Белохвостик

                2               

              И в этом была роковая ошибка голубя. Едва он спланировал на густо рассыпанные семечки, клюнул разок-другой, как стоявший рядом наклоненный деревянный ящик резко упал, громко стукнув краями по мерзлой земле. Западня сработала. Насмерть перепуганный пленник заметался внутри нее.
     - Ага, попался все-таки! Попа-а-лся! – с захлебом воскликнул подбежавший к ящику Петяй. – Долго же ты, прохвост, мурыжил меня. Надоело выслеживать. Теперь-то ты у меня в руках!
     К месту происшествия на лыжах подкатил Алеша, одноклассник Петяя, невысокий худенький подросток.
     - Я же говорил тебе, - ликовал возбужденный Петяй, блестя рыжими глазами, - что пымаю этого, с белым хвостом, и пымал. От меня трудно увильнуть!.. – Торжествующий проказник отбросил в сторону снятые с рук варежки и присел на угол ящика. – А ты, Леха, не верил мне да еще отговаривал, грозил побить. А я свое зна-а-ю. Гляди-гляди, какой он испуганный! А мечется так, словно ему хвост подожгли, как тому Чернышу. Ха-ха!
     Освободившись от лыж и склонившись над ящиком, Алеша с искренним состраданием смотрел на трепыхающегося в западне голубя.
     - Петька, зачем ты его мучаешь? Отпусти. Смотри, какой он красивый. Здесь один такой!
     - Поиграть охота, - важно пояснил Петяй, потирая колени. Он тут же с осторожностью приподнял крайнюю доску ящика, просунул внутрь руку, притиснул голубя растопыренными пальцами и вытащил его. - О-го-го-го! Видишь, какой он приметный? А как дрожит! Сердце вот-вот выскочит. Но теперь он от меня не уйдет! - Разгоряченный Петяй все сильнее зажимал Белохвостика в руках, боясь, как бы он не улетел.
     Раздумывая, каким же образом выручить плененную птицу, Алеша ласково провел пальцами по его сизой спинке и белому хвостику, сочувственно вглядываясь в тревожно шевелящиеся глаза-бусинки.
     - Нельзя обижать голубей. Отпусти его! Слышь? – В голосе Алеши звучала тревога. – Ты понял меня?
     - Ты что-о-о? Совсем не кумекаешь! Это же артист! – И Петяй потряс над головой пойманной добычей. – Ты когда-нибудь видал, как голуби танцуют?
     - Н-не-е-ет, - растерянно ответил Алеша.
     - Айда за мной. Покажу.
     Оставив в подъезде лыжи, Алеша поспешил за шустрым одноклассником по выбитым лестничным ступенькам на четвертый этаж. Вскоре они очутились на балконе.
     - Подержи-ка. Да смотри не упусти, иначе я тебя самого спущу с балкона или измолочу до крови, - строго упредил Петяй растерянного товарища. – Нет! – тут же передумал он. – Я сам справлюсь. Ты еще выпустишь его… Знаем таких! – Он метнулся в комнату, вернулся с толстой серой ниткой и начал привязывать ее к лапке трепещущего голубя, который тихо попискивал.
     - Нам учительница говорила, что мучить птиц нельзя, - несмело произнес поникший Алеша. – И животных тоже. Им так же больно, как и человеку.
     - Подумаешь, учительница! Это не ее, а мой голубь.
     - И не твой, Петька. Не твой! Отпусти его!
     - Не будь, Леха, девчонкой. Я что хочу, то и сделаю с ним. Понял? Гляди, как он сейчас завертит шеей и запищит. – С этими словами Петяй зацепил пальцами белое перышко и с силой дернул его. Голубенок жалобно пискнул и судорожно затряс головой.
     - Ему же больно! – протестующе воскликнул Алеша и кинулся к Петяю. – Освободи его от привязи! Кому сказал? Тебе бы так…
     - Поду-у-маешь! Чего тут особенного? – и Петяй выдернул еще одно перышко из шейки голубя. И снова жалобно запищал Белохвостик, пытаясь вырваться из рук злого мальчишки.  – Мы с папкой однажды напрочь общипали живого сизаря. – Он сморщил конопатый нос и сузил глаза: - Поглядел бы ты, как он дергался и стонал. Смехота и только!
     Алеша задохнулся, у него исказилось лицо, и он закричал:
     - Вы… вы – живоглоты! Бандиты! Я всем расскажу, что ты сделал. Пойду в школу… К твоей маме…
     - Че-е-го-о-о? А ну, шкет, повтори! – Петяй засопел и грудью пошел на товарища. - Ты поменьше язык распускай, не то схлопочешь. Тебя, сопливого заморыша, забыли спросить, что нам делать, как нам быть. Вытерпел тот, вытерпит и этот… - и снова выдернул очередное перышко из тела голубя. И в третий раз издал жалобный писк Белохвостик, не понимая, за что же ему мальчишка устроил такую пытку. А Петяй, захлебываясь в восторге, рассказывал дальше: - Тогда пискун покрылся капельками крови, точно его разрисовали красной тушью. Смешной такой, обхохочешься. Когда он, голый, в красных пупырышках, бегал по квартире, размахивая куцыми крылышками без перьев, папка так смеялся, так смеялся, что чуть со стула не упал. А затем схватил его, открутил лапки и оторвал голову. - Ну и что? Видел?
     -Вы оба – ж-живодеры! – закричал растерянный Алеша, сжимая кулачки. – Я завтра же все расскажу Наталье Михайловне. Тебя накажут и твоего папку.
     -Да кто ты такой, что грозишь нам? – Петяй зло посмотрел на худенького и невзрачного одноклассника. – Чего ты меня пугаешь? Не на того напал, понял? Захочу и голову ему сворочу. Мамка изжарит в сметане. Ты ж, поди, ни разу не пробовал голубятину?
     У Алеши навернулись слезы. Он метнулся к Петяю и ударил его по руке. Голубь, взмахнул крыльями, рванулся в сторону, а затем вверх от балкона.
     - Ах, ты зануда! Паршивец голопузый! – прохрипел Петяй,   схватив упавшую к ногам нитку. – Счас оторву голову и тебе! – Он набросился на Алешу: - Кого пугаешь, дохлятина? Хочешь мою силу испытать?
     Вырвавшись из цепких рук Петяя, Алеша пытался схватить нитку, на которой вдали от балкона трепыхался несчастный голубенок, но Петяй с силой оттолкнул его.
     - Долго-о-носик! С балкона спущ-щу-у-у! – вопил он, будто его резали. И нетерпеливо дергал натянутую до отказа нитку. – А этот, белохвостый заморыш, будет меня развлекать столько, сколько я захочу. До самого вечера. И завтра тоже.
     Алеша знал, что ему не одолеть крепкого и мускулистого соседа и опрометью выскочил из квартиры.
     - Ты гадкий и злой! – задрав голову, кричал он со двора, вытирая слезы. – Ты – настоящий фашист! Ты… ты – кровожадный бериевец! И отец твой такой же!
     - Погоди, козел, я тебя еще отлупцую! – кричал в ответ Петяй, грозя кулаком и удерживая мечущегося на привязи голубя. Перепуганного беднягу подхлестывали озорные выкрики и громкий посвист рыжего мальчишки. Все более натягивалась нитка, безжалостно впиваясь в нежную кожицу лапки, и Белохвостик терял силы.