Штрафники и заградотряды

Я бы не стал затрагивать эту тему, если бы у меня не было написано по данной тематике несколько стихотворений. Впервые о штрафниках я услышал в конце шестидесятых годов от своего бригадира, который отсидел в советских концлагерях несколько десятилетий своей жизни. Бригадир много не распространялся. Так, короткая фраза в застольной беседе. Я не стал спрашивать, что-либо уточнять, поняв, что ничего уже более не услышу. Если говорить откровенно, то я в то время не очень поверил в сообщение бригадира. Почему? Просто до этого я нигде не читал и не слышал о таком явлении. Это понятно. У нас в стране это была закрытая тема. Вот ведь какой парадокс. Многие миллионы солдат, да и не только, знали и о штрафниках и о заградительных отрядах, но, тем не менее, страх был столь силён, что даже люди, прошедшие фронт, не раз глядевшие в глаза смерти не осмеливались даже мельком приподнять завесу правды.
Даже сейчас, когда вроде бы, как утверждает официальная пропаганда, у нас существует свобода слова, эта тема окутана сплошными домыслами. Да  и литературу на данную тему у нас отыскать трудно. Посудите сами. Зашёл я не так давно в один из наших крупнейших самарских книжных магазинов. Крупнейшим, разумеется, по нашим российским меркам. Десятки тысяч наименований книг для российского читателя это уже нечто. Хотя в книжных магазинах цивилизованных стран количество книг насчитывает десятки миллионов наименований. Но не буду отвлекаться. В конце концов, я не про книжную индустрию собрался рассказать.
Во всём магазине была всего лишь одна книга на тему о штрафниках. На обложке крупным шрифтом сообщалась, что данная книга является правдивой до совершенства. Но, смею разочаровать читателя, строчка на обложке «вся правда о штрафбатах» оказалась такой же лживой, как и содержание книги. И я докажу это. Но прежде сделаю небольшое отступление.
В Литературной газете №20 за этот год в большой статье про Юрия Андропова есть такие строчки. Цитирую.
- По воспоминаниям помощника руководителя секретариата КГБ А.Г. Сидоренко, за выходные дни Ю.В. Андропов прочитывал от пяти до шести книг.
Нет, Андропов не читал своим внукам детских книжек. По словам внучки Андропова, Татьяны:
- На нас, внуков, скажу честно, времени у него оставалось мало.
Так что пусть не подумает читатель, что Андропов прочитывал пять шесть книг типа детского Колобка. Нет. Сидоренко так и утверждает:
- Обычная дневная норма – 400-600 страниц. Вот какой оказывается книголюб. Не буду сейчас вдаваться в рассуждения о том, почему из этого человека, который закончил лишь речной техникум, так усердно творят сверхинтеллектуала. Лучше приведу ещё раз высказывания внучки Андропова о работоспособности своего высокопоставленного деда, которое в газете расположено через десять строчек после слов Сидоренко о великом книгочее. Вот это высказывание внучки Татьяны:
- Он (Андропов) работал семь дней в неделю, без выходных.
К чему я упомянул сейчас эту статью из Литературной газеты? Да к тому, что книга Юрия Рубцова построена на таких же противоречиях. И сейчас вы в этом убедитесь.
Все штрафные роты и батальоны, согласно положению, подписанному, кстати, генералом армии Жуковым, подразделялись на постоянный состав и переменный состав. Что такое постоянный состав и что такое переменный состав?
Переменный состав это и есть штрафники. Постоянный состав ни в коей мере нельзя считать штрафниками. Нельзя же, например, считать заключёнными офицеров и солдат внутренних войск, охраняющих и работающих с заключёнными лагеря зэками. Конечно, нет. Эдак, мы дойдём до того, что будем причислять к узникам фашистских концлагерей офицеров СС, которые обслуживали эти лагеря, отправляли в крематории женщин, детей, стариков. Вернее уже их трупы.
Так вот, постоянный состав штрафников это те офицеры, которые были приставлены к этим бедолагам штрафникам. Сами офицеры постоянного состава в атаку не ходили. Их задачей было выгнать штрафников из окопов и отправить на минное поле. Почему на минное поле? Об этом я скажу чуть ниже.
Именно благодаря тому, что офицеры постоянного состава не ходили в одном строю с составом переменным, им и удавалось прослужить в штрафных частях до окончания войны. Ведь максимальный срок в штрафных частях составлял три месяца. Эти три месяца давали тем, кто по существующему законодательству того времени приговаривался не менее как к десяти годам или даже к расстрелу с отсрочкой исполнения приговора.
Вот и судите сами, насколько надёжными были штрафные части. Как будет вести себя человек, которого приговорили к расстрелу? Пусть даже с отсрочкой приговора. Будет он уж столь опасен врагу? Сомневаюсь.
