Наступает утро

- Бляцкий нахуй! – вскричал Леванов, который уже 2 часа переписывает лекции.
Так мы и живём – 4 ненормальных в одном вонючем ящике.
Я вышел из дома полчетвёртого за кокой. В холодильнике ещё 1 банка, а рядом с моей кроватью обелиск из шести пустых, но хочется прогуляться, хоть на минуту выйти из этого сумасшедшего дома, хотя бы представить, что я нормально живу, что завтра нет экзамена и перестать наконец думать почему «у алжирского дея под носом шишка».
В магазине Оман – главный Бог ДАСа. Именно отпускает водку в долг, именно он принимает заочное участие во всех пьянках. Именно он знакомится со всеми девушками в надежде когда-нибудь таки их трахнуть. Или хотя бы сводить в кино. Вспоминается такой разговор между Оманом и одной моей знакомой:
- Давай сходим куда-нибудь, выпьем кофе?
- У меня есть молодой человек.
- Хорошо, я плачу.
Ответом послужило недоумённое молчание.

И снова подготовка. Есть в сессии что-то волшебное, способное одновременно вывести студента из спячки и вогнать его в ужасающую меланхолию, подобную той, от которой страдал Онегин. Действительно, где бы ты ни был, везде скучно и преследуют мысли о предстоящих экзаменах. От этого спасает только алкоголь. Зато иногда, особенно перед экзаменом, мысль начинает работать с ужасающей скоростью, так бывает, когда проглотишь сразу три таблетки экстази одним махом, адреналин плещет в крови, и даже иногда не можешь ничего делать, потому что руки трясутся, а в голове одни обрывки мыслей, которые даже не составляются в слова, имея в себе лишь подобие идей и обрываясь после первых двух звуков.

В 4 утра зазвонил будильник. Пора будить Леванова. Мы спим посменно – по два часа – чтобы успеть подготовиться и точно проснуться. Из-за коки уже болит живот, но мысль о том, что в ней кофеин заставляет открыть новую банку. В это движении и в звуке, при котором газы выходят из запертого пространства, есть что-то мистическое. Открывание банки коки напоминает сразу о психушке, Америке и расстройстве желудка.

Мне нужно прочитать ещё 11 кратких содержаний и ответы. И что-нибудь запомнить, желательно. Однако мысль о том, почему «у алжирского Дея под носом шишка» не даёт покоя. Действительно, почему? Видимо, сумасшествие заразно даже через книгу.

Леванов поддерживает свой стол в чистоте, однако рядом с кроватью у него – ворох одежды. Именно он ввёл в нашей комнате моду на выбрасывание носков из окна. Действие это сопровождается презрительно брошенной фразой: «Я богат…» Втд при этом нужно делать надменный, свысока поглядывать на соседей. Действительно, выбрасывая грязные вонючие носки, -  чувствуешь себя королём мира.
Напротив кровати в левановском углу полка. На ней: кусок губки для мытья посуды, который служит чехлом для развалившейся флешки, иконка, вырезанная ножиком на куске пластилина, человечек-оригами, сделанный из десятирублёвки, сертификат об окончании чего-то. Над ней – огромный коллаж, центром которого является вырезка из журнала: «Еврей». С гордостью и некоторым огорчением думаю: «Это про меня».
Леванов уже 6 часов переписывает конспекты по философии. Проникся фразеологизмом Ницще «падающего подтолкни» и ждёт, когда я подойду к окну. Тогда он получит сессию автоматом. Открываю новую банку коки.

Вышел покурить с одногрупницами. У одной болит сердце, у другой живот – все признаки аппендицита. Обе не решаются вызвать скорую. Экзамен уже через 5 часов и они могут не успеть. Поклялся вызвать медиков, если через час обе не выздоровеют. Видимо, больше со мной они курить не пойдут.

В группе в контакте староста выложила фразу преподавателя: «Не волнуйтесь по поводу зачёта, сдать будет легко». В 5 утра это особенно смешно. И всё-таки, почему «у алжирского дея под носом шишка»?

