Полночный бред или вечнонеоконченное произведение

Пролог, или глава, которую Андрей Битов пишет последней. (для читателя)

Здравствуй, мой дорогой читатель! Хочу с тобой сразу объясниться, дабы потом не было никаких удивительных разочарований или разочарованных удивлений. Так вот, в дан-ном произведении я, иногда, буду обращаться к Крутовой Ксении Сергеевне (по крайне мере именно так звучит её имя полностью, пока она ещё находится в возрасте так называемого девичества, который никаких временных рамок не имеет) – это мой друг и главный герой (читай: собеседник). Впрочем, это вовсе не означает то, что читатель сможет прочесть реальные разговоры и узнать что-либо о реальных людях (хотя кто знает :)), просто мне захотелось пообщаться с фантазией, имеющей именно такое имя. Поэтому не надо беспокоиться: «Ах! Так это он Ей, о Ней, для Неё!!! Да Я, а Я, Я…!!!» - всё это не так, потому, что я это для нас и про нас, а, как известно, такие вещи делаются исключительно для себя. Да и вообще, мне неизвестно, сколько людей будет читать всё это: много или один, а может и вовсе никто не прочтёт. Поэтому, до встречи через несколько мгновений.

Ещё один Пролог. (для себя)

Почему я назвал все эти листы, заполненные множеством значков, полночным бредом? Да потому, что лучшего названия не найти, потому, что когда выпиваешь чашечку хорошего кофе в 12:00 по Самаре, а то и вовсе за полночь, рождается состояние порождения чистых как горный поток мыслей, которые через мгновение ты уже не можешь выразить словами, так они и остаются не высказанными, но познанными. К тому же, я нашёл рукописный вариант незаконченного произведения автора, который забыл указать своё имя на обложке тетради, которое называлось «Полночный бред», так что… Да к тому же эту вещь можно до бесконечности дополнять и всё равно она всегда будет оставаться незаконченной – разве это не бред. И последнее, просто не возможно вообразить себе как мне бы не хотелось, чтобы весь этот бред пытались логически объяснить, впрочем, подробнее об этом я буду писать чуть позже.

О детстве и наших будущих детях.

Сейчас я нахожусь в том возрасте, когда искренне надеюсь, что рожу ребёнка (как в библии, там почему-то рожали мужчины) и воспитаю из него настоящего человека (наивный!). Ну, допустим, что при таком желании, дорогая моя Ксюха, воспитаю я не настоящего человека, а образ свой и подобие, что, естественно, будет не всегда самое положительное в ребёнке. Потом, я-то, наивный, надеюсь, что будет это плод моих трудов, а на самом деле это будет плод воспитания бабушек, друзей, СМИ и просто прохожих, а значит - из ребёнка я буду воспитывать не настоящего человека, а просто человека (фу-у-у, сразу полегчало). Кстати, как мне кажется, именно с таким чувством облегчения и радости и следует общаться (а не воспитывать) с детьми (своими и чужими). Вот оно, Ксюха, счастье отцовства и материнства (УРА!)!
А вот ещё один интересный момент: все мы были детьми, но почему-то большинство из нас (взрослых :)) забывает ребёнка в себе, а поэтому и не может с детьми общаться, и вот тут-то и начинается ханжество, порождающее все неврозы и психопатии нашего с тобой, Ксюха, общества. Но кроме этого человек, забывающий общаться со своим ребёнком, забывают свою мечту, теряет свет в глазах и дальше начинается процесс его умирания (о это великое таинство смерти), которое может начаться и в восемьдесят лет и в восемнадцать (не моя задача подробно рассказывать об этом, если хочешь, можешь прочитать Пауло Коэльо, Будду, Христа и т.п.). Это очень страшно.
Другой аспект этой темы в том, что детство и юность самое счастливое время нашей жизни, несмотря на все проблемы и невзгоды (раньше в деревнях дети спали на лавках, бега-ли босиком и были безмерно счастливы), это так же самое честное, чистое и искреннее время в нашей жизни, и порой лишь одно воспоминание о юных годах может очень много изменить не только в нашем настроении, но и в нашей жизни. Вобщем детство длится небольшой промежуток жизни, но играет в ней (жизни) очень большую роль. Пока больше сказать нечего, может потом изложу ещё какие-нибудь соображения на данную тему.

