Иссык-куль

      Откуда к нам приходят сны?
      Ей снился Иссык-куль…. А это было так давно, больше, чем полжизни назад…
      Снился маленький маяк на песчаной косе, отделявшей от огромного озера небольшую тихую бухту. На закате гладь бухты горела расплавленным золотом, в ней контрастными черными зубчиками отражался рядок палаток турбазы.
      А маяк оказался совсем маленьким, до смешного, просто небольшая трубчатая мачта с керосиновым фонарем, который зажигали с наступлением темноты.
      Они сидели вдвоем у подножия маяка, греясь у костерка…               
      Кончался сентябрь, и ночи на Иссык-куле были уже холодными.    
      Пламя костерка плясало на ветру и быстро съедало сучки и коряги, которые на мысок подбрасывало древнее озеро. Вокруг всей бухты не было ни единого деревца, только высоченные редкие ковыли кустились и покорно кланялись ветру.
     Почему их вдруг столкнула здесь судьба…
     Видно звезды так распорядились…
     Он подкармливал костерок, не давая ему умереть, а она сидела, обхватив колени, и тихонько напевала свои любимые бардовские песни, - и было в них и тепло костров, и дальние тропы, и снежные горы… Им было хорошо вместе.

     Сон пробудил в ней цепочку воспоминаний…
     Он был инструктором их группы… Высокий, спортивный, голубоглазый, выгоревшие волнистые волосы, и без того светлые, подчеркивали густой многолетний загар, наверное никогда не сходивший с его лица под щедрым киргизским солнцем, - типичный «змеелов» из фильма…
     Действительно, они когда-то так сидели у подножия маленького маяка на песчаной косе. У костерка было уютно и им не хотелось уходить… 
     Оказалось, что родились они в один день, только он – на восемь лет раньше.  Она сначала не поверила и рассмеялась, тогда он показал ей паспорт…
     Может, этот общий день рождения невольно сблизил их, но тогда им хотелось быть вместе …

     Их группа закрывала на Иссык-куле сезон. Кроме них, на турбазе не было уже никого. Им предстояло объехать все озеро вокруг, сходить в горы, а если с погодой повезет, то и на ледник подняться …
     Иссык-куль встретил их жарким солнцем и бирюзовой гладью воды…   Тихая бухта, на берегу которой стояла турбаза, была кристально чиста.  На глубине нескольких метров лежали на дне утопленные кем-то часы, - с лодки их было прекрасно видно, но донырнуть не смог пока никто. Вода была слишком холодна, долго не выдержишь…
     Крупный колючий золотистый песок днем еще успевал раскалиться и жег босые ступни, но бухта уже не прогревалась. Ледяная вода обжигала смельчаков, решивших искупаться. Видно древнее озеро питалось горными реками, что, бурля водопадами, стекались к нему с окрестных гор, начинаясь в заоблачных ледниках. Как ни странно, но вода в озере была соленой, как морская, и после купанья на коже искрились кристаллики высохшей соли.
     Но нежиться на солнышке и загорать можно было сколько душе угодно, лишь изредка, под визг и хохот, просто обливая друг друга ледяной водой, чтобы не умереть от жары.
     Со всех сторон озеро, словно ожерелье, обнимали горы, которые в любое время суток были прекрасны и неповторимы… Они нежно розовели по утрам, ледниками сверкали на солнце, становились пурпурными на закате и черными зубцами, как крепостная стена, ограждали от напастей озеро по ночам.
     Их вершины так и манили к себе…

