Сережка

Сережка.
Сережке было пятнадцать, он был змей. Конечно, не в том смысле, что у него был длинный хвост и специфический гадский запах. А в том, что вел он себя именно так как и должен, по мнению взрослых, вести себя гад ползучий в природе. А именно: слушать громкую музыку, пить пиво в подъездах, плеваться и грубить тем, кто из гадского возраста уже выполз.
Родители Сережку не понимали, соседи откровенно ненавидели, живущая за три подъезда от его квартиры тетя Клава, так и вовсе не упускала случая, напомнить Сережке кто он есть на самом деле: - У-у, гадюка!!  На школьной доске «наши маяки» его фотографии тоже никто и никогда не видел.
Сам же Сережка придерживался противоположного мнения, а вернее у него вообще не было никакого мнения, он просто жил.  А все неприятности, доставлявшие окружающим столько неудовольствия, выскакивали из него естественно и нечаянно. И Сережка списывал их на откровенную «непруху по жизни» и тупость старшего поколения. Но посудите сами,  куда же ему  еще было их списывать?
Пятница, школьный вечер. Как обычно, ученики, от тринадцати и выше, веселились без зазрения совести. Весело скакали, под присмотром педагогов, почти тайно курили в туалете анашу, самые «оторванные» баловались тяжелым наркотиком. Так что, ничего страшного в баночке коктейля, которую он принял натощак, Сережка искренне не нашел. И правильно сделал. На фоне общего праздника заметно было только три банки. Да и то, в том случае, если отплясывать посреди спортзала нижний брейк, а не тискать «телку» в темном углу раздевалки. Одного не учел Сережка… сделать поправку на Скворца. Да и как можно было «поправится» на эту скотину, если к тому моменту Скворец уже успел, как следует «дунуть», запить «сушняк» двумя банками коктейля и теперь пребывал в таком приподнятом настроении, что даже завуч Варвара изо всех сил пыталась его не замечать.
Сережка тоже постарался от него спрятаться, затанцевал к окну, но неудачно толкнул задом Анохину и хотел потихоньку извиниться, но не успел. Анохина открыла рот на весь спортзал:
- Куда прешься урод! Фары протри!
И наградила Сережку таким эпитетом, что…!!! Короче, не один реальный пацан не выдержал бы «сто пудово». Но главный ужас был даже не в этом…. Анохина привлекла своим безобразным воплем Скворца, и тот услышал все! Все, что провизжала эта ненормальная!
            Сережка со Скворцом были антиподы. А если по-русски, то любили друг друга, как собака палку. Ну, или наоборот. И если честно, Сережка побаивался одноклассника. Да и попробовали бы вы сами не испугаться, если нижняя «лапка» у Скворушки была сорок восьмого размера, морда с экран жутко кристаллического монитора и такая же квадратная, а верхняя конечность напоминала экскаваторный ковш. Притом что сам Сережка обувался исключительно в сорок третий, физиономию имел самую подростково-прыщавую и тяжелее «мыши» ничего не поднимал. Вторым его минусом были родители. Если Скворца бог наградил мамой налоговым инспектором, а папой майором ФСБ, то Серому с отцом и матерью крупно не повезло. Ему всучили, отца каменщика, и мать бухгалтер, в какой-то «отстойной» госконторе. В общем, как ни крути, а попал Сережка конкретно и со всех сторон.
    «Унюхав кипишь» могучий Скворец протоптал себе тропу сквозь танцующих школьников, и нагло насмехаясь прямо в Сережкино лицо, спросил:
- Сивый, это правда, что Анохина сказала?Я всегда подозревал, что ты….
И он повторил все, что наболтала нервная Анохина. Окружающие захихикали, Сережка встал в «позу»: - Фильтруй базар, фуфел грязный! 
«Фуфел» Скворца удивленно вытянулся: - Это кто у нас тут задышал!? Сивый, ты что ли?
- Отвали Скворец, не нарывайся – не то чтобы напугал, а так… слегка, погорячился Сережка.
Скворец «заржал» и в спортзале произошло локальное землетрясение, и на Сережкину душу опустилась ночь.
 Скворец, угомонив свою сейсмическую активность, посуровел: - Чо ты сказал, козлина!?
 Сережка понял: - «Это конец!»
Но отступать было некуда, позади окно. И скорее по инерции, чем от врожденной храбрости, он ответил не менее оригинально:
- Чо слышал, дебил!
Оскорбленный «дебилом» Скворец посчитал затянувшийся диспут делом бессмысленным и ударил оппонента в лоб «экскаваторным ковшом». А Сережке, на мгновенье показалось, что он преодолел земную гравитацию.  И действительно, он выпорхнул бы в окно. Но ему помешала рама и, вместо него на улицу вылетело стекло. Сережка же, срикошетил к ногам Скворца и укусил его в ахиллесово сухожилие. В спортзале произошло второе землетрясение, но тремя баллами сильнее. Скворец отодрал Сережку от ноги и бросил во второе окно. Второе окно тоже не выдержало и сломалось с таким ужасным шумом, что ни один порядочный учитель, даже при всем уважении к родителям Скворцова, не заметить этого не смог.
