Луис Альберто и одноклассники

– Слышь, Боб, тут половник не пролетал?
Из густых кустов малины за моей спиной раздался треск сучьев, звякнули пустые бутылки.

– Да пошёл ты, Жор. Достали уже. Совсем вы охренели, придурки.
Они точно сегодня как с цепи сорвались. Прежде всё не верилось, что переход от тихого помешательства к буйному может быть таким  быстрым и массовым. Сегодня увидел собственными глазами. Сижу и наблюдаю это стадо взбесившихся баранов. Орут, прыгают, толкаются, хохочут, напильником на пеньке по очереди орудуют – снаряды для своей оргии точат. Глаза в свете костра горят, как у вампиров. Групповой психоз, словом.

Сюда ехали – тихими были, зажатыми. Одноклассники хреновы. Не знали, о чём говорить. Робко выпускной вспоминали, первую учительницу Валентину Васильевну. Пока ящик не ополовинили. Да и дальше всё чинно-блинно было бы, если б чокнутые братья Петровы Луиса Альберто замочить не предложили. Так и мочат с тех пор уже часа два, козлы. Никак не замочат. Живучий, сволочь, оказался, хоть и здорово покоцанный. На кой чёрт его Санитар здесь вкопал? Это же провокация.
Уж я отвалил от этих дебилов подальше, чтобы не рисковать, так и здесь достают. И Санитар куда-то подевался. Ох, чует моё сердце: не кончится всё это добром. Линять надо срочно.

Я махнул ещё сто двадцать в одиночестве, чтобы не так нервы звенели, но полегчало лишь на мгновение. Сзади, под аккомпанемент сухого хруста веток, опять раздался хнычащий голос Перестукина:
– Боб, кончай придурать. Половник здоровенный был. Ты не мог не слышать, куда он улетел.

У меня всё взбурлило внутри:
– Да пошёл ты! Иди, сковородку заточи. Всё одно, не найдёшь в темноте свой грёбаный половник.

Было довольно жутко следить за этими бесноватыми даже с безопасного, как мне думалось, расстояния.  А оказалось, и здесь, за толстым стволом яблони, метрах в десяти от их мужланского игрища, покоя не дождёшься.  Даже есть вероятность безвинной жертвой пасть. 

Вот с поляны раздался смачный чмокающий звук, и под восторженные вопли пяти глоток от Луиса Альберто отлетел ещё один здоровенный кусок. В деревянном лбу, среди ножей, ложек и вилок, царственно торчал большой топор. Мат и улюлюканье перекрыл хриплый баритон Масла, Коськи Маслова:
– Ну, ты, Вован, даёшь! Где так наблашнился? На своей кафедре, што ли?

– Да он на своих аспирантах каждый день тренируется! – заржал Лёшка Петров. – Одно слово – доцент! Ну-ка, брысь, братва, я щас свою копалку воткну!
Садовый инструмент свистнул в воздухе, глухо стукнулся ручкой о деревянную грудь идолища и с кротким дребезжащим звуком  ткнулся в землю.

– Ага, косой глаз! – вскричал Лёвка Жиров. – Сразу видно строитель! Вот такие мазилы с копалками и мешают нам коммунизм строить! Так же, видно, и своей пээмка управляешь… Дайте я этому бразильскому уроду бошку отшибу нахрен! Ненавижу, гада…
Мелькнула свежезаточенная сапёрная лопатка, вырвала из Альбертова плеча щепку и полетела дальше, вызвав новый взрыв безумного торжества остальных метателей.

– Сам мазло! Очки надень, прокурор! Как ты, Жир, с такой цэлкостью жуликов ловишь?

– Мужики, – обеспокоено встрял доцент Вован, – а где же, всё-таки, Санитар? Его только за смертью посылать, а не за хлебом. Уже час до соседа ходит.

– Да там соседка оказалась, – ехидно предположил его брательник Лёха.

– Я, кажись, нашёл его, пацаны! – донёсся из малинника за моей спиной осипший голос Жорки Перестукина. – Здесь он. И половник тоже… Помните тот мощный отскок?..

Все удручённо сгрудились вокруг неподвижного тела хозяина дачи. Я тоже подошёл. Из глазницы Санитара, словно хромированный цветок,  живой в отблесках костра, рос половник с заточенной для метания ручкой. Вован пощупал жилку на шее, безнадёжно вздохнул:
– Говорили же тебе, придурок: нельзя половники метать. Не приспособлены они… Что делать-то теперь будем, пацаны? У кого в ментуре блат?

– Совсем, Вован, у тебя крыша поехала. У нас же прокурор здесь…

-- Лев Степаныч, дорогой, не выдавай, не губи засранца, а?..  Помните, как мы в футбол с "ашками" играли, а я тебе пасы давал?...

-- Кончай, Жорик. О чём ты. Все виноваты, счас думать будем... Школьные годы чудесные…
– Да… Вот и встретились на тридцать лет выпуска… Антоху жалко, хороший был мужик.

                фотокомпозиция из Яндекса