Конкурсное произведение 17

ЭЛРИК - ВРАГ НЕ ДЛЯ ВСЕХ...

Какое же странное чувство…его нельзя даже толком передать. Обида. Огорчение. Боль. Пустота…да, именно, пустота – не смотря на всю эту дикую смесь чувств…
Вж-ж-ж-ж – жужжит прикреплённая к кисти манипулятора моей боевой машины, дисковая циркулярная пила…
Вз-з-з-з-з – противный визг разрезаемой ею стали, бьёт по ушам. Только, я его не слышу…
Передо мной встаёт её лицо – такое родное и знакомое. Будто, и не видел его уже столько времени. Она грустно улыбается, глядя куда-то за мою спину, – словно, опасаясь смотреть мне в глаза, – и говорит: «Не переживай, всё образуется…». Хотя, по глазам…по её прекрасным изумрудным глазкам, полным грусти, становится понятно, что думает она вовсе не так.
«Всё будет хорошо, вот увидишь…» - и опять обман в её глазах. Ложь через силу – а, потому, ещё более жестокая и страшная.
Вз-з-з-зиньн! – визг пилы резко обрывается – раскалённый докрасна пильный диск замедляет вращение. Разрезанная броня машины распадается на части, и я вижу внутри тела. Три трупа – водитель, оператор и механик. Первый так и остался в своём кресле – ремни безопасности не дали бедняге вылететь внутрь салона…но они же и не дали ему спастись. Через весь затылок человека шла бордовая полоса. Русые волосы на ней потемнели и слиплись, а приподнятый ворот куртки пропитался кровью и теперь нелепо топорщился. Видимо, диск пилы в какой-то момент прошёл сквозь обшивку и вспорол водителю голову. Оставалось только надеяться, что к этому времени он был уже мёртв.
Механик и оператор валялись в хвостовой части машины. Обследовав их тела, я пришёл к выводу, что уж они то, точно погибли при попадании снаряда в их устройство. Больше, ничего особого обнаружить в этой машине мне не удалось…
Я смотрю на индикатор зарядки реактора – 53%. Этого хватит ещё на пять часов бесперебойной работы. А, потому, тяжело вздыхаю – совершенно не хотелось ничего делать. Паршивое настроение и внезапно обрушившиеся воспоминания, уничтожили всё на корню. Хочется, пожалуй, лишь одного – вернуться в серую от грязи казарму и завалиться на кровать с номером «78». Зарыться лицом в подушку и превратиться в этот самый безликий номер, слиться с таким понятным своим существованием, порядком цифр и обезличиться. Раствориться в простом и понятном наборе вещей – без душевных терзаний, ненужных угрызений…
Но, вместо этого, вижу внимательно наблюдающего за мной лейтенанта, сидящего внутри БПМ* с откинутым люком на башне и бегу к следующей поверженной машине противника. Лейтенант продолжает на меня подозрительно поглядывать, но я уже не даю ему никакого повода для ненужных сомнений – включаю пилу и вгоняю набравший обороты круг в наименее защищённую часть машины.
Вж-ж-ж-ж – уже привычно жужжит пила…
Вз-з-з-з-з – я даже не слышу противного скрежета металла…
«Всё будет хорошо, слышишь? Ну, кивни…пожалуйста…»
Я удручённо киваю. И продолжаю пилить уже опостылевшую, покрытую пеплом и копотью, броню. У лантийцев, конечно, механизмы, системы обеспечения жизнедеятельности и компьютеры полное дерьмо – даже против наших разработок пятидесятилетней давности порой пасуют. Но, вот, что касается технического воплощения – с ними мало кто может сравниться. Вот и получается, что при точном попадании, их машины выходят из строя, но благодаря качественному исполнению, у экипажа остаются довольно высокие шансы на спасение…в идеале. Почему только в идеале? Да потому что, как мы помним – и системы жизнедеятельности и компьютеры у лантийцев – полное дерьмо…
Люди, выжившие при прямом попадании девяносто миллиметрового снаряда или подорвавшиеся на противобортовых минах инфракрасного действия – начинённых, в среднем, пятнадцатью килограммами взрывчатки – вынуждены были медленно умирать внутри своих боевых машин из-за недальновидности их разработчиков. Уже который год лантийцы не могли разработать собственную универсальную информационную систему, которую с успехом можно было бы внедрить в любую отрасль военной промышленности. А, потому, лишь бессильно наблюдали за тем, как в экстренных ситуациях существующие подобия управляющих программ при малейшем сбое выходят из строя, бортовые приборы перегорают, а люди оказываются запертыми внутри железных гробов. И, в результате чего, умирают либо от нехватки воздуха, либо от перегрева…
Поэтому и приходится нам брать на себя обязанности их ангелов-хранителей, выковыривая незадачливых вояк из бронированных консервных банок, чтобы, в последствие, взять под арест выживших лантийцев и обменять уже на наших военнопленных. Хотя таких, по сравнению с первыми, считанные единицы.