     Первый выход в горы был просто тренировочным – в ущелье Борскаун, за эдельвейсами, любимыми цветами всех альпинистов.
     На небольшом ПАЗике группу подкинули к подножию гор, а дальше пошли уже пешком, поднимаясь все выше и выше…
Для нее это были первые в жизни серьезные горы, и все вокруг казалось удивительным…
     Странно было встретить здесь, на высоте, небольшое лесное озерко с заболоченным берегом, зато очень живописное. По-осеннему праздничным был лес, окружавший озерко, - алели рябины, да заросли шиповника ярко рдели на фоне суровых высоченных елей… 
     В их спасительной тени устроили короткий привал.
     Но вот миновали зону леса… Стройные голубые ели расступились, открывая взгляду величественную панораму озера… Только склоны становились все круче, подъем тяжелее… И любоваться панорамой не оставалось сил…
     На границе леса, на высокогорной поляне набрели на круглую войлочную юрту. Старый киргиз, козырьком ладошки прикрывая от яркого солнца глаза, вышел из юрты навстречу. Что-то по-киргизски прикрикнул на своих женщин, они засуетились и стали угощать нас чем-то молочным, похожим на кефир, протягивая нам небольшие глиняные пиалы…
     Оказалось, что все они - его жены, чему мы страшно удивились, - ведь многоженство было в стране запрещено законом. Но три старушки, согбенные и сморщенные, были в полной его власти и обслуживали своего повелителя. Даже хворост и дровишки для очага добывать в лесу должны были они. Правда, с нами старик был очень приветлив и охотно поговорил, только по-русски объяснялся с трудом.
     Но вот и арчевник прошли, он  остался уже внизу, и лишь крутые безлесые склоны, заросшие высохшей высокой травой да залитые нещадным полуденным солнцем, ещё отделяли их от вершины.
     Шаг за шагом – тридцать  шагов вверх, потом небольшая остановка, чтобы перевести дух, и снова шаг за шагом - так добрались они до заветной вершины.
     Сказочные неведомые эдельвейсы оказались совсем скромными  и небольшими цветочками, да и подсохли они уже к осени, только вот увидеть их можно лишь здесь,  в высокогорье, – внизу они не растут.
     Зато с вершины распахнулись потрясающей красоты виды на ущелье  и озеро.
     Ущелье представлялось ей совсем иначе - темной каменистой тесниной с бурлящим горным потоком… Но вместо теснины открылась живописная, залитая солнцем долина с веселой речушкой, что голубой ленточкой змеилась внизу, у подножия гор. Со склонов гор к речушке темными языками горных распадков спускались  леса, становясь все светлее и реже… И только отдельные стройные ели иногда подступали к самым берегам реки.
     И столько было там воздуха, солнца, свободы и покоя, что мигом забылось, с каким трудом давался подъем.
     Где-то вдали, на горизонте, поблескивали на солнце ледники и тоже манили к себе неизведанностью…
     А по другую сторону от вершины, теряясь на горизонте в легкой дымке, бирюзой отливали воды Иссык-куля, древнего озера, бывшего когда-то частицей огромного моря, - иначе откуда же взялась бы в нем морская вода?
     Совсем неожиданно спуск оказался ничуть не легче подъёма. По крутому склону хотелось бежать бегом, но это было опасно. Чтобы не переломать ноги, спускаться надо было шагом, не спеша… Но, уставшие ещё на подъёме, ноги едва выдерживали… А тем временем, травянистые склоны быстро покрывались сначала зарослями арчи, а потом и лесом с колючими зарослями шиповника. Приходилось сквозь них продираться.
На свою беду, дойдя до вершины, все пораздевались до купальников, сложив одежки в единственный на всю группу рюкзак, который на спуске оказался далеко впереди. Так что они продирались через заросли лишь в купальниках, все искололись и поцарапались.
     Вечером, вернувшись в палатки, со смехом друг у друга вытаскивали из поп занозы и колючки при свете карманных фонариков.
     На ужин местный сторож турбазы угощал их озерной рыбой со странным, совсем не рыбьим именем – Маринка. Она была такая крупная, что пары рыбин хватило, чтобы нажарить на всю группу.
     За день все так умаялись, что после ужина быстро расползлись по своим палаткам…
     А над  засыпающим озером и высоченными пушистыми ковылями из единственного динамика лилась танцевальная музыка…
     Это было как-то нереально: танцплощадка на сваях, чтобы ее не заносило песком, одинокий яркий фонарь над ней поскрипывает на ветру, и единственная пара еще пытается под эту музыку танцевать, мерно покачиваясь темным силуэтом…

     За ночь поднялся ветер, и на озере разыгрался шторм…
     В их Тихую бухту зашли, прячась от шторма, разные катера и кораблики, - песчаная коса защищала их от  большой волны. А по другую сторону косы штормовые волны, гоняя высокие пенные гребни, с грохотом обрушивались на прибрежные валуны и, дробясь, взлетали высокими фонтанами  брызг…
     Сильный шторм бушевал пару дней, словно древнее озеро решило напомнить людям о своём настоящем морском прошлом.

