954 году. К счастью, жертв не было. Мне поручили выехать на Кад-жаранский комбинат, установить причины аварии и принять необходимые для восстановления хвостохранилища меры. Вместо со мной поехали главный инженер проекта хвостохранилища и главный инженер треста «Закавказцветметстрой».  Мы  начали свою работу с осмотра состояния хвостохранилища и установления причин аварии. Мы определили, что более миллиона кубических метров осветленных вод вытекло из хвостохранилища через железобетонный коллектор диаметром 2,5 метра, расположенный под хвостохранилищем. Пройдя по коллектору, внутри него мы обнаружили, что водоспускной железобетонный колодец, установленный на коллекторе, в месте их соединения провалился на низ коллектора и осветленная вода в этом месте вытекла из хвостохранилища. Мы проверили качество бетона коллектора и установили, что горная порода, использованная для щебня, размокает в воде, как глина, и поэтому для изготовления бетона и железобетона непригодна. Мы пришли к выводу, что причиной аварии на хвостохранилище явилось использование щебня из горных пород, непригодных для изготовления бетона и железобетона. Мы приняли решение, что для дальнейшего использования хвостохранилища необходимо закрыть фильтрующей перемычкой коллектор в месте выхода его на поверхность, чтобы заполнить его хвостами обогатительной фабрики, а для отвода с хвостохранилища осветленной воды надо провести вдоль склона горы канал. В течение месяца эта работа была выполнена, хвостохранилище начало действовать, и я, доложив об этом в ЦК компартии Армении, вернулся в Москву. Это мероприятие позволило заполнить хвостохранилище хвостами с обогатительной фабрики до проектной высоты, после чего было введено в действие новое хвостохранилище.
На Каджаранском комбинате был и другой случай, когда в воскресный день бригада слесарей подземного рудника производила монтаж трубопровода в подземных горных выработках, а бригада взрывников в это время, не предупредив слесарей, произвела взрыв в целях принудительного массового обрушения руды в подземном очистном блоке. В результате от удара воздушной волной погибло несколько слесарей.
Находясь в служебной командировке на Каджаранском комбинате, я встретился с районным прокурором и поинтересовался, почему виновные в несчастном случае не привлечены к судебной ответственности. Прокурор ответил, что виноваты четыре руководителя Каджаранского подземного рудника: главный инженер, по национальности грузин; главный механик — русский; заведующий техникой безопасности — казах и руководитель взрывных работ — армянин. Чтобы не вызывать межнациональной вражды, он решил никого из них к судебной ответственности не привлекать.
Вскоре после этого несчастного случая главный инженер рудника уехал в Среднюю Азию и был назначен директором подземного рудника Койташского вольфрамового рудоуправления в Узбекской ССР. Во время служебной командировки в Среднюю Азию я встречался с ним. О нем, как о руководителе рудника, мне высказывали самые хорошие мнения. Он зарекомендовал себя талантливым организатором и крупным специалистом, хорошо знающим горное дело.
На руднике «Молибден» Тырныаузского вольфрамомолибденового комбината, так же как и на Каджаранском комбинате, применяется система разработки месторождения с принудительным блоковым обрушением. Во время одной из служебных командировок на этот комбинат я находился вместе с директором рудника С.Г. Моисеевым в его кабинете. В это время в одном из очистных блоков был произведен взрыв в целях принудительного массового обрушения руды в блоке. Мы почувствовали, как задрожало здание и зазвенели стекла в окнах, хотя взрыв производился под землей на большом расстоянии от нас. Ощущение было таким, какое бывает при землетрясении.
В 1954 году мне и главному инженеру проекта поручили выехать на Агаракский медно-молибденовый комбинат, находящийся в Армении, и составить генеральный план строительства комбината. Для сравнения были разработаны и рассмотрены несколько проектов, из которых мы выбрали вариант, предусматривающий наиболее компактное расположение рудника, обогатительной фабрики, вспомогательных цехов и жилого поселка с учетом минимально возможного расстояния между ними. Под строительство поселка выбрали площадь, удобную во всех отношениях и близкую к производственным объектам. Этот вариант генерального плана комбината был согласован на месте с руководителями Агаракского комбината.