Хотя, с другой стороны, лишние руки никогда не мешают – пленные возводят укрепления, блиндажи, окопы. Роют ямы для последующей установки мин, валят деревья, вяжут плоты для переправ или основ под мосты…
Вз-з-з-зиньн! – датчики, показывающие, что давление резко упало и лезвие работает вхолостую, тут же начинают подавать тревожный сигнал и пильный диск снижает обороты. На этот раз броня оказывается гораздо прочнее и в ход идут гидравлические ножницы – один из самых главных предметов оснащения МИН*.
Щель достаточно расширилась, чтобы я не только смог увидеть последствия атаки нашей пехоты, но и просунуть внутрь манипуляторы. Правда, и тут не было ничего достойного внимания – опять три человека экипажа и опять три трупа. Разве что, эти были заметно моложе остальных…
Курсанты? Жестокая, но искусная пропаганда молодёжи? Или, просто у самопровозглашённой Империи не осталось больше людей, способных держать оружие и управлять доисторической техникой?
Я внимательнее присматриваюсь к каждому из членов экипажа на предмет повреждений и тут же в ужасе закрываю глаза…
Нет, такого просто не может быть. Это всего лишь наваждение. Глупая шутка обстоятельств и вероятностей – не более…
Никогда я не забуду этот цвет волос. Мягкий, пшенично-золотистый с ослепительными рыжеватыми всполохами на солнце. Я никогда его не забуду и ни с чем не спутаю…
Но, как?
«Всё будет хорошо…вот увидишь» - она понимает что я сказал ей эту гадость не со зла. Но, иногда бывает так – что-то затуманивает разум и внезапно выплёскивается вся скопленная за какой-то промежуток времени, гадость. Агрессия, раздражение, может, даже ярость…
Но, до чего же глупа человеческая натура! Почему мы не можем переступить через свою гордость и извиниться? А, вместо этого, начинаем в глубине души оправдывать себя, придумывать странные доказательства собственной правоты и в ещё большей степени убеждаться в том, что поступаешь верно. Почему?
Зачем вообще кто-то придумал такую глупую черту, как гордость? Из-за которой всегда столько проблем. Она как ангел и демон на обеих плечах. И, если обиженному гордость шепчет различные утешения, вселяя уверенность в том, что собеседник находится в пламени заблуждений…то, обидевшему поёт дифирамбы и приносит извинения за то, что не подсказала сделать этого раньше…
Мы оба это понимаем, но никто не делает и шага навстречу друг другу, чтобы столкнуть лбами этих невидимых советчиков. А, затем, и полностью уничтожить ограниченных своим дуализмом, стоящих по разные стороны баррикад одной войны, ангелов и демонов…
«Всё будет хорошо, слышишь? Ну, кивни…пожалуйста…»
Я киваю, поворачиваюсь и ухожу. Чувствую себя настолько погано, что хочется разреветься и, в беспамятстве кинуться под проезжающий мимо грузовик. Но напористый демон продолжает шептать слова неподдельного восхищения мной и мои мужеством.
Я продолжаю идти, не видя дороги, спотыкаясь и сбивая прохожих. Некоторые заранее шарахаются в стороны и крутят пальцами у висков. Другие, просто называют пьяницей. Но, я всё иду, не в силах что-то сказать или обернуться. Потому что знаю – стоит только обернуться и где-то там, вдалеке увижу её, такую же сломленную, держащуюся только на лживых увещеваниях её ангела. И тогда я не выдержу и побегу к ней…
А этого делать нельзя – потому что мой демон не хочет. Да и не позволит – сделает всё, что только можно, лишь бы усилить накрывающую с головой ярость. На окружающих, на себя и, даже на неё. Не смотря на то, что она то виновата меньше всего…
«Всё будет хорошо…»
Я протягиваю манипулятор и бережно подхватываю такое крохотное, по сравнению с конечностью машины, тельце. С замиранием сердца переворачиваю его и едва не пускаюсь в пляс от радости. Хоть и танцевать то толком не умею.