- Кто разбил окна!!!??? – хором закричали завуч Варвара, физик «Телескоп», физрук «Сеньор Помидор», и все трое уставились на усыпанного стеклом Сережку.
- А чо сразу я!? – попытался вякнуть Сережка.
 - Это Скворцов мною в окна бросался! Хорошо, что не попал!
- Это правда Скворцов? – спросила Варвара у Скворца. Хотя, уже не так грозно.
На «мониторе» Скворца, засветилась крайняя степень патриотизма:
 - Вот, вы сами Варвара Владимировна типа говорили, что хулиганить типа не модно. И что с ними надо типа биться.
И в знак преданности школьным правилам и лично Варваре Владимировне он неаккуратно за шиворот показал Сережку завучу.
- Так я типа это пресекал, а он меня  за это типа в это укусил.
Реплика скворца привела Варвару в некоторое замешательство.
- Ты Скворцов можешь, типа нормально выражаться? Что это ты типа пресекал? И куда в это он тебя типа укусил? 
Скворец задрал штанину и показал прошлогодний шрам на своей сорок восьмой икроножной мышце, выдав его за отпечатки Сережкиных зубов.
- Я теперь типа месяц на физкультуру не смогу. А у нас типа с тридцаткой футбол в понедельник.
 Варвара страшно засопела и стала обдумывать правильное решение, но тут в ее раздумья влез «Сеньор Помидор» и выдохнул весь скопившейся в нем перегар на Сережку:
- Это дело так оставлять нельзя! Сиверцев сам не учиться и другим жить мешает! Где я теперь такого хавбека возьму!? Все показатели успеваемости к черту! Вы как хотите Варвара Владимировна, но это дело надо кончать!
- Да, да, обязательно – икнул из за его спины тщедушный «Телескоп».
- Он и у меня в рабалатории…ик… дермо…тьфу, термостат сломал.
С «Помидором» и остальными, завуч была солидарна на все сто. Сережка у нее самой сидел как кость в горле. Аж с пятого класса!!!
            - Не Юлий цезарь – дипломатично убеждала она Сережкиных родителей на родсобраниях.
В узком же кругу педагогического коллектива выражалась она более конкретно:
- Тупой, неуправляемый ублюдок!
Маму такая параллель сильно расстраивала. Папа же, как человек пролетарского склада ума, умудрялся находить между древним римлянином и собственным сыном общие черты:
- Попробовал бы ее грек одновременно глазеть в телевизор, делать вид, что сосредоточенно делает уроки и ковыряться в носу? Я бы тогда посмотрел, кто из них Юлий, а кто цезарь.
                Варвара «высверлила» в Сережке дыру, размером с разбитое окно и огнедышаще скомандовала: - Сиверцев, живо за мной!
Посыпая танцпол битым стеклом, под конвоем красного от злости и водки физрука и слабенького физика, Сережка поплелся за Варварой на «Голгофу». Скворец-Иуда откровенно скалился ему в спину: - Иди, иди.
И снова повторил слова дуры Анохиной.
В учительской педагоги  хором наговорили Сережке столько …!!! Что, при всем своем жизненном опыте…. Он даже и представить себе не мог, что взрослые способны извергать столько глупостей, с такой потрясающей скорострельностью.
Варвара кричала, что он безмозглый осел и катиться по наклонной плоскости и самое светлое, что его ожидает в жизни это колония для малолетних преступников. «Помидор» никак не мог простить ему Скворца и клятвенно заверял, что если тот не сможет в понедельник отстоять, честь школы, и его честь, то он самолично поломает Сережке руки, ноги, шею, а заодно и жизнь. «Телескоп» беспрестанно икал «Помидору» в загривок и надоел всем своим сломанным «дерьмостатом».
Пока Сережка в пол уха слушал как его, на перегонки оскорбляют Варвара с «Помидором», ему почему-то вспомнилось, как «Телескоп», на практическом уроке физике, разжег под деревом костер. Листья березки  затрепетали и обеспокоено зашевелись. «Телескоп» авторитетно объяснил, что это конвекция. Но Сережке было жалко березу, и такая конвекция ему не понравилась. Хотя об этом он никому не сказал.
Подробно рассказывать, чем закончилась «задушевная» беседа с завучем, думаю, не имеет смысла. Как сказал поэт: - «Мы все учились понемногу…». Только  в понедельник, непреодолимого желания идти за знаниями Сережка не испытал. И не без удовольствия провел весь учебный процесс в Интернет-кафе.
 Вечером, того же дня, когда пришла мама Сережка, предчувствуя беду, спрятался от нее в туалете.