Когда я вернулся в Москву и сообщил об этом варианте генерального плана начальнику «Главвольфрама» А.С. Микуленко, он сказал, что есть и другой вариант, согласованный с руководителями Армении. Оба проекта генерального плана Агаракского комбината были рассмотрены заместителем Министра цветной металлургии Петром Семеновичем Сычевым. Ему больше понравился план, предложенный мной и главным инженером проекта. Он и был утвержден заместителем министра П.С. Сычевым.
Через некоторое время в Москву приехали секретарь ЦК КП и председатель Совета Министров Армении, которых принял Министр цветной металлургии П.Ф. Ломако. Он пригласил к себе П.С. Сычева и сказал ему, что руководители Армении возражают против утвержденного им генерального плана строительства Агаракского комбината и просят утвердить вариант генерального плана, согласованного с ними. Они планировали разместить поселок рядом с железнодорожной магистралью и сделать его районным центром. Петр Семенович попытался возразить, мотивируя тем, что жилой поселок будет оторван от рудника и обогатительной фабрики на расстояние около 8 километров и рабочих придется возить на комбинат автобусами по горной автомобильной дороге. А по утвержденному П.С. Сычевым варианту рабочие могли бы добираться на рудник, обогатительную фабрику и вспомогательные цеха пешком. Рельеф местности на запланированной нами площадке под поселок более благоприятный, чем у железной дороги. Кроме того, на этом участке нет опасности оползней, которые возникают после дождей и таяния снега на крутом склоне горы, возле которой планируется построить поселок у железной дороги. Но выводы П.С. Сычева не приняли во внимание, он вынужден был выполнить указание министра и утвердить худший вариант генерального плана Агаракского комбината. Когда мне приходилось бывать на Агаракском медно-молибденовом комбинате в командировках, я сожалел о неудобном расположении жилого поселка комбината. Тем более что районного центра из него не получилось, так как площадь застройки была меньше необходимой и опасной из-за регулярно возникающих оползней.
Был случай, когда после сильного и продолжительного дождя на Дастакертском медно-молибденовом комбинате рядом с жилым поселком произошло сползание по крутому склону полутора миллионов кубических метров горных пород. При этом нижняя часть оползня засыпала первые этажи двухэтажных жилых домов поселка, расположенных ближе к горам. В одном из таких домов погиб маленький ребенок, которого родители на недолгое время оставили дома одного.
В связи с этой аварией на Дастакертский комбинат приехали второй секретарь ЦК КП Армении Яков Николаевич Заробян, его заместитель и инструктор райкома. Яков Николаевич спросил, почему я не присутствовал на районной партконференции. Я ответил, что меня никто не приглашал, а явиться на нее по собственной инициативе, не будучи избранным делегатом, я не мог — этого не допускает Устав партии. При этом я рассказал ему, как во время моей командировки на Джи-динский комбинат в Бурятской АССР меня пригласили на городскую партконференцию и единогласно избрали в состав президиума и делегатом конференции. Заробян согласился с моим объяснением и сделал серьезное замечание инструктору райкома партии за то, что тот неправильно его проинформировал, доложив, будто меня на конференцию пригласили, но я отказался на ней присутствовать. Впоследствии мне приходилось неоднократно встречаться с Я.Н. Заробяном в Москве, где он работал заместителем Министра электротехнической промышленности.
В июне 1955 года я и начальник отдела капитального строительства «Главвольфрама» Владимир Акимович Панов выехали в служебную командировку на предприятия Средней Азии. Она продолжалась больше месяца. За это время мы посетили строительство Узбекского комбината тугоплавких и жаропрочных сплавов, Самаркандский ремонтно-механический завод, Койташское, Ингичкинское и Чорух-Дайронское вольфрамовые рудоуправления. Все предприятия были действующими, работали успешно, выполняли и перевыполняли производственные планы. Кроме указанных, в одном высокогорном районе Таджикской ССР находилось небольшое горно-обогатительное вольфрамовое предприятие. Оно работало в течение года непродолжительное время, несколько месяцев, так как в зимний период было занесено глубоким снегом. Я был первым и единственным из сотрудников «Главвольфрама» и Министерства, кто посетил это предприятие. С наступлением зимы выходящие на поверхность подземные горные выработки рудника штольни, небольшая обогатительная фабрика и маленький жилой поселок, в котором жили в летний период рабочие без семей, заносился глубокими снежными сугробами.  К зимнему времени рабочие стихийно покидали рудник и обогатительную фабрику и возвращались к семьям на постоянное место жительства. А весной, когда снег таял, так же самостоятельно и стихийно рабочие вновь возвращались работать  на рудник  и  фабрику.  И  так  продолжалось  несколько  лет. Местность, расположенная на склоне гор ниже уровня рудника, привлекала богатством и красотой горной природы: многочисленными мелкими кустарниками, высокими красивыми цветами и травами горных лугов, на которых паслись отары овец.
