Райцина

                РАЙЦИНА

      Эта история произошла со мной давно, более тридцати лет тому назад. В те времена мне довелось трудиться в центральном аппарате Минсвязи СССР, в юридическом отделе.    Эх, а хорошее было время, да и работа тоже, но суть не в этом.

      Следует отметить, что в шестидесятые-восьмидесятые годы с хо-рошей художественной литературой в нашей стране дело обстояло худо, дефицит страшенный. В книжных магазинах на полках ничего стоящего не сыскать, разве что из-под полы, а когда организовывалась та или иная подписная кампания, то очередь  формировалась, чуть ли не за неделю вперёд до официальной даты. Дело в том, что в те времена хорошие книги в доме, являлись показателем респектабельности, своего рода личной визитной карточкой и даже валютой, если хотите.

      Более доступный способ заполучить зарубежных или отечествен-ных классиков литературы в домашнюю библиотеку существовал через местные отделения связи путём подписки на ежегодное приложение к журналу «Огонёк».

      Так вот, тут так случилось, что нашему юридическому отделу на общественных началах и поручили заниматься организацией подписки на приложение к журналу «Огонёк» в интересах работников всего  управле-ния делами. Персональный выбор пал на меня. К тому времени в Министерстве я проработал уже более трёх лет, и работников своего управления знал хорошо.
С учётом этой общественной нагрузки я невольно стал очень ува-жаемым человеком. Все же хотели иметь у себя дома классическую лите-ратуру или подарить её родственникам, знакомым, друзьям. Реализация же таких желаний, получалось, стала зависеть в какой-то мере и от меня. Не скрою, моему самолюбию сие очень льстило. Приятно, когда тебя уважают, пусть даже и не за деловые качества.   

      По подписке через журнал «Огонёк» распространялись, как прави-ло, произведения четырёх-шести авторов мировой и советской классичес-кой литературы. Сама же подписная кампания проводилась каждую осенью и занимала где-то полтора месяца. Время, конечно, это отнимало уйму, приходилось задерживаться на работе, но игра стоила свеч.

      Кстати, подписывать приходилось не только работающих сотрудников, но и уже ушедших на заслуженный отдых. 

      На всех сотрудников выделяемых приложений не хватало. С того внутри отделов происходила делёжка уже по авторам. Число самих же приложений, причитающихся тому или иному отделу, определял я, исхо-дя из количества централизованно выделяемых на управление, а также, что мне удавалось дополнительно выбить по знакомству.

      Итак, началась очередная эпопея с подпиской. Предварительно я составил список сотрудников с их пожеланиями. С ними у меня проблем не было: их всех знал в лицо, а многих по имени и/или фамилиям. С пенсионерами дело обстояло хуже, ибо я уже многих не застал и не знал их телефонов, адресов.

      Воистину, забота не ворона: не каркнет, а скажется. Ну, сижу я у себя в отделе, колдую над списками сотрудников, желающих подписаться на те или иные издания. Как вдруг к нам в комнату заходит Фаина Ефимовна, работающая много лет в канцелярии инспектором. С этой женщиной на дню мне приходилось неоднократно сталкиваться по работе. К ней все обращались только по имени и отчеству.

      Лет ей было за шестьдесят, но на пенсию уходить не хотела. У неё была одна отличительная особенность: страшно плохая дикция. Какие слова произносит, понять было почти невозможно.   

      Поскольку на своём месте она проработала не один десяток лет, всех знала, то я и попросил у неё помощи. В этот момент как раз уточнял список пенсионеров, чтобы и их охватить подпиской. В частности, мне понадобилось связаться с Марией Ивановной.
 
      Не мудрствуя лукаво, спрашиваю у Фаины Ефимовны, знает ли она всех пенсионеров, а то мне с ними нужно связаться. Та отвечает утвердительно кивком головы.

      Тогда задаю вопрос в отношении Марии Ивановны, но называю её не по имени и отчеству, а по фамилии – Райцина. Фаина Ефимовна вся расплылась в довольно-счастливой улыбке и сказала номер телефона. При этом добавила, что это её номер телефона.

      Искренне удивившись, ей вежливо предложил присесть и очень ласково объяснил. Мол, Фаина Ефимовна, мы же с вами встречаемся каждый день неоднократно. Я Вас подписал на несколько авторов, и уже лично передал оплаченные квитанции. Она подтвердила, что это так и есть.

      Далее я продолжал, что коль мы видимся каждый день, то её домашний телефон мне не нужен.