Именно из-за ненадёжности штрафных частей их не ставили в оборону. Что это значит? Это значит, что штрафники располагались не в окопах, напротив немцев, а в отдалении от передовой. Лишь перед самой атакой их пригоняли в окопы и выдавали в руки винтовки старого образца. Им никогда не выдавали гранат, автоматическое оружие, огнемёты. Им его просто не доверяли. А что будет, если штрафников также вооружить пулемётами, как и заградительные отряды? Это значит уравнять в вооружении НКВДшников заградительных отрядов со штрафниками. А ведь одной из задач офицеров постоянного состава и особиста, который всегда находился в штрафных частях и который не был подчинён командованию постоянного состава, было не допустить перехода на сторону немцев осуждённых к штрафной доле.
Да, ещё несколько слов о постоянном составе штрафных подразделений. Офицеры постоянного состава имели массу льгот. Впрочем, как и сегодня. Например, офицерам и прапорщикам внутренних войск год службы засчитывается за полтора. Постоянному составу штрафных частей месяц службы в составе штрафного батальона или роты засчитывался при назначении пенсии за шесть месяцев. За шест месяцев! Во как. А что это значит? Это значит, что постоянный состав штрафных подразделений рисковал своей головой очень сильно, но риск это исходил не столько от немцев, как от осуждённых, которыми они командовали.
Вообще у постоянного состава штрафных подразделений было масса льгот. Например, выслуги в званиях сокращались наполовину. В то время, как обычному линейному офицеру требовалось для получения звания одно время, офицерам постоянного состава требовалось в два раза меньше. Да и зарплата у офицеров постоянного состава штрафных частей была чуть ли не в два раза выше против обычных строевых частей.
А права командира штрафбата или штрафной роты? Командир и комиссар штрафного батальона пользовались правами командира дивизии. Дивизии!
А командир и комиссар штрафной роты пользовались правами командира полка. Полка!
А ведь автор книги описывает штрафников зачастую как ударные, высоконадёжные части, которые даже по нескольку раз за ночь посылались на захват «языка» и за выполнение задания награждались высокими орденами. Дело даже не в том, что такое доверие оказывается людям, которых осудили за то, что они попали в окружение. Таких людей, которых судили и за то, что они несколько недель выходили к своим, успешно перешли линию фронта, а после были за это осуждены в штрафные части, по словам автора, таким людям доверяли вновь переходить линию фронта и «брать языка».
Дело даже не в абсурде алогичности рассуждений. Дело в другом. Автор самым бессовестным образом ровняет штрафников со спецназом. Дело в том, что «взять языка» является прерогативой разведгрупп. Это же не так просто перейти линию фронта, преодолеть минные поля, ряды колючей проволоки и много ещё такого, о чём обычный боец или даже офицер не подозревает. И потом, вдумайтесь, что значит «взять языка»?
Это что, выбрать из хлева барана покрупнее, для плова?
Надо знать множество тонкостей; куда выйти ночью, кого и как схватить. И потом, вдумайтесь, что значит схватить немецкого солдата или офицера? Они что там на передовой гуляли по ночам по травушке муравушке? Ну, не спиться человеку, взгрустнулось. Пойду ка я погуляю по лесу, подышу свежим воздухом, а то в этой землянке слишком душно. Так что ли? Абсурд полный. Это боевая часть, причём прифронтовая.
Спортсмена, чтобы научить определённому приёму, скажем, делать апперкот боксёра или подсечку, попросту подножку, борца, требуются десятки часов тренировки, а то и более, чтобы довести движения до автоматизма. Так и спецназ готовят как минимум несколько месяцев, чтобы люди могли делать рейды в тыл врага, да ещё и приводить живого пленного. И это при том, что тревога поднимается после исчезновения солдата буквально сразу. В запасе у группы всего лишь считанные минуты. За это ограниченное время надо отойти, замаскироваться. Это дело профессионалов, а не просо отчаянных людей.
А у автора штрафники даже за жратвой к немцам ходят. Это же полный идиотизм.
Из таких ляпов составлена подавляющая часть книги. Правда автор утверждает, что это, дескать, вспоминают штрафники. При этом он передёргивает факта. Как я уже говорил, в его книге нет воспоминаний самих штрафников, почти что нет. Там есть повествования постоянного состава офицеров штрафных частей. Это всё равно, что пользоваться мемуарами, скажем начальника Освенцима, о порядке, о жизни в этом концлагере смерти.
В связи с воспоминаниями ветеранов мне вспомнился один рассказ, который я прочитал в интернете. Женщина описывает группу советских военнослужащих, которые пробиваются к своим из окружения. Причём они идут уже где то полгода. Уже зима, снег. За ними гонится моторизованная немецкая рота. Наши солдаты, в отличие от немцев, одеты в зимнюю форму одежды, имеют полный боекомплект оружия, пулемёт с огромным количеством патронов. Потом один из солдат начинает прикрывать своих товарищей и героически уничтожает всю роту немцев.
