Телефонные разговоры

— Алексей?

— Лида! Наконец-то. Где ты? Я тебя искал. На работе сказали, ты уволилась. Обегал всех твоих подруг. Что случилось?

— А ты не догадываешься?

— Ну, в общем, догадываюсь. Ты так демонстративно выложила этот несчастный конверт. Стоило ли из-за этого? Можно же было поговорить по-человечески. Я бы все объяснил. Лидочка!..

— Лидия Николаевна, к вашему сведенью. Лидочка кончилась. Ты... ты мог два года обманывать меня? Я тебе верила, как себе. А ты за моей спиной переписывался до востребования. Тайком! Господи, я же тебе так верила! Зачем?

— Лида, ну честное слово, там ничего не было, кроме писем.

— А почему тайком? Целых два года обманывать меня! Ты бы мог вот так себе представить, что у меня двойная жизнь? Почему ты мне не сказал? Этого я не могу, не могу понять...

— Я же знал, что тебе это будет неприятно. Тебе Рита не нравилась. Ты сама сказала, что не хочешь ничего знать и слышать о ней.

— Конечно, когда мне рассказали, как она бегала за тобой в институте...

— Не повторяй чужих пошлостей. Никто ни за кем не бегал. Мы просто друзья. В состоянии ты это понять? Не мог же я наплевать человеку в лицо только из-за того, что ты наслушалась чьих-то сплетен.

— Вот-вот. А мне ты мог наплевать в лицо. Я не человек, просто жена, глупая, взбалмошная баба. Может суп варить и гладить рубашки, а для интеллектуального общения нужна этакая Риточка. Почему мне никто не нужен кроме тебя? Я тебе все-все говорила. И не сомневалась, что ты мне тоже. Разве я тебе не друг? Два года ты врал мне!

— Лида! Ну конечно, ты друг, и жена. Но ведь это не исключает всего остального.

— Разве я исключала? Я тебя не ревновала ни к твоей работе, ни к твоим друзьям-математикам. Их я не могу тебе заменить. Но то, что может эта пресловутая Риточка, то и я могу. Не об интегралах же вы переписывались до востребования. О чем ты с ней говорил, о чем не мог со мной? Разве мы не понимали друг друга? Мы же самые-самые близкие, ты сам говорил, мы совсем одно...

— Ну, может, иногда именно это и мешает. Нельзя же все время беседовать с самим собой.

— А почему ты тогда мне это не объяснил? Почему тайком?

— Ну зря, наверное, теперь вижу. Думал, так тебе будет лучше, спокойнее. Говорят, все жены не выносят бывших сокурсниц своих мужей.

— А ведь я тебе даже не жена. Ты забыл? Мы не расписаны. Теперь я понимаю, почему ты с этим тянул. Приглядывался, сравнивал, да?

— Лида! Я же предлагал. Ты сама не захотела, а я просто не настаивал. Какое значение имеют эти формальности? Ты же знала, как я к тебе отношусь.

— Еще бы! Помню, как ты предлагал: "Если хочешь... мы, конечно, можем..." А я не хочу так. Мне нужно, чтобы это ты хотел, ты добивался, чтобы тебе было важно закрепить, удержать меня... А впрочем, чего теперь говорить? Даже лучше, что так получилось. Проще. Ушла — и все, без всякой волокиты. Я все равно бы с тобой развелась. Не хочу, чтобы у моего ребенка была твоя фамилия.

— Ребенка?  Лида! Что ж ты сразу не сказала? У нас ребенок?

— Не у нас, а у меня.

— Лида, не глупи. Это же все ерунда по сравнению... Какое это имеет значение, если ребенок?

— Ребенок — мой. И ты его никогда не увидишь. Хватит с тебя Риточки.

— Лида, не говори чепуху. Как же ты будешь? Без жилья? без работы?

— Без работы я не буду. Ты сам говорил, у меня прекрасная специальность, сестры везде нужны.

— Но ведь какое-то время ты не сможешь работать. Я просто хочу помочь.

— Ничего, обойдемся. Проживем без подачек.

— Лида! Ну имею же я право хоть узнать, кто родился.

—  Прав у тебя никаких нет. Это мой ребенок. И почему ты так уверен, что он имеет к тебе какое-то отношение? У меня тоже могут быть свои тайны.

— Не наговаривай на себя. Все равно никто не поверит. Скажи, где ты, как тебя найти. Я же не могу тебе даже позвонить.

