Прима

         На тот вечер было достаточно неба. Тёмного неба в тучах. На тот вечер в моём холодильнике ещё оставалось вино. Немного сыра, которым я подкармливаю мышей, а может, сама его ела ночью и быстро забывала про это. На тот вечер был телефон. Он не звонил. Мне было абсолютно безразлично, что будет завтра, и что было неделю назад. Я была счастлива. Я не помнила тот день, когда мне позвонили с чьего-то телефона, что бы сказать, что кого-то не стало. На тот вечер, что-то в моём сознании в очередной раз поменялось. Я снова ненормальна, как и все. На самом деле это всё одна большая чёрная дыра. Для кого-то коммунальная квартира. Здесь у каждого можно взять в долг и забыть, сколько ты взял и у кого. Я, наверное, уже у всего мира в долгах. Как-нибудь, расплачусь с ним тортиком. Но на этот вечер был только сыр. Ещё были фотографии. Казалось, что разрываю людей на многие маленькие кусочки, нажимая на кнопку «делит» или, разрезая фотографию ножницами. А всё просто. Можно подойти к холодильнику и выпить последние капли вина. Ребёнок этажом ниже начал свою тренировку. Он молодец, играет на виолончели. Красиво играет. А я просто прожила эти годы. Как бы побыстрей. Лишь бы проскочить какой-то невидимый фейс-контроль. На улице вечный звук города. Звук машин, от которого не спрячешься.
           Порезала палец. Кровь, как клубничный сироп. Она кажется сладкой, после литра слёз. В этот вечер их хватило мне сполна. Эти глупые отмазки в этот безумный вечер. Впрочем, он ничуть не хуже чем тот, который был тогда, когда мне снова показалась боль, где-то за горизонтом чёрной тучей. А может ещё одним чёрным телом, которое поглощает всё на своём пути. И не знаешь куда деться, а уже вечер. И снова вечер и снова пятница. Опять в этой зиме. Одна. А вы господа, посмотрите на этот спектакль. Я сыграю для вас примой. Даже жаль, что в конце спектакля мне придётся сыграть смерть. Или со смертью. Теперь разницы нет. Моя игра проиграна, хотя и идеальна. «Антракт! Дамы и господа, занавес закрывается. Прима умерла.» Прошу вас, идите по домам, не смотрите на моё искореженное лицо, не спрашивайте никого. Меня увезут в психушку. Там я смогу быть королевой. А потом я усну в луже чьей-то крови. Меня может,  разбудят, а может, вытрут вместе с этой лужей. Я стану седой и некрасивой. Я, наверное, перестану видеть. Это будет моим счастьем. Я стану старой и дряхлой. Может, кто-то будет думать, что я была гениальной и что я до сих пор жива. Может, кто-то будет ждать моих спектаклей, думая, что это всего лишь игра. Только это будет немного больше. И, наверное, впервые в жизни я осознаю, что моей сценой было что-то намного большее, нежели то, что закрывает занавес, но и то, что он открывает. Я стану просто пеплом. Пеплом, который для кого-то будет смыслом жизни, а для кого-то ненужным хламом. Кто-то будет печатать в газетах, кто-то будет это читать. Только я буду сидеть около помойки с пустым стаканчиком сока, и жевать трубочку. Я буду смотреть на эту чепуху, подбирать листовки и читать их. Из меня бы получился не плохой оратор. Только вот я была примой. Я играла. Играла в жизнь и закончила идеальной смертью. Идеальной секундой.
           На тот вечер выпало слишком много случайных вещей. На тот вечер вообще слишком много выпало. Уже вторую неделю забываю выбросить мусор. Только бы не забыть купить макароны. Только бы не забыть. Я всё надеюсь. Угостить кого-нибудь макаронами. Там ещё щепотку соли. Ах, не забыть бы. Когда кто-нибудь придёт, я обязательно приготовлю макароны. Я сделаю самые вкусные. Я постараюсь. Ты приходи. Я буду ждать. Одной здесь совсем скучно. Я могу ждать долго. Ты только не обещай, а то я расстроюсь, ведь ни ты, ни я никогда не выполняем обещаний. А макароны иногда можно позволить себе. Я могу посыпать их тёртым сыром, или с фрикадельками. Приходи. Я не начну без тебя. А пока, ещё вечер. Завтра ночь и снова зима. Только бы пришёл кто-нибудь. Только бы не забыть купить макароны.