Не она…
Вот уж, действительно хорошо…как бы это цинично не звучало…
«Всё будет хорошо, слышишь?»
А, на следующий день, когда я уже почти поборол поселившегося на левом плече, демона, вдруг на все возможные голоса заорала старая, допотопная сирена…
«Всеобщая мобилизация!»
«Война на пороге!»
«Всеобщая мобилизация!»
«Все, способные держать оружие!»
«Всеобщая мобилизация!»
«Мы должны победить врага!»
И я просто не успеваю извиниться…
Проститься у меня так же не получается – все видео-, аудиовизоры и прочие средства связи у нас конфисковывают ещё в центральном распределителе. А война, между тем, обещает быть самой жестокой и беспринципной, со времён ещё первого завоевания Лантинии…
- Что тут происходит? – внезапно раздаётся рядом грубый мужской голос.
Я оборачиваюсь с телом неизвестной мне девушки на руках и вижу перед собой того самого лейтенанта в БПМ, который так пристально наблюдал за мной. Он всё так же беспечно разъезжает с откинутой башней своей боевой машины.
- Жива? – он с интересом смотрит на девушку.
- Нет, сэр, - я с сожалением качаю головой.
- Тогда какого хрена ты с ней возишься, инженер?
- Простите, сэр…я…я, просто не могу – мне срочно нужно улететь…
От такой наглости лейтенант сначала теряет дар речи, а, затем, на глазах багровеет.
- Да что ты себе позволяешь, тварь! Ты даже не солдат! Ты – никто! С этой работой может справиться даже баба! Ты даже не проходил обязательного обучения пилотирования среднегабаритной техники, а уже клянчишь себе увольнительную?! Да ещё в военное время?!
- Вы не поняли, сэр… - в моей голове начинается какой-то непонятный сумбур. С одной стороны, я уже жалею о собственных словах, с другой, понимаю, что действую правильно.
- Это ты не понял, сосунок! Если ты находишься внутри этой игрушечной херовины и не участвуешь в боевых операциях, это вовсе не показывает твоей избранности! Как раз наоборот – это значит, что, по сравнению с остальными, кто собственной кровью платит за лишний клок земли, отвоёванной у врага, ты – самое обычное дерьмо! Которое, к тому же, даже с собственной работой справиться не в силах…
Поразительно, но на этот раз я не только успел вовремя обуздать уродливого демона, так радостно рванувшемуся к левому плечу, но и, связав по рукам и копытам, заткнуть кляпом его поганый рот, выбросить за грань моего измученного сознания…
Я молча протягиваю лейтенанту тело девушки, отчего тот резко замолкает и, ничего не понимая, перехватывает у меня лиантийку.
- К сожалению, вы даже не знаете, насколько вы неправы, сэр… - с этими словами я разворачиваюсь и направляю машину в сторону бараков. На сколько я помню, в одном из ангаров – на экстренный случай – всегда располагалась парочка компактных ММИ4*. Что бы там ни говорит лейтенант, а я прошёл не одну программу скоростной подготовки и поднять в воздух истребитель для меня составит труда не больше, чем привести в действие ставший в последнее время почти родным, МИН.
Я включаю гусеничные блоки на полную мощность – дорога здесь довольно ровная, поэтому, добраться до расположения части мне удастся буквально за час. Да и половина заряда реактора этому способствует: осталось бы меньше 20%, пришлось бы скрипеть сервоприводами и трудолюбиво вышагивать в сторону склада с уже заряженными блоками…
Я досадливо сплёвываю и мысленно обзываю себя самыми последними словами – а, ведь, это был бы идеальный вариант. Не нужно было бы разбираться с лейтенантом. Всего лишь потерпеть три с небольшим часика и вполне обоснованно смениться для установки нового реактора. Правда, не факт, что после этого чудовищного видения я смог бы вытерпеть столько времени. А, даже если и смог – нашлись бы потом у меня силы на такой отчаянный шаг?