Элемент бреда.

Сейчас очень хотелось бы привести кусок того рукописного текста, который я нашёл. Больше никаких комментариев.
«Я сидел в удобном кресле, не обессиленный и не в напряжении, глаза мои были за-литы счастьем так, что если бы кто-нибудь проник в глубину моих глаз, он бы взорвался брызгами радуги и солнечных лучей от переполнившего его восторга. В моих волосах гуля-ла свобода, я весь был какой-то раздражительно-свободно-радостный для окружающих. Напротив меня сидел человек, которого я уважал и любил и, даже если его поза и слова вызывали напряжение и агрессивность, то единственное моё желание было наполнить его ощущением радости и свободы. Быть может, вы когда-нибудь замечали как беснующе действовало на вас чьё-то радостное состояние – это, наверное, и не очень хорошее состояние, но часто встречающееся у людей, в чём-то люди (такие же существа как и я) считают его нормальным, хотя, по-моему, оно калечит людей. Он предложил сигару, и я в первый раз в жизни закурил, так мы сидели и разговаривали на темы, которые нас интересовали, а может быть просто могли разговаривать не напрягаясь, а выкладывая лишь то, что было у нас внутри давно, как бы в очередной раз очищаясь. Говорили о чьих-то судьбах, о судьбах, которые волновали только нас и которые понимали только мы. Так и говорили, забываясь в сладковатом дурмане табачного дыма. Я не особо разбираюсь в сигарах, но эта мне понравилась – от того, что было очень ново. И то ли от этого мне было очень приятно разговаривать, а то ли от того, что беседа шла легко, без напряжения, создаваемого в разговоре побуждением человека «НАДО!», это не было безудержное визжащее «ХОЧУ!», это было просто спокойнотекущее «есть…». Но вот уже было одиннадцать часов вечера, на улице стемнело, и я проводил к двери своего наилюбимейшего гостя. Закрыл за ним дверь и пошёл на кухню и пошёл на кухню, зажёг свет и распахнул окно. Струи ночного летнего воздуха, что так бодрит после дневной жары, ворвались, обмыли меня и понеслись куда-то дальше, в глубь квартиры, но мои мысли вовсе не хотели нестись за этими струями. На меня нахлынула масса ночных звуков. Да, именно нахлынула, от того, что ночью звуков очень мало, и каждый из них хорошо различим. Каждое изменение, каждое движение ночной жизни даёт о себе знать. Именно в это время можно собирать шелест листьев и колыхание полотна лунного света. Я сел за стол и начал читать какие-то бумаги совершенно автоматически, после что-то написал и откинулся на спинку стула. Мне показалось, что стало холодновато, и я пошёл взять свитер. Когда я его одел, то от тепла, внезапно согревшего, у меня появилось ощущение электрического разряда, прошедшего по моему телу. Я поставил на плиту кофе и зажёг благовоние из сандала (их в моей коробочке осталось только семь штук). Я прикрыл окно, и к тому времени, как я начал пить только что приготовленный горячий кофе, два аромата смешались, дополняя друг друга и доводя мои ощущения до экстаза. Я откинулся на спинку стула и в наслаждении закрыл глаза. Через какое-то время почувствовал как нехотя полетел в одну из комнат, в которую меня просто затянуло. Меня ослепил сет от тысяч свечей, я точно знал, что от свечей, хоть в жизни свой и не видел этого. Когда глаза мои привыкли к свету, я увидел, что очутился в просторной зале со множеством людей в дореволюционных нарядах. Это были прекрасные 80е годы XIX века. Ко мне подошла знакомая дама и сказала: «Здравствуйте, милый князь, ну вот вы и пришли, а мы то вас заждались. Рады вам, очень рады, милый друг. Ну что ж, теперь, когда наш дорогой Андрей Владимирович (меня именно так и зовут… в этой, другой жизни) можно и к столу!». Вереница красивых и не очень людей направились к большому, заставленному огромным количеством вкуснейших блюд, и все хотели поговорить со мной, хотя бы перекинуться парой слов. Всё это было странно, как-то непривычно.»

