Их маленький роман

Серебристая ложечка, тонкой барышней, неслышно плясала в чашке черного кофе. Легкий аромат, потревоженный ею, скользил вверх под полы летней шляпки, и рождался улыбкой наслаждения на губах.



Ее походка давно утратила легкость, но каблучки маленьких туфель на все еще грациозных ножках, послушно отчеканивали каждый шаг. Эхо взбиралось по блеклым стенам старинной узкой улочки, карабкалось по стеклам окон, пробегало по цветочным клумбам на балконах, и взлетало ввысь навстречу малиновому солнцу. Каждое утро, с замиранием сердца,  она спешила на свидание.

Маленькое уличное кафе доверчиво жалось  к старому зданию в тупике шумной улицы.
Пряталось в тени громадного каштана, маня покоем, чудным ароматом кофе и свежевыпеченной сдобы. 

С этим кафе ее не связывали ни воспоминания из почти прошедшей жизни, ни головокружительные романы, которые были в ее прошлом, ни новые знакомства. Она  любила само кафе.

Бывает, что бездумно пробегая по бесконечно одинаковым дням своим, вдруг замираешь, уловив шестым чувством что-то до боли твое, совсем неизвестное, но с тем же – родное.
Это может быть что угодно. Место, животное, человек… Оно вливается в тебя запахом, ощущеньем, звуком, вы словно становитесь одним целым. И ты цепляешься за него, пытаешься сохранить, продлить как можно дольше чудные мгновенья единения. Если это возможно, конечно…

Она приходила сюда каждый день. Присаживалась всегда за один и тот же столик, немного поодаль, так, чтобы видеть улицу и каштан. Делала заказ и жила…


Неизменно каждое  утро юный гарсон подавал ей черный кофе и круассаны. Кивал, улыбался смущенно, спешно уходил в помещение и наблюдал за ней, сквозь зеркальное стекло витрины. Ловил каждый жест,  запоминал выражения изменчивого лица… он научился замечать любую мелочь ее туалета и чувствовать ее настроение. Чтобы затем, придя домой, в свою утлую каморку под самой крышей ветхого дома, рисовать ее по памяти.

Вот она в желтом.  В тот день у нее было игривое настроение. Она подставляла лицо ветру и улыбалась, придерживая шляпку тонкими пальцами.

Здесь она задумчива и грустна.  Читает что-то. Белоснежный локон выбился из идеальной укладки, и щекочет ей лоб. Она отбрасывает его и хмурит брови.

Или полупрозрачная чашка у ее губ. Она блаженно щурится, вдыхая кофейный аромат.

Или, она еще немного больна… тени залегли под глазами и морщины сегодня глубже обычного. Но, по особому трогательны.

А здесь она смеется, прикрыв ладонью губы. Ветер треплет ее волосы, и грациозная головка на гибкой шее напоминает чудный цветок…

Он никогда не задавался вопросом, кто она и что влечет ее сюда? Ему было неважно, кем она была когда-то  и что будет потом.
Только здесь и только сейчас…


Может быть когда – нибудь, когда ее уже не будет, он, став признанным, блестящим  художником, однажды откроет выставку своих юношеских работ и назовет ее «Их маленький роман».
Ее и старого уличного кафе.