Что и говорить, но, в большей степени, мне помог случай…
Внезапно откуда-то сбоку доносится резкий визг трущихся друг об друга металлических частей и я резко торможу, хотя, логичней было бы, пожалуй, только увеличить скорость. Именно поэтому, я и оказываюсь сбитым с ног…вернее, с гусениц…неведомой силой.
- Ну что, мразь? Неужели ты думал, что можно вот так просто взять и уйти тогда, когда ты сам этого хочешь? – раздаётся уже знакомый голос.
Тут же перед глазами вереницей праздничных огней вспыхивают опасные и критические повреждения машины. Оранжевые огоньки сменяются красными, которые, в тоже время, смешиваются с кровью из разрезанного осколками забрала, лица. Судя по показаниям приборов выходило, что у меня практически полностью разворочена спина – накопительный блок, привод усилителей и серьёзно повреждён правый манипулятор. По всей видимости, лейтенант, не долго думая, засадил по удаляющейся цели 30 миллиметровым снарядом на опережение. Повезло, только, что МИНки были подготовлены даже к таким испытаниям – не даром инженеров, порой, забрасывали в самые горячие точки…
Я делаю попытку подняться, но лейтенант тяжёлой ступнёй своей БПМ давит сверху на мою машинку, едва ли не впечатывая её в землю. Почему-то первое, на что я обращаю внимание – это то что башня его машины уже закрыта …
- Я не давал разрешение подниматься, сукин сын! Как ты вообще посмел?! Дезертирство всегда считалось самым диким и тяжёлым преступлением! Ты же поклялся победить врага – поклялся ценой собственной жизни!
- Да…а ещё я поклялся уничтожить всякого, кто посмеет встать на пути моей победы … - я не ору как он, но лейтенант прекрасно слышит мои слова а, потому, впадает в приступ ярости. Предчувствуя неладное, я включаю круговую пилу на исправном манипуляторе и начисто срезаю стопу его БПМа. Не успевший активировать гусеничный блок, лейтенант опрокидывается навзничь и, выругавшись, приводит в действие курсовые пулемёты по обеим сторонам центральной башни машины.
Я тоже мог бы активировать винтовку, но, вместо этого, выхватываю с бедра гидравлические ножницы и приставляю их к круговому шарнирному сочленению башни лейтенанта.
- На вашем месте, я бы не стал этого делать…сэр… - Сочленения как раз находятся на уровне шеи сидящего внутри человека, так что, надавив на ножницы, я имею все шансы начисто срезать его паршивую башку – 120 мега Паскаль – это вам не шутки. Бедняга даже не успеет ни о чём подумать, как его голова выкатится из башни, словно орех из скорлупы.
В идеале, конечно…
С повреждённым приводом усилителей сложно обеспечить нужное усилие. Так что, остаётся надеяться только на то, что лейтенант пока не знает о нанесённых мне повреждениях. В крайнем случае, можно попробовать навалиться на ножницы всем весом моей машинки в падении – если лейтенант вздумает что-нибудь предпринять.
- Инженер, ты в курсе, что теперь единственный способ принять наказание за твои необдуманные действия – это умереть? Я даже не говорю о достойной смерти, потому что для тебя этот вариант уже неприемлем. Стоит только мне переключить частоту эфира или послать сигнал о помощи, как тебя уже не будет в живых! И я уверен – на штрафбат не стоит даже надеяться!
- Именно поэтому, вы и не совершаете глупых и необдуманных поступков, сэр? – смеюсь в ответ я.
- Что ты имеешь в виду? Объяснись?! – лейтенант уже был на грани срыва.
- Вы ведь сами упомянули про вызов и штрафбат – терять мне нечего, так что ничто и не мешает надавить на рукоятки…
Лейтенант замолчал, видимо рассматривая моё лицо через камеру внешнего вида, которая как раз была напротив забрала МИН.
- Но почему? – внезапно спрашивает он сухим, безжизненным голосом, - Наши враги – лантийцы…мы не должны распыляться ещё и на междоусобную грызню…
- Нет, - качаю я головой, - Ваш враг, может, и лантийцы, но не мой… У меня другой враг – и я даже не сомневаюсь в том что вы не только его не сможете увидеть, но, даже и не воспримите как врага…
- Инженер, ты сошёл с ума! Я приказываю отпустить старшего по званию и…
- Не смей на меня орать! – внезапно срываюсь и кричу я. Да так, что лейтенант моментально затыкается, а я испуганно отодвинулся от камеры на его башне.