— И не надо. Если захочу, я сама позвоню. Например, в твой день рождения. Не знаю, правда, будет ли мой звонок таким уж подарком.



* * *



— Алло! Вас слушают.

— Мне Алексея... Владимировича.

— А кто спрашивает? Почему вы молчите? Лешенька! Какая-то девица жаждет поздравить тебя с днем рождения, но робеет назваться.

— Я слушаю.

— Здравствуй, Алексей. Я, действительно, хочу тебя  поздравить,  как обещала. Ты не ждал моего звонка?

— Ждал, конечно. Но я думал, ты позвонишь раньше.  У меня  сейчас люди. Ну все равно, скажи, как ты.

— Я хотела тебе сказать... Ты слушаешь?

— Слушаю, слушаю. Просто тут очень шумно. Там, в буфете, на кухне! Нет, это я не тебе. Так кто же у тебя?

— Прошлый раз ты выражался "у нас".

— Ты же сама мне запретила. Даже намекала, что ко мне это не имеет ни малейшего отношения. И сама играешь в кошки-мышки. Я тебя искал.

— Зачем?

— Думал, может, нужна какая помощь.

— Спасибо, мы прекрасно обходимся без тебя.

— Кто у тебя все-таки?

— Сын. Прекрасный мальчик. Голубоглазый, с бровками. И всем улыбается. На него на улице заглядываются, такой красивый ребенок.

— Похож на тебя?

— Я же сказала — голубоглазый.

—  Значит, в меня?

— Ничего, это пройдет. Говорят, у них глазки меняются.

— Ну что ж. Я рад. Может, все-таки чем-нибудь...

— Я  же   сказала,   нам  ничего  не  надо.   Я  работаю. С ребенком  сидит  бабушка-соседка.  Он  такой  спокойный. С ним, она говорит, одна радость.

— Но где  ты живешь? У тебя ведь нет площади в Москве.

— Подруга уехала на три года за границу. Оставила меня сторожить квартиру.

— А потом?

— А потом замуж выйду. Мальчику нужен отец. Или думаешь, с ребенком никто не польстится? Напрасно. Желающих хватает. Просто не хочу ошибиться еще раз. А ты, я вижу, уже завел секретаршу, чтобы дежурила у телефона. Уже расписались? Или тоже проходит испытательный срок? Помню, у тебя это бывало подолгу.

— Лида! Ты нарочно меня злишь. Я не могу тебе отвечать тем же — у меня люди.

— Ах, у тебя люди! Понимаю. Собралась веселая компания, а я отвлекаю и порчу настроение.

— Лида! Дай мне твой телефон, я позвоню в другой раз.

— Нет, телефон не дам. Позвоню сама. Если сочту нужным.  Когда? Ну, например, когда твой сын пойдет в школу.



      * * *



— Алексей Владимирович?

— Да, слушаю.

— Это говорит Лидия Николаевна.

— Какая Лидия Николаевна?

— Вот как? Ты и имя мое забыл?

— Господи! Лида! Прости, ничего не соображаю. И потом, не воспринимаю я тебя по отчеству. Ты так долго не звонила. Я искал через справочное, но ты, наверное, поменяла фамилию.

— Да, я взяла фамилию мужа. И мальчика он тоже усыновил, чтобы ни о чем не догадывался. Ребенок к нему очень привязан.

— Фамилию я не спрашиваю, но хоть как его зовут? А то мальчик и мальчик. Ему ведь уже лет шесть?

— Завтра пойдет в школу. Мог бы и вычислить, математик.

— Да,  конечно,  извини. У меня все дни перепутались.

— У тебя так много сыновей?

— Нет у меня сыновей! Никого нет.

— Что же так? От ребенка столько радости, я-то знаю. Или твоя мадам не хочет осложнять себе жизнь? Хочет еще пожить для себя? Сейчас это модно.

— Не смей так о ней! Ты же ничего не знаешь.

— И знать не хочу. Скажи спасибо, что я ставлю тебя в известность о твоем сыне. Могла бы и не звонить. Хорошо еще, что на этот раз твоя благоверная не перехватила и не стала допрашивать, кто да зачем...

— Лида, не надо!

— Хорошо, больше я звонить не буду.



* * *



— Лидию Николаевну, пожалуйста. Это я, Алексей. Ты прости, я разыскал твой телефон. Ты опять взяла свою девичью фамилию?

— Ты что-нибудь хочешь мне сказать?

