Эссе

               

                ВЕТЕР И ДЕРЕВО.

   Весной, когда ещё щерились своим косым оскалом остатки зимних сугробов, из-за недалёких гор, над которыми днём стоит солнце, прилетел неугомонный бродяга ветер. Возбуждённый огромностью расстояния, покрытого им в короткий срок, обилием изменчивых форм и красок, которые он успел рассмотреть, неся в себе пока чуждые этому краю запахи и настроения, ветер радовался всему, что видел, слышал, чувствовал. Да-да, ветер чувствовал, как, может быть, никто другой – каждой клеточкой своего прекрасного и послушного ему тела. Он радовался тому, что он есть. Эта радость, которую он нёс в себе, сквозила в каждом его движении и, как и его, окрыляла всё и всех, способных «уловить», понять ветер. 
   Уже ощутимо для кожи грело солнце. Огнём сверкнув в его лучах, прожигали снег падающие с крыш капли талой воды и, неся в себе тепло солнца и радость ветра, проникали в оживающую землю. Из земли пересохшими губами корней впитывали эту благодатную влагу вышедшие из зимнего оцепенения деревья.
   У деревьев своя жизнь, большей частью не заметная для людских глаз. Её внешние проявления кажутся нам простыми и понятными, и мы не даём себе отчёта о титанической подспудной их работе.
   Мне милы деревья, которые, мне кажется, о немногом знают всё. Мне мил ветер, который, наверное, хоть чуть-чуть, но знает об очень многом.
   На следующий вечер девственная зелень, сочась из лопнувших почек, окутала старый городской парк тёплым зеленоватым туманом. Ну а ветер? Он дремал, свернувшись калачиком в отдалённом уголке парка, и, наверное, ему снились те жаркие страны, из которых он залетел сюда.
   Через неделю, проходя по парку, я увидел на стволе старого тополя, на его корявой серо-бурой коре запоздалую почку. Её маленький полуоткрытый зелёный ротик-глазок жадно, вместе с теплотой апрельского вечера вбирал весь, доступный ему мир. Его старшие братья – молодые, но уже оформившиеся листочки радовали глаз и тёплой печалью грели сердце – ещё одна весна… Это же запоздалое, «неоперившееся» чудо вносило какое-то надрывное, щемящее душу беспокойство: что это, зачем?
   Целое лето я не был в этом парке, и только поздней осенью, когда косматые, разбухшие от стынущей в них влаги облака, цепляясь за верхушки деревьев, сеяли мелкое снежно-водяное крошево, я вновь забрёл сюда. Вопреки погоде я вспомнил шаловливый весенний ветер, прилетевший с тёплого юга, и удивлённо распахнутый в мир зелёный ротик-глазок. Какие они разные. Я предположил, что они приглянулись друг другу. Ведь им, каждому, так не хватало того, что представлял собой другой. Мысленно я видел взаимную радость их летних встреч, слышал шелестящий шёпот их предрассветных задушевных бесед. А потом – как старый тополь, готовясь к суровой зиме, безжалостно стряхнул со своего корявого плеча обездоленный листок, а ветер, улетая в тёплые края, бережно подхватил его и понёс, понёс, но потом всё-таки уронил, уронил в грязь…          
   Я подошёл к тополю: в том месте, откуда весной глядел на меня удивлённый ротик-глазок, чуть вздрагивала тоненькая веточка. А на ней, всей своей формой упрямо устремлённые в следующую весну, - две почки.
   Мне мил бесшабашный бродяга ветер, который несёт шлейф, состоящий из множества мельчайших пылинок-знаний. Мне мила эта заземлённая веточка дерева, которая досконально знает всё необходимое для её существования.
                1974 г.               


            ЭССЕ ОТНОСЯЩИЕСЯ К ТЕМЕ "МОЙ ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ ДУАЛИЗМ"

               
                ЧЕЛОВЕК И ОБЩЕСТВО. ГОСУДАРСТВО.

   Крайне сложно, а порой и невозможно терминами статики объяснить динамику, поэтому считаю важным предварительное знакомство читателя с моим пониманием некоторых терминов, употребляемых на страницах  этого сборника.

                СЛОВАРЬ МОИХ ТЕРМИНОВ            
               
   АБСОЛЮТ -  относительно автономный фрагмент мироздания, примерно на 96,86% состоящий из однородных элементов одной из субстанций мироздания: материи или идеи-энергии;
состояние такого фрагмента на завершающем этапе его интенсивного развития, предшествующее коллапсу, взрыву-вакууму.
   БОГ. С позиции теизма, через линзу диалектического дуализма – это рафинированный сознанием абсолют, концентрат идей правово-этических (нравственных) норм, потенциально равно действенных в отношении всех людей, чем обусловливающий стремление к нему желающего воцарения в нём человека. Проще: послезавтрашняя ипостась сегодняшнего человека. С позиции диалектического дуализма, Бог – двунаправленный  процесс  взаимовоздействия, взаимозамещения, взаимопревращения двух субстанций мироздания: идеи-энергии и материи, чем и обусловлена извечность и бесконечность мироздания как объективно существующей реальности.
   ВЗАИМОВОЗДЕЙСТВИЕ - процесс сосуществования основополагающих частей целого, в результате которого одномоментно увеличивается монолитность одного из контрагентов – одной такой части целого – и снижается монолитность его визави – другой части этого целого.
   ГОМОЦЕНТРИЗМ – мировоззрения, которые, фактически, ставят человека в центр мироздания, делая его «пупом вселенной». Одни из них (атеистического толка) делают это явно, другие (теистического) -  латентно, опосредованно через Бога.
   ГОСУДАРСТВО – интегративная форма существования человеческих сообществ, имеющая всего два вида: тоталитарный режим и прямая демократия.
   ДИАЛЕКТИКА - принцип философии, согласно которому развитие всякой интегративной целостности (целого) обусловлено наличием  её двух взаимовоздействующих основополагающих частей, последовательно меняющихся в роли «лидера».
   ИНСТИНКТУАЛ – индивидуум, чьё сознание подчинено его инстинктуальной системе (инстинктам). Независимо от своих параметров и уровня сознание такого индивида лишь обслуживает проявления (требования) инстинктов, через которые проявляет себя его персональный тоталитаризм, что есть ИНСТИНКТУАЛИЗМ.
   ИНТЕГРАТИВНАЯ, СОВОКУПНАЯ ЦЕЛОСТНОСТЬ (целое) - относительно автономный процесс взаимовоздействия субстанциальных фрагментов как основополагающих частей  их качественно конкретного двуединства.
   ОСНОВОПОЛАГАЮЩАЯ ЧАСТЬ (целого) – часть интегративного целого, без которой это качественно конкретное целое не существенно, не может быть явлено в присущем ему качестве,   не имеет бытия как объективная реальность.
   СУБСТАНЦИЯ – один из (минимум) двух компонентов, основополагающих частей мироздания: материя или идея-энергия, каждый из которых обеспечивает явленность, бытие своего визави, а в совокупности они обеспечивают бытие всего сущего как объективно существующей реальности.
   СОДЕРЖАНИЕ, ФОРМА – временный, периодически меняемый статус основополагающей части целого, который определяется её монолитностью (в том числе и субстанциальной). В зависимости от этого статуса каждая из  частей выполняет свойственные ему, определённые его рангом функции целого. Периодичность пребывания каждой из частей в конкретном статусе,  ранге обусловливает дискретность экстенсивного и интенсивного этапов развития целого на его пути от одного качественно конкретного абсолюта к другому.
Тоталитаризм – тотальное свойство, априори присущее всякому элементу всякой части всякого целого, проявляющееся как стремление к главенству в этом целом посредством «захвата и узурпации» статуса его формы. Тоталитаризм частей – генератор движения, развития интегративной целостности.
Философия -  в отличие от остальных наук, в конечном счёте, изучающих различные виды относительного движения, изменения, философия – это  наука, изучающая абсолютное движение, то есть, движение целостности относительно себя самой, её качественное изменение относительно себя самой, а не относительно любых других объектов.


                ЯЙЦО ИЛИ КУРИЦА

   Если анекдотическую, на первый взгляд, дилемму первородства и, следовательно, доминантности яйца - курицы перевести в плоскость человек – общество, то целый ряд трагедий человечества, порождённых её нерешённостью, актуализирует эту проблему и требует её пристального рассмотрения.
   Принятая за догму в коммунистической теории доминанта общества над личностью обусловила катастрофическое становление коммунистического (левого толка) тоталитарного режима и его катастрофический крах. В свою очередь, доминанта «сверхчеловека» над обществом – не менее катастрофические по последствиям становление и крах фашистского (правого толка) тоталитарного режима.
   Таким образом, историческая практика отказывает в праве на существование любой из вышеназванных доминант, ставя под сомнение само существование человечества, развитие которого замыкается ими, в своеобразном кольце Мёбиуса, на тоталитарном режиме. Но, тем не менее, вполне очевидны и конструктивные качества такого режима, мобилизующего общество и концентрирующего его усилия на решении актуальных и грандиозных проблем.
   Что же такое тоталитарный режим, взращенный в недрах человеческого общества как благо, и убивающий его, подобно раку? Насколько он неизбежен, и какова его роль во взаимоотношениях человека и общества? От ответа на эти вопросы, возможно, зависит существование сегодняшней цивилизации, пытающейся путем проб и ошибок определить значимость человеческого общества и его любой части, вплоть до индивидуума.
   Рассматривая проблему взаимоотношений человека и общества, правомерно идентифицировать их как часть и целое. Сознательно исключив (пока) воздействие на целое внешних факторов (общего и всеобщего), полагаю очевидным, что существование любой части целого только абстрактно мыслимо вне этого целого, а существование самого целого определяется процессом сосуществования, то есть взаимовоздействием конкретного сочетания его основополагающих частей. Ведь без любой такой части целое есть уже совершенно иное, имеющее другое качество целое. Только процесс взаимовоздействия, то есть сосуществования конкретного количественного сочетания качественно разнозначных основополагающих, потенциально равно действенных частей, есть факт существования качественно конкретного целого.
    Несомненно, что в человеческом обществе такой основополагающей частью является человеческая личность –  индивидуум. Диапазон позиций, с которых человек рассматривался за всю историю своего существования, достаточно широк. Однако,  всё многообразие этих позиций в итоге поляризуется в двух одинаково догматичных, игнорирующих друг друга мировоззрениях: идеализме и материализме. С наивной самоуверенностью дилетанта (коим я и являюсь) предлагаю рассмотреть суть человека. А суть его (от рождения до смерти) очевидна: получение, трансформация и передача информации. В процессе использования имеющейся информации она модернизируется сообразно меняющимся условиям существования человека, и обновлённый «пакет» передаётся потомству. То есть человек – это  носитель, а общество – проводник информации.   
    Если индивид рассматривать как относительно автономный персонифицированный носитель информационного и навыкового потенциалов (ИНП) сонма его предков, начиная от первоклетки (если глубже – от молекулы первовещества), нужно признать, что человеческое общество – это энергетическое поле, образованное взаимовоздействием конкретного сочетания его разнозначных, но равнофункциональных основополагающих энергетических потенциалов. Такое поле есть форма существования конкретного сочетания автономных потенциалов. Оно обеспечивает существование этого сочетания как сосуществование определенного количества качественно различных информационно-навыковых потенциалов (ИНП).
   Итак, получается: общество (целое) существует только как процесс взаимовоздействия индивидов (частей), самостоятельное существование которых вне этого процесса априори невозможно. Социум – это форма существования индивида, а  нерасторжимая совокупность формы и содержимого является качественно конкретной формацией. Направленность развития содержимого (части), особенно на примере так наз. живой материи, очевидна, как её стремление к тождественности форме (целому). Прослеживая эту направленность, обнаруживаем устойчивую тенденцию развития от части ко всеобщему через целое и общее. Путь от молекулы вещества через первоклетку, через  биолокал до автономного носителя ИНП, подтверждая наличие такой тенденции, характеризует существование содержимого (части) как процесс качественного роста его ИНП, сопровождающийся реконструкцией и репродукцией материального носителя ИНП сообразно внешним условиям.
   Если качественный рост ИНП индивида мотивирован его внутренними «потребностями», т.е. стремлением к тождеству социуму, и обеспечен его и социума функциональными особенностями, то сохранность, реконструкция и репродукция материального носителя ИНП осуществляется как процесс реализации его инстинктуальной программы во взаимодействии с «многослойной» окружающей средой. Первыми слоями этой среды являются социальные слои, важнейший из которых – семья, заменившая собой стадо, ставшая его тождеством. 
   Появление и развитие формы (пассивного начала формации) определяется её функциональным предназначением – содержать, т.е. обеспечивать существование основополагающего содержимого – индивида. Здесь индивид – это совокупность ИНП и его материального носителя. Содержимое (активное начало формации) сообразно своим качественно – количественным изменениям задаёт форме свойства, отвечающие потребностям существования  конкретного (но изменяющегося) сочетания его основополагающих частей. Во взаимовоздействии человека и общества очевидна активная роль человека (части содержания), но важна и роль общества (формы целого). Основные свойства целого по отношению к части:1)катализатор качественных изменений части до среднеобщего уровня; 2) буфер, нивелирующий уровень изменений ИНП, способных деформировать целое; 3) аккумулятор изменений части, качественно превышающих среднеобщий уровень; 4) консервант, исключающий возможность ретрансляции таких (п.3) изменений. Все вместе эти свойства целого проявляются как коррекция сосуществования его частей, обеспечивающая существование качественно конкретного общего – формации.            
   Поскольку общество – это форма существования индивидуума,существование которого вне общества априори невозможно, их появление могло быть только одновременным. Оно произошло как процесс качественного изменения предыдущей формации адекватно потребностям её частей в  окружающей их среде. Это появление определялось условиями, обеспечившими трансформацию энергетического потенциала (ИНП) вещества в энергетический потенциал (ИНП) существа!
    Такая метаморфоза была определена качественным  ростом ИНП единицы «мёртвой» материи до критической массы. Возросший потенциал содержимого трансформировал форму – энергетическое поле, которое, изменившись, катализировало процесс «оживления». Содержимое преджизненной формации – «мёртвая» материя, реализуя направленность своего развития – тождественность форме – приобрело часть свойств этой формы, энергировалось. Вещество стало существом!
   Энергия – форма существования материи, направленность развития которой – тождество форме, т.е. энергии, а Жизнь – это этап, качественно  конкретный  фрагмент бесконечного процесса трансформации материи в энергию и обратно. Жизнь – это двунаправленный процесс, процесс материализации энергии и энергирования материи.
   Любой вид любого качества материи обладает энергетическим потенциалом (ИНП), обеспечивающим движение, развитие этого количества этого вида материи, что происходит как качественный рост его ИНП, трансформирующего материю, которая, в свою очередь, трансформирует ИНП. Это и есть нескончаемый процесс взаимовоздействия материи и энергии.
   Будучи последовательным материалистом, нельзя не признать первопричиной движения (т.е. проявления существования) материи энергию. Также нельзя, будучи последовательным идеалистом, не признать первопричиной проявления  существования идеи, т.е. энергии, - материю. Магнитное поле не существует без полюсов магнита, т.е. без совокупности количественно определенных, качественно противоположных сочетаний ИНП вещества - материи.
  Направленность развития части, т.е. содержимого, есть тождественность целому, которое олицетворено формой,  т.обр, это- тождественность форме.   Физическое состояние Земли на
определенном этапе её развития привело к появлению локала биомассы. Энергетический потенциал (ИНП) этой биомассы формировался как потребность частных энергетических потенциалов (ИНП) физических веществ, синтезировавших в своём развитии «первоклетку». Экстенсивное развитие первоклетки (1:2=2:2=4:2=8…) в изменяющихся физических параметрах Земли (вода, суша, рельеф; температура, климат, погода и т.п.), трансформирует биомассу и дифференцирует её на локальные участки применительно к локальным условиям среды их существования. Начальный  экстенсивный период развития жизни на Земле характеризуется накоплением ИНП  первоклеткой. Происходит формирование её основных инстинктов на базе потенциала вещества (ИНП части), стремящегося к тождеству с потенциалом формы (ИНП целого)  Рост ИНП единицы живой материи определяется конкретным объёмом зафиксированного как инстинктуальная база процесса эволюции первовещества вплоть до уровня местоположения своего звена в общей эволюционной цепи. Сегодня эти фиксированные ступени эволюции очевидны в период внутриутробного развития человека. Ещё одна важная особенность этого этапа – формирование энергетических потенциалов, ставших  автономными частей, дифференцировавшейся применительно к среде обитания когда-то единой биологической массы.
 Началом формирования из локалов биомассы биологических классов, видов  и т.д. заканчивается первый – экстенсивный – этап  развития жизни на Земле; заканчивается «взрыв» живой материи, который обуславливает диспропорцию количественного соотношения живой материи и обеспечивающей её существование энергии. Взрыв материи – это вакуум идеи. Природа пустоты не терпит. Подобно встречному палу, устремляющемуся в сторону бушующего пожара, устремляется энергетический потенциал «взорвавшейся» живой материи навстречу вселенскому энергетическому абсолюту, поверхностным слоем которого является то, что мы сегодня называем знанием. 
   Трансформирующееся энергетическое поле биологических локалов (классов, видов, стай, стад и т.д.) в процессе этого «взрыва» наделяет всё большими полномочиями, вплоть до автономии, устремлённые к тождеству форме ИНП индивидов. Фактически, это проявление направленности развития части – её стремление к тождественности целому. Если, например, стадо, являясь формой существования  особи, выполняло функции корректора реализации её инстинктуальной программы, то у автономной особи таким корректором становится её собственный возросший ИНП.
   Упорядочение проявлений инстинктов индивидов их  собственными  ИНП произошло на последних ступенях эволюционной лестницы как благоприобретение  прачеловеком того, что сегодня называют феноменом  сознания.
   Рассматривая человека как часть целого (напр., жизни на Земле), а внешние факторы воздействия на целое – как общее (напр., климат) и всеобщее (напр., солнечная система), нужно отметить, что всеобщее не воздействует непосредственно на всё общее, а то, в свою очередь, - на всё целое. Их взаимовоздействие подобно воздействию бильярдных шаров - ограничено точкой их соприкосновения. Разница лишь в том, что разновеликие «шары»: части целого, общего и всеобщего, подобно матрешкам, распложены внутри друг друга. Общее воздействует на локальную часть целого, (если глубже - на конкретный элемент части), а уже та часть «изнутри», сообразно возникшим у неё «потребностям»  изменённого ИНП, воздействует на другие элементы, т.е. на целое.
   Идентифицируя, например, стадо как целое, т.е. единое биоэнергетическое поле, а ИНП особи как часть этого целого, со всей очевидностью обнаруживаем:
-целое (ИНП стада) существует как автономная часть более мощного энергетического потенциала, или целое (материальный объект) существует как автономная часть (субъект)   более сложной материальной системы, напр., вида;
-качественное состояние целого является конкретным (количественным) сочетанием качественно разнозначных ИНП частей, в нашем случае – особей;
-целое является формой существования (любой своей) части. Как форма, целое является: а) катализатором роста ИНП части до среднеобщего уровня; б)  буфером, ограничивающим рост ИНП (части), достигшего этого уровня; в)  аккумулятором - консервантом энергетического потенциала, «пробившего» буфер; г) корректором действий ИНП части, контролирующим её развитие в направлении  её тождественности целому.   Целое (стадо) получает дополнительный энергетический потенциал (напр., в виде конкретной информации) от окружающей среды (общего).
   Точкой соприкосновения целого и общего является  некоторое конкретное число (1 + п) особей, т.е. часть (стада) целого. ИНП этих особей, реализуя собственную инстинктуальную  программу, трансформирует дополнительный  энергопотенциал (информацию) в конкретные действия, определенные их собственным ИНП как ситуативно наиболее адекватные. Если реализация собственной программы значительно более актуальна и адекватна, чем реализация программы стада, то она и выполняется этими особями. Этот принцип актуальности очерёдности в зависимости от её адекватности внешней среде вполне понятен на примере работы лифта. Из нескольких сигналов от разновремённо нажатых кнопок пульта лифта выполняется команда той кнопки, этаж которой в данный момент находится ближе к кабине по ходу лифта независимо от очерёдности её нажатия. Аккумулированный стадом, этот дополнительный энергопотенциал (информация) особи воздействует на остальных; т.е. стадо катализирует изменение их программы действий через воздействие на персональный ИНП остальных особей. Когда этого оказывается недостаточно для некоторой части стада, их ИНП получает дополнительный энергетический импульс (информацию) от конкретных действий (т.е. реализации собственных инстинктуальных программ) других, уже получивших этот потенциал, особей стада.
   Учитывая множество примеров «избирательного», т.е. зависящего от степени зрелости, готовности  «воспринять» воздействие одного и того же фактора на разные объекты, процессы, считая точку соприкосновения не территориальной, плоскостной мерой, а качественно «созревшим» фрагментом общего процесса трансформации материи и энергии, в нашем случае – ареалом первочеловека, допустимо сделать вывод о появлении на Земле сознания как феноменальной особенности именно человека регулировать проявление своих инстинктов. Так ИНП человека, усиленный внешним воздействием, приобрёл сознание – способность автономно упорядочивать проявление инстинктов сообразно своим персональным потребностям, корректируемым ИНП социума.
   Прачеловеческое сообщество (стадо) как единый организм, как корректор сложившейся инстинктуальной программы индивида (особи) «отмерло», дифференцируясь на более мелкие,
но обладающие таким же, как стадо, потенциалом, причём, с более короткими и прочными материально-энергетическими (четко выраженными как родовые) связями, человеческие сообщества. Исторически, наиважнейшим из них стала (моногамная) семья. Именно с появлением (моногамной) человеческой семьи заканчивается второй экстенсивный период развития жизни на Земле и начинается второй  интенсивный.
   Допустимо предположить, что такая семья стала следствием спонтанного появления в первобытном человеческом сообществе (стаде) потомства, в производстве которого случай исключил кровосмесительные браки. Чем больше стадо, тем больше вероятность такого варианта. Очевидное качественное превосходство этого потомства не только позволило ему доминировать в стаде, но стимулировало сознательное ограничение проявлений инстинкта размножения во всём подопечном этому потомству сообществе (стаде). ИНП потомства кровосмесительных браков характерен отсутствием некоторых разделов информационно – навыковой программы, имевшейся у родителей, т.е. снижением качества потенциала относительно родительского. По аналогии с определенным наложением световых волн: свет + свет = тьма, кровосмешение, снижая ИНП потомства, если использовать спортивную терминологию, отправляет всю команду, т.е. все сообщество, по штрафному кругу, снижая  качество его общего потенциала.
   Сознательное исключение кровосмешения обеспечило резкий качественный рост ИНП индивида и трансформацию всего сообщества, т.е. смену формации стадо – род.
   Необходимость учёта родственных связей при резком количественном росте высококачественного «человеческого материала» потребовала его четкой  дифференциации, которую не обеспечивала существующая форма, ориентированная на экстенсивное развитие. На смену стаду – чисто биологической форме существования индивида – пришла семья - биосоциальная форма. Семья стала важнейшей отправной точкой периода интенсивного развития жизни на Земле и социальной матрицей последующих формаций.
   Особенности женского организма позволяют предполагать, что сознательное ограничение  проявлений инстинкта размножения, этот революционный шаг, обусловивший смену формаций, был   сделан «слабой» половиной человечества. Контроль этой половины за осознанным ограничением инстинктуального проявления знаменовал становление матриархата – первобытного государства. Ибо государство – это форма существования человеческого сообщества, в которой субъективный диктат объективно существующих законов, определяющих существование человеческого сообщества как процесс сосуществования элементов этого сообщества и окружающей их среды, включающей иные сообщества, осознано доминирует над проявлениями инстинктуальной программы индивидуума.    