В одном из древнейших городов Средней Азии Самарканде, который был столицей империи Тимура (Тамерлана), среднеазиатского полководца и завоевателя, жившего в 1336-1405 годах, мы осмотрели астрономическую обсерваторию, построенную в XV веке при Улуг-беке, внуке Тимура — ученом, просветителе, правителе Самарканда, жившего в 1394-1444 годах. Также видели построенные во времена Тимура соборную мечеть Биби-Ханым, мавзолей Гур-Эмир, усыпальницу Ах-Сара с пышной росписью интерьера, площадь Регистан с ансамблем монументальных зданий, ограничивающих ее с трех сторон, мавзолей Шахи-Зинда и медресе Улугбека. Экскурсовод рассказал, что для вскрытия склепа усыпальницы Ах-Сара приезжала специиальная комиссия Академии наук СССР. Когда подняли крышку склепа, из него вышел ядовитый газ. Членам комиссии пришлось покинуть помещение усыпальницы и вернуться после проветривания.
В Койташском рудоуправлении нас познакомили с молодым узбеком, работавшим на руднике. Он рассказал нам, что три дня назад крепко уснул, и, когда через двое суток не проснулся, близкие родственники сочли, что он умер, и решили похоронить, но не успели сделать это до захода солнца, как это принято по узбекскому обычаю. Похороны были перенесены на утро следующего дня. Но утром он проснулся и только по счастливой случайности остался жить.
Наша командировка по предприятиям Средней Азии проходила в самый жаркий период года. Температура воздуха достигала +50 градусов С. Мы с В.А. Пановым плохо себя чувствовали. У нас болели желудки, мучила диарея. Старания врачей и лекарства не помогли. Последним предприятием, куда мы должны были заехать, было Лянгарское вольфрамовое рудоуправление, расположенное высоко в горах, поэтому температура воздуха там не была такой высокой. Мы приехали туда вечером и уже на следующий день утром почувствовали себя совершенно здоровыми. Причиной нашего желудочного заболевания была высокая температура воздуха. В Москве Николай Кузьмич Бармин, заместитель начальника «Главвольфрама» объяснил мне, что многие из тех, кто приезжает в Среднюю Азию в летнее, жаркое время года, под влиянием высокой температуры мучаются желудками.
Свои командировки на предприятия Северного Кавказа и Закавказья я обычно начинал с посещения Тырныаузского вольфрамомолибдено-вого комбината. Затем ехал на завод «Победит» в Орджоникидзе, а дальше по шоссе через Крестовый перевал Кавказского горного хребта добирался до Тбилиси. Оттуда, проезжая мимо озера Севан, прибывал в Ереван, где встречался с руководителями трестов «Закмолибден» и «Закавказцветметстрой». Посетив вместе с руководителями этих трестов предприятия Закавказья, возвращался тем же путем на Тырныаузский комбинат.
Это было наиболее крупное предприятие «Главвольфрама». Его строительство было начато по приказу Наркомтяжпрома, вышедшему 20 ноября 1937 года. Тырныаузский вольфрамомолибденовый комбинат представлял собой сложный комплекс сооружений в условиях высокогорного рельефа, где главный рудник «Молибден» поднимался на высоту более трех тысяч метров над уровнем моря, а перепад рельефа, на котором возведены сооружения, достигает тысячу метров и больше.
Здесь, в поднебесной выси, и было построено крупнейшее предприятие, жемчужина цветной металлургии страны. В мае 1933 года была введена в эксплуатацию высокогорная автомобильная дорога на рудник «Молибден» протяженностью 27 километров. В ноябре 1938 года была сдана в эксплуатацию опытная обогатительная фабрика. Вскоре были построены и введены в действие рудник «Молибден», канатная дорога, промышленная обогатительная фабрика и вспомогательные цехи. Комбинат вступил в строй 1 сентября 1940 года, когда Советской Кабардино-Балкарии исполнилось 19 лет. В декабре 1940 года комбинат уже превысил проектные производственные мощности. Было принято решение о строительстве второй очереди комбината, которая по своим размерам и капитальным вложениям должна была в пять раз превысить первую очередь. Строительство второй очереди развернулось перед началом Великой Отечественной войны. В августе 1942 года началась эвакуация. 15 ноября 1942 года после ожесточенных боев Тырныауз был оставлен советскими частями, а 1 января 1943 года освобожден от немецко-фашистских захватчиков. Советское правительство приняло решение о восстановлении Тырныаузского вольфрам-молибденового комбината.