- Открой! – приказала мать, тоном не вызывающим ни малейшей надежды.
- Ща-ас -  специально тужась, отозвался Сережка.
- Открой щас же! – не поддалась на провокацию мать.
- Ща-а-ас – еще протяжнее застонал симулянт.
- В последний раз добром прошу! Открой скотина этакая! – взвизгнула мама, но Сережка продолжал тянуть время.
- Щ-а-а…
Дообещать он не успел, разъяренная мать ворвалась к сыну, не дождавшись пока ребенок добровольно покинет туалет.
Ворвавшись в уборную мать, сдерживаясь из последних сил, что бы сразу не придушить непослушного отпрыска, прошипела: - Сидишь?
По Сережкиному испуганному виду было и так ясно чем он занят, но он все-равно ответил: - Сижу.
- Хорошо!!! – выдохнула мама так натужно, как будто только что побила мировой рекорд по поднятию тяжестей.
- Из меня в школе дуру сделали, а ты сидишь!?
Сережка хотел огрызнуться и сказать, что он ее туда не посылал, и что из нее там  сделали ему неизвестно. Но каким-то двадцать первым чутьем он «унюхал», что это будут его последние слова, прежде чем он исчезнет в дырке унитаза, и он только съежился, что бы показаться хоть немного поменьше.
И тут маму прорвало. Она припомнила ему все: и укушенного Скворца, и виртуальную реальность (кстати, совсем не в виртуальных выражениях), и изуродованный случайным окурком соседский плед, и двухнедельный запас продовольствия, уничтоженный за один присест с товарищами - бандитами, и разбитые школьные окна. А заодно и окна в соседском доме. К-которым, к слову, Сережка не имел ни малейшего отношения. Сережка честно выслушал мать и, не сходя с унитаза, пообещал, что больше этого не повториться. Мать ему не поверила, больно схватила за ухо, Сережка завыл, но с унитаза так и не слез, мать временно затаилась.
 Чуть позже с работы пришел каменщик.
- Ты знаешь, что твой сын как Алеша Попович стоит на распутье? –  с порога спросила у него мама.
Папа в ответ тихо умылся. Маму папин ответ не устроил.
- Ты не хочешь спросить, почему как Алеша Попович?
- Почему? – спросил папа и заглянул в кастрюлю.
И Мама сообщила ему с нечеловеческой радостью:
- Потому что перед ним три дороги! В ПТУ, в армию и в тюрьму!
- Ну что ж. Значит, перед ним все пути открыты – ответил папа и заглянул в холодную кастрюлю еще раз.
Мама издала душераздирающий вздох, и ее прорвало вторично. 
Пока папа грел борщ, изо всех сил  настраиваясь спокойно поужинать, Сережка беспрестанно удивлялся – почему мама стала бухгалтером, а не писателем, ну, в крайнем случае, диктором в телевизоре!!!??? По его мнению, получилось бы у нее здорово.
 Отца же, мамина повесть почему-то не удивляла и ассоциаций с масмедиа не навевала. Он напротив, мрачнел. И чем дальше, тем больше. Но окончательно его аппетит сломал диван, неудачно треснувший в пылу борьбы с одноклассником.
Отец, не притронувшись к борщу,  «миндальничать» не стал, а  захотел прямо на месте  воспитать Сережку. Причем сразу по первое, второе и все числа текущего месяца. Мать, добившись нужного результата, встала на защиту сына грудью:
- Не смей трогать ребенка, борщ остынет!!!
Остывающий борщ отца не остановил. Но, натолкнувшись на непредвиденное препятствие, он споткнулся и уронил препятствие на объект воспитания. Все трое упали на многострадальный диван, чем окончательно его доконали. Выбравшись из-под обломков, мама обвинила папу сразу по нескольким статьям: за то, что он сломал диван, за то, что он сломал ей жизнь, и за то, что подарил ей сына дебила.
Папа сказал, что мама: - Сама дура, раньше надо было думать!
Мама ответила, что: - Она думала!
Но она-то думала, что папа: -… самостоятельный и ее обеспечит, а он сам дурак и вообще…. лучше бы она пошла за Стасика!
 На что папа сказал, что мама: - Всегда не тем местом думает! А если ей припекло? Пойти она может прямо сейчас! Хоть к своему придурку Стасику, хоть куда подальше!
Пока они шумно выясняли, кто из них все-таки больше виноват в их персональной судьбе, борщ выкипел, по квартире распространился запах пережженного винегрета, а Сережка тоскливо вздохну: - Ну, понеслась.
И подумал: - «Скорее бы свалить из этого дурдома!»
Но денег у него не было даже на компьютерный зал. Сережка «свалил» в соседнюю комнату и включил телевизор. На серой поверхности «голубого экрана» отчаянно кривлялся «Камеди клаб». Вот это было «в тему», это было «прикольно», это было по-настоящему….