Ванька глава 8

    Саша с Иваном ремонтировали машину. И начали рано, а затянулось на целый день. Сходить бы пообедать,
  да помыться, переодеться, сколько время уйдет.  Потом лень появится.  А развозить ремонт на несколько
  дней не хотелось. Да и работалось сегодня хорошо. Гайки шли по резьбе. Шайбы, шпонки, прокладки, ни-
  чего нигде не пропустили. Даже головой об железо ни разу никто не стукнулся. И когда работы оставалось
  не больше, чем на час, решили послать сторожа в магазин. Так, червячка заморить, с устатку.

    Машину они ставили на территории лесопилки, договорившись с хозяином. Смекалистый армянин видя, что
  мужики грамотные и хозяйственные, никакой платы не взял. Попросил только, если время будет, выручить,
  если с его техникой чего не заладится.

    Дмитрий Данилович Савватеев служил сторожем на лесопилке уже третий год. Работа его не тяготила, да
  и деньги не лишние. Он давно был на пенсии. Правда и пенсия, и "белая" зарплата, всё отдавалось жене.
  На это Дмитрий Данилович не роптал и не обижался. Ну как ещё? Ей же и дом содержать и детям подкинуть,
  хоть и взрослые, у самих уж дети. (Детей у Дмитрия Даниловича было несколько).  Водились у него  хоть
  и небольшие, "левые" деньжонки. То Арчил выпишет за какую-нибудь уборку. Бывает, попросят за машиной
  ночью присмотреть. И внукам на конфеты, и себе на чекушку хватает. Иван вон с Сашкой, эти если поздно
  приедут или ремонтируют, всегда угостят. Вообще, по большому счету, он не пил. Рюмку, две в неделю-то,
  а то и реже. Он и в молодости вином не увлекался. Даже, было время, активно с этим явлением боролся.
  Любил он философски поразмышлять под рюмашку, с Иваном, особенно с Сашкой. Они не напивались до дурости. На жену иногда пожаловаться. Шибко она грубая, деспотичная даже, стала к старости.

  - Дмит Данилыч, не сделаешь ли одолжение?
  Наконец-то, уж он весь извелся. Выходной день, словом перекинуться не с кем. И мужиков отвлекать ...
  - Данилыч, - Иван вылез из под машины, растопыренными пальцами протянул куртку - деньги тут в кармане.
  Бери на свой вкус, только уж сделай одолжение, постарайся ...
  - Я помню, помню, ничего московского.
  Ещё бы не помнить!   Последний раз, вот так же, Сашка дал денег и попросил на закусь московских явств
  не покупать. Вопреки твердому убеждению жены, детей и соседей, Дмитрий Данилович считал себя человеком
  умным.   Какой бес его в магазине под ребро пихнул?    Я им в отцы гожусь, а они меня как дурачка, за
  водкой!   Да ещё, что попало не бери.   Разборчивые уж больно.  Взял паштет, хлеба, сальца и колбасы,
  останкинской или ещё какой, хотя продавщица глядя в глаза, красноречиво поморщилась. Не помогло. Не-
  весть откуда взявшееся упрямство только усилилось. Ни Сашка, ни Иван не сказав ни слова, не упрекнули
  даже намеком. Ванька принес из кабины остаток печенья. Нормально посидели. Сало, хотя и было порезано
  на троих, Дмитрий Данилович есть побоялся - всё-таки возраст. А вот колбаса и паштет вполне, казалось
  были съедобными. Потом, оставшись один и остатки доел. И чего они кобенились?
  Не по себе ему стало только на следующий день. И надо ж такому. К вечеру дочь пришла со своим парнем,
  вроде как с родителями познакомиться. У Дмитрия Даниловича начало сильно урчать в животе. Телевизор,
  когда сели за стол, включили на всю. Жених, по крайней мере родители таковым его посчитали, удивился
  конечно.  Глухих он вроде не заметил.  Дмитрий Данилович несколько раз выходил, ну, покурить что-ли.
  В туалете посидел. Результата никакого. Сесть и сразу вставать было уже неприлично и он решил терпеть.
  Ну и дотерпелся.  Внутренний голос, вырвавшись из тупиков и лабиринтов, протрубил пароходным гудком.
  Уж Дмитрий Данилович и кашлял, и стулом по полу возил. Имитировать звук вроде бы удалось, а вот ...
    Остаток ночи он провел в туалете, кроя "зятя" последними словами, кляня и Сашку, и Ивана, и москов-
  ский мясокомбинат, и ... лидера коммунистов Г.А. Зюганова.
   