     Из Тихой бухты вскоре группа перебралась на другую турбазу – в Ананьево. Оттуда планировался еще один выход в горы – в ущелье Сюттуу-булак, а там и до ледника рукой подать.
     В переводе с киргизского, название это переводится как «молочное место», за частые сильные туманы накрывавшие его.
     Но сначала это ни о чем им не говорило, пока они в это ущелье не попали. На этот раз в горы пошли не все, многие не рискнули. На турбазе не оказалось необходимого снаряжения для всей группы, - трикони нашлись только больших размеров, для парней. Для девочек – ни единой пары…
     Так что приходилось в горы идти в обычных кедах. Значения этому они, по неопытности, тогда никакого не придавали, так как в кедах ходили везде и всюду, привыкли.
     Смельчаков, решивших в горы пойти, провожали на торжественной линейке, с музыкой…На этот раз шли уже с ночевкой, а значит и с рюкзаками.
     Снова, насколько возможно, их подвезли в предгорье автобусом, чтобы поберечь силенки – еще пригодятся на подъемах…
     Внизу, на турбазе светило солнышко, но чем ближе были горы, тем мрачнее становилось небо, пока все тяжелеющие тучи не разразились противным, холодным дождем…
     Но не возвращаться же обратно!
     Автобус, высадив их, вернулся на турбазу, оставив группу на глинистой, быстро раскисающей от дождя тропе…
     Вот когда они поняли, что такое правильная обувь! Парни смело шагали в своих триконях, а девочки в кедах были как коровы на льду – ноги скользили и разъезжались по мокрой глине.
     Вскоре дождь сменился мокрым снегом… Плотной пеленой он ложился на горные склоны, видимости почти не стало, да и тропа покрылась слоем снега… Сверху они накинули на себя пластиковые накидки, но ноги были мокрыми насквозь. Постепенно глинистая тропа стала не такой скользкой, сменилась сначала галечником, а потом превратилась в каменную реку…
Камни становились все крупнее, но покрытые свежим снегом, валуны были плохо видны. То и дело ноги проваливались между камнями, идти приходилось совсем медленно и осторожно, постоянно помогая друг другу…
Кое- где они, рискуя сорваться, пересекали горные речушки, переходя по поваленному бревну, тоже мокрому и скользкому… А вокруг был какой-то морох или мгла беспросветная…
     Сколько они так шли, трудно сказать, подъем казался муторным и бесконечным…
     Но вдруг в глаза им ударило яркое солнце – это было так неожиданно, что они невольно зажмурились. А когда глаза чуть привыкли, то открывшееся зрелище их поразило: над снежно-белым плотным облаком выплывали сначала только их головы, затем плечи, и так до тех пор, пока не появились они все целиком, словно дружина Черномора из пенных волн.
     Оказалось, что мгла, окружавшая их, просто была облаком, сквозь которое они поднимались. А на солнце снег тут же исчез, стекая вниз веселыми ручейками, и мир засверкал небывало чистыми и яркими красками.
     Вскоре нашлось и подходящее место для привала, на берегу небольшого горного озерка – невероятно насыщенного бирюзового цвета, словно раствор медного купороса плеснул кто-то в горную чашу. Озеро лежало почти на верхней границе леса, в окружении  нескольких вековых елей, которые, словно опрокинувшись, отражались в его зеркальной глади.
     Только склоны вокруг были такие крутые, что ровное место для палатки нашлось с трудом, лишь возле корней старой ели. Но так красиво было все вокруг, да и дрова, и чистейшая вода были рядом. Здесь и решили остановиться на ночевку, обсушиться, горячий обед сварить. Вечером, под необычно яркими звездами, посидели у костра, и пелось как-то на удивление душевно, хотя гитары не было с собой ни у кого.
     Утром двинулись дальше, к леднику. Снова миновали арчевник, прошли горными лугами, а дальше растительности не было уже никакой. Среди голых камней, как драгоценные камушки, сверкали на солнце небольшие моренные озера, поражая своим насыщенным цветом…
     Становилось все холоднее… В тени скал снова стал появляться снег и таять он уже не думал…
     Без специального снаряжения соваться на ледник было рискованно, а у них не было ни веревок, ни ледорубов, если не считать единственный ледоруб у инструктора. Так что было решено до ледника просто дойти, да может на его краешек подняться. Но и такая задача была совсем не простой…
     Разбились на пары, чтобы каждую девочку за руку особым захватом крепко держал парень, который в триконях на тропе стоял гораздо надежнее. И действительно, это спасло, когда одна из девочек оступилась и чуть не сорвалась с узкого скользкого карниза, ее удалось быстро выдернуть обратно.
     Дошли все, никто не травмировался, не сорвался. И теперь все с восторгом фотографировались на вечном льду, в окружении величественных скал и сверкающих снежных вершин.
     Ах, какая суровая красота вокруг!!! А адреналин-то какой!!! Какое невероятное чувство победы над самим собой – это не забывается!!!
     Спуск на этот раз показался не таким трудным, тренировка даром не прошла. Да и погода их пожалела, дождя больше не было, и по сухой тропе шли уже без всякого экстрима.
     А на турбазе их встречали как победителей.