Голая правда.

Довольно попсовое название. Но менять его не буду. Хотелось бы поговорить в этой части о том, как человека узнать.
Из чего же, Ксения Сергеевна, человек состоит? Не знаю как ты, а я считаю, что из жизни… Каждый из нас состоит из пап и мам а через них из остальных предков, состоит из братьев и сестёр, друзей и знакомых, любимых и врагов и перечисление это нескончаемо. Состоит человек так же из книг, прочитанных им, событий, произошедших в его жизни, сознания, бессознательного и подсознательного. Поэтому вот эти самые строки – это я! Так что же в человеке своего? Да ничего, кроме маленького зерна добра и зла, заложенного в нас Богом! В каждом из нас нет ничего нового по сути, индивидуальна только композиция, а эта композиция составляет содержание каждого из нас. Так как же всё-таки человека узнать? Получается, что надо прожить его жизнь!?! Для того, чтобы узнать о чём человек думает, что чувствует, почему он сейчас смеётся а через мгновение плачет, с одними людьми шутлив а с другими серьёзен, почему этот человек по-детски может что-то скрывать или наоборот искренне раскрываться, почему он совершает безрассудные поступки и может не раздумывая изменить свою жизнь, или наоборот все свои действия продумывает и просчитывает, а, самое главное, как всё это может сочетаться в одном человеке… надо прожить его жизнь… Но есть такая загадочная штука – любовь, когда за мгновенье или за год я понимаю, что мы с этим человеком одинаковы, и я понимаю этого человека и готов узнавать каждый его день нашей совместной жизни, настолько он мне интересен. И с этим человеком я могу быть самим собой во всей своей полноте и глубине, я могу быть всем собой, а не только какой-то своей частью. И мне не надо проживать всю жизнь этого человека до нашей встречи, я её прожил заочно и живу с ним сегодняшним днём. Загадка!!! Вот тебя, Ксюха, я тоже люблю, но настолько, что мы можем быть только друзьями, что-то в нас есть разного, в чём-то я тебя не понимаю. Но есть человек, который тебя понимает, которому ты интересна и для которого ты очень важна, и это замечательно!

Продолжение бреда.

«Разговоры, еда, вино… голова, что с ней? Она совершенно не способна думать. В ней шумят сотни звуков, сливающихся не в музыку, но в какофонию. Я уже давно ничего не писал, а в моём небе не светит ни чьё имя. Это небо с просто синевой, просто облаками, про-сто солнцем, просто птицами. Просто хочется выкрикнуть: «АБАРА! Абракадабра! Собаки летят, и с деревьев падает жёлтая листва, и её сразу же покрывает снег!». Я ото всего устал. Видимо мне надо купить новый сорт сигар, или купить трубку. Но что скажет маленький Будда в моей голове? Я его купил на рынке, и он как-то незаметно забрался в мою голову. Врач сказал, что это ничего и надо только ампутировать голову, но ведь новая вырастет только через неделю. Целую неделю, а это так неудобно. Да ещё ни с того ни с сего я начал писать этот дневник. Кстати, с того ужина путём перехода я отправился сначала, в XVI век, потом, в девятый, потом, в Римскую империю, потом к древним людям, потом я стал веществом и перешёл в Бога, я как-то слышал, что это возможно, но не верилось… а вот теперь, к своему ужасу, я всё знаю. Надо мне спуститься на небеса, а то я витаю на земле, я уже не-сколько месяцев назад заметил за собой такую мечтательность. Хватит писать, надо ещё по-кататься на люстре»

Заметка о бессознательном.

