Калиниченко Н. Н. Открытие истины Языкознание Прои

Калиниченко Языкознание Происхождение языка

ЯЗЫКОЗНАНИЕ
                Языкознание – то же, что и естествознание
Лекция 2
ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЯЗЫКА
                Язык – от звуков, а звуки – ...
 
Дети – учителя мужей, говорили древние греки. И применительно к изучению языка в его развитии это вполне справедливо, поскольку дети за год – за два по существу повторяют  путь его развития, длившийся тысячелетия. При этом они, естественно, начинают этот путь с самого его начала. А самое начало языкового пути – это самый первый человеческий звук. Что это за звук?
Первое, что мы слышим от новорожденного младенца, это и не звук вовсе. Это вопль, который издаётся младенцем точно так же, как и любым другим животным, которому неприятно. Иначе говоря, это – голос, которым младенец выражает своё мнение по поводу происходящего. Так что верно написано в Ветхом Завете. Действительно, сначала был логос, т.е. голос. Но потом...
Если никто не мешает, то в награду за успешное рождение младенец получает материнскую грудь. И тут как раз он и издаёт свой самый первый звук, который получается у него при соприкосновении его губ с чем–то ещё. Это нечто – конечно же, его мама. Но так он назовет её потом, когда губы окрепнут и станут управляемые. А сейчас он называет её как может, даже не выпуская её изо рта, почти что только выдыхая, но уже через губы. И получается Ф. С одной стороны – это самый первый звук младенца, а с другой – это самое первое звание матери. Надо признать, не самое удачное, потому что вряд ли найдется та мать, которая его услышала. Но для младенца  это уже звание. И самое первое знание. И вообще всё.
С этим не всякий согласится. Кто–то будет настаивать, что первый звук – не Ф, потому что, например, в русской словесности нет русских слов на эту букву. Кто–то будет сомневаться в том, что это именно мать, а не сам младенец или что–то там ещё. Но у нас есть доказательства того, что Ф – это самый первый звук и самое первое звание матери.
Да, в русской словесности нет русских слов, начинающихся на Ф. Но есть в английской. Причём с нужным нам значением. А английская словесность родственна русской. Отсюда следует, что русские просто забыли это звание. А англичане – нет. Оно у них существует до сих пор. Правда, не в чистом виде, но существует в слове father, т.е. фазер. Это “зер” у тех же англичан существует и отдельно как сэр, поэтому  фазер – то же самое, что и фа сэр. Здесь может возникнуть вопрос: при чём здесь мать, если фазер у англичан – это отец? Но дело в том, что и в русском языке, и в английском , и во всех прочих отец значит мать. Почему – об этом мы уже рассказывали. Поэтому и английское фазер – это мать, хотя англичане даже не подозревают об этом. А поскольку “зер” – это ничего не значащая для кого бы то ни было приставка, которую мы видим также в словах mather, sister, braser, то английская мать – это просто Фа. “Зер” –  это чисто из уважения к ней.
Кстати, для сомневающихся заметим, что по–русски мать –  это и просто ма, и мама, и мать, и, наконец, матерь. И эта матерь уже ничем не отличается от английской mather, если не считать произношения.
А теперь уже можно вспомнить, что мать – это женщина, а женщина у французов – фам, и эта фам очень напоминает маф, т.е. мать. Тем более напоминает мать восточное женское имя Фатима. Чем не Мать, а, только наоборот?
Оставаясь на том, что мать – это женщина, вспомним, что в ней такого особенного, чисто женского и при этом самого важного для младенца. Конечно, это – грудь.  И если с учётом  этой особенности посмотреть на русскую букву Ф, то мы увидим именно то, что эта буква изображает. Точнее, ту, которую она изображает.
Полноты ради следует заметить, что у мамы есть ещё одна выдающаяся особенность кроме груди. Она тоже похожа на букву Ф, но привлекает внимание она уже не младенцев, а взрослых дядей. И иногда сама издаёт свой звук Фу.
Возвращаясь ещё раз к тому замечанию, что у русских нет слов на букву Ф, следует заметить, что русские всё же довольно часто издают этот звук. Причём почти в том же самом значении, что и младенцы. Как правило, его можно слышать тогда, когда кто–то наконец добился или достиг желаемого. В этом случае он облегчённо вздыхает: “Фу–у–ух”. Скорее всего, и младенец вздыхает облегченно, когда наконец получает долгожданную Фу.