     Правда сама турбаза  не порадовала… Озеро здесь было какое-то грязное… Сюда, в дальний угол озера, ветром прибивало тину да всякий мусор, никто его не чистил…
     Но поблизости было большое село, почти целиком украинское, из бывших переселенцев. Беленые хатки утопали в садах, которые в эту пору изнывали от изобилия… Земля под яблонями, грушами, сливами была просто усеяна переспевшими плодами, собирать которые никто не хотел… Только пчелы да осы роились в садах, выедая ямками опавшие фрукты.
     Для нас это было так же удивительно, как многоженство старого киргиза. Но хозяевам все давно приелось и надоело, а сдавать урожай государству здесь было просто некуда – далеко вывозить, невыгодно. Так что пусть лучше земля удобряется…
     Зато нам разрешили собирать сколько угодно, да не с земли, как мы сначала, постеснявшись, начали подбирать, а рвать с веток все, что понравится.

     Но делать на самой турбазе было больше нечего…
     Дальше нас ждал Пржевальск, не посетить могилу великого русского путешественника мы просто не могли. Но городок находился в приграничной зоне, специальный допуск для группы оформили заранее, еще из  дома.
     И вот мы стоим перед памятником… Суровый высокий камень напоминающий скалу, на нем - круглая бронзовая доска с памятной надписью, да бронзовый орел на вершине постамента расправляет могучие крылья. Цветы бы не мешало положить…
     Сам городок не велик, достопримечательностей особых нет, если не считать буддистский храм, не слишком большой и скромный, но поразивший нас своей особой архитектурой. До этого нам еще не приходилось видеть таких крыш с приподнятыми углами, напоминающими взмах птичьего крыла. Но войти внутрь не удалось, храм был закрыт.

     Конечно, объезжая озеро вокруг, мы посмотрели и все городки по его берегам: и курортный Чолпон-ата, и Каджи-сай,  совсем недавно рассекреченный (там рудники урановые были), и в Джеты-огуз заезжали полюбоваться огромными красными скалами, и Рыбачий не миновали… Но все это ни в какое сравнение уже не шло с величием окружающих гор и самим Иссык-кулем – древним озером, которое много тысячелетий хранит от мира свои тайны.

     Откуда к нам приходят сны?
     Эту загадку человечество еще так и не разгадало…
     Может это тот «Змеелов» вспомнил о ней, а она этот сигнал почувствовала…
     Вот тогда и ожили и ночной костерок на песчаной косе у крошечного маяка, и спящее озеро и зубцы гор, защищающих его…
     И там снова бирюзой отливает безбрежный Иссык-куль, опять слышится плеск прибрежных волн, ласково пригревает осеннее солнце, манят горные вершины и веет родным дымком от вечернего костра.