То есть женщина совершенно не представляет, что значит пройти несколько тысяч километров по тылам противника. Это уже измождённые, завшивевшие люди, еле передвигающие ноги от постоянного недоедания и недосыпания. Когда я ей указал на очевидные ляпы в её героическом рассказе, она мне нисколько не сомневаясь в силе доводов, говорит, что этот случай она услышала от старого ветерана. Но ведь надо понимать, что такое в советское время рассказ ветерана, его выступление перед пионерами. Ведь такие лекции согласовывались с идеологическим отделом партии. Что можно говорить, что нельзя в СССР очень даже следили за этим.
Так вот автор данной книги делает то же самое. Он выдаёт россказни постоянного состава за правду матку. Но ведь сейчас у нас не двадцатые годы, люди стали значительно более грамотными. Но дело даже не в этом. Дело в другом. Надо понимать, что любую ложь можно легко использовать против нашей страны. В самом деле. Если кто-то заинтересованный в работе с нашими людьми возьмёт эту писанину о штрафниках, то ведь он легко разоблачит все россказни автора, используя при этом и документацию правдивую и воспоминания немецких офицеров, воевавших на советском фронте. И что он скажет? А он скажет, смотри дорогой, вам даже сейчас, спустя многие десятилетия лапшу на уши вешают. Как ты, вообще, можешь своему правительству верить в чём-то, когда они по-прежнему прилагают все силы, чтобы обелить советскую власть?
Да, недаром американцы говорят:
- Говорите правду, говорите много правды, не говорите всей правды.
И это умно. Всю правду народ никогда знать не будет. Да это простым людям и не под силу. Но вот зачем так грубо, чисто по-советски врать?
Я, конечно, мог бы и дальше выковыривать нелепицы из этой так называемой «правдивой книги». Но, думаю, хватит. Если о чём и стоит сказать, то о заградительных отрядах.
Автор старается представить НКВДшников заградотрядов как некие обычные части, которые совсем не выполняли палаческих функций. Не буду много об этом распространяться. Задам лишь один вопрос. Когда был издан приказ ставки запрещающий эвакуировать мирное население, кто расстреливал женщин, стариков, детей, пытающихся вырваться из горящего Сталинграда. Вспомним книгу Некрасова, про Сталинград, где он описывает одинокую лодчёнку, которую обстреливают немцы. В действительности было совсем наоборот. Любая посудина, без разрешения пытающаяся пересечь Волгу, вырваться из горящего города, расстреливалась именно заградительными частями НКВД. Это что, не палаческие функции?
Я готов поверить в то, что не всегда заградотряды выполняли функции палачей. Но при этом не надо забывать и о выработанной советской армией тактике многоэшелонной обороны. То есть оборона строилась эшелонированная. Окопы шли за окопами. Те части, которые располагались сзади, несли функции и заградительных отрядов. Они были обязаны расстреливать всех, кто движется на них. Именно в этом был смысл приказа 227. Ибо заградительные отряды у нас в советской армии действовали с первых дней войны, с этим вынужден согласиться и автор книги о штрафбатах. Но приказ 227 давал право обычным стрелковым частям выполнять палаческие функции по отношению к своим, чтобы «ликвидировать отступательные настроения в войсках». Не надо забывать о том, что за полгода войны в плен попало приблизительно четыре миллиона советских солдат. Пленных было так много, что немцы вынуждены были даже отпустить восемьсот тысяч советских военнопленных, у которых имелись на оккупированной территории родственники.
Да, я обещал пояснить, почему штрафников посылали на мины. А вы представьте минное поле засыпанное снежком. Каждое ковыряние по мёрзлой земле просто означало самоубийство. И вот тут выручали штрафники. Их гнали на минное поле, которое они и разминировали своими телами. Заодно демаскировали огневые точки немцев. Ведь те были вынуждены стрелять из пулемётов, как и наши заградительные отряды.
Если кто думает, что такое не возможно, то могу отослать и к раскритикованной мною книге Рубцова, где даже он признаёт наличие таких фактов.
А вспомним нашу практику брать в минёры детей из освобождённых от немцев населённых пунктов. Брали минёрами и мальчишек и девчонок четырнадцати-шестнадцати лет. А чего с ними чикаться? Всё равно они попадали в разряд людей второго сорта, которые провели некоторое время в оккупации. Вина этих людей была в том, что они выжили. Но живыми такие люди советской власти были не нужны. Это были не сыны и дочери полков. Это были те же штрафники. Хотя им их опасная работа нигде не засчитывалась, не заносилась ни в какие документы. Хотя эти детишки и обучались наскоро разминированию. Получали образование, о котором они не имели права нигде упоминать.
Цель моего скромного очерка не очернить, но лишь избавить наших людей от нагромождения лжи. Или мы этого не достойны?