Фрейд – великий человек! Это, Ксюха, не утверждение, это – аксиома. Он открыл целый слой бессознательного, открыл нам глаза! И мало того открыл, так и основательно, научно всё доказал. Ты спросишь, почему я сказал – слой. Я не опечатался. Если мы уберём роль секса из нашей жизни, то есть если бы секса в нашей жизни не было, то было бы что-то бессознательное. Конечно! И это была бы смерть. Мы боимся смерти, мы скрываемся от неё, мы не можем признать осознанно того факта, что мы, каждый из нас умрёт. И это создаёт ещё один слой бессознательного. Мы можем сказать, что, конечно же, мы понимаем, что мы можем заболеть, можем состариться, можем умереть, но мы не верим в это. Во многих религиозных текстах говорится, что душа умершего человека не верит в то, что человек (тело) умер, и это неспроста, это не выдумки. Я удивляюсь, как Фрейду не пришло в голову, что смерть играет не меньшую роль, чем секс. Причём часто секс есть проявление страха смерти – люди продолжают жить в своих детях, внуках и т.д.. А может, ему эта мысль и пришла, но он не успел о ней написать, потому, что она пришла в последнее мгновение его жизни. Именно осознание того факта, что в мире есть больные, есть старые, есть мёртвые и есть монахи, ищущие в себе Бога, сделало возможным перерождение Сиддхартхи Гаутамы в Будду, то есть существо просветлённое и полностью осознанное. Таким образом, наша жизнь не только сексуальна, но и смертна! Но вот доказать это научно, как Фрейд, я, пока что, не смог. Поэтому я не великий человек и не Будда!
Третий элемент бреда.
«Боже! Люди создают группы, группы объединяются ,а объединения создают общество. А это общество, создавая культуру, ритуалы, привычки, навеянные их сознанием и субъективными ощущениями, создаёт человека. Людей, иногда очень, казалось бы, похожих друг на друга, похожих в меру их объединения общей идеей, но настолько индивидуальных, видящих каждый по-своему окружающий его мир. Людей, которые в меру силы своего само-сознания и самолюбия (не путать с себялюбием), могут создавать себя, свою судьбу, свои мнения. Наконец, они могут мыслить, если их самосознание велико, а не пользоваться какими-то рефлекторными мыслями, заложенными испокон веков и где-то вычитанными. Способность мыслить – это способность осознавать и видеть окружающий нас мир, быть счастливым вследствие проявления свободы осмысления, и отсутствия неосознанности. Осознавать себя как полноценную личность, а не её отдельную часть, и жить не по законам этой отдельной части, а по законам понятного, открытого для себя заново. Вот во вчерашней записи я, например, был поэтом, покупателем, жителем иного мира и полу животным – и всё это был я, а у меня ещё множество ликов, и я даже не уверен, что какой-то отдельный человек знает меня полностью, и это лучше, чем, если бы мои поступки можно было предсказать – ведь это признак ограниченности. Но при этом я не стремлюсь быть непредсказуемым, я только развиваюсь, чтобы быть мысленно свободным. На сегодня хватит».

Пустой разговор.

Сейчас я хотел бы поговорить об ощущении пустоты внутри нас. У одних такое ощущение бывает часто, у других – редко. Многие из нас пытаются этого ощущения избежать, многие при его появлении пытаются занять себя чем-то, или убежать от пустоты. Это что-то непонятное, а от того пугающее, а иногда и угнетающее. Но я говорю тебе, что это новые возможности. Это возможность рождения. При рождении вокруг человека появляется пусто-та, внутри его лёгких появляется пустота, и если он заполнит лёгкие воздухом – то это возможность жизни. Так вот пустота – это шанс расширить свои возможности, вопрос лишь в том, чем ты заполнишь это пустое пространство, умертвишь ты его или дашь ему жизнь! Если ты заполнишь пустоту тем, что привнесёт в твою жизнь более яркие краски и более сильный интерес к себе и окружающим – значит ты, Ксюха, сделала правильный выбор. Но никогда, молю тебя, не беги от пустоты, потому что от себя не убежишь. Это будет пустое занятие. Поэтому, Ксюха, умей радоваться и умей грустить.

Два следующих элемента бреда.

«Я прочёл роман Булгакова «Мастер и Маргарита». Он (роман) меня просто восхитил. Наверно потому, что он искренен, он поражает нас соей честностью. У каждого в душе есть, или были, такие же мечты, идеи, желания, описанные в романе, мы не сомневаемся в том, что это могло быть на самом деле потому, что это очень реально в нашем представлении, только не каждый из нас может себе в этом признаться. А так, я в точности испытывал те же чувства, что и герои. Похоже, что это книга бытия, но она ни в коем случае не претендует на роль библии в силу самобытности этого романа и, казалось бы, эта история про сатану, но настолько про Бога. И каждый, кто способен понять автора, остаётся его учеником, пронося это учение в сердце через всю жизнь. И, дай Бог, чтобы кто-то смог написать продолжение жизни этого произведения, именно полноценное продолжение, а не жалкую пародию. И не обязательно сохранять тех же героев, историю с этими героями Булгаков закрыл окончательно. Новую историю надо писать в новой книге и с нового листа, подобно новому завету в христианстве. Да будет так! Amen».