                ЧТО ТАКОЕ ГОСУДАРСТВО.

   Государство – это не механизм принуждения, каким его видели и «сделали», утвердив в сознании нескольких поколений ряда стран, коммунисты.
   Различия человеческих обществ, которые принято называть государствами, вуалируют, но не исключают единую, не зависящую от их вида и пространственно–временного проявления суть: государство – это осознанный регламент взаимоотношений элементов (субъектов) человеческого общества как между собой, так и с окружающей средой, включающей их родное и чужие общества. Этот регламент не произвол злого или доброго гения. Он продукт взаимного воздействия друг на друга едва затеплившегося на Земле сознания и инстинктов человека. Дата «выхода» человека за рамки поведения, существования, определяемые до тех пор только инстинктами, - это и есть дата начала его работы над формированием такого регламента, над формированием государства.
   Вероятнее всего, выход за барьеры инстинктов, то есть переход на качественно более высокую ступень развития человека, произошёл как следствие спонтанного появления в первобытном человеческом обществе потомства, в производстве которого на протяжении нескольких поколений случай исключил кровосмесительные браки. Очевидное качественное превосходство такого потомства не только позволило ему доминировать в стаде, но стимулировало сознательное ограничение проявлений инстинкта размножения во всём подопечном ему первобытном  человеческом обществе.
  Революционное подавление инстинкта размножения (точнее, его ограничение, регуляция, регламентирование) сознанием, а не более «сильным», т.е. актуальным инстинктом, вывело человека в иную, чем все остальные виды на Земле, плоскость развития. Стремление закрепить эффект от воспроизводства высококачественного потомства, которое  обусловило повышение качества жизни и доминанта, и всего первобытного общества, привело к осознанному закреплению этого ограничения в виде табу, обычая, вероятно, ставшего одним из первых пунктов регламента, обеспечивающего дальнейшее пребывание человека в новой – сознательной – плоскости развития вида. В этой плоскости организм не только приспосабливается к среде, но (что оказалось проще для его информационно–навыкового потенциала) способен среду приспосабливать к своим возможностям и потребностям, двигаясь по пути наименьших затрат собственной энергии. Вот эту–то совокупность человеческого общества (материи) и такого регламента (идеи-энергии), проявляющегося в процессе сосуществования элементов  общества как их до рефлексности усвоенное сознанием поведение и следует называть государством.
  Некоторые особенности женского организма, обусловленные наличием двух «Х»-хромосом, позволяют предположить, что этот революционный шаг, как следствие такой особенности, был сделан «слабой» половиной человечества. Контроль исполнения этого сознательно принятого ограничения инстинктивных проявлений, ставшего первым пунктом регламента, знаменовал становление матриархата как первобытного вида государственной власти, то есть субъективного диктата объективно существующего закона. Я имею в виду ныне очевидный закон, следствием которого является неполноценность, ущербность потомства от кровосмесительных браков, подобно физическому закону, объясняющему возникновение темноты при наложении световых волн друг на друга. Кстати, об имевшем некогда бытие матриархате, происхождение которого покрыто тьмой умолчания: кто мне назовёт причину его появления, более вескую, более основательную, чем вышеприведённая причина?
   Необходимость учёта родственных связей при резком количественном росте высококачественного человеческого «материала» потребовала его чёткой дифференциации, которая не могла быть обеспечена стадом – чисто биологической формой существования вида. Так появилась основанная на сознательной моногамии женщин новая форма существования вида - сосуществование моногамных семей, ставшая отправной точкой в развитии человека в новой, сознательной плоскости его бытия. Вообще, я предполагаю: то, что сегодня называют «феноменом  человеческого сознания», есть результат «борьбы», взаимного воздействия друг на друга двух энергопотенциалов, принадлежащих одному материальному объекту – прачеловеку.
  Подобно варягам на Руси, оно, сознание, явилось органом разрешения конфликтов, конфликтов между  инстинктом самосохранения и инстинктом размножения, принимая сторону одного из них, ситуативно наиболее адекватного. Дальнейшее развитие этого законодательного «рефери» обеспечило выживаемость прачеловека, в отличие от вымершего динозавра.   
  Моногамная семья стала матрицей, формирующей регламент, который обеспечивает развитие вида через развитие всё больше автономизирующегося индивидуума. Именно в лоне такой семьи инстинкты человека были сознательно регламентированы и преобразованы в принципы сосуществования, обеспечивающие существование общества через оптимальный вариант сосуществования его членов.
   Соблюдение этих апробированных тысячами поколений принципов, ставших сначала обычаями, затем религиозными эталонами, нравственными нормами и, наконец, – общечеловеческими ценностями, обеспечивало прогресс общества и всего вида через прогресс их элементов, субъектов. Несоблюдение вело к деформации общества (вплоть до вида), отбраковываемого естественным отбором через деградацию индивидуумов до уровня существования, регламентируемого лишь инстинктами, а не сознанием.
   Таким образом, на любом пространственно – временном промежутке Жизни государство – это ряд осиновых колов, как вехи расставленных предыдущими поколениями на могилах своих современников и (или) предшественников, противопоставивших своекорыстные амбиции объективным законам. Эти вехи и сегодня очерчивают единственный безопасный для человечества фарватер в бескрайней реке Жизни. Наличие именно того, что я называю
государством, уже не одно тысячелетие обеспечивает существование цыганских, еврейских и иных национальных анклавов на территориях ряда псевдогосударств, многократно менявших в течение этого времени всю свою (научно обоснованную) атрибутику.      
   

                О МИРОВОЗРЕНИИ.

   На заре своего существования человек (неважно, сознательно или ещё неосознанно) пользовался и доверял «показаниям» одного-единственного прибора – самого себя. Поэтому мерилом всего существующего вокруг человека было его отношение к этому существующему. Не случайно, по индуизму, Вселенная есть производное от первого человека – Пуруши.
   Всё регулярно и периодически изменяющееся вокруг человека и в нём самом, всё, что не зависело от его волеизъявления, но воздействовало на его благополучие, было наделено им  автономией, равноценной его собственной автономии. Так появился теизм. Одновременно как осознание собственного места и собственной значимости в окружающем его мире зарождалось мировоззрение, достоверность которого определялась выживаемостью и благополучием его создателя и носителя. Так зарождался господствующий до сих пор гомоцентризм.
   С не зависящими от человека автономиями имело смысл договориться о взаимной расположенности друг к другу, как договаривались равные друг другу люди и племена, скрепляя договор взаимными уступками и подарками. Так в теизме появились ритуалы, жертвоприношения - он стал религией. Рост численности населения, проявляющийся как рост и концентрация могущества конкретного человека - вождя, нашёл своё отражение и в отношении к божествам. Их сонм сначала дифференцируется по их значимости для человека аналогично естественно строящейся в человеческом обществе иерархи, затем так же концентрируется и, в конечном счёте, олицетворяется единственной конкретной фигурой. Так появляется единобожие.
   Потребность оперативного решения множества актуальных, насущных проблем, явно зависящих только от самих людей, соседствующая с потребностью своевременности отправления ритуальных обрядов, вели к разделению властных функций и полномочий в обществе на две ветви: власть светскую и власть духовную. Соперничество этих ветвей реанимировало естественный, как сама жизнь, атеизм, крепнущий в периоды благополучного материального существования общества и слабеющий в периоды его материального неблагополучия. Но какие бы противоречия между этими ветвями власти не возникали, их источником всегда было материальное состояние и амбиции их высших представителей. Исчерпывались же эти противоречия всегда как (временное) признание правомерности приоритета одной из них в дележе материальных благ общества и приоритетности её (теистического или атеистического) мировоззрения. Таким образом, вся история мировоззрения человека есть история цветка, болтающегося в ледяной проруби гомоцентризма между атеизмом и теизмом, между физикой и метафизикой. Независимо от того, возводит ли человек себя как венец природы и её покоритель на недосягаемую другими субъектами природы высоту или, признавая приоритет Бога, считает себя его полномочным наместником и единственным непосредственным исполнителем воли творца, избравшим своею стезей детализацию его замыслов, человекв параметрах вероучений гомоцентризма до сих пор не может объяснить самому себе ни что такое он сам, ни что такое Бог, ни что такое природа. Независимо от того, чем сегодня руководствуется человек в своей жизни –  Законом Божьим или доктринами материализма – его сознание обременено таким грузом догм гомоцентризма, что КПД его интеллекта, как мне кажется, не превышает КПД паровоза. Сбросить этот груз, отряхнув «его прах с наших ног», поможет диалектический дуализм (ДД).
   Основной принцип, которым я руководствовался на своём пути к ДД, – это минимизация количества атрибутов различных рассматриваемых мной явлений до той крайности, которая, тем не менее, обеспечивает существование этого явления, обусловливает его бытие. Многократно повторяющийся результат (в чём читатель может самостоятельно убедиться) такой минимизации атрибутов, в конечном счёте, всегда требовал их мысленной синтезации, поскольку они всегда лежали в различных плоскостях, относящихся к двум противоположным категориям мироздания: материальной и нематериальной. Это и определило название того мировоззрения, которое способно стать не только вожделенной точкой опоры  для новых Архимедов, но и точкой отсчёта качественно новой эпохи человеческого развития.   



                СТАНОВЛЕНИЕ ГОМОЦЕНТРИЗМА.

  С появлением на Земле человека на ней начинается становление и развитие того, что ныне называется его мировоззрением, т.е процесс осознания человеком окружающей его среды, окружающего его мира, осознание самого себя, своего места в структуре этой среды, этого мира. Единственный инструмент и прибор, показаниям которого (ещё бессознательно или уже осознано) человек мог тогда доверять, был сам человек, а критерием правильности и достоверности его мировоззрения была практика существования человека в окружающем его мире, центром которого и мерилом которого становился он сам. В такой ситуации гомоцентризм как мировоззрение был столь же естественен, сколь и неизбежен. Только поэтому в основе одного из древнейших из дошедших до нас мировоззрений был первочеловек - Пуруша, создавший из своей плоти вселенную.
   Гомоцентризм, зародившись как естественная неизбежность, в дальнейшем своём развитии разделился на два направления. Этому способствовал ряд вполне достоверных, но совершенно не зависящих от самого человека явлений, происходящих вокруг него и в нём самом. Столь же естественно и неизбежно то, что это разделение не могло состояться без санкции самого человека. Если точнее, то - без санкции лидера, доминировавшего в обществе. Право на управление всем тем, что не зависело от него самого, было «передано» богам. При этом право на тесное общение с ними, право на роль посредника между богами и обществом лидер или сохранял за собой, или предусмотрительно наделял им наиболее близкого ему сородича. Точнее, такое разделение являлось отражением происходящего в первообществе естественного разделения его лидирующих элементов, олицетворявших собой основополагающие части этого общества. С этого периода мировоззрение развивается в двух параллельных рукавах, проистекающих из одного болота – гомоцентрзма. Водоразделом этих мировоззренческих «рукавов» является отношение их апологетов к тому, что называют Богом. Все сегодня существующие (научные и антинаучные, реалистические и утопические) теории, повествующие о ретро и перспективе человека и окружающего его мира, есть лишь ответвления от этих рукавов, сутью одного из которых является теизм, называемый сегодня идеализмом, а второго - атеизм, именуемый сегодня материализмом.Откровенный гомоцентризм т.наз. материализма выражен в его постулате о сознании человека как о высшей форме существования материи,  появление которой (из чего!?) предшествовало появлению сознания, идеи. Латентный гомоцентризм второго произвёл человека в ранг (созданного по образу и подобию…) наместника Бога на Земле, призванного реализовать его волю (теперь и в окрестностях планеты). Оба направления гомоцентризма столь же вредны человечеству, как некогда геоцентризм. Они есть не что иное, как шоры, напяливаемые апологетами этих догматичных вероучений не только на рысака, но и на жокея и даже на букмекера. Слепая, ленивая вера большинства людей в первородство одного из фетишей, именами которых названы эти вероучения, претендующие на монопольное обладание истиной, превратила жизнь человека в ипподром с чёрным тотализатором, выручка от которого и является предметом борьбы двух вероучений, обеспечивающих безбедное существование своих иерархов.
   Будучи последовательными, попытайтесь представить себе реальность фундаментальной догмы о первородстве фетиша любого из вероучений – теизма или атеизма. Получится: в нигде, в ничём (ведь ничего иного, кроме субстанции – фетиша, нет) «зависает» некий абсурдный объект, стопроцентный монолит этой субстанции. Его абсурдность в том, что он никому и ничему не может быть явлен как существующий. Ведь никого и ничего иного нет. Он же (мы предположили, что он есть) не способен ни к самостоятельному развитию, ни к разделению на части. У стопроцентного монолита  априори нет внутренних противоречий, обеспечивающих такое развитие или деление. Его первородство в нигде, в ничём исключает всякое внешнее воздействие, способное изменить или расчленить этот монолит. Его существование есть отсутствие всякого, включая не только А. Эйнштейна с его теорией, но и сам монолит, существования. То есть, такой монолит – это всё, что есть, но это всё равно нулю, поскольку не может быть проявлено как существующее, имеющее бытие. «Чёрный квадрат» Малевича – прекрасная иллюстрация такой абстракции, имя которой – моносубстанция мироздания. Таким образом, лжеосновательность  вероучений, зиждущихся на слепой вере зашоренного их догматами общества в авторитет апологетов, столь же очевидна, сколь и авторитарность управления общества его иерархами.


      
                АЗЫ ДИАЛЕКТИЧЕСКОГО ДУАЛИЗМА.

