Корешки мира

Словно бережно вырванный в корнем цветок, из наилучших побуждений спасенный в последний момент заботливыми, хоть и не очень нежными руками от надвигающейся угрозы быть растоптанным неведомым, безликим, равнодушным движением случая. Его привычки, привязанности оказываются оголенными, выставленными свету на обозрение, попавшие в незнакомую, воздушную, непривычную среду. Он словно впал в болевой шок, не в силах вынести эту безумно блаженную боль, боль обретения, рождения нового. Не бывает и не может быть плавного, безболезненного перетекания из одного мира в другой, особенно если переходишь не вниз, подчиняясь чуждой воле, но рвешься к своим, внутренне открывающимся высотам, не видным, не знакомым, но интуитивно ощущаемым.
Как тянется птичья стая, превознемогая тяготы пути, к невидимому месту, называемому домом, так и дух мечущийся знает путь к своим истокам, к источнику своей жизни, и освобождаясь от плоти, из оков привычек, пыли истин и завороженного движения, ощутив свободу полета, безошибочно устремляется к солнцу своего мира.
Невидимые, слезоточащие, лишенные питания корни души несутся сквозь время и пространство, уже ощущая новую почву мыслей, образов, вкусов и тем. Уже вокруг них, еще не погруженных в почву снов, свечением образов зарождается их новая жизнь. От того, как скоро они обретут свой новый дом, уже не зависит их жизнь. Что-то другое, для чего сознание есть лишь инструмент, движет их энергией. Они своей кропотливой незаметной работой уже питают обновленное существо, давая ему силы завершить переход, всегда болезненный, всегда тяжелый, всегда благодарный.
Самая благодатная почва не может питать то, что ей чуждо месту и времени. И самая сухая и безжизненная пустыня станет лучшим местом тому, кто духом и телом не мыслит себя в ином мире. Словно потерянный цвет, единственно возможный в картине, встает на свое место и рождает шедевр, каким бы невзрачным и неуместным он не казался самим по себе, дополняя и завершая собой картину, так и рожденный в образе дополняет собой чей-то замысел, разбросавший щедрой рукой краски жизни, в ожидании их прихода наблюдающий смену закатов и восходов…