Разложил пасьянс-паук в 134 хода. Старею.

Удивительнее дело, но перед экзаменом совсем не хочется заниматься собственно подготовкой. Почему-то постоянно хочется делать действия ненужные, бессмысленные. Просидел полчаса в интернете. Узнал всё о самых дешёвых видео-камерах и пистолетах. Снова начинаю читать краткие содержания.

За всю ночь успел сделать много чего помимо подготовки, даже поспал час. Время выходить на улицу. Мелкий дожди холодными ядовитыми каплями попадает на тело сквозь маяку, раздражая кожу. Иду в церковь.

- Николушка! Я знаю, как это мерзко, как это низко просить у тебя, но помоги мне. Я каждый раз совершаю одни и те же ошибки, но я слаб, как человек каждый, - сам слог меняется, когда смотришь на икону и дышишь ладаном, - дай мне спокойствия, помоги мне сдать экзамен! Я не многого прошу у тебя и, вместе с тем, очень многого – любви, работы и учёбы. Пожалуйста, помоги мне, - как они красиво поют, - молю тебя, помоги мне! Вразуми глупого! Помоги не совершать больше ошибок! И помоги друзьям моим… И меня не забудь.
- Матерь Божья, пресвятая Дева Богородица! Прости меня, грешного, - Боже, как они поют, - прости мне мат мой - знаю, что он тебя обижает, а не могу сладить с собой - прости мне помыслы мои злые о людях – знаю, что не суди, но не могу не судить – помоги мне сегодня, очень тебя прошу!
- Иисус, сын Божий! Помоги мне, как всегда помогаешь, прости, как всегда прощаешь!
Выхожу под церковное пение.

Так должно было быть. Так бывало всегда, но не сегодня.
Перед выходом смотрел фотографии шлюх. Думал, как я скажу:
- Если что – ты заходи просто так, просто поболтаем, я помогу тебе если что, - в общем, не с теми мыслями я подходил к церкви.
В церкви работал пылесос. Элементарный пылесос, который, однако, испортил всё, абсолютно всё состояние благоговения. Какая-то бабка с ворчанием пошла протирать иконы. Даже я никогда не захожу в ту часть церкви – я боюсь своих грехов, я не хожу туда. Но как же можно, ворча, идти туда?.. Иногда в голову лезли шлюхи. Прямо посреди молитвы. Я так и не смог побороть это.
Их церкви вышел в смятении: «Господи, помоги мне, Господи, спаси меня, Господи помоги мне, Господи, спаси меня…»
В метро читать особенно нечего. Думаю о жизни.

- Элина, расскажи что-нибудь! – сердце бьётся так, что хочется уже себе вызвать скорую.
- Что?
- Ну, Лермонтова, я не успел перечитать…
- Герой нашего времени…
 - Зуб, расскажи что-нибудь!
- Вечера на хуторе…
- Петруч, расскажи что-нибудь…

Главное – не останавливаться ни на минуту. Только тогда повезёт, только тогда ты будешь готов хотя бы морально. А перед преподавателем – главное улыбнуться.

И вот, наконец, экзамен. Несложные вопросы, ответ, построенный на том, что когда-то рассказывала бабушка (она у меня очень любит Герцена), дочитка и «четыре». Что было страшного? Да, в общем-то, ничего.

Вечером поехали в бар. Пили дешёвое питерское пиво, я почти устроился на работу, подруга звонила парню, мы смеялись, рассказывали друг другу обо всём. Я, например, о своём лучшем в жизни учителе, который научил меня никогда не стареть. А вечером была водка, и разговоры, и философия…

- А знаешь, что будет после смерти? Не Ад, не Рай, а… крыша! Большая такая плоская крыша. Ты сидишь посередине, а по краям, слева и справа от тебя, стоят твои два самых близких человека. И ты должен выбрать одного, а другой – упадёт. И потом ты не будешь знать, что сталось с первым – вернулся он на Землю или больше никогда и нигде не появится, и будешь жить с этим целую вечность. И корить себя.

А пока она это говорила, наступало утро...