Владу Галкину. Прости

Заскорузлыми пальцами, обреченный на ветер.
Просто жил, любил и верил людям.
Заскорузлыми пальцами, отодрав крышку гроба.. тпру.. водки.. налей, пока пьется и дышится.
Не жалей. Налей.
Влад Галкин, не кумир, не подонок. Просто хороший парень, который смачно жил.
И  умер в ответ.
Гекльберри Финн моего детства, которое кончилось. С глазами полными слез и свободы, прости.
Ну как же ты мог, Влад. Ведь ты актер – подыграть этой своре вонючей – раз плюнуть. Этой куче шакалов в ответ ухмыльнуться   и растоптать память, боль, стыд. И забыть. Продолжать жить с искорками в глазах. Потухшими. Не смог.
Ну как же ты мог своими руками сердце напополам. А мама? Что же она? Почему не подумал?
Прости.
 ТАМ тебе хорошо, я знаю. А здесь, нам  упиваться слезами, стонами и помнить. Тебя.
Прости.
Тот маятник любви и ненависти…
Раскачивается из стороны в сторону.
Бьет в грудь со всей силы как острый  нож.
Маятник боли и забвения, гореть им в аду, шакалам, а ты не смейся. Просто прости.
О, как мы тебя любили, творили, обожали...
О, как мы тебя убили, легко, незаметно, походя, похотью своей упиваясь, самосуд верша.
За что?
Что, есть кому бросить камень? Святые? Не пили? Не били? И не любили?
Молчите. Скорбите, щелкая на последок затвором – вот слезы- крупным планом, вот гроб выносят… по головам, топча на последок душу… не видно, не видно улыбки… Гонорар обломался. Чтоб тебя…


Мать, качая ребенка, над колыбелью споет ему песню. От колыбели до Гекльберри… гордость отцова. Из колыбели – в жизнь ворваться и ЖИТЬ.
Не ползать, не гнуться и не лизать – жить, в полете, в стремление БЫТЬ.
Не аклашом, подонком  иль тварью – ГЕРОЕМ.
Такое, увы, не прощают.
Влад Галкин: дальнобойщик, рубаха-свой-парень, офицер, солдат, Котовский, мужчина – он просто устал. Надо бы отдохнуть. Уснуть. Стряхнуть груз заботы и грязи. А он, улыбнувшись, снова налил. Запил. И умер. Один. Лежал мертвый  в пустынной квартире,думал: «Когда же меня найдут. Эй, кто-нибудь…»


Заскорузлыми пальцами покопавшись в чужой боли, снова упиться до беспамятства, и в забытье рухнуть. В пустоту.В ничто.
А он летит… облаком белоснежным, на последок, улыбнувшись детской наивной улыбкой. Все роли, слова, поступки, боль и любовь  останутся в памяти, в вечности.
Так прости и налей…