1 января 1945 года комбинат вторично вошел в строй действующих предприятий. К 1947 году предприятие стало рентабельным, а в 1949 году дало 80 миллионов рублей прибыли. Строительство третьей очереди комбината было завершено в 1958 году.
Вольфрам в рудах Тырныаузского месторождения представлен минералом шеелитом, молибден — молибденитом, повелиитом. В шеелите содержится также 6-8 процентов молибдена, входящего в молекулу молибдена. Значительная часть молибдена (до 24 процентов) находится в виде изоморфной примеси окисла молибдена. В результате комбинированной схемы переработки флотационной и гидрометаллургической руд стали извлекать окисленный молибденит с получением высококачественных концентратов. За счет использования новой техники и технологии извлечение вольфрама и молибдена достигло соответственно 83 и 65 процентов. Государственный план за 1951-1958 годы был выполнен досрочно. Добыча руды возросла в 1958 году почти на 60% по сравнению с 1951 годом. На руднике «Молибден» вместо малоэффективного трудоемкого способа мелкошпуровой отбойки руды применили отбойку массовыми взрывами.
Одновременно со строительством производственных объектов на Тырныаузском комбинате большое внимание уделялось жилищному строительству и объектам социально-бытового назначения. В 1948 году комбинат посетил Министр металлургической промышленности И.Ф. Тевосян.
В это время на комбинате увлекались строительством одноэтажных одноквартирных и двухквартирных жилых домов. И.Ф. Тевосян объяснил местным руководителям, что строительством таких домов жилищную проблему на Тырныаузе решить невозможно, и дал указание строить только четырех- и пятиэтажные многоквартирные жилые дома со всеми удобствами. Это указание было выполнено. Впоследствии все руководители комбината, в том числе и директор, переехали жить из одноквартирных коттеджей в многоквартирные дома. Одновременно были построены школа, дворец культуры, городская гостиница с рестораном, магазины и столовые на руднике и обогатительной фабрике. В Нальчике для рабочих комбината был возведен дом отдыха. На территории Тырныауза разбили спортивный стадион, на котором устраивались состязания футболистов и другие игры.
У комбината было образцовое подсобное хозяйство. В пригороде Нальчика большую площадь занимали принадлежащие комбинату большой фруктовый сад и огород, где выращивались различные овощи. На животноводческой ферме содержались породистые высокопродуктивные молочные коровы. Подсобное хозяйство комбината регулярно участвовало в проведении Всесоюзной сельскохозяйственной выставки, где ему присуждались почетные премии.
В 1970 году в ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина под редакцией П.Ф. Ломако и И.А. Стригина вышла книга «Цветная металлургия СССР». Я получил персональный экземпляр № 00199 с сопроводительной запиской и за подписью заместителя главного редактора И.А. Стригина. В этой книге, в разделе «Металлы высокого накала», в главе, посвященной специально Тырныаузу, на странице 317 отмечается, что: «Большой вклад в развитие комбината внесли его директор Г.Т. Кулик, а также инженеры В.А. Савельев, Э.К. Ильницкий и многие другие».
Приказом Министра цветной металлургии № 54/ат от 16 декабря 1952 года мне было присвоено персональное звание горного директора. Впоследствии, после смерти И.В. Сталина, все персональные звания, присвоенные горным инженерам, были отменены.
Приказом по Министерству цветной металлургии СССР № 197/к от 7 июня 1957 года в связи с упразднением Министерства я был освобожден от должности главного инженера — заместителя начальника Главного управления вольфрамовой, молибденовой и твердосплавной промышленности «Главвольфрам» и направлен в распоряжение Читинского совнархоза для использования на руководящей работе.