    Совершенно иная, вполне реальная, жизненная «картинка» получается, если исходить из извечного и неизбывного (закон сохранения массы и энергии) сосуществования обеих субстанций. Необходимо только уяснить, что идея по своей сути энергетична. Вспомните Ленина – ярого врага идеализма, который признавал силу за идеей, овладевшей массами. Но сам процесс «овладевания» невозможен без энергии, присущей «овладевателю», кем бы или чем бы он ни был. Говоря об идее, неизбежно и всегда (пусть косвенно) подразумевается именно энергия. Идея по сути энергетична!  Поэтому нематериальную субстанцию мироздания необходимо именовать идеей-энергией. Тогда всё становится с головы на ноги. «Чёрный квадрат» К. Малевича «распадается» на бесчисленное множество точек, каждая из которых, в зависимости от ряда условий, может быть явлена (на категорически отличающемся от неё /белом/ фоне) персонально. Или как конкретная совокупность таких точек, она может быть явлена в виде текста «Идиота» Ф. Достоевского; или в сочетании с конкретными фрагментами дифференцированного белого цвета она может быть явлена как «Джоконда» великого Леонардо да Винчи.   
   Именно две субстанции (идея–энергия и материя) есть то минимально необходимое количество исходных начал, при котором каждая из них «обретает» своё реальное существование, будучи проявлена через своего контрагента-визави, лишь на его «фоне» обретая собственное бытие как одна из частей того двуединства, каковым является в этом мире всякий объект, всякое явление, всякая совокупная целостность, всякое интегративное целое. Тогда шоры двух взаимоисключающих друг друга догм гомоцентризма, тысячелетия ограничивавших кругозор человечества, падают, как шелуха.  Шоры падают, являя нам мироздание – этот извечный и неизбывный Процесс сосуществования субстанций, Процесс взаимовоздействия и взаимопревращения разнокачественных фрагментов идеи-энергии и материи, одним из локальных, относительно автономных фрагментов которого являются и каждая из галактик, и любой из нас, и бабочка – подёнка.   
   Только в этом случае, как дурной сон, исчезает мертвенная бесконечность, при которой всё равно ничему. Только в этом случае «появляются» Законы мироздания, равнодейственность которых (в отличие от имперских указов и постановлений парламентов) распространяется «здесь и сейчас» на все субъекты этого процесса независимо от их субстанциальной и любой иной принадлежности. Только в этом случае Законы объективно дифференцируются на широкий ряд специфических закономерностей, которые свойственны каждому (относительно автономному, т.е. качественно отличному от других) фрагменту как принципиальному аналогу вселенского Двуединства. Специфика этих закономерностей определяется специфичностью вида и его качественного уровня в каждом таком фрагменте, характерном качественным уровнем той его основополагающей части, которая имеет статус формы этого фрагмента, этой совокупной – или  интегративной – целостности.
   Стержневым законом, который обуславливает извечность и неизбывность мироздания, является тотальное стремление всякого фрагмента  субстанций к главенству над своим контрагентом – визави, достигаемому через своё качественное превосходство. Такое превосходство определяется большей плотностью, монолитностью, концентрацией однородных субстанциальных элементов в фрагменте. Более монолитный фрагмент как одна из основополагающих частей совокупной, интегративной целостности приобретает статус формы этой целостности. Форма целостности (целого) выполняет две функции: представительскую, представляя целое в окружающей его среде, и содержательную-постоянную, обеспечивая существование содержания целого в постоянных параметрах, соответствующих её качественному уровню. Форма определяет существование содержания, как закономерность процесса сосуществования его элементов. То есть, форма – это консервативная относительно качества содержания постоянная законодательная среда, катализирующая рост качественного уровня содержания, концентрацию его однородных элементов до своего уровня качества. Во внешней среде форма олицетворяет собой совокупную целостность, являя её там как фрагмент той субстанции, к которой она принадлежит как  основополагающая часть целого.
   Поскольку форма целого, «воюя на два фронта», подвержена  воздействию и среды, окружающей целое, и воздействию своего содержания, которые «диффузируют» форму, «разбавляя»» её, то её монолитность, её качественный уровень, постепенно снижаясь, перестаёт обеспечивать существование качественно выросшего содержания. Содержание (там, где тонко) взрывает «ослабевшую» форму. «Выворачиваясь наизнанку», оно поглощает её и, присвоив статус формы, уже собственной персоной являет в окружающей среде совершенно новое целое с новым (бывшей формой) содержанием. Король умер. Да здравствует король!
   Это и есть принципиальная схема извечного и неизбывного существования совокупной целостности как ПРОЦЕССА взаимовоздействия двух её основополагающих частей: формы и содержания, в статусе которых, сменяя друг друга, извечно и неизбывно взаимовоздействуя, сосуществуют идея–энергия и материя.   
   Природа не только «не любит пустоты», она не терпит и стопроцентного, абсолютного монолита, исключающего её бытие, о чём сказано выше.  Исходя из этого, я полагаю, что, изменяясь в соответствии с изменением качественного уровня своих основополагающих частей, каждое их двуединство, каждая совокупная целостность в своём развитии движется в направлении к одному из субстанциальных абсолютов. Но максимальная природой допускаемая монолитность такого абсолюта не превышает 96,86 %. Иррациональное число «пи» каждым значением своего нескончаемого математического ряда (аналогия  с атомным весом элементов таблицы Менделеева) характеризует конкретный уровень содержания субстанции – контрагента, присутствующего в  допускаемом природой субстанциальном абсолюте.
    Каждое значение числа «пи» показывает порог минимально допустимого природой процентного содержания для каждого конкретного субстанциального фрагмента в совокупном целом как одного из вариантов нескончаемого числа разновидностей субстанции. Этот уровень есть бифуркационный предел, порог, за которым действует закономерность иного уровня.   При достижении в совокупной целостности такого предела одной из субстанций, представляющей одну из её основополагающих частей, возникает ситуация подобная образованию критической массы, предшествующей атомному взрыву. Процесс развития такой целостности качественно меняется. Его экстенсивный период сменяется интенсивным периодом. В этом случае становится более очевидной одномоментная двунаправленность всякого процесса. Для примера, вспомним пресловутый конвейер на чикагской бойне. Одно его направление – это фрагментация, распад туши быка, а другое, одномоментно
осуществляющееся, –  синтез ингредиентов бифштекса, колбасы, обуви, ковбойского седла и т.д., и т.п.
   В соответствии с этой разнонаправленностью я называю такой этап развития совокупной целостности  взрывом-вакуумом. Взрыв - вакуум характерен одномоментным переизбытком одной субстанции и крайним недостатком другой. На бойне это переизбыток мяса, кожи и отсутствие бифштексов, сёдел и пр.
   Осмелюсь предположить, что «чёрные дыры» космоса, – это локальные фрагменты мироздания, достигшие качественного состояния субстанциального абсолюта, с последующим взрывом – вакуумом. Такой взрыв-вакуум как процесс одномоментно обуславливает  локальный переизбыток идеи-энергии и вакуум материи, поглощаемой извне «чёрной дырой».
   Ныне популярная теория «Большого взрыва», вследствие которого якобы образовалась вся, до сих пор разлетающаяся Вселенная, привычно называет этот вакуум гравитацией. Но эта теория не дает пояснения ни о составе, ни о происхождении «горошины», взрыв которой «породил» Вселенную, ни о перспективах рассыпающейся в прах Вселенной. Пытаясь встать на позиции теоретиков, пропагандирующих Большой Взрыв как единственно возможный вариант рождения и развития Вселенной, которая якобы продолжает разлетаться во все стороны со всё возрастающей, близкой к световой скоростью, мы, по сути, воскрешаем Птолемея, точнее, его геоцентризм. Только в случае расположения Земли (Солнечной системы) не в «аппендиксе» Млечного Пути, а в эпицентре такого взрыва можно считать достоверными данные о «равноудаляющихся» во все стороны фрагментах Вселенной. Но(!). На мой взгляд, совершенно очевидно, что два таких фрагмента, находящиеся в одной среде и "лежащие" на одной прямой, удаляясь от эпицентра в одном направлении, относительно друг друга сближаются, т. к. скорость переднего тем ниже, чем дальше он от заднего и от эпицентра. Скорость фрагментов, разлетающихся в одной среде, "лежащих" на одной прямой и удаляющихся от эпицентра в противоположных направлениях, будет тем больше превышать скорость других, равно им удалённых от эпицентра фрагментов, чем более близки к перпендикулярности векторы движения первых и вторых. И все эти скорости должны разительно отличаться, что отрицает теория Большого взрыва.
  О непрерывно возрастающей по мере удаления от эпицентра взрыва скорости движения фрагментов "горошины" можно сказать лишь то, что такое возможно в том случае, когда взрыв не является следствием взаимовоздействия основополагающих частей "горошины", а произошёл как результат внешнего, всепараметрально и одномоментно равнодейственного "вакуума", возникшего в объёме, значительно превышающем саму Вселенную. В этом случае сопротивление среды существования фрагментов тем больше, чем они ближе к эпицентру взрыва и, соответственно, дальше от вакуумообразующей сферы, каждая точка которой есть равнодейственный участник создания этого вакуума. Но такое всеобъемлющее вмешательство в суверенное бытие "горошины" есть не что иное, как исключающий из бытия диалектику пантеизм и не более того.
   Диалектический дуализм рассматривает любое взаимовоздействие (относительно суверенных) автономных целостностей как взаимовоздействие бильярдных шаров, т.е. как столкновение их "интересов", происходящее в одной конкретной, локальной точке их поверхностей. При этом разность размеров таких "шаров",  их взаиморасположение (внутри друг друга или снаружи) не существенна. Важно то, что точки их взаимовоздействия являются актуально наиболее характерными "выразителями" интересов их целостностей и при этом созрели, готовы воспринять, "понять" интересы целостности - контрагента. Если точнее, такие точки соприкосновения являются элементами одной из основополагающих частей (относительно) автономной совокупной целостности, которые одномоментно наиболее адекватны и своему целому, и целому партнёра - противника. Поскольку всякая совокупная целостность одномоментно есть и одна из основополагающих частей иного формата целостности, и один из элементов такой части, то, продолжая образное сравнение, нужно сказать, что каждый из бильярдных шаров одномоментно является той матрёшкой, и внутри, и снаружи которой существуют подобные ей матрёшки - шары. Взаимовоздействие же их есть последовательная, но одномоментно осуществляемая передача (диктат) своего "интереса" как от (условно) низшего к высшему, так и в противоположном направлении. Изменения же, происходящие с любой целостностью, являются следствием изменения её основополагающих частей, изменённых элементами этих частей, но не следствием непосредственного
взаимовоздействия самих целостностей. В этом суть диалектического дуализма. Нет последовательности - нет диалектики; нет взаимовоздействия частей - нет дуализма. Нет диалектики - нет закономерности. Нет закономерности – есть произвол, ретроспективой которого служит моносубстанция мироздания (горошина), а перспективой - "дурная" бесконечность, при которой всё равно нулю и в которую превращается Вселенная по теории Большого Взрыва.
     Диалектический дуализм исходит из извечного и неизбывного существования Вселенной как процесса взаимовоздействия и взаимопревращения фрагментов её субстанций. Поэтому весь «Большой взрыв» умещается на кончике скрепки, соединяющей черновики моих размышлений о диалектическом дуализме, как относительно автономный фрагмент двуединого, одномоментно разнонаправленного ПРОЦЕССА замещения, взаимовоздействия и взаимопревращеиия его основополагающих частей, т.е. субстанций мироздания: материи и идеи - энергии.      

                О ТОТАЛИТАРИЗМЕ И ТОТАЛИТАРНОМ РЕЖИМЕ.
 
  Любой качественно конкретный фрагмент Мироздания как некая целостность, состоящая из двух субстанциальных фрагментов, по сути, есть процесс взаимовоздействия этих фрагментов субстанций в амплуа основополагающих частей этой совокупной целостности, в роли её формы и содержания. Я полагаю совершенно очевидным, что доминирующую роль в любой целостности играет её форма, то есть та её часть, которая обеспечивает существование содержания и представляет собой всю целостность в окружающей  её среде. Так происходит до тех пор, пока качественный уровень содержания не превысит этот показатель формы. Затем содержание замещает форму, трансформирует всю целостность, выводя её на  качественно иной уровень и олицетворяя её собой в статусе  новой формы. Во внешней среде целостность отождествляется с её формой, то есть с той частью, которая благодаря своему качественно более высокому уровню монолитности, доминирует в целостности. Субстанциальное стремление части к тождеству с целостностью посредством своего превосходства над другой её частью присуще всем фрагментам субстанций и от вещества унаследовано существом. Оно тотально.
   Одним из краеугольных камней, обеспечивающих становление Д.Д. является понимание термина «тоталитаризм». Принцип минимизации атрибутов, используемый для выявления и понимания сути любого явления как процесса, будучи применен к тому, что до сих пор обозначалось термином «тоталитаризм», уничтожил его как самостоятельную категорию, как явление, низведя тоталитаризм в ранг атрибута. Но атрибута действительно тотального, всеобщего, свойственного всякой части всякого совокупного целого. Таким свойством, присущим всякой части всякого совокупного целого, является её неизбывное стремление к главенству в этом целом, к своему превосходству над другой (остальной) его частью, над своим контрагентом. Это превосходство достигается как качественное превосходство, возводящее более монолитную часть в статус формы целого. Ранг формы целого чреват исполнением её функциональных обязанностей, одна из которых (представительская функция формы) - представлять целое в окружающей его среде, т.е. олицетворять собой целое, отождествлять его своей собственной персоной. Таким образом, тоталитаризм – это свойственное всякой части всякого целого стремление к её отождествлению с целым. Если короче и чуть проще, то тоталитаризм – это стремление части целого к тождеству целому через собственное превосходство над другой (остальной) его частью. Наполеон, утверждавший, что в ранце каждого солдата лежит маршальский жезл, видимо, интуитивно знал об априорном существовании такого свойства и использовал это во благо себе и Франции. 
  Считаю необходимым честно признаться, что Д.Д. сегодня не даёт объяснений происхождения как самих субстанций мироздания, так и присущего им свойства, именуемого тоталитаризмом. Но сам факт существования субстанций как процесс взаимопроявления их друг другом и сегодня столь же очевиден, сколь и их тоталитаризм, который, проявляясь как  стремление фрагмента субстанции к лидирующему положению во всякой совокупной целостности, индуцирует и дискретное движение качества этой целостности на её пути от одного субстанциального абсолюта к другому. Тоталитаризм – это, фактически, генератор, обеспечивающий неизбывность взаимного воздействия друг на друга основополагающих частей всякого совокупного целого. Причём это свойство, как истинный закон природы, не замыкается на уровне  субстанциальных частей совокупного целого, а имеет действительно тотальный характер, распространяясь на каждую часть каждой совокупной целостности независимо от статуса, занимаемого частью в целостности, и от субстанциальной принадлежности части. Или, говоря на бытовом языке, независимо от социального уровня, вероисповедания и национального происхождения.   Именно в таком применении термин «тоталитаризм» несёт свою истинную и полную смысловую нагрузку в отличие от социально – политической фразеологии, где он уже 80 лет произвольно используется для обозначения разных фрагментарных, порой противоположных по сути социальных явлений, что не только определяет его разночтение, но порой и противоречит его же смыслу. Применение же этого термина в сочетании с довеском «феномен» вообще выводит его за грань объяснимого.
   Так же неправомерно и применение термина «тоталитаризм» как синонима понятия «тоталитарный режим». Такой режим есть не «изобретение» злого гения, а лишь результат естественной, как сама жизнь, структуризации элементов части, если рассматривать её (эту часть) как совокупную целостность ряда элементов. Да, структурируются эти элементы в зависимости от потенциала присущего им тоталитаризма, и лидирующий элемент становится основополагающей частью этой целостности, её формой. Остальные элементы составляют другую основополагающую часть, существование которой и обеспечивается, регламентируется доминирующим лидером. В так называемой «живой» природе тоталитаризм части проявляется как реализация её инстинктуальной программы, инстинктуального потенциала при содействии благоприобретённого  ею потенциала рефлексов, знаний и навыков. Таким образом, применительно к человеческому и иному обществу, тоталитарный режим – это регламент, определяющий закономерность существования общества в период реализации инстинктуальной программы его конкретного лидера. На этом этапе - независимо от наличия и уровня сознания и иных благоприобретённых потенциалов – все они играют лишь второстепенную роль, обслуживая тоталитаризм лидера, проявление его инстинктов. Длина «цепочки», по которой утверждается и распространяется такой регламент, как и  само её наличие, принципиального значения не имеет, находясь в прямой зависимости от параметров общества. Тем не менее, зачастую эта «цепь» выдается за, собственно, тоталитарный режим.
Это вуалирует истинного «творца» его, каковым всегда является лишь один конкретный элемент общества, невзирая на т. наз. коллегиальность и прочие «демократизмы», используемые для направления общества на путь реализации тоталитаризма его лидера. Весь спектр видов так называемого общественного строя, от тирании до «управляемой демократии», есть именно тоталитарный режим, поскольку существование таких обществ обеспечивается как естественный процесс реализации тоталитаризма его (временно)  лидирующего элемента, олицетворяющего собой основополагающую часть общества.

                ЕЩЁ О ГОСУДАРСТВЕ.

Сегодня всякий, кто в меру необходимости или любознательности знаком с социально – политической фразеологией, знает о почти двухсотлетнем существовании двух формулировок термина «государство». Каждая из них отражает концепцию породившего её мировоззрения, отстаивающего догму о первородстве своего фетиша – материальной или нематериальной субстанции мироздания. Самое существенное различие этих одинаково догматичных мировоззрений заключается в их отношении к Богу. Поэтому именовать их следует не материализмом и идеализмом по их фетишам,  а по их сути – атеизмом и теизмом.    
   Теисты трактуют «государство» как общественный договор, предтечей которого, видимо, следует считать договор праотцов иудаизма с Богом. Атеисты утверждают, что государство – это машина, механизм принуждения, с помощью которого одна из частей человеческого общества доминирует над остальными.
   ДД рассматривает всякое явление как интегративное целое, как процесс взаимовоздействия двух основополагающих его частей, представленных фрагментами субстанций мироздания: материи и идеи-энергии, которые, сменяя друг друга, выступают в амплуа формы или содержания этого целого. Абстрагируясь от множества вуалирующих суть государства атрибутов, ДД   определяет её как двуединство, как совокупную целостность, состоящую из двух основополагающих частей - формы и содержания, представленных нематериальной и материальной составляющими. Материальная составляющая государства – это непосредственно человеческое общество, объединённое его нематериальной составляющей,
которая в то же время является частью персонального информационного потенциала каждого из элементов общества. Т.е. нематериальная составляющая государства – это до рефлексности усвоенный индивидуумом свод апробированных предками норм сосуществования, действенность которых обеспечивает существование общества как процесса сосуществования его элементов друг с другом и окружающей средой, включающей иные общества.
   Ещё раз, но несколько иначе, проще: государство – это совокупная целостность, которая есть процесс взаимовоздействия двух её основополагающих частей – формы и содержания, где форма – это законообразующая среда, обеспечивающая закономерность сосуществования элементов содержания в своих качественных параметрах.
   При всём этом, когда я говорю о двуединстве, о совокупной, интегративной целостности, о целом, я подразумеваю не двуединство и целостность надгробного холма и обелиска, а процесс наиживейшего взаимовоздейтвия основополагающих частей. Тех частей, без любой из которых это конкретное целое не существенно, не имеет бытия, не может быть явлено, не будучи процессом. Стимулируется же этот процесс тоталитаризмом его основополагающих частей, одна из которых, наиболее качественная, монолитная отождествляет собой целое и определяет закономерность существования другой вплоть до достижения аутсайдером качественного уровня, превышающего уровень, «ожиревшего» от инородных вкраплений лидера.   
   Поэтому прочность государства, фактически, соответствует не средневзвешенному статистиками благополучию его элементов и не прочности его управленческой, иерархической пирамиды, а подобно прочности цепи, определяющейся прочностью её слабейшего звена, соответствует монолитности, однородности и материальной, и нематериальной составляющих государства в том или ином человеческом обществе.
  Теперь несложно понять, что и «механизм принуждения», и «общественный договор» - это лишь функциональные атрибуты государства как формы общества. Ведь содержательная - постоянная функция формы – обеспечивать существование содержания, регламентируемое формой, определяющей закономерность сосуществования элементов содержания друг с другом и с окружающей их средой.
  Любой, самый детально расширенный общественный договор есть статичная, как фотоснимок, реалия, отражающая лишь мгновение из  бытия общества, но не процесс его бытия, не закономерную смену его этапов. Механизм же принуждения лишь «проявляет» этот фотоснимок. Причём проявляет по давно устаревшей технологии, устаревшими реактивами и лишь то, что  интересно фотографу. Поэтому естественным отражением процесса, который, полагаю, достаточно обоснованно я называю государством, является «обновление» таких реактивов и технологий, появление новых снимков. Но как все фотографии человека не могут объяснить, а тем более предсказать всей его жизни, так и всё это не только не объясняет сути государства, но вуалирует её, исключая возможность реального долгосрочного прогнозирования предстоящих этапов развития человеческого общества. Поэтому появляются «государства - эталоны», которые, по сути, есть лишь временно лидирующий (наиболее монолитный)  на Земле элемент человечества. Появляются, так сказать, государства – недоноски, "прыгнувшие" из феодализма в социализм. Поэтому появляются теории, утверждающие возможность победы социализма в одной отдельно взятой стране, что равнозначно вечному благополучному существованию одной из квартир в горящем доме. Несостоятельность подобных теорий и используемых ими терминов с достаточной очевидностью опровергает иллюстрированное  школьной программой биологии развитие человеческого эмбриона – качественно конкретного на каждом этапе развития, но меняющегося,  последовательно проходящего все стадии развития жизни на Земле интегративного целого.
  Синтезность мышления, о котором я говорил, предваряя свой представленный вниманию читателя сборник, позволяет одномоментно «видеть» не только разносубстанциальные части целого, но и «видеть» их в различных статусах этого целого как его форму и содержание, которые периодически меняются, что, собственно, и есть процесс дискретного развития всякой совокупной целостности. Такое «видение» очень важно потому, что функции формы и содержания любой совокупной целостности различны и не зависят от их субстанциальной принадлежности. Форма выполняет две функции: представительскую, представляя
(являя собой) целое в окружающей его среде, и содержательную-постоянную, обеспечивая качественно конкретное существование элементов содержания и игнорируя их существование в случае «выхода» элементов содержания в ту или иную сторону за параметры качества, диктуемого формой. Содержание совокупной целостности выполняет единственную функцию – содержательную переменную. Благодаря этой функции совершается скачкообразный, революционный переход совокупной целостности на качественно иной, более высокий уровень, нежели тот, который обеспечивался прежней формой этой целостности. В процессе этого перехода содержание, качественно превысившее форму, замещает её, являя окружающей среде новую совокупную целостность.
   Подобно тому, как в знаменитом японском саду камней человек, находясь в любой его точке, физически не способен видеть один из этих камней, но всё же понимает, что их не четырнадцать, а пятнадцать, так и в нашем случае необходимо понимать, что государство «визуально» представлено лишь одной своей составляющей – формой. Причём именно той субстанциальной составляющей формы, которую мы хотим рассмотреть. Формой же (независимо от субстанциальной принадлежности рассматриваемой части) является законообразующая среда, обеспечивающая закономерность сосуществования и развития элементов содержания. Так, если от «высоких материй» опуститься на бытовой уровень, то при рассмотрении любимой закуски многих россиян – солёных огурцов в качестве формы, обеспечивающей их существование, нужно видеть не банку или бочку, а рассол, делающий огурцы солёными. Именно рассол есть та законообразующая среда – форма, которая обеспечивает существование огурцов в качественно конкретных параметрах, которые есть закономерность, обусловленная собственным качественным состоянием  рассола - формы.
   Таким образом, материальной составляющей государства, его содержанием является человеческое общество, вне которого человек априори не может быть явлен миру физически. Нематериальной же его составляющей – формой – является законообразующая среда, обеспечивающая закономерность сосуществования элементов этого содержания, проще говоря, актуальный, т.е. адекватный внешней среде правово-этический потенциал, который человек не может приобрести вне общества, что доказывают дети – маугли. 
   Но(!) всякое интегративное целое есть двунаправленный процесс. Поэтому каждая из его основополагающих субстанциальных частей одномоментно является и его  формой, и его содержанием. Рука руку моет, будучи сама омываема другой. Вот такая «чехарда на карусели», такая «ковка» восковым инструментом восковой же детали и есть всякое совокупное  целое, в том числе и государство.
    Исключая материальную составляющую, теисты твердят лишь о нематериальной стороне государства, возводя в ранг совокупной целостности один из функциональных атрибутов её части, так же, как атеисты, исключающие нематериальную составляющую государства. При такой однобокости формулировок термина «государство» и профанации его сути исключается возможность понимания государства как двуединства, как двунаправленного процесса взаимовоздействия основополагающих частей совокупной целостности, последовательно меняющих друг друга в амплуа её формы и содержания. Такое «понимание» этого термина омертвляет государство, лишает его права на объективное существование и развитие, не зависящее от воли подписантов «общественного договора» или машиниста, ухватившегося за рычаги «машины принуждения». Этот волюнтаризм,  видимо, и есть основная причина, по которой государство как высший вид его формы (прямая демократия), обеспечивающий существование человеческого общества, не успев родиться, вновь низводится до своего низшего вида – тоталитарного режима. Пульсация человеческого общества при смене этих видов формы его существования и есть вся социальная история человечества, ограниченного параметрами догматичных вероучений, проистекающих из одного болота – гомоцентризма, в котором до сих пор вязнет человечество, как некогда оно вязло в птолемеевском геоцентризме.