         ... Геннадий Андреевич проснулся и, как не пытался, уснуть уже больше не смог. Лежал, думая о
  загадках мироздания. С утра ему предстояло выступить на пленарном заседании Думы. Говорил он вяло и
  неубедительно, чем дал повод своему антиподу, оппортунисту и ренегату Жириновскому в очередной раз
  назвать марксистко-ленинское учение бредом и предречь скорый крах остатков коммунистической авантюры.

    Жена Дмитрия Даниловича, раз так вышло, решила навести в доме порядок. Хворостом полетели с пятого
  этажа, распугивая кошек, голубей и беспечных прохожих, спиннинги и удочки, сачки и подсачники. "Весь
  балкон захламостил". Савватеевские приятели - рыболовы Павел Петрович и Илья Кузьмич оба заметили не-
  обычное явление. Зная решительный характер супруги Данилыча, оба смекнули, что возврата инвентаря в
  дом не будет. А снасти у него отменные. Японо-американо-корейские. Из всех троих сообразительностью
  и резвостью никто особо не выделялся. Лишь Павел Петрович был из тех, кто сначала стрельнет, а потом
  будет целиться.  Он первым у места дележки и оказался.  Правда, к его великой досаде с потерей двух
  спиннингов пришлось смириться. Нахальный соседский пацан выхватил их, можно сказать, прямо из под рук.
  Ладно, что уж, Кузьмичу вон, повезло ещё меньше. Ему досталась только раскрывшаяся от удара об голову
  жестяная банка с мотылём.    На мотыля Пал Петрович от небывалого великодушия, претендовать не стал.

  - Данилыч, ну не расстраивайся. Дам я тебе чем поудить, пока новые наживешь. Павел Петрович уверенно
  считал доставшееся богатство окончательно своим. Он только старался не смотреть, повернуться спиной к
  Илье Кузьмичу, чтобы от его жалкого вида не размякнуть и не поделиться.
 
    У жены Дмитрия Даниловича имя было довольно экзотическое, длинное и мудреное.  На морозе или с пох-
  мелья, так и не выговоришь. Плюснет же некоторых родителей называть детей. Может от великой, без ума
  любви, может просто без ума. Бегает вон во дворе мальчишка, сопливый, худенький, всё время чем-то бо-
  леющий, зато имя - Викинг. Он-то ладно, вырастет, окрепнет. Глядишь, действительно богатырем будет.
  Вполне возможно. А когда у самого дети пойдут, дочь родится, ну и как её по отчеству величать?
    Савватеевы привыкли обходиться без имен и нисколько их отношения от этого хуже не стали. Они давно
  жили душа в душу.  Давно, в молодости, Дмитрий Данилович попытался было встать в "конструктивную оп-
  позицию", но был побит.  Обладая характером отходчивым,  уступил и уж больше на рожон не лез, грудь
  не выпячивал. У нее же, нет нет да и сейчас случались "приливы". Иногда на даче, без видимых причин,
  крыла мужа отборным площадным матом. Случалось и с битьем посуды, вызывая невольную зависть соседок.
  Причем она не кричала визгливо - истерично.  Монолог, хоть и на пару тонов выше обычного, звучал
  ровно, на одном дыхании. Замысловатая матерщина кружевом вплеталась в литературную речь. Как после
  городского шума, услышав вдруг пение птиц, прекращали свои дела соседи и замирали в восхищенном мол-
  чании. Выпустив пар, вдохнув полной грудью и распрямив плечи, шла она в заросли смородины. Вытаски-
  вала прятавшегося там  мужа и, как нашкодившего, но любимого сына, вела его за руку в домик. Кормить.