Ежедневные многократные упражнения быстро укрепляют губы, и вскоре издаваемый ими звук  становится более чётким, но по прежнему остаётся губным. Не сразу и сообразишь, каким, поскольку губных звуков у нас несколько. Но здесь помогает греческая грамота. У греков тоже нет буквы Ф, но звук Ф есть. И он у них изображается сразу двумя знаками – П и Х. Отсюда сразу становится ясно, что искомый нами губной звук – П. Но при чём тут Х?  Очевидно, при П. Звук Ф включает не только звук П, но и звук Х. Звуки П и Х – это две половины одного звука Ф. Кстати, не будем забывать, что и у матери, которая первоначально обозначалась знаком Ф, тоже двое отпрысков – сын и дочь. У сына и дочери тоже сыновья и дочери, у тех – тоже. И так далее. Поэтому и у других звуков, а точнее,  азов есть свои сыновья и дочери. Но какие – чьи, выяснить непросто. Тем не менее, можно. И этим мы займёмся после того, как выясним, что же значат азы П и Х.
Сегодня Па – это обращение к отцу. Но для младенца есть только мать. И эти П и Х у него – всё она, родимая. И здесь нет никакого противоречия, потому что и здесь речь о том, что младенец проходит в своём развитии тот же путь, что и его народ в младенческом возрасте. А в этом возрасте люди ещё не знали, от чего дети бывают. То есть в самом начале своего развития люди знали только свою мать. И звали только мать. Именно поэтому слово “папа” – женского рода. Но Пи – это уже то, что пьют, а Хо – то, что ховает. И то, что пьют, и то, что ховает – это мать. Это нечто и поит, и ховает, если по–словацки, т.е. бережёт младенца, потому что на венгерском Хё – это тепло, а тепло – почти что тело.
Впрочем, тепло не только от тела матери. От Пи, или как мы сегодня говорим, от пищи тоже тепло. Именно отсюда – существительное “пепел”. Пепел всегда  тёплый на ощупь. И пар изо рта – тоже тепел. А вот холод – от голода. Сытому младенцу не холодно. Холодно голодному младенцу.
В данном случае мы встретились с тем, что Руссо и Гегель назвали переходом противоположностей друг в друга. Пища и питает, и греет, поэтому она может заменять тепло. С другой стороны, и Ха может быть не только теплом, но и халвой, которую хавают, и хлебом, который хлебают.
И здесь уже пора заметить, что хлеб и халва – одно и то же существительное. Разница лишь в гласных А и Е, которые в русском именуются беглыми, а в арабском, откуда Халва, и не пишутся вовсе, да в согласных В и Б. Причём Б в существительном “хлеб” произносится как П. И это – не случайно. Б и В часто меняются местами. Взять, например, войну и бойню или Вавилон и Бабилон. Это указывает на то, что они – две половины одного целого. Ну, а то, что Б звучит как П, однозначно указывает, какого целого. Но об этом мы поговорим позже. А сейчас стоит задуматься вот над чем.
Выше ведь было сказано, что мать имеет и сына, и дочь. Те случаи, когда нет ни сына,  ни дочери, или есть только однополые дет и, мы исключаем как ущербные. Отсюда следует, что Ф имеет как бы сына и дочь, т.е. П и Х  – разные азы не только по звучанию, но и по половой принадлежности. ПаПа  –  это мама, как ни странно это звучит. И вот ещё одно доказательство того, что ПаПа – женского рода. Папа – это ведь Попа. Хам же однозначно мужчина. Во всяком случае, с этим не станет спорить ни одна женщина. Но всё это выясняется позже, когда наступает черёд общения с мужчиной. А пока младенец с мамой, в качестве хама, сующего хлеб или халву, выступает МаХа, т.е. тот же ХаМ, только наоборот. В том числе – и женского рода. Именно так у испанцев зовут знатных женщин: маха. Но есть и мах. И что это такое?
Как ни странно это звучит, но сегодня  мах не зовут махом, поэтому никто и не знает, что такое мах, а также его перевёрнутый вид – Хам. Знают только, что Хам – это один из трёх сыновей Ноя. Но который? Как мы это узнаем, если никто не знает, что такое Мах?
Но почему же никто не знает? Все знают, что мах – это такое движение рукой. Обычно машут рукой. Или крылом, что по сути одно и то же, потому что крыло – не то, чем машут, а то, чем прикрываются. Крыло кроет, как и рука. Но почему же тогда говорят, что руками тоже машут? Машут ведь махами. Спорить здесь не о чем. Но где они?
Очевидно, махи – над подмышками. Ведь подмышки – под мышками, точнее, под машками или, если по–взрослому, под махами. Значит, махи – над подмышками. А где же им ещё быть?
Рука, если её произнести так, как очень часто произносят дети, это – лука. Иначе говоря, локоть. Откуда берётся это “Ть”, ещё надо разобраться. Но здесь и сейчас достаточно сказать, что это “Ть”, поскольку им заканчиваются самые разные существительные, особого значения не имеет и его можно пока что просто опускать. Вот тогда и станет ясно, что рука– это только по локоть рука. Дальше уже идёт предплечье, то есть то, что перед плечом. Что там, перед плечом? Не мах ли?
А длань?
А длань – это ладонь. В русском слове все азы перепутались, а вот в украинском ладонь – это долоня. Длань то есть. Стало быть, от перестановки азов значение знака не меняется. И это –  закон. Поэтому Хам и Мах – одно и то же. И это то, что суёт малышу хлеб или халву, что ховает (прячет по–украински) его и холит. Сегодня это мы именуем рукой.
На этом мы заканчиваем второй урок языкознания. В третьем рассмотрим следующую ступень познания.