                О ВРЕМЕНИ И ПРОСТРАНСТВЕ.

   Для того чтобы понять что-либо, необходима, как минимум, одна константная точка, определение понятия которой можно считать эталонно достоверным. Тогда из этой точки можно в любом направлении строить вектор своих размышлений, корректируя который посредством определения базового понятия, мы с наибольшей вероятностью приблизимся к достоверному определению искомого понятия. Диалектический дуализм располагает двумя такими опорными точками, которые являются понятиями абсолютных категорий мироздания: идеи-энергии и материи. Относительно этих, абсолютных категорий могут быть достаточно достоверно определены и все остальные понятия, характеризующие мироздание  и отражающие его бытие.
   Одними из таких наиболее часто употребляемых человеком понятий являются понятия «пространство» и «время». Поскольку Д.Д. относит к материи всё то, что способно непосредственно воздействовать на органы чувств человека, а к идее-энергии – всё то, что воздействует на эти органы опосредованно, через материю, то понятие «время» принадлежит, скорее, к сфере нематериальной субстанции мироздания, а понятие «пространство» - к материальной.
   Согласно Д.Д., для человека в природе, в мироздании не существует стопроцентного субстанциального  абсолюта чего бы то ни было, который не может иметь бытия, не может быть явлен, «декодирован», усвоен органами чувств человека иначекак посредством своего субстанциального контрагента-визави. Поэтому время и пространство сопряжены друг с другом в той или иной пропорции с момента определения человеком понятия «время».   
   Человек, как фрагмент мироздания, по своему качественному уровню находится ближе к допустимому природой материальному абсолюту, чем к идеально-энергетическому. Поэтому сначала он стал воспринимать материальные объекты, в том числе и абстрактно, усваивая их идею через определение их понятий. То есть то, что актуально оказалось гораздо ближе ему по уровню качественного состояния. И лишь потом, по мере роста своего ИНП, своего идейно-энергетического потенциала (ИЭП) и только опосредованно, через первые, стал воспринимать нематериальные фрагменты мироздания, к которым можно отнести и время, воспринимаемое нами как унифицированное понятие качественно-количественных изменений материальных объектов. То есть время воспринимается человеком как произвольно фиксируемый им цикл качественно-количественных изменений материального объекта, или как конкретный фрагмент такого цикла, или как некая сумма таких циклов. При этом неважно,что именно является таким материальным объектом: тело самого человека, дерево, в тени которого он прячется от палящих солнечных лучей, или само солнце. Важно то, что к такому понятию, как «время», человек пришёл через неизбежный для его формирования гомоцентризм, где мерой всего существующего был сам человек.
   Если понятие «пространство», более близкое человеку по его как фрагмента мироздания качественному уровню, давно легко и просто сформулировано человеком как некая производная от его тела величина, что до сих пор отражено в ряде языков как название линейных мер длины, то понятие «время» вошло в  обиход значительно позже, отразив тенденцию следования человека как качественно конкретного фрагмента мироздания от материального к идеально-энергетическому допустимому природой абсолюту. Это подтверждается и известной формулой А.Эйнштейна, где количество энергии выражено через количество материи и зависит от скорости, т.е., по сути, - от времени и пространства, которые, фактически, являются абстрактными количественными отражениями (подобно температуре) параметрально ограниченного однородностью качественного состояния основополагающих субстанциальных частей конкретной интегративной целостности, конкретного фрагмента мироздания. Гениальность этой формулы заключена именно в том, что в параметрах гомоцентризма, в его терминах была доказательно проиллюстрирована двуединая сущность мироздания, исключающая его моносубстанциальность и ставящая знак равенства между его взаимовоздействующими основополагающими частями: материей и энергией.
   Я полагаю, что впервые время потребовалось человеку тогда, когда у него появилась необходимость выразить протяжённость пространства, не поддающуюся практическому измерению в единицах, эквивалентных телу самого человека. Это произошло в тот период становления человека, когда он стал передвигаться на значительные расстояния, причём не только по суше. Поскольку в его употреблении ещё не было тех чисел, которыми он мог бы выразить такое расстояние в удобоваримых его сознанием количествах шагов или локтей, человек стал соотносить протяжённость этого расстояния с протяжённостью (световых) фрагментов суток, требующихся ему на преодоление этого расстояния.
   Значительно позже человеку потребовалась единица измерения, эквивалентная как бесконечности, которая проявлялась в бесконечной повторяемости природных циклов, так и жёсткой, как жизнь, конечности, проявляющейся в очевидной конечности каждого этапа такого цикла. И здесь опять оптимальным вариантом, удовлетворяющим эти требования, была продолжительность земных суток, характерная как конечностью своих составных частей, так и бесконечной самоповторяемостью.
   Таким образом, объективно существующая смена одного качественного состояния другим (свет – тьма; тепло – холод) была абстрактно субъективирована в нематериальную единицу измерения материальных фрагментов, недоступных иному измерению.
   Пространство и время – это дифференцированная на материальную и нематериальную составляющие рефлексия субъективации объекта субъектом – человеком. Более полно – абстрактная градация на «удобоваримые» человеческим сознанием фрагменты мироздания как дуального единства материи и энергии. При этом понимание мироздания как двуединства материи и энергии может не иметь места не только на заре его субъективации, когда так называемое время определялось на уровне день – ночь, а пространство – на уровне расстояния шага, локтя, полёта стрелы, но и на уровне, когда «градуированные» ими фрагменты мироздания определяются световыми годами и нанометрами.  Отсутствие сегодня такого понимания уже само по себе является доказательством того, что понятия «пространство» и «время» есть рефлексия, отражение качественно конкретным сознанием фрагментов объекта, а не сам объект. Т.е. эти понятия не являются категориями, субстанциями, а лишь их отражёнными субъективным сознанием фрагментами.

                О СУБЪЕКТЕ И ОБЪЕКТЕ.

   Каждый, кто хоть однажды покидал стены своего дома, имел возможность убедиться, что его (и любого другого человека) фантазия, как бы изощрена и раскрепощена она ни была, всё же беднее реальной действительности. Жизненные ситуации дарят нам моменты, которые значительно смешнее любой комедии, драматичнее любой драмы, трагичнее любой трагедии и ужасней любого триллера. Почему так? Да потому, что любая фантазия субъективна и, значит, она есть лишь субъект, фрагмент объекта, коим является Жизнь. При этом Жизнь как процесс, как биосфера, в свою очередь, тоже есть лишь субъект, фрагмент иного, более общего процесса – объекта, имеющего иную, чем этот субъект, «весовую» категорию.
   На мой взгляд, достаточно очевидно, что основная разница между субъектом и объектом заключена в конечности первого относительно второго.
   Со времени появления этих терминов трактовка их понятий неоднократно менялась. И сегодня они имеют фактически противоположные значения применительно к философии и к бытовому, разговорному языку. Исходя из античного определения термина «субъект» как обозначения фрагмента материальной субстанции, лежащего в основе объекта и определяющего его качественные характеристики, и рассматривая эту формулировку через призму ДД, правомерно считать субъект той основополагающей частью интегратвного целого, которая в статусе формы целого представляет это целое как объект, во внешней ему среде. Это совершенно совпадает с трактовкой ДД целого как двуединства его основополагающих частей. То есть в основе целого лежит его часть, в основе объекта лежит субъект. Но часть не любая, а та, которая, являясь формой целого, представляет его в среде, окружающей это целое; часть, которая в амплуа формы целого сама является средой, причём законообразующей средой, определяющей закономерность сосуществования остальных элементов второй части этого целого – содержания. Диалектика развития целого определяется развитием большинства элементов  содержания до качественного уровня основополагающего элемента содержания, который качественно превосходит уровень формы.
   Достигнув такой качественной монолитности, содержание замещает собой форму и во внешней среде являет собой качественно иное целое в статусе его формы, меняя тем самым и качественное состояние содержания среды своего существования. 

                О РЫНКЕ.

   В поисках сути рынка, рассматривая его как процесс, совокупную целостность двух взаимовоздействующих основополагающих частей, обеспечивающих его бытие, я пришёл к выводу о неправомерности его трактовок, насаждаемых вероучениями гомоцентризма.
  Если я правильно понял теистическое толкование рынка, то это санкция библейского Саваофа на «жатву не сеянного», на обман иноверцев и иноплеменников. Атеисты же трактуют рынок как получение прибыли (с последующим её перераспределением) при обмене излишков производства, образовавшихся при свободной реализации в нём технических и технологических новшеств. В обоих случаях в основе такого рынка лежит (неважно чей) произвол, исключающий такую объективную закономерность, как спонтанное разделение труда внутри общества вследствие самореализации потенциала тоталитаризма его элементов. Именно спонтанное разделение труда, обусловленное реализацией индивидуального тоталитаризма элементов общества, есть основа и суть рынка как одной из качественных характеристик развития общества.
   В соответствии с монолитизацией всякой части всякого целого (а монолитизация политеизма порождает единобожие) сфера применения санкционированного Саваофом обмана сокращается соответственно растущему единобожию. При этом очевидно, что атеистическая «свободная» реализация не имеет объективной привязки, поскольку «свобода», как и «справедливость», есть не что иное, как реализованный произвол ныне сильнейшего. Поэтому объективно сутью рынка можно считать лишь разделение труда, специализация которого обеспечивает рост его эффективности. Оно создаёт предпосылки и обмана, и обмена. Оно и порождает ту разность потенциалов, которая обеспечивает движение - качественный рост, эффективность развития общества.
   Значение рынка как одного из институтов формирования сознания человека, явления, зародившегося на заре становления моногамной семьи, единственно способной тогда гарантировать выживаемость своим членам, рискнувшим заняться чем-то нетрадиционным, не тем, чем все остальные соплеменники, трудно переоценить. Но рынок не панацея всеобщего благоденствия, а лишь его катализатор, обычно узурпируемый тоталитарным режимом сообразно его естественно структурированной иерархии. Попытки регуляции рынка такими режимами равнозначны жарению льда. Но регулировать границы действия рынка – это та естественная социальная необходимость, которую с успехом способно осуществить государство; высший вид государства, но не тоталитарный режим. И даже не общественный договор, фиксирующий (временный) статичный консенсус между его подписантами, и уж тем более не механизм принуждения, работающий исключительно на «механика», ныне держащего рычаги. 
   Государство как процесс взаимовоздействия тоталитаризма всех элементов общества, процесс, протекающий в сфере сознания, регламентирующего, подавляющего инстинкты всех этих элементов, способно своевременно и адекватно внешней среде обеспечивать своё собственное существование. Историческая практика показывает нам это на примере существования государств как анклавов прямой диктатуры (евреи, цыгане), так и анклавов прямой, «военной» демократии. Такова демократия городов, от греческих полисов до славянского Великого Новгорода. Сюда же можно отнести Запорожскую Сечь и иные, подобные ей общества, численность которых позволяла однмоментно реализовать персональный тоталитаризм каждого из их членов. Рост численности граждан таких государств и их территорий на определённом этапе этого роста исключал реальную возможность одномоментной реализации тоталитаризма всеми элементами общества.  Это вело к деформации прямой демократии в т. наз. «представительскую». Но представительская демократия есть профанация сути демократии как понятия, означающего персональное участие каждого в принятии общего, обязательного для исполнения всеми и каждым решения. Демократия – понятие безусловное, как беременность, – она или есть, или нет, третьего не дано. Таким образом, место демократии посредством её эрзаца – представительской, управляемой и даже суверенной – занимает «представляющий» демократию тоталитарный режим – самая простая и естественная форма существования общества. Подобно всем остальным общественным институтам, рынок «работает» на сохранение этого режима, обеспечивая его экономическую (материальная составляющая) состоятельность и политическое  (нематериальная составляющая) существование.
   Суть рынка как процесса – свободная реализация потенциала тоталитаризма любым и каждым элементом общества. Наличие такой возможности, регламентируемой государством, ведёт к расширению возможностей благополучия всего общества, пользующегося результатами деятельности своих центростремительно ориентированных элементов.  Тоталитарный режим, невзирая на все существующие в обществе «демократизмы», исключает свободную конкуренцию, напяливая её шкуру на хребет своей иерархической структуры.  При этом следует учитывать, что рынок как процесс взаимовоздействия его основополагающих частей (материальных элементов общества и его законодательства) есть интенсивный этап развития (деградации) не только экономических, но и научно - технических, гуманитарных, культурных и всех иных сфер и граней общества.
   Именно потому, что он отражается на всех сферах общества, рынок в условиях государства - это катализатор благополучия общества и центростремительных тенденций его элементов как перспектива свободной конкуренции и реализации их персональных потенциалов тоталитаризма. Рынок же в условиях тоталитарного режима - это концентратор общественной напряжённости как результат суммарного роста центробежных тенденций элементов общества, что обусловлено отсутствием свободной реализации персональных потенциалов тоталитаризма, по сути, равноценных, элементов общества.               
  Но самому обществу как процессу принципиально неважно, каким видом формы обеспечивается его существование. А каждый новый тоталитарный режим - это, пользуясь терминологией биатлона, лишь ещё один штрафной круг, который вынуждено преодолеть общество после неточного выстрела – мимо прямой демократии.

   
                О КОРРУПЦИИ И ЧУТЬ-ЧУТЬ О ТЕРРОРИЗМЕ.

   Все попытки рассмотрения коррупции как самостоятельного явления обречены на неудачу ввиду полного отсутствия в природе объективных причин её существования. Коррупция есть лишь свойство, субпроцесс, сопутствующий такому явлению, как общество. Причём она свойственна обществу лишь на определённом этапе его качественного роста, являясь своеобразной болезнью роста общества. Вирус коррупции поражает лишь то общество, элементы которого уже обладают сознанием, а формой существования которого становится тоталитарная иерархия.
   Совершенно бесперспективен поиск коррупции в обществе, элементы которого полностью лишены сознания. Точно так же – в обществе, в котором сознание элементов доминирует над их инстинктуальной системой, полностью регламентируя проявления инстинктов. Но в обществе, в котором сознание его элементов подчинено их инстинктам и обслуживает проявления инстинктов, коррупция является обязательным атрибутом.
   Для понимания взаимоотношений сознания и инстинктуальной системы индивида необходим небольшой ретроспективный экскурс. Я полагаю, что сознание неизбежно появляется там, где возникают противоречия между двумя основными инстинктами, через которые проявляется тоталитаризм индивида. Простейшие существа, реализуя свой тоталитаризм, сохраняют себя в процессе деления - размножения. Но чем более высокоорганизован организм, тем более полярно разнесены эти проявления его тоталитаризма, тем более часто и более болезненно возникновение этих противоречий между инстинктом самосохранения и инстинктом размножения. Они тем губительнее для организма, чем большее число его систем и подсистем вынуждены выполнять порой взамоисключающие друг друга команды противостоящих друг другу инстинктов. Попытка «привязать» инстинкт размножения к сезонным климатическим изменениям оказалась удачной не для всех видов жизни, а лишь для тех, экстенсивный период развития которых уже достиг своего максимума. Поэтому у ряда, так сказать, малоплодоносных видов появляется некий полномочный «посредник» между инстинктами, который на базе памяти «доказательно» ограничивает действия одного из инстинктов в пользу другого, более адекватного проявлениям внешней среды, более актуального. Может быть, отсутствие такого посредника и добило динозавров, позволяя им производить яйцекладку в снежные сугробы?
   Итак, тоталитаризм существа реализуется как проявление двух его инстинктов. Исключить разбалансированность организма от их одномоментного «включения» позволяет затеплившееся в нём сознание, ограничивающее проявление менее ситуативно -адекватного среде, то есть менее актуального из них. Это касается абстрактно взятого индивида, но объединённые в общество (вне которого они априори не существенны) такие индивиды –  элементы общества, реализуя свой тоталитаризм, стремятся занять лидирующее положение, олицетворять собой общество и экстенсивно развиваться, монолитизируя его.
   На этой стадии развития общества его существование обеспечивается лидером как наглядный пример его поведения, наиболее ситуативно-адекватного внешней среде; поведения, обеспечивающего персональную и общую выживаемость, что являлось безусловным критерием правильности действий лидера и правомерности его наказаний ослушников. Очевидно, что незамедлительность и жёсткость такого наказания, следовавшего за
проступком, определялась лишь длиной и мощностью конечностей лидера, способного дотянуться до любого элемента общества.
   Поведение такого лидера, обеспечивающее благополучие всего общества, становится эталоном, основой морали общества, а его наказания нарушителей этой морали становятся основой правовых норм. Единство этих норм морали и права вне зависимости от того, являлись ли они субъективно выраженными специфическими закономерностями объективно существующих природных законов или «чистейшей воды» произволом, обеспечивалось их единым источником и контролёром – лидером. Совершенно очевидно, что на этом этапе развития общества о коррупции не может быть и речи.
   Но численный рост и обусловленная им территориальная распространённость общества практически исключали прямое воздействие лидера на любой и каждый элемент общества. Функция лидера как формы общества, обеспечивающей закономерность сосуществования его элементов друг с другом и внешней средой, неизбежно «размывается», делегируемая лидером ряду посредников между ним и обществом. Так возникает тоталитарная иерархия - естественная (сообразно тоталитаризму её элементов) структура самоуправления численно и территориально разросшегося общества. На этом этапе существования общества единство норм морали и права, которое ранее было обусловлено единством их источника и постоянством его же контроля, подвергается жесточайшему испытанию. Причём это единство измеряется уже иными, чем лидер, мерами – элементами тоталитарной иерархии; измеряется в соответствии с «претензиями» их тоталитаризма, проявляющих его инстинктов, а также их сознания, регламентирующего или обслуживающего инстинкты.
   Поскольку законами общества, существование которого обеспечивалось тоталитарным режимом, выстроенным его лидером, зачастую являются субъективные волеизъявления лидера, то целесообразность их исполнения и степень наказания за их нарушения корректируются на каждой иерархической ступени сообразно тоталитаризму представителей лидера на этих ступенях. На этом этапе, характеризуемом пословицей: «До Бога высоко, до царя далеко...»,  практически расчленяется единство моральных и правовых норм общества. Фактически, персональный тоталитарный режим, диктатура даже при (обычно номинальной) монархии уже сменяется бюрократией – режимом тоталитарной иерархии. Здесь появляются так называемые двойные и даже тройные стандарты, когда индивидуум думает одно, говорит другое, а делает третье. Такой период распада единства общественных норм морали и права, их неувязанности, рассогласованности и есть период расцвета коррупции, когда закон олицетворён прихотью чиновника. Именно такие периоды порождают тезисы типа: «Государство - это я!», «Что хорошо для «Дженерал моторс», то хорошо для Америки!», а далее неизбежно: «Что хорошо для "Х" - хорошо для Мира!» 
   Любая степень, любой вид опосредованности общественного законодательства и опосредованности общественного контроля исполнения этого законодательства влечёт за собой деградацию, распад общества через, увы, замену одного тоталитарного режима другими. Альтернативой распаду является лишь синтез, мотив которого – экспансия. Но есть и третий вариант: не декларативный периодический, а реальный ежедневный контроль каждым элементом общества, не входящим в бюрократию – тоталитарную иерархию – законодательных, исполнительных, судебных систем страны за единством норм морали, бытующей в обществе, и норм его права – ежедневный плебисцит.  Возможность самореализации потенциала тоталитаризма «аутсайдеров» на самом высшем, олицетворяющем всё общество уровне, уровне народного суда, обеспечит  центростремительные тенденции, монолитизирующие всё общество в регламентации проявлений инстинктов. Это и есть возможность существования и развития государства в высшем виде его формы – в виде прямой демократии, в виде ежедневного плебисцита, осуществляемого рядовыми, не связанными с тоталитарной иерархией, т.е. с административной властью и её институтами гражданами через безапелляционный суд присяжных – народный суд. Коррупция неискоренима лишь там, где преступление и наказание разделены не столько сроком выявления, расследования и доказывания первого, сколько разделены статусом неприкосновенности, рангом неподсудности преступника. А это, по сути, и есть элита любой тоталитарной иерархии, наказуемая лишь после смены её режима
   В соответствии с заголовком необходимо добавить, что оборотной стороной коррупции является саботаж (русская леность) и его наиболее радикальное проявление – терроризм. Невозможность разрешения ряда социальных противоречий общества в его крайне рыхлом (по причине правово-этической разнородности и чрезмерной длины законодательной, исполнительной и судебной вертикалей) правовом поле неизбежно влечёт попытки их разрешения за пределами этого поля, тем более что его границы размыты коррупционерами, расчленяющими единство норм морали и права. При этом необходимо учитывать, что, говоря о такой интегративной целостности, как общество, мы говорим безотносительно его конкретных численных и территориальных параметров. Сказанное может быть отнесено как к семье, так и к клубу, цеху, отрасли, конфессии, нации, стране, человечеству. А выход коррупции за пределы страны, образование коррупционного интернационала неизбежно порождает международные саботаж и терроризм. 