      Фаина Ефимовна в ответ сказала: «Ну, если Вас не интересует  мой телефон, то я на этом и не настаиваю». С трудом, но я понял, что сказала сидящая около меня старенькая женщина.

      Однако мне необходимо было выяснить телефон Марии Ивановны, чтобы потом меня никто не обвинял в безответственности и чёрством отношении к пенсионерам. Посему повторил попытку, спросив, знает ли Фаина Ефимовна всех бывших сотрудников управления делами. На что опять получил утвердительный ответ. 

      Попытка не пытка, а спрос не беда. Я ещё раз спросил про телефон Райциной и добавил: «Если Вы, Фаина Ефимовна, забыли или не знаете, то так и скажите. Я не обижусь, спрошу у кого-нибудь другого.»

      Старушка на меня как-то странно посмотрела, поджала губы бантиком, подумала и переспросила: «Мой, что ли телефон?»

      Тут уже я на неё соответственно посмотрел, а про себя подумал: «Ну, и дура, прости Господи. Я ей про Фому, она мне по Ерёму!» В слух же терпеливо, но с кислым выражением лица повторил, что не нужен мне её домашний телефон, коль она уже подписана.

      Фаина Ефимовна, выслушав меня, не то хрюкнула, не то всхлип-нула и со слезами в голосе сказала: «Я что-то Вас не понимаю.»

      Меня вдруг осенило. А что, если Фаина Ефимовна не только плохо говорит, но и туга на уши. С того не совсем точно понимает, что от неё требуется. 

      Поэтому я, не повышая тона, громко с расстановкой сказал: «Главное, Вы не волнуйтесь и не расстраивайтесь. Мне нужно узнать телефон нашей бывшей сотрудницы-пенсионерки, которая уже не работает, чтобы выяснить, на что та хочет подписаться. Фамилия этой женщины – Райцина.»

      Чтобы Фаине Ефимовне была понятна фамилия, если действии-тельно плохо слышит, я взял лист бумаги и написал первую букву «Р» и слово «рак», произнеся и букву, и слово очень громко. Затем это проделал со всеми буквами из фамилии Райцина. Небольшая заминка произошла с «И» кратким, слово никак не подбиралось с этой буквы.

     В заключение своих ухищерений спросил у сидящей рядом визови: «Вам понятно, что мне нужно?» Из глаз Фаины Ефимовны полились настоящие слёзы и она, всхлипывая, сказала коротко: «Нет! И к тому же я ещё работаю!» 

      В её глазах явственно читалась потайная мысль: «От старости, что ль я стала такой бестолковой?» В последствии она мне подтвердила, что именно такие мысли и возникли у неё в голове.   

      Надо сказать, что в комнате помимо меня и Фаины Ефимовны ещё находился начальник Юридического отдела. Он вначале не обращал на нас никакого внимания, занятый своими делами. Затем стал проявлять живой интерес к нашему диалогу, не говоря ни слова.

      Я мельком видел, как его глаза открывались всё шире и шире в немом изумлении. При этом отметил, что шеф как-то странно, подозри-тельно смотрит на меня, словно пытаясь чего-то понять.

      Расценив его реакцию в свою пользу, что и он считает, де крыша поехала у Фаины Ефимовны, я, посмотрев на него, кивнул соответствую-ще в сторону гостьи, мол, какова, а?
Однако у того дополнительно к широко раскрытым глазам не менее широко раскрылся рот.
 
      Наконец начальник, обретя дар речи, сказал: «Валерий Вениаминович! Фаина Ефимовна -это и есть Райцина.»

      Теперь рот открылся уже у меня. «Да?»- произнёс я довольно-таки глупо. «А кто же, позвольте Вас просить, является Мария Ивановна по фамилии»- продолжал со слабой надеждой допытываться я?»

      «Мария Ивановна носит фамилию Белянинова»- дан был исчерпывающий ответ.

      После этих слов начальника последовала минутная немая сцена, а затем, уткнувшись в стол лицом, я начал хохотать. Шеф, содрогаясь в плечах, отвернулся, чтобы не была видна его реакция на произошедшее.

      Не смеялась только бедная Фаина Ефимовна, покрывшаяся вся красными пятнами. Ей было не до веселья.

      Потом я, конечно, постарался загладить свою вину коробкой конфет. Но окончательно Фаина Ефимовна оттаяла, когда я подписал на несколько зарубежных классиков и её знакомых.  Вот так-то!