Малая родина прапорщика Алещенко

Этот дом строили его дед и отец.  В нем и вырос Толик.
Босоногое счастливое детство. Верные друзья - соседские мальчишки.
Школьные годы, цветущие сады. Это была его родная станица Асиновская.Малая родина прапорщика Алещенко.

Анатолий обвел взглядом знакомые постройки.
Крытый двор и ворота с калиткой совсем не изменились.
Все также, перед домом мелкой мурашкой расползалась зеленая лужайка, и скворечник, установленный  на день пионерии, возвышался на шесте над  двором. Но как, ни странно, родного тепла отчий дом не излучал. Здание ощетинилось чужими глазницами окон. Оно дрожало от ненависти, в упор, рассматривая старого хозяина. Станичная улица замерла в преддверии нарастающей беды.   
В доме были люди. А их дыхание, трепет страха и злобы передавали висящие в окнах чужие занавески. Никто не вышел. Даже собака во дворе, забившись в будку,  жалобно перестала повизгивать.
- Ну, что? Анатолий Иванович, зайдем на чаёк?- спросил стоящий рядом, боец-водитель.               
– Нет, не зайду. Не могу,- проглотив ком в горле, ответил прапорщик.               
- Толик, Толик приехал!- заголосила женщина из соседнего дома. На улице быстро собрался народ. Его звали в гости бывшие соседи. Предлагали зайти к ним. А он стоял и смотрел на дом, в котором  вырос. Родители, которых он перевез в Ханты-Мансийский Округ, очень просили узнать, что сталось с их имуществом. По возможности сфотографировать на память.               
– Всё! Поехали! – объявил Анатолий Иванович. И не прощаясь с окружившими его бывшими односельчанами сел в УАЗик.
Два автомобиля, поднимая пыль на станичной улице, помчались прочь от детских воспоминаний, от родного дома, скворечника. Прочь от всего того, что связывало его с прежней довоенной жизнью. Прочь от захваченного дома, отобранного родительского имущества.
- Надо было со шмеля долбануть!- произнес водитель, когда уже подъезжали к Наурской.               
– Нельзя, дед строил. Родителям скажу, что заехать не смог, дома не видел. Чтобы не расстраивать, - объявил сослуживцам прапорщик, прикуривая пятую по счету сигарету. И добавил:                -- Лучше бы не заезжал, только душу растревожил.

Не задумываясь, что могу нанести обиду Толяну, вдруг, под такт работающего двигателя, я выпалил только что родившийся стишок.

Родительский домик угрюмо стоял,
Молчали бойницами окна чужие,
И наш старшина лишь собаку обнял,
Ей только одной дома жить разрешили.

Сначала собака ластилась к нему,
А после по-волчьи завыла,
Печально глазами сказала ему,
Я русский совсем позабыла…

Но осознав, что совершил глупость, осекся. Прапорщик, отвернувшись к окну, смотрел на дорогу. Ему было не до шуток. 
До Грозного ехали, молча, не было слов.
У нас у всех есть малая родина, только у Толика её никогда не будет…

© Copyright: Олег Борисенко, 2010
Свидетельство о публикации №210060901363