В 1956 году, накануне упразднения Министерства, был подготовлен перечень вопросов по «Главвольфраму», требующих решения руководством Министерства. В него входили 22 вопроса, в том числе:
1) составление технико-экономического доклада о перспективах развития вольфрамомолибденовой промышленности на 1956-1970 годы;
2) составление технико-экономического доклада о перспективах развития промышленности твердых сплавов и тугоплавких металлов на 1956-1970 годы;
3) составление технико-экономического доклада по переводу рудника «Молибден» Тырныаузского комбината с подземных на открытые работы и утверждение проектного задания на расширение этого комбината;
4) составление и утверждение проектных заданий на расширение Каджаранского комбината и Дженичинского рудоуправлений;
5) об организации производства медных концентратов и развития рудной базы медной промышленности в Армянской ССР за счет строительства Каджаранского и Агаранского медно-молибденовых комбинатов;
6) составление технико-экономического обоснования на строительство нового завода твердых сплавов и тугоплавких металлов на востоке;
7) о дальнейшем развитии Джидинского вольфрамомолибденового комбината и Сорского молибденового комбината;
8) об увеличении производства вольфрама и молибдена на заводе «Победит»;
9) об окончании строительства Скопинской доводочной фабрики;
10) об увеличении переработки импортного вольфрамового и молибденового сырья и вольфрамового сырья Дальстроя на Скопинской доводочной фабрике;
11) о строительстве Узбекского завода твердых сплавов и тугоплавких металлов.
Теперь, после упразднения Министерства решать эти вопросы некому, и все они оказались подвешенными в воздухе.
В своей повседневной оперативной работе руководители и работники аппарата «Главвольфрама» всегда пользовались данными, которые имелись в материалах служебных дел. Перечень дел по «Глав-вольфраму» для оперативного использования в качестве справочных материалов включал:
1. Планы производства вольфрамового концентрата и промпродуктов, молибденовой продукции, медного концентрата, олова в концентрате, продукции твердосплавной промышленности, добычи каменного угля, по лесозаготовкам, по себестоимости товарной продукции.
2. Переписка с предприятиями и Министерством по вопросу выполнения плана производства и себестоимости товарной продукции.
3. Расчеты по пятилетнему плану на 1956-1960 годы.
4. Технико-экономические показатели работы предприятий и выпуск продукции по годам.
5. Расчеты и справочные материалы по развитию вольфрамо-молибденовой промышленности.
6. Учет балансовых и подготовленных запасов месторождений.
7. Себестоимость продукции по статьям калькуляции.
8. Сводные финансовые планы (балансы доходов и расходов) с распределением по предприятиям.
9. Технические отчеты предприятий.
10. Организационно-технические мероприятия по выполнению плана производства в 1957 году.
11. Отчеты предприятий и Главка по внедрению новой техники.
12. Технологические инструкции по горным работам, обогащению и производству твердых сплавов.
13. Отчеты по механизации и автоматизации производства.
14. Утвержденные ГОСТы и технические условия на продукцию «Главвольфрама».
15. Договоры с институтами и организациями на научно исследовательские работы.
16. Годовой и квартальный планы и отчеты по геологоразведочным
работам.
17. Переписка с Министерством геологии, государственным комитетом по запасам, Академией наук и другими организациями по геологоразведочным работам.
18. Планы, отчеты, предложения, заключения и отзывы по изобретательству и рационализации.
19. Утвержденные годовые титульные списки сверхлимитного и нижелимитного строительства предприятий «Главвольфрама».
20. Утвержденные годовые и квартальные планы капитальных работ, лимиты по труду и штатные расписания по капитальному строительству на 1957 год.
21. Книги учета годовых показателей по добыче и переработке руды, содержанию, извлечению, выпуску продукции по предприятиям
«Главвольфрама».
22. Учет выпуска продукции в натуральном и ценностном выражении по месяцам.
23. Книга учета численности трудящихся и фонда заработной платы.
24. Протоколы утверждения проектно-сметной документации и задания на проектирование.
25. Движение незавершенного строительства.
26. Ежегодники цветной металлургии (вольфрам и молибден).