                О РЕЛИГИИ.

   Зародившись как регулятор инстинктуальной системы прачеловека, минимизирующий возможность разбалансирования и деградации его организма, сознание требовало более чёткой «пространственно – временной» ориентации. Такую ориентацию, чётко определяющую «верх» и «низ» как «плохо – вредно» и «хорошо – полезно», обеспечил теизм. Он объединил и кристаллизовал всё необъяснимое и не зависящее от воли и усилий прачеловека в неких сущностях, «сосуществующих» в большей или меньшей близости рядом с ним. Это позволяло сознанию не «свихнуться», не «рассыпаться» на ряд рефлекторных подсистем, специализирующихся на обеспечении жизнеспособности организма прачеловека в каждой конкретной из всего огромного множества качественно различных ситуаций его бытия, а наоборот –  монолитизироваться, приобретая всё большее значение в обеспечении этой жизнеспособности посредством памяти о предыдущих аналогичных ситуациях и примерах их разрешения. Проще говоря, сознанию требовалась та точка опоры, находясь на которой оно могло расти, а не деградировать. Такой точкой стал теизм. Именно он через универсализацию сознания обеспечивал реальную возможность сосуществования прачеловека с окружающим его миром. Причём обеспечивал в параметрах более широких, чем те которые обеспечивались инстинктами: «я и враг», «я и объект питания», «я и объект, обеспечивающий моё воспроизводство». При этом не требовалось роста количества подсистем организма, способных обеспечить его выживаемость во всё возрастающем сонме жизненных ситуаций.
   Таким образом, когда перед организмом прачеловека встала бивариантная задача: или увеличивать количество специализирующихся на конкретной ситуации подсистем, обеспечивающих их разрешение, или универсализировать одну из имеющихся систем до способности её адекватной реакции на все эти ситуации, он избрал второй вариант. Первый требовал дополнительных материальных затрат на  строительство таких подсистем и их инфраструктур, что неизбежно требовало дополнительных энергозатрат (а где взять эти ресурсы?). Второй обеспечивал тот же результат, используя лишь уже имеющиеся энергоресурсы организма, его энергопотенциалы: память (в т.ч. инстинктуальную, генную) и вновь приобретаемый информационно - навыковый потенциал, трансформируя их посредством растущего, приобретающего всё большее значение сознания. Теизм, появившись как актуальная реакция сознания на необъяснимые факты бытия человека, обеспечил возможность существования человека в среде, изобилующей такими фактами. Но его утверждение в сознании человека сопровождалось утверждением ряда догм и ритуалов. Многократное повторение таких догм и ритуалов  трансформировалось в религию, которая в основе есть не что иное, как апробированные практикой выживания нормы сосуществования человека с окружающей его средой, включающей и соплеменников.
   Значение религии как процесса аккумуляции общественно-полезных норм, регламентирующих существование человека посредством ограничения его инстинктивных проявлений, трудно переоценить. По своей сути именно религия является предтечей государства с тем отличием от него, что религией активируется имевший тогда  для организма прачеловека большее значение, чем сознание, инстинкт самосохранения. Страх подавляет иные проявления инстинктуальной системы человека, а корнями страха, безусловно, является невежество, всё более размываемое сознанием. По мере  роста  информационно-навыкового потенциала роль религии как формы, обеспечивающей существование сознания человека, теряет своё значение. Происходит метаморфоза, в результате которой сознание, качественно превзошедшее свою форму, замещает её, превращая религию в один из элементов своего содержания. Именно с этих пор  религия имеет лишь прикладное значение как один из вариантов реализации тоталитаризма конкретного человека, обеспечивая его моральное и материальное благополучие, необходимое для его же существования сообразно потенциалу именно его тоталитаризма. В этом смысле религия ничем не отличается от любого иного вида человеческой деятельности, а её содержанием становятся не только ритуалы теистического толка, но и направления сугубо материалистического, как, например, в СССР. Фактически, в параметрах  теории Дарвина религия мимикрирует соответственно требованиям тоталитарного режима, который являет собой форму, обеспечивающую существование всех элементов - институтов общества.

          ОБ ОБЩЕСТВЕННОМ МНЕНИИ, СОЗНАНИИ И ОБЩЕСТВЕННОМ БЕССОЗНАТЕЛЬНОМ.

   Полагаю необходимым прямо заявить, что всё т.н. «общественное» - и мнение, и сознание, и бессознательное – есть фикция или, как говорил К.Маркс (о банковской, кредитно-финансовой системе), превращённая форма. Я же скажу жёстче – извращённая, виртуальная форма, обеспечивающая благополучие виртуальных лидеров общества – тоталитаристов, чья инстинктуальная система доминирует над их сознанием, которое обслуживает инстинкты, а не регламентирует их проявления.
   Всякий элемент мироздания одномоментно на иных уровнях есть и основополагающая часть некоей совокупной целостности, и сама целостность. Именно в параметрах этой разноуровневой триады: элемент основополагающей части, основополагающая часть совокупного целого и совокупное целое – осуществляет себя диалектика, приобретая бытие как процесс внутреннего, «спонтанного»  развития (роста или краха) всего сущего. Именно эта триада есть тот необходимый минимум, в параметрах которого мы можем проследить весь процесс взаимовоздействия двух субстанций мироздания, проявляющих друг друга, обеспечивающих бытие друг друга. Именно в параметрах этой триады происходит взаимозамещение и взаимопревращение субстанций, являющее любой элемент мироздания как фрагмент извечного и неизбывного ПРОЦЕССА, обеспечивая его бытие как наличие объективной реальности.
   Конечно, для понимания, усвоения этих фактов необходимо не ныне преобладающее линейно-плоскостное мышление, взращенное и насаждаемое вероучениями гомоцентризма, а объёмно-ассоциативное (синтезное), к которому неизбежно, если выживет, придёт человечество, и которое мы с тобой, читатель, развиваем уже сегодня.
   Как я уже говорил, весь процесс взаимовоздействия разноуровневых целостностей подобен взаимовоздействию бильярдных шаров и происходит в одной, крайне мизерной по сравнению с самими целостностями точке и уже из неё под её воздействием распространяется на остальную часть (т.е. вторую основополагающую часть) целостности. Таким образом, на этом этапе такая точка по своим качественным параметрам принадлежит к обеим воздействующим друг на друга целостностям. Она есть одномоментное сомножество двух качественно различных множеств, ретранслирующее своё более высокого уровня качество на остальную часть «родной» целостности.
  При рассмотрении таких взаимовоздействий важно не упускать из виду то, о чём я писал в одном из своих стишков, а именно: триада, в параметрах которой происходят все качественные изменения, говоря образно, представляет собой наковальню, молот и обрабатываемую деталь, и все три элемента процесса ковки – из воска. Поэтому в природе нет повторов; каждый сущий фрагмент её – уникальный оригинал (и этим бесценен).
   Таким образом, общественное мнение, сознание и общественное бессознательное, фактически, есть ретранслированное на общество мнение, сознание, бессознательное конкретного, актуального, т.е. ситуативно наиболее адекватного среде элемента общества. Таким элементом, безусловно, является лидирующий в нём элемент, олицетворяющий общество как его форма. Вариации на тему «серого кардинала» ничего, по сути, не меняют, поэтому рассматривать их не имеет смысла. А вот привязка к реальной жизни обеспечит лучшее усвоение и поэтому смысл имеет. У любой т.н. «народной» песни всегда есть конкретный автор. Причиной отсутствия информации о нём далеко не всегда является его скромность, чаще – ситуативная неадекватность песни качественному уровню большинства её современников. Сохранение песни качественно соответствующими ей современниками и последующая передача её качественно растущему потомству без упоминания имени автора делают песню безымянной. И лишь тогда, когда качественный уровень большинства народонаселения дотянул до уровня песни, она, утратив имя автора, получает распространение как народная. Процесс «народизации» песни, мнения и т.п. значительно упрощается и ускоряется тоталитарной иерархией, использующей СМИ и прочие обслуживающие её прихоти социальные институты, их инструменты, механизмы, их методы и приёмы.
Вуалирование имени всегда конкретного автора в случае неудачного социального «прожекта», напр., монетизации льгот, всегда ценно бюрократии, поскольку порождает непробиваемую броню коллективной безответственности.
   Учитывая вышеизложенное, думаю, более понятной станет  позиция, отстаивающая важность внедрения безапелляционного народного суда присяжных при исключении их коллегиального интегративного решения, а предусматривающая лишь их суммативное, т.е. среднеарифметическое решение как результат бессовещательного персонального решения каждого из присяжных.   

             НАРОД - СУДЬЯ, ИЛИ ЕДИНСТВЕННЫЙ ШАНС РЕАЛЬНОЙ ДЕМОКРАТИЗАЦИИ РОССИИ,
                ОБЕСПЕЧИВАЮЩИЙ ПРЕДОТВРАЩЕНИЕ ЕЁ РАСПАДА.
               