«Никак не могу забыть роман «Мастер и Маргарита». В день, когда я закончил его читать, я не позволял себе читать ни одной книги, кроме нового завета, странно, но именно в этот день мне принесли отдельную новую книгу, где напечатан только новый завет, и имен-но «Мастер и Маргарита» сподвигнул меня читать его, я читаю, но немного, медленно, иногда перечитывая заново, упиваясь и получая наслаждение от каждого слова – ведь это величайшая книга. Так же велико произведение Булгакова, оно для нас фантастично до реальности, да. Именно так, я не сошёл с ума, и я благодарен тебе, друг, если ты меня во всём понимаешь, хоть это и трудно, ведь я рассчитываю, что эти записи будет когда-то читать умный и родственный мне человек. Пока всё».
Понимаю…

Продолжение о детстве.

Я хотел бы поговорить об ощущении детства. Для меня детство – это деревня и дед (мамин отец). Каждое лето меня увозили в Подмосковную деревню. Сначала мы ехали на поезде, как мне нравится запах дёгтя на шпалах и ощущение движения, сейчас я очень люблю переезды, смену обстановки, я обожал просыпаться ночью на какой-нибудь станции и слушать размеренный звук удара молотка проверяющего, особая удача если удастся увидеть приходящий или отходящий поезд, манящий своими огнями и движением, а вот если проснусь во время движения между станциями, то меня всегда посещало пугающее чувство, что из лесополосы вылетят на всём скаку бандиты, которые захватят наш поезд, но через некоторое время я засыпал, а из лесополосы, конечно же, никаких конных преступников не появлялось. Потом в Москве меня ожидало метро, в котором была, как говорил дедушка «лесенка-чудесенка», то есть эскалатор, причём как на входе так и на выходе, а для меня это была не «чудесенка», а лестница страха, которая по счастливой случайности не засосала меня. После ехали на электричке – это было хуже, чем на поезде, не так удобно, а потому казалось, что слишком долго. И вот, через несколько километров пути – деревня! Пыль дорог, кудахтанье кур, шипенье гусей, стога сена, в которые можно засунуть руку и ощутить влажное тепло, запах деревянного дома, огород с овощами и ягодами, бочковые огурцы и капуста, поля, леса, полуразрушенная церковь в соседней деревне, речка и море свободы – всё это моя деревня. Меня привезли в деревню, в том возрасте, в котором я не помню своей жизни полностью, года в полтора, меня привезли в эти просторы, где в отличие от сквера, находящегося рядом с домом, где жили дедушка и бабушка, можно было бегать по земле и траве, а не по асфальту. Приезжали мы в деревню в конце мая, а уезжали в сентябре, с тех пор как мой брат, а потом и я, пошли в школу время в деревне мы стали проводить поменьше, приезжая в июне и отправляясь на «зимовку» в конце августа. И вот сейчас я снова поеду в деревню, после трёхлетнего перерыва, трёхлетней блокады. Чувствую себя почти что Ленинградом :). Мне тяжело без деревни и тяжело без деда, которого нет уже два года. Деревня это для меня не просто конкретное место, это моё мироощущение. Это печка и холод августовских ночей, это стол в избе, за которым собиралась вся наша большая семья с прабабушкой, которая обязательно молилась пред едой на икону, висящую в углу. Мы ели ту вкуснятину, которую нам готовили бабушка, тётя Надя и тётя Тамара. Тётя Надя учила нас с братом вышивать крестиком… сейчас я разучился. Как я любил ходить в лес по грибы! Для этого надо было пройти несколько километров через поле, и я попадал в рощу, прохладную, тёмную, с комарами и грибами, из которых можно было варить суп, жарить их и солить. Я обожал ночные костры после уборки огромного картофельного поля, в которых сжигали ботву, обожал купаться в речке, в которой я чуть не утонул (плавать я тоже научился там, а не на Волге, в которой до девятого класса я купался очень редко), последний раз когда я был в деревне речушку нашу загадили, а сколько удовольствия доставляло доплыть до «острова» (это такие места посреди речки, где можно было встать на ноги и передохнуть, никакой суши над водой, естественно, не было), это был просто какой-то ритуал доплыть до «острова»! Я обожаю запах деревни. Меня всегда влёк подвал, в котором было море запасов, в том числе и мои любимые бочковые огурцы, влажная прохлада, запах плесени и мышей, которых, признаюсь, боюсь до сих пор. Меня всегда влекла церковь, располагающаяся на холме в соседней деревне, рядом с которой располагалось, как полагается, деревенское кладбище, а не как в Самаре - стадион на кладбище – это было моё второе знакомство с Богом, после прабабушкиных икон и молитв. Сейчас эту церковь восстановили и там идут службы… там мою прабабушку и отпевали. Кстати в семь лет меня крестили по моей же просьбе.