Руководители и работники аппарата «Главвольфрама» настойчиво и квалифицированно решали вопросы перспективного развития воль-фрамомолибденовой и твердосплавной промышленности. Также под их постоянным и неослабным вниманием и контролем находились работа действующих предприятий, капитальное строительство и ввод в действие новых производственных мощностей и объектов. Одновременно большое внимание уделялось вопросам завершения отработки месторождений с учетом выемки всех ранее разведанных и утвержденных промышленных запасов руды. Пресекалось стремление некоторых руководителей предприятий отработать сначала наиболее богатые по содержанию вольфрама и молибдена в руде участки месторождения, а затем в последнюю очередь — самые бедные. Такое стремление расценивалось как хищнический способ разработки месторождений и строго запрещалось, исходя из необходимости охраны недр. Месторождения должны отрабатываться равномерно, с учетом среднего содержания вольфрама и молибдена в промышленных запасах месторождения. Вопрос о ликвидации убыточных горных предприятий после очистной выемки всех промышленных запасов месторождения рассматривался и утверждался на уровне руководства Министерства. На основании приказов Министерства были ликвидированы следующие убыточные горные предприятия: Алма-Атинское (в 1952 г.), Чикойское (в 1953 г.), Каробское (в 1953 г.), Кумбельское (в 1955 г.) и Румбейское (в 1956 г.) рудоуправления, а также рудники Кара-Тюбе Койташского рудоуправления (в 1954 г.), Сорымат Таджикского рудоуправления (в 1954 г.), Макарьевский и Белокурихинский Колы-ванского рудоуправления (в 1955 г.), Ниманский и Буреинский Умальтинского рудоуправления (в 1956 г.).
Среди перечисленных ликвидированных предприятий значится Колыванское вольфрамовое рудоуправление. В 1938 году, в теплое летнее время, я выехал на это предприятие в составе представителей коллектива рабочих Убинского вольфрамового рудоуправления «Убаредмет» для подведения итогов социалистического соревнования между двумя коллективами этих предприятий. Итоги соревнования обсуждались на общем собрании рабочих Колыванского рудоуправления. Собрание проходило на летней эстраде парка. С докладами по итогам работы предприятий выступили директор Колыванского рудоуправления Максим Максимович Иванов и я, главный инженер — заместитель директора рудоуправления «Убаредмет». Затем последовали выступления рабочих, деловые и объективные. В них содержалось много критики и самокритики, отмечались как успехи, так и недостатки в работе каждого коллектива и их отдельных работников. В постановлении по итогам социалистического соревнования двух этих коллективов предприятий, принятом на общем собрании трудящихся, была дана объективная оценка работы каждого коллектива и намечены меры по устранению имевшихся недостатков.
С ответным визитом на встречу с коллективом рабочих Убинского рудоуправления «Убаредмет» через непродолжительное время приехала группа представителей коллектива Колыванского рудоуправления. Такой обмен опытом между коллективами предприятий приносил большую пользу в их дальнейшей производственной деятельности, укреплял дружбу между ними, сплачивал коллективы как внутри предприятий, так и между предприятиями. Решающее значение в социалистическом соревновании придавалось повышению экономических показателей. Трудящиеся предприятия принимали активное участие в движении ударных бригад и стахановском движении.
В начале Великой Отечественной войны директор Колыванского рудоуправления М.М. Иванов был мобилизован в армию и военную службу проходил в Чите, в Забайкальском военном округе. Ему было присвоено военное звание подполковника. В то время я работал главным инженером — заместителем директора Давендинского молибденового рудоуправления Читинской области. Во время моих командировок в Читу мы с ним всегда встречались как старые друзья. Он познакомил меня с председателем областного комитета партийного контроля, который оказывал мне помощь при решении отдельных вопросов, связанных с работой предприятия.
Металлургия является основной индустриальной мощью страны. По производству и потреблению металла на душу населения судят о богатстве, экономическом могуществе страны. Размеры производства металла определяют развитие ведущих отраслей народного хозяйства — машиностроения и приборостроения, транспорта, средств связи, оборонной промышленности. Роль цветной металлургии еще больше возрастает в связи с развитием авиации, атомной техники, освоением космоса, достижениями электроники.
За годы Советской власти наша страна по суммарному объему производства цветных металлов вышла на одно из первых мест в мире. Темпы роста производства цветных металлов опережали темпы роста всех других отраслей народного хозяйства. На предприятиях цветной металлургии производится уже 73 из 104 известных элементов периодической системы Д.И. Менделеева. Создано крупное производство алюминия, никеля, кобальта, магния, титана, олова, вольфрама, молибдена, редких металлов, попутных металлов: селена, теллура, галлия, рения, германия, индия, таллия, скандия. Организован выпуск электродов, твердых сплавов и тугоплавких металлов. Развивается порошковая металлургия и алмазодобывающая промышленность. Успешное развитие цветной металлургии обеспечивалось благодаря централизованному, высококвалифицированному управлению предприятиями отрасли.