    В завершение этого сборника полагаю необходимым в качестве примера практического использования диалектического дуализма рассмотреть такую интегративную целостность, как Россия.
   Всякая интегративная целостность (целое) есть совокупность, т.е. процесс взаимовоздействия её субстанциальных  основополагающих частей – качественно конкретных, относительно автономных фрагментов материальной и нематериальной субстанций мироздания. Наиболее качественная, т.е. монолитная, однородная часть целого выступает в роли его формы, которая представляет целое во внешней среде и в параметрах своего качественного уровня «законодательно» обеспечивает существование содержания целого как процесс закономерного  сосуществования его элементов.
   Рассматривая нашу страну с позиции ДД, т.е. как интегративную целостность, как процесс, обусловленный взаимовоздействием двух основополагающих частей, представляющих субстанциальные фрагменты, без которых целостность не существенна, не имеет бытия, выявить эти части несложно – это народонаселение страны (материальная составляющая) и его менталитет (нематериальная составляющая). Именно процесс взаимовоздействия этих частей и обеспечивает как их взаимообуславливающую явленность, так и явленность, т.е. бытие в качестве объективно существующей реальности, образованной их взаимовоздействием качественно конкретной интегративной целостности – России. 
   При рассмотрении материальной составляющей, которая (как и её контрагент), в свою очередь, тоже есть интегративная целостность, достаточно очевидно проявляются две её основополагающие части. Более монолитная часть народонаселения – форма, т.е. тоталитарная иерархия, представленная властными структурами (формой которых, в свою очередь, являются царь, генсек, президент). Остальная часть народонаселения страны – более разнородная, «рыхлая» - содержание этой интегративной целостности. Эту часть народонаселения принято называть подавляющим большинством, хотя фактически - это большинство, подавляемое тоталитарной иерархией, т.е. - подавляемое большинство.
   Специфичность закономерностей, свойственных России, как суверенной, т.е. относительно автономной части народонаселения Евроазиатского континента, обусловлена спецификой географического и, соответственно, климатического пространства как самой России, так и лежащего за тремя четвертями границ страны в период её образования и первоначального существования. Этот период развития России был  составной частью периода экстенсивного развития христианства, так сказать, его выплеснувшейся из Европы волной. Нехрестианские территории, лежащие за Россией, даже в торговом отношении, не говоря о других аспектах, всерьёз (расстояние, климат) не рассматривались тогдашней западной Европой как объект экспансии, что, фактически, останавливало её экстенсивное развитие в северо-восточном направлении на польско-литовской границе.  В социально-экономическом отношении территории, лежащие северо-восточнее  России, значительно уступали не только Европе, но и самой России. В силу социально-экономической и, соответственно, военной аморфности они стали своеобразным буфером, при углублении в который гасли российские социальные конфликты, продлевая период экстенсивного развития России и христианства. В это же время в юридически оформленных странах Европы в таких конфликтах по крупицам, точнее - по капле крови, формировалось т. наз. гражданское общество. Неслучайно именно в этот период в Англии появляется суд присяжных как выстраданный обществом консенсус сосуществования взаимовоздействующих частей народонаселения, как форма реального участия граждан –  политических аутсайдеров социума – в социально-экономическом становлении своей страны. Отсутствие этого консенсуса в России обусловило романтизацию и даже героизацию любых антивластных, фактически противозаконных проявлений в обществе.
   Таким образом, следствием периода экстенсивного развития христианства стали четыре интересных для нас момента, которые до сих пор играют свою роль в существовании России и человечества:
а) начало формирования гражданского общества в юридически территориально ограниченных странах Западной Европы;
б) колонизация (по пути минимального сопротивления) христианами европейцами Америки, а русскими христианами – северо-восточной Азии и Аляски;
в) героизация в российском обществе антивластных проявлений, ставшая  питательной почвой, формой – законообразующей средой, вскормившей идеи русского анархизма (Кропоткин) и терроризма (бомбисты «Народной воли»);
г) юридическое оформление, т.е. фактическое признание соседями легитимности границ России.
   Неважно, что эта легитимность была сродни «неуловимости» Неуловимого Джо из старого анекдота. Важно, что в тот период и в тех параметрах был заложен фундамент народонаселения России – её материальной основополагающей части и менталитета этого народа – нематериальной основополагающей части России.
   Удалённость Америки от европейской метрополии позволила фактически равноправным гражданам США реализовать в своей Конституции максимум того, что соответствовало гражданскому менталитету ушедших от наследственных тираний европейцев.
  Русские же, уходя от такой тирании, фактически тащили её в своих заплечных котомках и казацких торбах, распространяя всевластие царской тоталитарной иерархии на новых, вплоть до Аляски, землях. Поэтому в России со времён Ивана Грозного до сих пор каждый, стоящий на более высокой социальной ступени, есть господин раба, стоящего на предыдущей социальной ступени. Этот факт многократно документально подтверждён челобитными царских вельмож, подписанными не иначе как «твой холоп…». В период коммунистической тоталитарной иерархии рабство внешне стало латентным, и даже к генсеку обращались как к равному: «товарищ». Но это не мешало «товарищу» и власть его предержащим, не моргнув глазом, лишать свободы, здоровья и самой жизни миллионы своих соратников, не говоря уже о беспартийных согражданах. Сегодняшняя зависимость подавляемого большинства россиян от любой из последних сателлитных шестерёнок тоталитарной иерархии вполне сопоставима с зависимостью крепостных крестьян от помещиков.   
   Таким образом, столетия в России существует рабство. Меняется его внешнее выражение, меняется схема порабощения, меняется инструментарий рабосодержания, но не меняется суть: подавляемое большинство не живёт, а, обеспечивая своим безысходным трудом всегда поражавшее «запад» сверхблагополучие элиты, зарабатывает лишь возможность своего физического существования. Человек не является основополагающей ценностью общества, а есть лишь материальный носитель той «государственной» ипостаси – должности в тоталитарной иерархии, которой добился его тоталитаризм, что подтверждено поговоркой: «Ты начальник – я дурак. Я начальник – ты дурак». Этим определена высокая степень центробежных тенденций в России, «благодаря» которым (исключая периоды её успешных и крупных экспансий) страна разваливается. «Ушли» Аляска, Польша, Финляндия и т.д. При сохранении этих центробежных тенденций нам ещё «икнётся» укрупнение Красноярского края от океана до Казахстана.
   Для того чтобы понять побудительные причины центробежного развала российского общества и, соответственно, территории страны, рассмотрим вторую – нематериальную основополагающую часть такого явления, как Россия. Рассмотрим российский менталитет. При этом необходимо не упускать из виду, что ментальность народонаселения, как и его общественное мнение, общественное сознание фактически представлены своей формой, т.е. менталитетом, мнением, сознанием лидирующего элемента этой основополагающей части. В данном случае – менталитетом лидеров тоталитарной иерархии.
   Менталитет народонаселения, то есть апробированная многочисленными поколениями предков система норм существования, обусловившая их выживание и почти на уровне рефлекса, усвоенная потомками, наиболее рельефно проявлен в его пословицах и поговорках. Общеизвестны пословицы, высвечивающие основные параметры существования человека в нашей стране, где от сумы и от тюрьмы никому нельзя  зарекаться, о труде праведном, которым не наживёшь палат каменных; о беззащитности человека перед беззаконным (закон, что дышло…) монстром тоталитарной иерархии, а также её судом – нескорым и неправым (…с богатым не судись). И всё это усугублено «местоположением» правды, справедливости (которые, по сути, есть произвол сильнейшего), что было зарифмовано мной более 30 лет назад: «Правды нет в ногах, садись…»,  -  намёк прозрачней сопель. Эх, жизнь! Выходит, правда в …».
   Применительно к человеку и обществу закон сохранения массы (материи) и энергии (идеи) через такую свою закономерность, как естественный отбор, характерный для качественно конкретной интегративной целостности,  каковой является биосфера, диктует неизбежную востребованность тех (из 1 – 3% от числа т.н. нормальных особей) естественных, спонтанных мутационных изменений, которые наиболее адекватны окружающей среде. Такой отбор обеспечивает преимущество выживания именно тем особям, у которых присутствуют эти востребованные средой (формой, обеспечивающей существование) мутационные изменения. Более того, именно эти изменения передаются наследующим их поколениям до тех пор, пока их адекватность актуальна, становясь нормой, определяющей существование вида. Так вот, в свете естественного отбора сегодняшнее наличие вышеупомянутых (и  целого ряда аналогичных по сути) пословиц есть прямое свидетельство не только их сегодняшней актуальности, но и такое же прямое свидетельство неизменности внешней среды (т.е. формы, обеспечивающей существование общества). Той среды, в которой сформировался менталитет, породивший их как диктуемую средой норму существования, обеспечивающую выживаемость в этой среде ментальности через выживаемость в ней носителя этой ментальности – россиянина. Полагаю нелишним привести здесь кредо россиянина, которое есть концентрат его менталитета, сформулированный в местах не столь отдалённых: не верь, не бойся, не проси. «Не верь» - диктует: обмани первым; «не бойся» - определяет наплевательское отношение к любому порядку, закону; «не проси» - значит, если сможешь, – возьми без спросу. И отсюда, учитывая героизацию антивластных (антизаконных) проявлений, - основная разница с менталитетом народов т. наз. западной цивилизации, где законы более равнодейственны и частная собственность священна. У нас же закон, что столб, его нельзя перешагнуть, но можно обойти, а частная собственность – эстафетная палочка, которую (невзирая на твой ранг и статус) у тебя заберёт тот, кто догонит, кто сильнее, и уже никогда не отдаст обратно. Именно поэтому наша экономика, по большому счёту, всегда лишь экстенсивна, а в политике – концентрате экономики – экстенсивность, в конечном счёте,  есть не что иное, как экспансия…   
   Итак, мы понимаем термин «менталитет» как усвоенный человеком до уровня рефлекса свод апробированных предками норм, обеспечивающих существование человеческого обществакак процесса благополучного (хотя бы на грани терпимости)сосуществования элементов этого общества друг с другом и внешней средой. Отсюда невозможно не понять, что отсутствие таких адекватных среде норм есть полная гарантия деградации (распада) общества, поскольку это единственное, что может спасти априори стремящиеся к самосохранению некоторые адекватные среде и друг другу элементы этого общества.
   Наличие центробежных тенденций есть прямой признак отсутствия в обществе этих терпимых норм или их неадекватности персональному тоталитаризму подавляемого большинства индивидуумов. Основное, что определяет возможность существования индивидуума в качественно конкретном обществе, – это его возможность самореализации в этом обществе, т.е. реализации своего персонального тоталитаризма, который есть стремление части к тождеству целому, т.е. обществу. Проще говоря, человек или имеет возможность в каком-либо аспекте олицетворять собой общество, что определяет его центробежную социальную ориентацию, или не имеет такой возможности. И тогда он стремится туда, где полагает возможным достичь этого персонального, может быть, ему одному понятного и заметного триумфа; стремится вплоть до суицидального ухода из общества.   Принципиально неважно, в какой сфере и отрасли, на какой стезе и каком поприще (лишь бы законно) каждый человек должен иметь возможность отождествлять собой какое-либо сообщество, хотя бы семью, с деградации  которой (как основополагающего элемента) и начинается деградация общества. Это то, что называется равенством возможностей. Реальное наличие такой равнозначной для каждого  возможности обуславливает центростремительные социальные тенденции, а в совокупности с естественной, свободной и здоровой конкуренцией, порождаемой только равными возможностями, это обуславливает становление интенсивного этапа развития общества, когда оно способно синтезировать собственные и ассимилировать «свободные» элементы других обществ.
  Отсутствие для индивидуумов возможности самореализации, т.е. потенциальной возможности отождествления с обществом, что проявляется как жёсткая монополизация тоталитарной иерархией сфер деятельности человека, исключающая свободную и  естественную, как сама жизнь, конкуренцию, порождает центробежные социальные тенденции и все им сопутствующие проблемы. Эти проблемы, по сути, уже есть  уход в иной мир: алкоголизм, наркомания и т.д., и т. п. вплоть до суицида. Оборотная сторона  этого ухода – экстремизм и терроризм. Здесь надо добавить, что любая, в любом виде и направлении осуществляемая обществом экспансия (являясь  пролонгацией экстенсивного периода развития общества) создаёт дополнительные вакансии и перспективы самореализации индивидуума. Но это не ведёт к качественному росту общества, к интенсивному периоду его развития, а есть лишь продолжение экстенсивного этапа развития общества. Этим зачастую (неважно: сознательно или бес…) пользуются инстинктуалы – тоталитаристы как при смене в обществе тоталитарного режима, что обеспечивает новое направление экстенсивного развития общества, так и при внешней экспансии, что в целом для развития общества равнозначно толчению воды в ступе.  Надеюсь, теперь читателю понятно, почему российская тоталитарная иерархия испокон века отличается от своих западных «сестёр», превосходящим «разумные» пределы нигилизмом по отношению к подавляемому большинству народонаселения страны.
   Честно говоря, я не знаю – прошла Россия «точку невозврата» на гибельном пути более ста лет назад начавшегося распада или ещё нет. Но я полагаю преступным, имея шанс переориентации центробежных социальных тенденций, не дать его стране. А уж использует его «суверен» или нет – это зависит от того качественного уровня, на котором он находится. Шанс этот становится вполне очевидным для человека, усвоившего азы ДД, и способного рассмотреть государство как форму существования общества, а само общество как двуединство его основополагающих частей. При этом важно, что все элементы основополагающих частей априори имеют персональный тоталитаризм, персональную потребность олицетворять собой общество.
   Итак, шанс – один: реальная демократизация страны посредством безапелляционного народного суда присяжных заседателей. Т.е. путем (незначительного) реформирования нынешней судебной ветви власти нужно дать каждому из ныне подавляемого большинства народонаселения страны возможность его самореализации на пике одной из трёх вершин её властной структуры. Причём именно на пике судебной власти, единственной, которая способна откорректировать две другие. Дать возможность отождествления значимости любого, самого «маленького» человека со значимостью всей нашей (пока ещё) огромной страны при вынесении им от имени России своего  приговора тем, кто преступил её  Закон.
  Нынешняя многоступенчатая судебная система РФ есть не что иное, как глубоко эшелонированная система «цивилизованной» обороны тоталитарной иерархии, противостоящей подавляемому ею большинству народонаселения страны. Деление судов на мировые, районные, городские, областные (краевые), республиканские и, наконец, Верховный суд РФ с их коллегиями, президиумами и, возможно(!),имеющими иное, отличное от предыдущих ступеней мнение председателями областных и республиканских судов, а также председателем ВС РФ якобы обусловлено различным уровнем профессионализма судей. Честно говоря, я не уверен, что профессионализм является главным критерием этой градации. А вот способность и готовность этих судей держать в шорах и в узде подавляемое большинство народонаселения и отбеливать «чёрных кобелей» тоталитарной иерархии – это, безусловно, является критерием их местонахождения на ступенях пирамиды тоталитарного режима.
   Основная задача предложенной вниманию читателя судебной реформы заключается в реальном, а не декларативном, как сейчас, разделении трёх ветвей власти (законодательной, исполнительной, судебной). Сегодня, фактически, они являются тремя головами, но не сказочного бессмертного  дракона, а социального монстра, имя которому – тоталитарная иерархия. 
   Самый болезненный аспект реформы – это упразднение  многоступенчатости сегодняшней судебной системы, копирующей административную, т.е. тоталитарную, иерархию страны. Пусть все судьи остаются в своих креслах, в своих зданиях, со своим оборудованием, но(!) должна быть упразднена их территориально-административная соподчинённость и, следовательно, значимостная разница между судьями и разница в их зарплате (не выше з/п мирового судьи). Это сделает реформу самоокупаемой, т.е. фактически бесплатной. Все суды и трибуналы, в т.ч. Арбитражный и Конституционный, должны стать равными подразделениями единственного в стране Безапелляционного Народного Суда Присяжных РФ за исключением мировых судов. Прерогативой последних станет бесплатное со-оформление с истцами их исковых заявлений и примирение (согласившихся на это) сторон.
  Все судьи всех остальных судов выполняют единственную функцию – председателя судебного заседания. На заседании открыто (исключая оговорённые законом случаи), в состязательном порядке разбираются дела судящихся сторон, представленных в суде частными или государственными профессиональными юристами.
   Народные заседатели вступают в процесс на его заключительной  фазе (после судебного расследования, проведённого профессиональными юристами под председательством профессионального судьи), с началом прения сторон. Естественно, перед заседанием присяжные знакомятся с материалами дела и судебного расследования по нему.
В процессе прений каждая сторона выдвигает свой вариант решения по рассматриваемому делу, который фиксируется в                протоколе заседания, как и решение, после прений принятое председателем заседания. После этого без предварительного совещания(!) каждым из присяжных анонимно выносится его персональное решение по делу. Например, с помощью шаров трех цветов: чёрные и жёлтые с цифрой реального и условного срока и белые – «невиновен». При этом размер шаров и урна для них должны исключать возможность видеть кому бы-то ни было шар, отражающий  персональное решение каждого присяжного. 
  Бессовещательность и анонимность решения, принимаемого каждым присяжным, крайне важна. Только так можно выявить действительно персональное мнение присяжного судьи, обусловленное именно его личным жизненным опытом, соответствующее именно его менталитету, а не навязанное ему кем-либо из «авторитетных» коллег, подобно тому, как в обществе формируются так называемые  общественные мнение и сосознание.             
   В соответствии с возможной (а на начальном этапе - неизбежной) разницей между вариантами решения дела, предложенного проф. юристами судящихся сторон, решением судьи, председательствующего на заседании, и среднеарифметическим результатом персональных  решений присяжных определяется квалификационная оценка трёх профессиональных юристов, участвовавших в судебном заседании: председательствующего судьи, стороны обвинения и стороны защиты.
   Чем больше разница между среднеарифметическим результатом решений присяжных судей и решениями, предложенными представителями сторон, а также председателем, тем ниже квалификационная оценка каждого из этих профи. По годовому результату таких квалификационных оценок, выставляемых профессионалам присяжными заседателями на каждом судебном заседании, определяется дальнейшая профессиональная пригодность профи (судей, адвокатов, прокуроров) к их службе в правоохранительных органах, адвокатуре, прокуратуре, суде.
    Среднеарифметические оценки присяжными вариантов решения дела, которые были предложены профессионалами, должны быть так же безапелляционны, как и  среднеарифметический результат  персональных решений присяжных по самому делу, рассмотренному ими с этими профессионалами.
   Возможно ли вынесение таким судом ошибочного решения? Да. Полное исключение ошибочного решения, наверное, невозможно, как невозможно исключить «брак» самой природы. Но(!) в процентном отношении ко всем принятым судом присяжных решениям он не превысит процент погрешности, допускаемый самой природой, самой жизнью. И уж точно, этот процент будет значительно ниже, чем процент судебных «ошибок» и нынешней, и предшествующих ей судебных систем, представленных чисто профессионалами – действительными членами  тоталитарной иерархии и апологетами её режима.
   Сегодня в нашей стране с её насквозь коррумпированной тоталитарной иерархией нет иного, кроме подавляемого большинства народонаселения, субъекта, который был бы и заинтересован в реформе, и способен её совершить. Дозрел ли он для этого? Не знаю. Но!   Подобно тому, как (по их же словам) американцев равными сделал «Кольт», россиян сделает равными (в возможности их самореализации) безапелляционный суд присяжных. Более того, этот суд своими решениями создаст не только реально единое правовое, но, следовательно, и экономическое, и политическое пространство. А это станет мощнейшей базой и стимулом центростремительных социальных тенденций и действительного качественного роста страны, интенсивным этапом развития её как совокупной  целостности.   
   Для того чтобы реформа не саботировалась тоталитарной иерархией и суд присяжных не стал профанацией, подобной нынешнему  варианту такого суда, причём, действующему всего в 9 регионах из 89, крайне необходимо в одном пакете с вопросом референдума о судебной реформе принять и десять нижеследующих пунктов, которые исключат саботаж и профанацию реформы. Именно через этот суд будет на деле реализовано конституционное (ст.32, п.5) право социального аутсайдера, каковым, фактически, до сих пор является российский суверен - подавляемое большинство народонаселения страны, а также его право на диктат своей воли, реализуемой через безапелляционный суд присяжных.

                ДЕСЯТЬ ПУНКТОВ,
подлежащих вынесению на референдум в едином пакете с основным вопросом: «Придание суду формы ежедневного плебисцита», которые исключают возможность саботажа и   профанации судебной реформы.

1.Единственность суда присяжных как института судебной власти в стране, исключающая его саботаж и определяющая его безапелляционность.
 2.Непричастность присяжных заседателей к работе в федеральных, региональных и муниципальных подразделениях специальных и административных структур, относящихся к законодательной, исполнительной, судебной ветвям власти, а также к органам управления партийными, профсоюзными и прочими общественными организациями и объединениями всех территориальных уровней.
3.Срочность исполнения гражданами РФ конституционного (ст.32,  п.5) почётного права гражданина в должности присяжного судьи, не превышающая продолжительности в один календарный месяц.
4.Экстерриториальность места исполнения этого права, обеспечивающая становление реально единого правового пространства на всей территории страны.
5.Анонимность персонального решения каждого судьи как по непосредственно рассматриваемому делу, так и при вынесении квалификационной оценки профессиональным юристам, участвовавшим в рассмотрении дела. 
6.Бессовещательность присяжных в течение всего судебного     заседания до вынесения ими своих решений по делу и оценок работы профессиональных юристов, участвовавших в деле.
7.Окончательность, безапелляционность среднеарифметического   результата персональных решений суда присяжных по рассмотренному ими делу и среднеарифметических результатов квалификационных оценок деятельности профессиональных  юристов, участвовавших в этом деле.
8.Прямая ответственность профессиональных юристов, частных и государственных, работающих в системе   суда присяжных:
а) председателя суда за принятие  к производству дела и ведение заседания, исключающих возможность принятия присяжными их персональных решений; б) председателя суда и представителей сторон за значительную (более 20%) разницу предложенных ими решений дела с его фактическим решением, принятым судом присяжных.
9. Квалификационная оценка работы профессиональных юристов     определяется в соответствии с п.п. 5,6,7 после принятия решения    суда по делу или вместо него, если принять решение по делу не представляется возможным. Эта оценка (по накопительной системе, за год работы) определяет пригодность юристов к  их дальнейшей работе в системе суда присяжных в случае более чем 20% решений, не соответствующих решениям суда присяжных.
10. Исключение из практики ГУИН существования отдельных мест содержания осуждённых, бывших работников госучреждений, в т.ч. армии, МВД, МЮ, прокуратуры и иных контрольных, административных и управленческих подразделений и ведомств всех территориальных уровней, в т.ч. и  администрации Президента.
   Работа таких судов присяжных, состоящих из пенсионеров (собственно, это реставрированный совет старейшин, апробированный многовековой практикой большинства племён и народов планеты), наиболее бескровно и экономично (за среднюю в РФ зарплату) в кратчайшие сроки:
а) минимизирует коррупцию, навсегда расчленив трёхглавого монстра антинародной власти;
б) расчистит «Авгиевы конюшни» сегодняшних судов, смыв линию «цивилизованной» обороны тоталитарной иерархии,  что исключит накопление до «критической массы» социальных противоречий, годами разрешаемых в частных спорах судящихся сторон;
в) естественным образом создаст реальное, а не декларативное единое правовое, экономическое и политическое пространство на всей территории страны;
г) явится естественным, как сама жизнь, саморегулирующимся корректором деятельности законодательной и исполнительной ветвей власти и их персонального состава на всех территориальных и ведомственных уровнях страны. Такая коррекция  обусловит «рождение» актуальных, жизнеспособных, реально контролируемых в их исполнении, законов;
  д) снимет ореол героизма и романтизма с антивластных, антизаконных проявлений, которые, по сути, переходят в ранг антинародных.
   Я, конечно же, предвижу визг и пену у рта «доблестной» постсоветской российской юридической элиты. Ей есть что терять! Я предвижу, как эта когорта и её опекуны станут апеллировать к И. А. Крылову: «Беда, коль пироги начнёт пекчи сапожник…». Но(!), «господа», используя ещё одну цитату из Крылова, хочу сказать, что юриспруденция (по моему мнению) появилась, «…чтоб делу дать законный вид и толк» тогда, когда противозаконное дело было совершено так называемой элитой общества, желающей избегнуть своего заслуженного и неминуемого низвержения. 
  Кроме того, «господа»: во-первых, не боги горшки обжигают; во-вторых, - и это главное - не передёргивайте(!), не путайте божий дар с яичницей(!), а именно, моральность, которая, как основа выживаемости общества, есть фундамент менталитета большинства его членов, с техническим профессионализмом. Кстати, о профессионализме сегодняшних выпускников вузов и прочих образовательных учреждений, включая и юридические, – я, например, их боюсь. Боюсь врачей и строителей, фармацевтов, водителей, поваров… Боюсь всех тех, чей диплом куплен, неважно где: в подземном переходе или в самом ВУЗе. Но больше всего боюсь юристов. Это шулера и фокусники, реквизитом которых являются морально-нравственные и правовые нормы. То есть нормы сосуществования, которые усвоены обществом как единственная альтернатива его гибели через гибель его элементов. Не думаю, что если А. Акопян станет министром финансов, то деньги в казне будут появляться без народного труда так же легко, как на сцене. А вот в отношении юристов нас приучили думать, что именно они являются эталоном и носителем нравственно-правового капитала, а не подавляемое большинство народонаселения страны, её суверен – народ.
  И третье: вроде бы, академик Ландау сказал: «Если профессор не в состоянии объяснить десятикласснику суть проблемы, над которой работает, – он даром ест свой хлеб». Сегодняшнее же (и завтрашнее) поколения пенсионеров поголовно имеют среднее образование. Поэтому и должны деквалифицироваться юристы, неспособные доказать присяжным правомерность своего решения по рассматриваемому судом делу.
   Полагаю, что возможная разница решений будет полностью отражать постепенно сокращающуюся разницу нравственных устоев юристов – профессионалов, являющихся полномочными представителями тоталитарной иерархии, и присяжных, представляющих именно подавляемое ныне большинство народонаселения страны.
   И ещё, говоря о профессионализме судей, нелишнем будет вспомнить фразу известного киногероя Шарапова о «замыливающемся» глазе…
  Несмотря на то, что каждое решение по делу сторон, председательствующего и присяжных будет основано на одних и тех же статьях одного и того же законодательства,  они (особенно на начальном этапе) будут различными. Эта разница покажет ту пропасть, которая разделяет сегодня тоталитарную иерархию страны и подавляемое ею большинство народонаселения. Неизбежное, как само стремление к жизни, постепенное сокращение этой разницы и явится тем показателем, который наглядно высветит рост центростремительных социальных тенденций, обуславливающих и общий рост благополучия всего народонаселения страны.
   Таким образом, сознательно ограничив проявление тоталитаризма инстинктуалов, государство – форма, обеспечивающая существование   народонаселения (содержания)
страны (целого), будет замещена содержанием – самим народонаселением страны, что и обусловит её интенсивный этап развития, характерный центростремительными тенденциями и качественным ростом.
  Тогда аморфный, односторонне ориентированный сегодняшней «работой» всех трёх ветвей власти блок российского законодательства примет вполне здоровый вид той части нашего общества, которая во все века была и есть истинная хранительница российского благонравия, ума и культуры.
   И тогда триколор нашего государственного  флага будет соответствовать триаде: голос закона – голос народа – глас божий.

                О ДЕМОГРАФИИ.