Прабабушка… это для меня целый мир… она грозила нам с братом своей клюкой, когда мы беспощадно рвали землянику (почему-то в Самаре очень немногие знают что такое земляника, и как она может расти в огороде) и изредка воспитывала нас (например меня она учила откликаться только на имя Юра или Юрий, а не Юрок, Юрик и т.п.), а когда все уехали на свадьбу к родственникам, оставив меня с ней, я увидел как она вдруг помолодела, как бы вышла из сна, она стала готовить, мы вместе ухаживали за огородом, она пела мне колыбельную на ночь про мальчика-сироту, которого приютила бабушка, ни до, ни после я не видел её такой активной, однажды мы даже ходили к её подружке, где они на пару давали мне ценные указания куда перегнать гусей и кур. В том возрасте я не мог понять: почему мы с ней стали есть не за столом в комнате, как обычно, а на кухне, а сейчас понял – это был её мир, который она мне показала. После того, как она стала ещё более старой и уже не могла обслужить себя и долго ходить, она стала просить выкинуть её под откос, ни в коем случае не хоронить, чтобы не доставлять никому неудобств, и не устраивать поминок, а то гости напьются и поминки превратятся в веселье (так оно и случилось). Боже, какой же она была святой, как она умела беспокоиться о других! А я обманывал её в картах, когда она забывала чей сейчас ход.
 
Чердак – это скопище всего самого интересного и поломанного, я любил забираться в полутёмный жар чердака, когда надо было достать дозревающие помидоры, или чеснок, а заодно и присмотреть что-нибудь ещё. Я плакал, расставаясь с мамой, при отъезде в деревню и плакал, уезжая из деревни.
Дед. В детстве я любил играть с ним в такую игру: я засовывал свой пальчик в отверстие его пупка (я недоумевал, почему мой пуп выпуклый, и мечтал о том времени, когда он уйдёт внутрь) и должен был успеть вытащить палец за мгновенье до того, как дед сократит мышцы пресса и захватит мой палец в ловушку. Мы играли с ним в эту игру и хохотали. Я обожал его огромную квартиру, по которой я мог передвигаться на велосипеде, раскачиваться там на качелях (дед специально для нас с братом сделал качели в доме) и радоваться высоченной ёлке (потолок был под 4 метра) со старым дедом морозом и снегурочкой, которых доставали из коробки каждый новый год, и игрушками (о, какие это были игрушки: новые огромные блестящие шары, старые бумажные и ватные фигурки, гирлянды и светящаяся звезда на макушке!). И каждый новый год мы праздновали в зале рядом с этой ёлкой, за огромным столом с бабушкиными наивкуснейшими и наиразнообразнийшими пирогами и другими вкусностями, где собиралась вся семья. В дедушкиной квартире было три кладовки, в одной из которых были запасы на зиму, в другой матрацы, раскладушки и постельное бельё на случай приезда гостей, а в третьей инструменты, в этих кладовках можно было всегда замечательно спрятаться, особенно в той, где были матрацы; была фотография его мамы и папы, которые умерли до моего рождения, жившие в загадочном Вольске, в котором я никогда не был, но знал, что он тоже стоит на Волге; и были «запретные» книги (кроме них в доме была огромная библиотека книг «разрешённых»), которые были закрыты в специальный шкаф, и которые было нам настрого запрещено брать, правда, конечно же, мы их тайком брали, но клали обратно, не найдя в них ничего интересного (это были книги относящиеся к специальности деда – гидростроительству). Сейчас мы переехали в квартиру поменьше, фотография висит, книги подарили, по просьбе деда, библиотеке, а большой ёлки нет… как и деда. Я любил его, а он любил меня, мы были во многом похожи. Этот коммунист до мозга костей был готов молиться за меня перед иконами, когда я сдавал экзамены! Такого деда не было и не будет больше ни у кого! Слава Богу, что жива ещё бабушка!
Вот так у каждого из нас, Ксюха, есть своё ощущение детства, есть свои люди, образы и запахи детства. Твои, наверное, не менее увлекательны. Помни о них!