             Пока, я ещё на балконе в этой квартире. Пока, у меня ещё есть вид на детскую площадку далеко подо мной и автостраду где-то впереди. Пока ещё есть это тёмное небо. Без единой звезды. Пока у меня нет звёзд, нет макарон, нет ничего кроме ночи и телефона, который не звонит.
              Когда-то у меня было много чего. Было время, море, солнце. Были какие-то заботы. Я боялась, что не успею чего-то. Что-то произойдёт, а я не узнаю. Это было очень страшно. Остаться позади. Остаться вне. Я всегда к чему-то стремилась, добивалась. А потом мне позвонили. Не помню, кто и зачем. Только этот голос и просьба, «как можно скорее». Мне стало страшно. Холодно. И я осталась одна.  Не было никого, кроме мух и редких тараканов в моей квартире. За окном была то весна, то осень, но только я знала, что это всё зима. Одна сплошная зима. Все заботы куда-то ушли. Всё стало как-то просто. Даже не интересно. У меня казалось, был смысл. Я придумывала картины и видела сны. Только со временем, я стала бояться засыпать. Мне стало страшно смотреть в сторону моей кровати. В этих глупых ярких снах что-то было, что не должно было меня касаться, но что всегда было рядом. Кто-то плакал, а слёзы стекали из моих глаз. Кто-то всё портил, а ругали меня. Кто-то выступал, а аплодировали мне. Кто-то был гением. Кто-то рядом со мной. Только кого-то не стало. Это был последний раз когда зазвонил мой телефон. Последний раз, когда я радостно подняла трубку. Последний, когда я узнала, что такое грань. После того, я стала убивать. От моих рук умерло уже около десяти мух. Тараканы умирали сами, стоило им проползти там, где я разлила убийственный яд.
              Меня предало время. Соседи снизу, за то я их и затопила. Солнце, теперь оно совсем перестало светить. И небо оно не пропускало звёзды. А телефон, он просто не звонит. Луна иногда пробивалась, что бы посмотреть на меня, или показать, что она ещё существует. Может, она говорила мне, что ещё не всё потеряно. Может, она просто издевалась надо мной. Ведь, она может намного больше чем я. Она по крайней мене не сидит днями дома и не убивает мух. А макарон у меня так и нет. Может и хорошо, что никто  не заходит. Но всё же тут очень скучно. Мне иногда кажется, что ты меня слышишь. Ты, кто когда-то где-то. Я не знаю зачем. Просто. Давно не видела тебя. Очень давно. Я бы может, даже не сразу бы тебя отравила. А может, предоставила бы тебе выбор. Может, тебе хотелось бы посмотреть на те сны, которые летают над моей кроватью. Только вот, не думаю, что ты придёшь, а если и придёшь, то уснёшь в коридоре или в кресле напротив телевизора, который надо было выбросить ещё тогда, две недели назад. У него проблемы с вещанием. Хотя не знаю, я его уже второй год не включаю. Может потому, что раньше я здесь и не была никогда, а может уже и страшно. А может и правда, мне пора на покой. Отдохнуть.
             А может снова на море? Попробовать в последний раз, посмотреть на эту большую солёную лужу. Я бы сделала фотографию. Где будет только море. А вдруг мне удастся случайно сфотографировать там фигуру и прочитать в ней знакомые черты, как это было когда-то. Только мой молчаливый подскажет, что ничего не будет. И тихонько, прислонив трубку к уху, я пропаду. Пропаду всего лишь навсегда.
             Прима умерла.