    Рассматривая демографию в рамках Д.Д., то есть не как предмет изучения численных колебаний человеческого общества, а как процесс, нетрудно понять, что она является одним из субпроцессов той интегративной целостности, которую я называю государством. То есть демография – это один из субпроцессов, характеризующих взаимовоздействие материальной (человеческое общество) и нематериальной (менталитет  общества) составляющих государства. 
    С позиции Д.Д. совершенно очевидно, что как итегративное целое, как двунаправленный процесс демография есть совокупность двух субпроцессов: рождаемости и смертности, характерных для какого-либо  конкретного общества. При этом доминирующий из них есть форма, то есть нормообразующая среда, обуславливающая существование своего контрагента – содержания. Как всякая форма интегративной целостности, доминирующий в ней субпроцесс представляет целостность, т.е. демографию, во внешней среде, и мы говорим о демографических росте, падении или стабильности социума, о его возрастной и прочей дифференцированности.
   Очевидно и то, что основными нормообразующими факторами внешней среды (общества), качественно обуславливающими демографические процессы в этой конкретной среде, являются менталитет народонаселения и его географическое местонахождение, в котором формируется менталитет. Если географический фактор, безусловно, влияющий на формирование ментальности, для упрощения понимания сути демографии рассматривать как величину константную (каковой, по большому счёту, она не является), то первоочередными факторами, обуславливающими менталитет, предстают социальные. Минимизируя их по степени важности, по степени влияния на демографию, я бы назвал основополагающим наличие (отсутствие) потребности общества в своём количественном росте. То есть, говоря на языке Д.Д., период, характеризующий состояние развития общества: интенсивный или экстенсивный. Именно при рассмотрении наличия или отсутствия потребности численного роста общества хорошо видно, что чем меньше персональной энергии материализуется как индивидом, так и обществом в процессе своего жизнеобеспечения, тем менее они нуждаются в кровных помощниках этого обеспечения, которые из помощников фактически становятся нахлебниками. Кроме того, воспитание подрастающего поколения и материальное обеспечение его роста – это два противоположных берега одной реки – жизни, которые тем более разделены, чем меньше персональные энергозатраты человека, обеспечивающие материальный уровень его жизни вне ведения и участия детей. Для иллюстрации этого утверждения, которое является не догмой, а сегодня очевидной тенденцией, полагаю нелишним привести в качестве  примера два вопроса и «шутливые» ответы на них, сохранившихся в моей памяти с середины семидесятых годов: «Чем отличаются комиссары двадцатых от замполитов семидесятых? Первые требовали: «Делай, как я!», а вторые: «Делай, как я говорю!». «Чем отличаются комсомольцы двадцатых годов от своих соратников семидесятых?» «Ростом. Первым всё было по плечу, а вторым – по ... ниже пояса».
    Всё вышеизложенное – это, так сказать, теоретические размышления общего характера, а ниже – арифметически выраженные соображения, относящиеся конкретно к сегодняшней России.               
   Для того чтобы россияне не вымирали, необходимо рождение одного ребёнка на каждого человека репродуктивного возраста, т.е. каждая семейная пара должна иметь минимум двоих детей –  аксиома.
   Для того чтобы в стране был хоть какой-то прирост населения, каждая семейная пара должна иметь минимум трёх детей – аксиома.
   Для своего нормального психофизического существования каждый человек репродуктивного возраста должен иметь возможность своим трудом обеспечить себе, как минимум, тот материальный уровень существования, который соответствует уровню техноэкономического развития современного ему общества – нормообразующей среды его существования, – аксиома.
   Исходя из вышеизложенных банальностей, делаем не менее банальный вывод: для численного роста общества оно (как нормообразующая среда существования индивида) должно обеспечить каждому человеку репродуктивного возраста возможность зарабатывать минимум две с половиной нормы жизнеобеспечения, соответствующие уровню развития самого общества. Только тогда семейная пара (теоретически) сможет содержать троих детей и общая численность семьи составит необходимый для демографического роста страны минимум – пять человек: 2,5 + 2,5 = 5. То есть, говоря языком бюрократии, МРОТ  должен обеспечивать возможность благополучного (на уровне развития общества) существования двух с половиной человек, а не половины человека, как сейчас, и даже не одного, и не двух с половиной, если – на грани их физического и нервного истощения!
   А теперь, читатель, с вышепредставленной кочки зрения оцени болото сегодняшнего российского законодательства. Оцени его в части труда и зарплаты, в части образовательного, медицинского и жилищного обеспечения граждан репродуктивного возраста. Увы, оно отражает менталитет тоталитарной иерархии, а не подавляемого ею большинства народонаселения страны, по поводу благополучия которого льются крокодиловы слёзы тоталитаристов, разрабатывающих и реализующих так называемые нацпроекты. Суть этих проектов становится очевидной на примере «материнского капитала», рассмотренного в свете глав о коррупции и демографии. На мой взгляд, «материнский капитал» - это завуалированная под государственный закон псевдогосударственная дотация (взятка) кланово-корпоративным группировкам (именуемым в народе мафией): медицинской, образовательной, строительной, пенсионной. За время с момента получения вышеназванными структурами этого капитала до оказания ими услуг его номинальной хозяйке – матери в банке на счёт конкретной структуры с этого капитала «набегут» проценты, почти равные ему по сумме! При этом качество услуг пожирателей «материнского капитала» при сегодняшнем триединстве властных структур практически бесконтрольно и даже без учёта вездесущей инфляции не может быть подвергнуто коррекции ни  бесправной мамочкой, ни её обворованными детьми.

               
                Сегодня, когда не только качество  жизни, но и сама жизнь
                россиян определяются корпоративной этикой, –  моя прямая    
                обязанность – заявить об этике диалектического дуализма.

                ЭТИКА ДИАЛЕКТИЧЕСКОГО ДУАЛИЗМА.