— Ты столько лет не звонила. У нас получился тогда  такой  нескладный  разговор.  Я тебе  потом  объясню... Как мальчик? Я "вычислил", что он уже кончает школу. Кстати, ты так и не сказала мне, как его зовут.

— Это неважно. Он, действительно, кончает школу. Может, даже вытянет на медаль. Тебя еще что-нибудь интересует?

— Лида, зачем так официально? Он же мне все-таки не чужой. Куда он собирается? Может, я могу помочь? Ты знаешь, у меня есть знакомые в университете. Ну и вообще... со мной считаются...

— Да, я знаю. Мне попадалась твоя фамилия. Знаю, что докторскую ты защитил. Но нам не нужно протекции.   Мальчик  поступит  сам,  он такой  способный.

— Куда он собирается? Ну скажи мне хоть что-нибудь. Почему я должен выпрашивать эти крохи? В конце концов, я бы мог помочь хоть материально. Будут такие расходы, сейчас все репетиторов берут, а с твоей зарплатой...

— Пусть моя зарплата тебя не тревожит. Ты думаешь, я так и сидела эти годы? Я кончила институт, у меня хорошая работа, со мной тоже считаются. И вообще, я вполне счастлива, чего и тебе желаю.

— Спасибо! Я тоже счастлив. У меня тоже хорошая работа.

— И хороший сын?

— Нет, сына у меня нет.

— Одни дочки? Как же это ты так оплошал?

— Ничего, я не жалею. У меня прелестные девочки, Леночка и Тамарочка. Одна в пятом, другая скоро пойдет в школу. Тебя еще что-нибудь интересует?

— Леночка и Тамарочка? Это же мы тогда придумали, помнишь? Если девочка, то Леночка или Тамарочка, а если мальчик — то Мишенька.

— Ты назвала его Мишей?

— Какое это имеет значение? Я позвоню тебе... когда-нибудь. Например, когда он кончит институт...  или вдруг  женится.









* * *



— Алексей, здравствуй! Вот решила тебе позвонить от нечего делать.

— Здравствуй, Лида. Я боялся звонить сам. Как ты? Как Миша? Он уже кончил?

— Да, кончил, биологический. Сразу взяли в НИИ. Работа очень интересная, он доволен.

— Не женился?

— Женился. Очень хорошая девочка, тоже биолог. Скоро, наверное, стану бабушкой.

— Не могу себе представить.

— Я тоже, но что поделаешь? В общем, у меня все хорошо. Надеюсь у тебя тоже? Старшая, наверное, кончает школу?

— Старшая? Ах да. Кончает. Все хорошо. У меня тоже все хорошо. Слушай, ты никогда не жалеешь?..

— А о чем я должна жалеть? Все хорошо.



* * *



— Это Лидия Николаевна? Говорит Алексей Владимирович, в смысле Алексей. Ты еще помнишь такого? Захотелось вот поболтать по-стариковски. Вчера отмечали мой юбилей. Речи, как на панихиде. И показалось, что жизнь прошла.

— Пятьдесят — еще не старость.

— Но и не молодость. Уже под горку. Грустно все-таки. Ты вот сто лет не звонила.

— Я звонила. Там не отвечают. Ты, наверное, переехал.

— Да, я уже и забыл, это так давно. Как ты живешь? Как Миша? Наверное, и внуки есть?

— Две внучки — Леночка и Тамарочка. Уже большие, скоро в школу пойдут.

— Леночка и Тамарочка?

— В конце концов, я же первая это придумала. А твои уже замужем?

— Замужем.

— Отдельно живут?

— Отдельно.

— Это хуже. Мы вот все вместе.

—  Да, вместе хорошо. А мне как-то пусто.

— Это потому, что дочки недавно уехали. Первое время всегда так. Потом привыкнешь. Будете в театры, на выставки ходить, путешествовать отправитесь со своей Риточкой.

— Какой Риточкой? Ты что? Неужели до сих пор? Я же и не писал ей больше, не знаю о ней ничего.

— Но ты ведь женился?

— Совсем на другой. И она скоро умерла. Как раз когда Миша в школу пошел. Ты еще позвонила.

— А дочки?

— Нет  у меня  никаких  дочек.  И не было. Это ты — счастливая. У тебя — сын, семья, внучки. Не представляешь, каково это — одному в четырех стенах...

— Представляю... Я тоже... Он ведь не родился, наш мальчик. Так вышло. Я и звонила, чтобы сказать об этом, тогда, в день рождения, но у тебя были люди...