    Иван помнил Дмитрия Даниловича ещё тем, относительно молодым, когда работая в одной конторе, строи-
  ли прямо в болоте, как потом оказалось, никому не нужный дом. Савватеев, Митюня, как его за глаза на-
  зывали, бегал по стройке запаленным конем. Каждый день устраивал "летучие" митинги, отрывая от работы
  целые бригады. На этих самых митингах как раз и призывал беречь каждую рабочую минуту. Странно, никто
  тогда  над этим не смеялся, казалось именно так всё должно и быть.  Часик послушали, часик покурили.
  Иван работал на экскаваторе в разных местах, потому Митюню видел реже. Наверное и не запомнил бы его,
  если б не случай.
  - Иван, э-э, ладно, молод ещё для отчества. Вот что Ваня, Спустись туда к фундаменту и нагреби ковшом
  холмик повыше. Надо установить вот этот плакат. Чтоб издалека было видно.
  - Да меня ж потом никаким тягачом оттуда не вытащат. Воткни его здесь и дело с концом.
  - Нет, наглядная агитация, она потому так и называется, что призывает конкретно и наглядно. Кого-то,
  к чему-то. А здесь вдалеке непонятно к чему этот призыв относится. Так что не спорь, а загоняй и рой.
  - Дмитрий, э-э, не помню как по отчеству. Пошел ты ...
  Митюня ушел в указанном направлении, но вскоре вернулся. С прорабом Игошиным. Игошин быстро все понял и не дослушав, послал его ещё дальше. Хотел было уйти и сам, но передумал.
  - Слушай-ка Вань, а ведь этот чермет кабы не ты, давно бы списали. Ну и сколько этот луноход ещё протянет?
  - На сезон хватит, если не насиловать. Топливный насос надо поменять, там плунжера ...
  - Вот что, подыми стрелу повыше, средний газ, малый ход, а сам из кабины. И пусть он сам едет копает.
  - Утонет. Жалко, только дизель перебрал.
  - Хрен с ним. Теперь новый получишь. Надо же как вовремя Митюня подвернулся. Да и мы не растерялись.
  Не успели докурить по второй, а гусеницы экскаватора уже скрылись в болотной грязи. Потом Иван сидел с
  Игошиным в его, на удивление чистой комнате. Кружевные накидки на подушках. Тарелки вымыты до скрипа.
  Несмотря на выпитую бутылку, Ивану было не по себе. Муторно. Словно похабное чего сделал.
  - Все-таки, как-то это ... Получается, вроде мы Митюниной глупостью воспользовались. А сами чистые.
  - А-а, вон ты о чём. Тогда, (Игошин достал вторую), приятно будет с тобой выпить. Насчет Савватеева
  не переживай.  Ему, на его глупость никто даже намекнуть не посмеет.  У него должность политическая.
  Он по определению ошибаться не может. Ошибается тот, кто думает, что они с Сомовым ошибаются. Надо же,
  вот это я выдал! Трезвый бы не смог. Ты знаешь, Митюня мужик не плохой, еще не потеряный. Должность у
  него такая. Если есть дурацкая должность, всегда найдется недоумок готовый её занять. Он бы все равно
  своего добился. Ну посадил бы другого. А тот, другой, утонул бы вместе с экскаватором. Лучше бы было?
  - Ну, коли так, наливай. Я смотрю чистота какая. Когда ж ты успеваешь?
  - Да это не я. Это баба Дуня меня жалеет.  Ты Ваня, заходи в любое время.  Вот после получки приходи
  обязательно. У неё кризис будет. Ей выговориться надо. Она ведь еще не такая старая. Но мудрая. Я от
  неё за год больше полезного и для жизни нужного узнал, чем за пять в институте.

    Давно все это было. Уже и Ивану скоро на пенсию, а Савватеев старше его почти на двадцать лет. Ваня
  присматривался к Дмитрию Даниловичу, но ничего необычного в нем не находил. Пенсионер, каких много,
  разве что не по стариковски бодрый. Так ведь он вроде никогда не курил и вином не увлекался. От этого
  может и здоровье сохранил. Не было у Ивана к нему никаких претензий, неприязни. Более того, даже лег-
  кое уважение. Он не ругал и не восторгался теми временами и нынешние не хаял. Была в его словах, если
  доходило до воспоминаний, обычная грусть. О прошлом, о молодости. О юности, молодости всегда вспоми-
  нать грустно. Когда бы, в какие времена она не прошла.   Потому именно, что прошла ...

       А Дмитрий Данилович сидел в своей сторожке и плел из лески сеть. Ну сеть, не сеть, а что-то в
  этом роде. Покупная может была и лучше, но сделаная своими руками приятней и дороже. Он уже не жалел
  о выброшенных женой удочках. Теперь сам сделаю. Удилище из орешника. Ну крючки, лески куплю отдельно.
  Работал увлеченно и радостно, уже представляя себя на реке с Павлом Петровичем и Ильёй Кузьмичом ...