   Согласно словарям, слово «этика» пришло к нам из древнегреческого (ethika), обозначая теорию морали, обоснование морали. «Мораль» же есть производное от латинского «moralis», что означает – «нравственный» и происходит от латинского «mores» - «нравы», которое задолго до латыни звучало на греческом как «ethos», имея значения: нрав, обычай, привычка, характер, образ мысли. От «ethos» и произошло «ethika» -  «этика». Вот такой замкнутый круг…
   Практика жизни показывает, что слова, не имеющее чётко выраженного, обособленного смыслового значения, зачастую не только несут путаницу в мысли нормального человека, составляя «золотой запас» демагогов-краснобаев, но и являются генераторами социальных деяний, последствиями которых «кормятся» юристы.
   Если слово «этика» в наших словарях имеет достаточно конкретное объяснение, то «мораль» и «нравственность», обозначая нормы сосуществования индивидов и обществ, обычно выступают как синонимы и тавтологично объясняются друг чрез друга примерно так: морально то, что нравственно; нравственно то, что морально.
   Я полагаю, что поскольку «мораль» - «moralis» произошло от «moris» - «нравы», то есть некоторое количество нравов, нравственностей, постольку «мораль» есть не что иное, как единый и единственный фундамент для всех нравственностей и ещё более частных нравов. Исходя из этого, нельзя считать «мораль» и «нравственность» синонимами. Мораль – это безусловные нормы сосуществования людей на Земле, являющиеся базовыми для нравственности. Нравственность же – специфические нормы сосуществования индивидов в социуме, обусловленные территориально-временной спецификой существования конкретного социума. При этом под «территориальной» я понимаю географическую специфичность, включающую не только географические координаты. Сюда же относятся и особенности рельефа, высота над уровнем моря, климат, наличие или отсутствие морского побережья и прочие особенности места проживания социума. Под временной же спецификой подразумевается не прокрустово ложе какого бы то ни было летоисчисления, а конкретное качественное состояние социума, которое в любое конкретное время может значительно отличаться даже у территориально соседствующих обществ. У каждого социума свой возраст, своё время.
   На мой взгляд, совершенно очевидно, что азы морали выкристаллизовывались в доисторическом прошлом как принципы сосуществования (взаимовоздействия) индивидов в социуме,  обеспечивающие прогрессивное существование самого социума в конкретной среде, включающей иные социумы. Нормы морали социума формировались по образцу поведения индивида, наиболее адекватного внешней среде и потому наиболее вероятно обеспечивающего выживание в ней. То есть мораль диктуется социуму окружающей средой как объективно существующая необходимость, обязательность конкретного действия, обеспечивающего благополучие, а то и  выживаемость социума. Простой пример: окружающая среда проливается на социум дождём, но она же предоставляет социуму защиту в виде крон деревьев, нависающего карниза скалы или пещеры, куда влечёт за собой социум наиболее адекватный среде индивид.
   По сути, взаимовоздействие социума со средой обитания есть взаимовоздействие двух относительно автономных разноуровневых интегративных целостностей. Всякое взаимовоздействие интегративных целостностей осуществляется по принципу взаимовоздействия бильярдных шаров. Оно происходит в одной-единственной, пространственно крайне незначительной точке, которая в этот момент качественно наиболее адекватна обеим целостностям. И только потом из этого «эпицентра» по принципу домино распространяется на элементы взаимовоздействующих целостностей, в той или иной степени меняя их качественный уровень. В нашем случае такой точкой является тот элемент социума, который в более полной мере одномоментно адекватен и социуму, и окружающей его среде. Неудивительно, что это именно тот индивид, который обладает наибольшим жизненным опытом (информационно-навыковым потенциалом, ИНП) и потому является основополагающей частью социума – его лидером, а как доминирующая, основополагающая часть социума он же является формой социума.
   Если поведение лидера (формы социума), диктуемое остальным элементам (содержанию социума), соответствовало морали – объективно существующей необходимости, то такой социум, дублируя поведение своего лидера, прогрессировал. Усваивая это поведение как норму,  каждый элемент социума передавал её новому поколению. В зависимости от продолжительности существования социума (несколько сотен или тысяч поколений) и индивидуальных особенностей его элементов образцы морального поведения обретали силу или условного, или безусловного рефлекса, подобно брачному поведению или способности строительства гнёзд у представителей фауны. Аморальное же поведение лидера подвергало социум деградации и распаду – отбраковке внешней средой, что исключало распространение в ней аморальной информации. Проще говоря, паршивая овца губила стадо, естественный отход которого исключал распространение заразы на другие стада.
   Итак: индивид – субъект, лежащий в основе объекта – социума, являясь доминирующей, основополагающей частью социума, его формой, распространяя усвоенную им мораль (объективно существующую необходимость) в параметрах всего социума, обеспечивает не только своё собственное существование и генное воспроизводство, но и монолитизацию, то есть прогрессивное существование самого социума. Мораль появляется в социуме как субъективный диктат объективно существующей необходимости, обязанности, диктат, монолитизирующий социум, обеспечивающий его прогрессивное существование.
   Любой субъект относительно прогрессирующего объекта фактически конечен. Поэтому именно мораль становится частью ИНП индивида и, передаваясь от поколения к поколению, обеспечивает бесконечное (относительно субъекта – индивида) существование объекта – социума.  Если лидер социума не был способен усвоить и, продиктовав, сообщить социуму мораль, то такой социум отбраковывался окружающей его средой – формой существования социума как один из элементов её содержания, игнорирующий форму своего существования, то есть, как и всякий субъект, который  конечен относительно прогрессирующего объекта.      
   Таким образом, получается: морально то, что определяет конечность субъекта относительно объекта, и аморально то, что определяет конечность объекта относительно субъекта.  Если чуть иначе: морально то, что обусловливает синтез, монолитизацию объекта, и аморально то, что обусловливает его распад, что отправляет объект на «штрафной круг» с его магистрального пути к допустимому природой абсолюту. Основное же условие монолитизации – это персональная центростремительная ориентация субъектов, стремящихся к собственному благополучию, к реализации индивидуальных особенностей посредством своего персонального тоталитаризма, а не кнут над их головами, порождающий лишь центробежную ориентацию субъектов. Вектор персональной ориентации субъектов социума как элементов целого, являющегося, в свою очередь, субъектом среды его существования, задаётся всему социуму этой средой – объектом, одним из субъектов, элементов которой является сам социум.  Этот вектор объективен по отношению и к социуму, и к его элементам. Поэтому он есть основная объективная причина как образования, так и краха всех аналогичных «нашему» социуму субъектов среды, в том числе и империй – прообразов глобализации и сегодняшней ВТО, которые, по сути, являют собой фрагменты процесса монолитизации такой интегративной целостности, как человечество. Рассматривая этот абзац, важно не путать объект – интегративное целое – с формой интегративного целого, поскольку форма, как и содержание, – это лишь временная ипостась субъектов, лидирующих в этих основополагающих частях целого, в основополагающих частях объекта. Когда я говорю о конечности субъекта относительно объекта, речь не идёт о смерти субъекта как о его полном исчезновении, ведь материя и энергия вечны и вездесущи. Материальная составляющая субъекта, распадаясь, взаимовоздействует со средой и ассимилируется ею. То же происходит и с энергетической составляющей: распадаясь, она ассимилируется иными, нематериальными фрагментами среды, становясь  информационно-навыковым  потенциалом (ИНП) иных материальных носителей.   
   Диктуя социуму мораль – жизненно необходимую норму поведения, лидер становится блюстителем этой нормы. И здесь из априорных функциональных «обязанностей» формы целого по отношению к элементам его содержания «возникает» право. Причём «возникает» во всех его аспектах, которые определены самим фактом существования доисторического социума. Один из самых очевидных – это право лидера казнить или миловать любого индивида, любой элемент содержания социума, который игнорирует своего содержателя – лидера социума – форму целого. Возникшее право катализирует становление в социуме морали, что обеспечивает монолитизацию социума как интегративного целого,  обеспечивает его априорное стремление к однокачественности,  в данном случае характеризующейся наличием морали в ИНП всё большего количества элементов социума. Ведь качество целого определяется преобладанием в нём количества элементов, имеющих общий для них характерный качественный признак. В свою очередь, количество есть не что иное, как сумма элементов, имеющих общий качественный признак. Наказывая в рамках морали ослушников, лидер предотвращает неизбежное, более жёсткое и масштабное «наказание» среды, окружающей социум, – отбраковку средой самого социума. Таким образом, наказание элемента социума, не выполнившего свою моральную «обязанность», преступившего мораль, осуществлённое в рамках морали, определяющей конечность субъекта относительно объекта, есть важнейший атрибут (на наших глазах в этом абзаце «возникшего») права. Ещё раз, чуть шире: наказание – атрибут права; право есть форма, обеспечивающая существование морали как гарантии прогрессивного существования социума, то есть его монолитизации.
    Неудивительно, что в доисторические времена самым жёстким, практически гибельным наказанием было изгнание аморального индивида из социума. Такая жестокость решала более важную задачу, чем жизнь или смерть индивида: она минимизировала саму возможность аморализации социума, исключая появление в нём аморального потомства. Здесь позволительно предположить, что изгнание из доисторического социума было предтечей позже широко распространённой казни– побивания камнями. 
   Определив мораль как субъективный диктат объективно существующей необходимости, обеспечивающий прогрессивное существование социума, мы пришли к неизбежности спонтанного «возникновения» инструмента, механизма, института, посредством которого осуществляется этот диктат. Мы вышли на понятие права, потому что именно право становится формой, обеспечивающей становление в социуме морали. Говорить о возникновении и существовании в социуме морали безотносительно права столь же бессмысленно, сколь писать её нормы вилами на воде.               
   Но что же такое право? С позиции диалектического дуализма, право – это результативная составляющая взаимовоздействия индивидуальных тоталитаризмов, регламентирующая существование социума, то есть регламентирующая взаимовоздействие его элементов и их отношение (взаимовоздействие) с окружающей средой, включающей иные социумы. Если проще, то: право – это временный консенсус произволов индивидов социума, фиксируемый в анналах их памяти, а с появлением письменности – и документально. Действительно, подчинённость аутсайдеров лидеру социума не лишает их возможности самостоятельных альтернативных действий, а упразднение такой альтернативы самими аутсайдерами и есть не что иное, как консенсус их произволов, легитимирующий исключительное право лидера на реализацию его тоталитаризма посредством его же произвола.
   Долгосрочность такого соглашения обусловливалась сроком его адекватности как качественному уровню социума, так и окружающей его среде. Реализовывалось же это соглашение как исполнение принятых на себя обязательств, поскольку сутью права, как и морали, являются именно обязанности. Лидер социума обязан обеспечить его прогрессивное существование, а каждый элемент социума – следовать в кильватере таких (но только таких!) деяний лидера. И неважно, фиксируются ли эти обязанности де-юре, или они лишь подразумеваются умолчанием сторон соглашения, или вообще не осознаются ими. Ведь эти правовые обязанности есть не что иное, как априорное проявление содержательной постоянной функции формы целого.
    Если эти обязанности не реализуются де-факто – социум перестаёт существовать как конкретная совокупность индивидов. То есть объект распадается, становится конечным относительно субъекта, что аморально и, значит, гибельно для обоих как конкретных интегративных целостностей. Здесь слово «аморально» следует понимать как «вопреки закону, диктуемому средой существования социума». Ведь по своей сути вышеуказанные обязанности элементов социума есть частное проявление закона взаимовоздействия основополагающих частей интегративной целостности, взаимовоздействия её формы и содержания. При этом не имеет значения, что представляет собой целостность, относится ли она к так называемой живой или к неживой природе. Закон един: доминантный элемент части есть её форма, доминантная часть целого есть форма целого, соответственно, доминантный элемент доминантной части есть форма целого. Форма выполняет две функции целого: а) представительскую, представляя целое в окружающей его среде; б) содержательную- постоянную, обеспечивая существование содержания в постоянных, качественно конкретных параметрах, идентичных качеству самой формы. Шаг вправо, шаг влево любого элемента содержания выводит его из-под эгиды формы и чаще всего карается или самой формой, или средой существования целого, за исключением тех случаев, когда такой элемент оказывается более адекватным среде, окружающей социум, то есть оказывается более качественным элементом социума, нежели его лидер. Содержание выполняет единственную функцию – содержательную переменную. Превзойдя форму по качеству, по адекватности внешней среде, оно «взрывает» форму. Новой формой целого, обновлённого переменой амплуа его основополагающих частей, становится элемент бывшего содержания, который актуально более адекватен и качественно выросшему целому, и окружающей его среде.
   Таким образом, право «возникает» и существует в социуме как априорное исполнение его элементами функциональных «обязанностей» основополагающих частей интегративного целого, «обязанностей» его формы и содержания.
   Поскольку мораль обусловлена средой существования социума, то есть объектом, одним из субъектов которого является и рассматриваемый нами социум, то она относительно социума, как и среда, объективна и достаточно постоянна. Этого нельзя сказать о праве, которое возникает как функция субъекта – элемента объекта и зависит только от его персонального тоталитаризма, от произвола субъекта – элемента социума. Поэтому зарождающееся     право, безусловно, субъективно во всех своих аспектах.
   «Вышенаписанная картинка» и выводы, сделанные на её основе, – это крайне упрощённая схема «появления» морали и права, которые начали формироваться в доисторическом социуме на рубеже смены интенсивного этапа развития человека экстенсивным этапом, этапом его численного роста и распространения по Земле.
   Конечно, не следует упускать из виду, что ни один из этих этапов не существует совершенно изолированно от другого. Любой процесс одномоментно двунаправлен. Так численный рост первобытного социума из вероятного сделал неизбежным появление потомства без кровосмешения, что обусловило качественный рост социума и, как следствие, становление морали. Наличие морали, посредством права внедрённой в социум, определило его дальнейший количественный рост, что требовало более интенсивной деятельности по энергообеспечению, пропитанию членов социума, то есть требовало более интенсивного природопользования – земледелия и скотоводства…
   В силу биологических и физиологических причин мы не можем одновременно  ни мыслить, ни говорить, ни, тем более, читать или писать о различных частях чего-то дуального. Поэтому всякую интегративную целостность приходится рассматривать не как двунаправленный процесс, не как взаимовоздействие её основополагающих частей, а – последовательно – отдельно каждую из этих частей на конкретном этапе их существования. При этом (в силу тех же причин) мы и каждую часть вынуждены рассматривать лишь или как форму целостности, или как её содержание, хотя способны осознать, что существование интегративного целого есть пульсация, отражающая периодическую смену статуса формы его качественно растущими основополагающими частями.
   Когда я говорил, что право – это форма, определяющая существование морали, я говорил лишь о том моменте их взаимовоздействия, когда посредством консенсуса произволов элементов социума «возникают» обязанности элементов по отношению их друг к другу и каждого к социуму, а социума – к каждому из них. Но как до этого момента, так и в этот момент обязанности ещё принадлежат только сфере морали. Именно мораль – объективно существующая, «разлитая» в среде существования социума необходимость –  диктует «появление» этих правовых обязанностей и наказаний за их неисполнение. Таким образом, объективная мораль формирует субъективное право.
    Итак: мораль – форма, определяющая существование права; право – форма, определяющая существование морали. Собственно, это частное проявление парадигмы диалектического дуализма: материя –  форма существования идеи-энергии, а идея-энергия – форма существования материи. Это принцип, который важно увидеть за «чехардой на карусели», каковым, по сути, является любой процесс – существование любой интегративной целостности. Это не парадокс, это не абсурд. Это диалектика.
    Исходя из вышесказанного, следует отметить, что право возникает, существует и наследуется задолго до возникновения частной собственности, то есть значительно раньше, чем это определено хрестоматией права. Право в социуме «возникает» и существует как субъективный диктат, который    обеспечивает не только и не столько становление морали, сколько  реализацию   доминирующим субъектом социума своего персонального тоталитаризма – той необходимости, которая существует лишь как атрибут субъекта, и потому право априори субъективно.
   Синхронно зародившись в социуме, как я полагаю, ещё в период тактильно-сенсорных отношений, взаимовоздействий его элементов, мораль и право явились основополагающими частями того двуединства, которое сегодня называют менталитетом. Менталитет же, в свою очередь, есть не что иное, как один из элементов идейно-энергетической основополагающей части того двуединства, которое сегодня называют человеком, а в терминах диалектического дуализма – основополагающим элементом общества, субъектом объекта, трансформировавшего биосферу в ноосферу, которую он, несомненно, также трансформирует. Для понимания возможных вариаций этой трансформации важно понять причины и процессы, определившие становление и развитие в обществе и морали, и права – тех ножниц, лезвиями которых вчера вырезались контуры нашего сегодняшнего существования, а сегодня вырезаются контуры завтрашнего…    
   Вышеизложенные рассуждения говорят об объективности происхождения морали и субъективности происхождения права. Разновесностью, разноуровневостью их происхождения определяется и результат их взаимовоздействия в статусе основополагающих частей менталитета. Это взаимовоздействие незначительно, чем и объясняется стабильность менталитета, его консерватизм. Но такая «индифферентность ингредиентов» менталитета вовсе не говорит о незначительности того воздействия, которое имел каждый из них и для индивида, и для социума. Для сравнения вспомним о морских приливах–отливах, обусловленных  притяжением океанских вод такими разноуровневыми контрагентами, как Луна и Солнце…
   В начальный период становления морали социум был столь малочисленным, что его параметры вполне позволяли реализовать лидеру свой тоталитаризм посредством тактильного воздействия на любого из индивидов – аутсайдеров. Ввиду незначительности изменений внешней среды, определявшей существование социума, оставалась неизменной и мораль, через лидера диктуемая социуму этой средой. Передаваясь в неизменном виде из поколения в поколение, мораль всё глубже укоренялась в ИНП индивидов прогрессировавшего социума. Моральность социума определила не только его качественный, но и количественный рост, благодаря чему социум перестал балансировать на грани своего биологического
существования. Но количественно в разы выросший социум, пройдя «точку невозврата» к той грани, перестал нуждаться в морали, как прозревший слепец –  в поводыре.  Тем не менее, мораль, апробированная десятками тысяч поколений социума, неизменно и уже независимо от своей востребованности  социумом присутствует в ИНП его индивидов и передаётся потомкам, что называется, с молоком матери. Нужно отметить, что определённую роль в сохранении морали сыграли обычаи, табу, ритуалы, а затем и религии, частично ассимилировавшие эти некогда бытовые нормы.
   Если мораль остаётся неизменной до наших дней по причине её объективного происхождения, то почему же субъективное по происхождению право не только остаётся столь же неизменным по сути, но и оказывается практически аналогичным на тогда не имевших тесного общения между собой различных континентах планеты? Всё просто, как бумеранг. Сутью морали и права являются априорные обязанности элементов социума. Но моральная обязанность объединяет эти элементы как апостериори равно моральные, а правовая – разделяет их как апостериори неравноправные. Разделяет на имеющих возможность посредством своего тоталитаризма  реализовать свои индивидуальные особенности и не имеющих такой возможности, на наказывающих и наказываемых.  Это противопоставление, разделение элементов социума есть естественное, производное от их тоталитаризма фундаментальное свойство права, без которого оно, фактически, не существует, не имеет бытия. Именно это свойство обусловило повсеместную идентичность права как неизменно присутствующую в его контексте привилегированность лидирующих элементов социума от Камчатки до Новой Зеландии с доисторических времён до наших дней.
   Одномоментное существование процесса синтеза элементов социума, «инициируемого» моралью, и процесса распада социума, «инициируемого» правом, есть конкретный пример двунаправленности всякого процесса, в том числе и того, который называется существованием социума. При этом доминирующий субпроцесс является формой, определяющей вектор развития социума на конкретном этапе его бытия.
   Право, появившись в социуме как инструмент становления морали, оказалось весьма эффективным средством реализации персональных особенностей индивида. Из ряда этих особенностей наиболее полезной и потому востребованной для социума и окружающей его среды, несомненно, была адекватность индивида внешней среде. Именно эта априорная особенность апостериори наделяла её обладателя правом – тем инструментом, посредством которого утверждалась мораль, обеспечивающая благополучие и выживаемость социума, следующего за моральным вождём. Практика благополучия и выживаемости являлась настолько мощным стимулом подчинения лидеру, а альтернатива этому подчинению – настолько очевидно гибельной, что существование социума в период становления морали и права не могло быть ни чем иным, как существованием прямой диктатуры вождя.
   Я полагаю, что именно тогда как прямая диктатура лидера первобытного социума появляется государство – та интегративная целостность, которая есть двуединство материальной (социум как таковой) и нематериальной (менталитет социума, выраженный менталитетом его вождя) составляющих. Из ранее сказанного достаточно очевидно наличие в том государстве всех важнейших признаков - прообразов сегодняшнего государства в его гомоцентрических трактовках. Есть «общественный договор» - консенсус тотаталитаризмов индивидов социума, определяющий чрезвычайное право лидера. Есть и прообраз «машины принуждения» - лидер социума. Более того, есть пусть даже и не осознаваемая индивидами, но очевидная как обеспечение выживаемости и благополучия социума, обусловленная моралью идеология.
   Для понимания (длившегося века) момента зарождения морали и права было достаточно рассмотрения одного, отдельно от других взятого социума. Но для понимания процесса их развития и значимости для индивида и социума необходимо взглянуть на эти ингредиенты менталитета в процессе взаимовоздействия социумов, являющихся элементами среды, субъектами объекта, который В. Вернадский назвал биосферой.
Как и всякий закон природы, естественный отбор, «производимый» средой существования социумов, действует безотносительно принадлежности элементов среды к тому или иному виду, разряду или уровню. Поэтому и само человечество, и любые его анклавы – элементы, безусловно, развиваются в параметрах диктата этого закона, являющегося формой существования биосферы.
   Малочисленность социумов в период становления в них морали и права крайне минимизировала возможность их антагонистических столкновений. Всем хватало «места под солнцем», а основными конкурентами человеческого социума были прайды и стаи хищных животных. Эта проблема была решена разделением их активной деятельности на светлый и сумеречный периоды суток. Видимо, такое разделение послужило причиной того, что зрение человека, в отличие от животных, стало основным каналом его информационной связи со средой существования. Более того, я полагаю, что развитие зрения стимулировало развитие сознания человека, поскольку именно зрение чисто по физическим причинам (близость расположения его рецепторов к головному мозгу и световая скорость передачи информации от среды обитания через эти рецепторы к мозгу) явилось доминантным сенсорным органом. Вероятно, именно зрение в большей степени, чем остальные органы, определяло адекватность инстинктов индивида внешней среде и, соответственно, необходимость ограничения сознанием менее актуального инстинкта в пользу более актуального.
  С ростом численности социумов росли и их территориальные притязания, что обусловило такой вид сосуществования социумов, как вражда. Враждебные взаимовоздействия показали несостоятельность морали вне параметров социума, где она вела его элементы к гибели. Таким образом, на определённом этапе экстенсивного развития социума его прогрессивное существование ставилось в прямую зависимость от его аморального отношения к социуму – соседу. Но давайте сравним плечи рычага: период, когда человек усваивал мораль и выживал благодаря её принципам, а это десятки тысяч поколений социума, и мизерный период, не превышающий продолжительности жизни одного – двух поколений, период начавшейся вражды, который требовал трансформации укоренившейся в ИНП индивида морали как условия выживаемости социума в изменившейся среде. Именно тогда космополитичная по своей сути мораль была трансформирована в патриотичную нравственность.   Нравственность становилась по тому же принципу, что и мораль, но уже не как следствие безусловного на Земле закона, а как следствие специфической закономерности проявления этого закона, определяемое территориально-временной спецификой конкретной, характерной наличием социума-конкурента среды существования «нашего» социума.
   Исходя из вышеизложенного, необходимо следует: мораль всеобща, космополитична, а нравственность локальна, патриотична. Непонимание разницы между моралью и нравственностью влечёт за собой ситуацию, в которой моралью какого-либо интегративного целого, например, нации, страны, расы, религии, человечества диктаторски утверждается некая локальная нравственность, нравственность (всегда временно) доминирующего элемента, исполняющего функцию формы этого целого. Поскольку такая нравственность зачастую противоречит менталитету ряда других элементов, являющихся содержанием этого целого, она не может ими восприниматься иначе как аморальность, ставящая их на грань физического существования. «Что русскому здорово, то немцу – смерть» (и наоборот). Непонимание этой разницы и есть один из «камней преткновения», запнувшись о который падали, падают и будут падать величайшие из империй. Но мы рассматриваем не империю, а доисторический социум. 
   Замещение морали нравственностью произошло под давлением права лидера, которое с тех пор и до наших дней есть не что иное, как ретранслятор требований персонального тоталитаризма лидирующего в социуме индивида, ретранслятор его норова, его нрава, формирующего нравственность социума «по своему образу и подобию».  То есть тоталитаризм лидера социума как безусловное свойство части целого, рвущейся к статусу формы целого, значительно увеличивающегося с покорением социума-соседа, диктовал в своём социуме приоритет права над моралью, что трансформировало космополитичную мораль в патриотичную нравственность, обеспечивая победу над врагом, становление тоталитарной иерархии и распространение власти лидера на значительно большее количество индивидов и территории. Именно тогда право природопользования, а точнее – право пользования энергетическим потенциалом конкретной территории, определяемой растущими потребностями численно увеличивающегося социума, потребностями его энергопотребления, стало и до сих пор является «яблоком раздора» некогда благополучно соседствовавших социумов. Именно тогда «проклюнулся» вектор империализма (тупикового пути) – процесса  консолидации фрагментов человечества посредством единого нравственного для доминантной метрополии, то есть аморального для порабощённых провинций, правопорядка, насаждаемого посредством права. А давайте-ка сравним парад так называемых секс-меньшинств, демонстрирующих вписывающееся в нравственный правопорядок гуманизированного населения средиземноморья игнорирование социума его индивидами, и уступающее своё супружеское ложе любому гостю-мужчине мужское население северо-восточных морей евро-азиатского континента, озабоченное выживаемостью своего социума. Кто из них морален? Каков вектор развития этих социумов? Мне кажется, ответ очевиден…   
   Если в качестве стандартных моральных постулатов взять общеизвестные требования (не убей, не укради, не лги), следование которым обусловливало прогрессивное существование социума на экстенсивном этапе его развития, то по достижении социумом пределов этого этапа постулаты морали теряют своё безусловное значение. Инерционное сохранение социумом прогрессивного вектора своего существования определяет начало интенсивного этапа его развития, на котором благополучие и выживаемость индивидов в самом социуме требуют иного качества. Новым качеством, которое через цепочку тоталитарной иерархии диктуется индивиду численно в разы выросшего социума, становится правовая соподчинённость. И тут уже неважно, относятся люди к соседнему социуму, что в начале интенсивного этапа случается чаще и, собственно, лишь пролонгирует экстенсивный этап. Или эти люди принадлежат к своему собственному социуму, как это бывает в более поздний период интенсивного этапа, когда социум как качественно конкретная моральная целостность деградирует, распадаясь на сообщества по иным, чем мораль, более актуальным качественным признакам. Новым качеством, которое  диктуется индивиду численно в разы выросшим социумом, становится аморальное: обмани, укради, убей, но в параметрах соподчинённости, определяемой правом. То есть это качество декларируется и насаждается как нравственность посредством авторитета лидера, посредством его исключительного права.
Таким образом, право, первоначально являвшееся содержанием менталитета, формой которого была мораль, взломало мораль, преобразуя её в нравственность, приобрело статус формы менталитета и в этом новом своём качестве диктует, то есть по-своему трактует, моральные постулаты, определяя возможность их существования как нравственных норм, как элементов содержания менталитета.
   Право лидера разросшегося социума, делегируемое его ставленникам-наместникам, будучи субъективным по своему происхождению, неизбежно принимает вид произвола своего непосредственного «реализатора» в соответствии с его интерпретацией  произвола лидера. Попытки лидера социума обеспечить однозначность и равнодейственность диктуемых им нравственных и правовых норм на весь территориально и численно разросшийся социум благодаря появившейся письменности осуществлялись посредством кодификации этих норм. Вот в один из таких периодов и зарождается юриспруденция – «наука», которая пытается взаимоувязать правовые и моральные нормы, то есть, грубо говоря, привязать м… к бороде, а именно: подчинить объективную мораль субъективному праву.    
Полагаю необходимым отметить тот факт, что первородный атрибут права – наказание, отделившись от прародителя, с доисторических времён присутствует в ИНП человека как неизбежная тень, сопровождающая аморальность – альтернативу морали. Неизбежность наказания за преступление норм морали столь же прочно укоренилась в ИНП индивида, как и сама мораль. Вспомните Ф. Достоевского, один из героев которого посредством кровавого эксперимента пытается выяснить свой социальный статус: «Тварь ли я дрожащая или право имею?». То есть, в отличие от морали, несгибаемой, как булыжник, право вариативно и в одном из вариантов является своеобразной индульгенцией на безнаказанность  аморальных действий. Но в природе нет такого рычага, который мог бы обеспечить превосходство субъекта над объектом и, следовательно, превосходство субъективного права над объективной моралью. Поэтому гуманизм,  всё больше насыщающий право так называемых правовых государств – доминантов мирового законотворчества, - это лишь жалкая вуалька, за которой прячется тоталитаризм (временно) лидирующего неандертальца, придающего правомерность своим аморальным деяниям, обеспечивающим растущие объёмы его энергопотребления и исподволь губящим социум.
   Но, тем не менее, именно право как консенсус произволов всех равно ценимых субъектов социума способно апостериори «подняться» до объективного уровня, до уровня объекта, равняясь с моралью. Это происходит в том случае, когда право представляет собой не побочный результат реализации персонального тоталитаризма доминирующего в социуме индивида и  не интегративное единство произволов элементов тоталитарной иерархии социума, поскольку это единство всё-таки будет представлено его формой – произволом доминирующего в такой ассоциации элемента. Это произойдёт лишь тогда, когда право будет представлено суммативным единством независимо друг от друга и тем более от (всегда временного) лидера выраженных произволов рядовых элементов социума, выраженных содержанием, характеризующим качество  социума – большинством, подавляемым иерархией.
 Право, бытующее в социуме, объективно лишь  постольку, поскольку порождается не формой социума, а его содержанием, то есть социумом как объектом, как средой, определяющей существование каждого индивида – субъекта социума. Тогда право отражает и выражает качественный уровень всего социума как объекта, обусловливающего существование всех его субъектов – элементов социума, а не качественный уровень элемента – доминанта. Право  становится объективным, когда отражает и выражает качественное состояние социума – объекта, которое определяется суммативно преобладающим количеством элементов – субъектов социума, являющихся носителями морали социума, –  их общего качественного признака. Если чуть иначе и короче, то: в социуме право становится объективным тогда, когда оно соответствует, а не противоречит морали. Но это возможно лишь в том случае, когда социум как государство есть прямая демократия, при которой персональный тоталитаризм любого аморально действующего индивида через безапелляционный плебисцит постоянно корректируется тоталитаризмом его вездесущих моральных оппонентов.
 Наиболее близко к прямой демократии стоит известная нам из социальной истории так называемая «военная демократия», одна из которых дала миру образец самой демократичной страны –  США. Но даже там тоталитарная иерархия – эта естественная самоструктуризация общества – сводит на нет любые демократизмы социума, посредством права подменяя их представительской демократией, столпами которой и являются эти иерархи – теневые законодатели. Крайне важно не путать прямую демократию с охлократией, как это сделали осенью 1917 года, когда тоталитарный режим российской  сословно-наследственной тоталитарной иерархии был замещён тоталитарным режимом аутсайдеров –  охлократической тоталитарной иерархией. Для России результатом такой путаницы стал «штрафной круг» протяжённостью более чем семьдесят лет правления партийной диктатуры. 
В сегодняшней России объективность права может быть осуществлена лишь при наличии такого его института, каким способен стать безапелляционный экстерриториальный суд присяжных, регламентирующий деятельность профессиональных юристов – представителей и апологетов режима сегодняшней охлократической тоталитарной иерархии.  Нет в стране иного субъекта, кроме её ныне подавляемого иерархией большинства  народонаселения, способного, спасая себя как субъект, сохранить страну как объект, как интегративную целостность. Поэтому крайне важно, чтобы присяжные такого суда были не запятнаны сотрудничеством с политическими, экономическими, юридическими и любыми иными представительствами тоталитарной иерархии. Единственная способная ещё некоторое время сохранить целостность страны альтернатива такому суду одна – диктатура наиболее аморальных элементов социума. Но они, спасая себя, развалят страну. Несмотря на любые демократизмы, за которыми будет скрыта диктатура, предопределён распад России как интегративной целостности. Он предопределён несоответствием её правовых норм, диктуемых формой, и моральных норм, которыми насыщено содержание, это касается нематериальной составляющей государства. Также будет способствовать распаду и центробежная ориентация элементов материальной составляющей – народонаселения. Сегодня центробежной ориентации, обусловленной персональным тоталитаризмом, который проявляется как инстинкт самосохранения, подвержены все социальные слои. Начиная от олигархов и магнатов, «зарывших за бугром» украденные миллиарды, до малоимущих – аутсайдеров, не имеющих материальной возможности реализовать свои конституционные права на свободу передвижения: не способных навестить своих иногородних родственников; всем, то есть всему содержанию, «тесны» параметры, определяемые формой – тоталитарной иерархией.
   При этом нужно заметить, что тоталитарная иерархия – это латентный катализатор распада социума, катализатор процесса, подобного биологическому делению клетки:
а) рассредоточение и деление ядра - образование полюсов, децентрализующих содержание;
б) распад на части тяготеющих к  этим полюсам «реперных» точек – столпов тоталитарной иерархии, претендующих на «самостийность» Наличие тоталитарной иерархии, индульгированной правом, усиливает дисбаланс морали и права в менталитете индивидов социума, что порождает их асоциальность,  центробежную ориентацию. Соответствие правовых норм нормам моральным  - это и есть та вожделенная справедливость, которую века вечные ищет человечество, принимая за таковую карающий произвол «свежеиспечённого» лидера в его отношении к  предыдущему лидеру и его «аппарату». Новая метла по-новому метёт… мусор.


                ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

    Читатель, не принимай на веру всё вышеизложенное. Ведь это лишь мои жизненные наблюдения, размышления и выводы, не подкрепленные какими-либо научными экспериментами и расчётами. «Я звать с собою не готов», - говорил я в одном из своих стишков, и это действительно так. Но то, что направление, в котором следует искать собственное благополучие, совпадает с направлением, в котором находится благополучие общества,- это для меня несомненно. Причём, несомненно и то, что их поиск в параметрах гомоцентризма для страны чреват лишь сменой тоталитарных режимов и неизбежными людскими и территориальными потерями, сопровождающими смену этих режимов.
   Философ, не являющийся поэтом, есть софийствующий клерк. Проще: лукаво мудрствующий о значимости народа  политолог, а не философ. Поэт, не являющийся философом, есть клерк фарисействующий. Проще: догматик, проповедующий вечный приоритет неизменной формы, - раб формы, а не поэт.
   Любая социальная система является формой, законообразующей средой её содержания. Она воспитывает элементы этого содержания «по своему образу и подобию». Т.е. воспитывает своих послушников-исполнителей, которые составляют и восполняют иерархию тоталитарного режима. Режим же возглавляется и определяется лидирующим клерком, который ситуативно наиболее адекватен этой тоталитарной иерархии. Именно иерархии, т.е. форме целого, а не его содержанию – основной массе народонаселения.
   Изжить тоталитарный режим – простейшую форму, которая обеспечивает лишь благополучное существование  инстинктуалов, -   способна только прямая демократия, что есть – ежедневно осуществляемый плебисцит. В нашей стране прямая демократия может быть осуществлена только через экстерриториальный безапелляционный народный суд присяжных, «не запятнанных» сотрудничеством с любыми государственными и общественными организациями.
   Читатель! Попробуй встать с головы на ноги, попробуй встать на позицию диалектического дуализма: перед тобой откроется не искажённый вероучениями меркантильных клерков и не истоптанный их не менее меркантильными апологетамидевственный простор социального конструктивизма.