Каким-то неведомым мне образом, демон всё-таки вырывается из сотворённой хладнокровным спокойствием клетки, сбрасывает с себя оковы и медленно бредёт ко мне. Недобро улыбаясь и приготавливая своё самое страшное и действенное оружие. Он понимает, что я, уже раз почувствовав себя на свободе, больше не позволю так просто овладеть собой. Но, в свою очередь, я так же знал, что и он так просто он не отступит.
Не сможет…
Я улыбаюсь ему в ответ и опять включаю дисковую пилу…
Истошно вопит лейтенант…
Хищно ощерившись, на меня кидается мой рогатый враг…
Вз-з-з-з-з – привычно визжит пила, разрезая металлические доспехи демона…
Кажется, я попал – не смотря на то, что весь взор заволокло мутной тёмной пеленой, а уши заложило, я буквально ощутил раздающиеся сбоку странные булькающие звуки…
Но всё хорошо, слышишь? Я знаю, что справлюсь с ним. Точно так же, как и знаю, что ты всё слышишь – иначе просто и быть не может. Ведь, ты сама говорила, что всё будет хорошо.
Так и вышло. Правда, ведь?
Ну, кивни…пожалуйста, кивни если так…
_______________________________________

[БПМ – Боевая Противопехотная Машина. Бронированная пилотируемая машина, снабжённая двумя гусеничными блоками, в экстренных случаях переключаемая на обычный ход, авиадесантируемая парашютным, ракетно-парашютным или посадочным способом. Предназначена для уничтожения пехоты противника, Лёгких Машин Пехоты и среднегабаритной техники, а так же, поддержки своей пехоты огнём орудий в наступлении и обороне.
Как привалило, БПМ вооружены:
- пушкой калибра 90 мм или автоматической 30 мм пушкой;
- пусковой установкой КУР (Комплекс Управляемой Ракеты. Прежнее её название – Комплекс Управляемого Реактивного Снаряда Повышенной Огневой Мощи);
- двумя курсовыми пулемётами калибра 7,62 мм, каждый из которых установлен по бокам машины или спаренным 7,62 мм пулемётом на центральной башне.
Специальная гидравлическая система БПМ позволяет без всякого вреда для бортовых приборов и навигатора задействовать одновременно сразу все имеющиеся в наличие системы вооружения.]

[МИН – Машина Инженерного Назначения. Бронированная пилотируемая машина, снабжённая двумя гусеничными блоками, в экстренных случаях переключаемая на обычный ход, авиадесантируемая парашютным, ракетно-парашютным или посадочным способом. Предназначена для экстренных и скоростных задач – разбор завалов, починки крупногабаритной техники и фортификационных сооружений, установки и наладки крупногабаритных автоматических орудий и т.д.
Как привалило, МИН оснащены:
- дисковой пилой профессионального класса – с глубиной пропила 150 мм, с несколькими твёрдосплавными сменными дисками. В большинстве случаев, зубья дисков либо выполнены из высокопрочных металлов, либо покрыты алмазным напылением;
- гидравлическими ножницами со встроенным насосом. Рабочее давление – до 140 МПа, максимальная сила резания – 420 кН;
- тросорезом с максимальным диаметром перекусывания стального каната 50 мм;
- импульсным пистолетом средней плотности энергии, питающийся от центрального генератора машины;
- автоматической винтовкой калибра 7,62 мм.
В зависимости от задач и местности, МИН могут быть также доукомплектованы:
- мотопомпой с максимальной производительностью в 15 куб.м./час для выкачивания, перекачивания или смешивания больших объёмов жидкостей;
- механизмом для бурения скважин и отверстий под опоры с диаметрами сменных буров от 50 до 100 мм и максимальной глубиной бурения до 1000 м;]

[ММИ – Малый Межконтинентальный Истребитель. В соответствии с классификацией, цифра 4 означает принадлежность данной модели к многоцелевым всепогодным истребителям.
Истребитель —предназначен в первую очередь для уничтожения воздушных целей. Может так же применяться для сопровождения и защиты бомбардировщиков, транспортных самолётов, а также самолетов гражданской авиации от истребителей противника. Используется для защиты наземных объектов от атаки авиации противника и для завоевания превосходства в воздухе над полем боя. Реже истребители используются для атаки наземных и морских целей.]