Продолжение бреда.

«Ненавижу! Я ненавижу людей, за их тупость, за их желание доказать мне, что они лучше меня не своими поступками, а оскорблениями в мой адрес, злобой, которая их ещё больше отупляет. Я ненавижу их за их тупость и откровенное критинство, а иногда, я просто смеюсь над этими людьми. Я терпеть не могу их ложь, ненавижу фразу: «с волками жить – по волчьи выть»,- потому, что её можно воспринимать только в прямом смысле, в иносказании я её понимать отказываюсь. Это что же получается – надо потерять свою индивидуальность в людской стае, надо быть злым до озверенья, вместо того, чтобы побеждать и уничтожать зло любовью. Почти все люди больны духом (и они это признают), но изгонять болезнь сами не хотят, им нравится чувствовать эту боль, они как мазохисты воспринимают боль за сладостное блаженство. Не может такого быть, чтобы только я видел эту боль! Да неужели невозможно ни мне, ни кому-нибудь другому спасти их души?! Если так, то уж лучше я буду как апостолы, выходя из дома таких людей, отряхивать свои ноги от праха – ибо другого выхода нет. Ещё пока можно побороться, но их так много, а я один, и, пока, не вижу такого же человека, как и я. Я верю, что таких людей достаточно. Но где же они? Я просто начинаю уставать от этой жизни, я просто стал ненавидеть».
К чему такая злость? Оглянись. Посмотри на этот мир! Людей много и разных. Радуйся просто тому, что ты живёшь. Люби!!!

О полосатости жизни.

Жизнь – штука полосатая. Видимо, основываясь на личном опыте, я буду вынужден признать это. Причём есть такая особенность: когда в жизни у нас белая полоса – мы про правило полосатости забываем, а когда тёмная – вспоминаем, но относимся к этому правилу с разной степенью доверия. Так вот по моему глубокому убеждению в радостные моменты надо обязательно держать в голове это правило как одну из важнейших детерминант нашей жизни, в минуты горести и печали необходимо быть в этом правиле уверенным, а вобщем всю жизнь надо трудиться и тогда это правило будет действовать на 100%. Причём работать не только по той профессии, которая прописана в трудовой книжке, а ещё и по таким ценным профессиям как: друг, муж (жена), любимый и т.д.. И надо заметить, что эти профессии требуют не меньших усилий и опыта, чем та, которой мы обучаемся 6 лет, и порой не хватает и жизни, чтобы стать специалистом в этих областях. Кстати, в дополнение к правилу полосатости в жизни есть ещё и правило неравномерного разделения энергии. Сейчас поясню – идёт твоя жизнь без особых приключений – немного счастья, немного печали, и вдруг начинается такое!!! Взлёты, падения и на какой амплитуде!!! Но самое главное – это огромное развитие. И кажется, что последние семь лет у меня именно такой период. А вот самое интересное, что чем больше энергии ты тратишь, тем больше этой энергии ты привлекаешь. Так что, Ксюха, трудиться, трудиться и ещё раз трудиться.

Письмо с фронта.

Я нашёл письмо, присланное во время великой отечественной войны. Вернее – не письмо, а открытку. На этой открытке стоит штемпель: «полевая почта СССР*1483», но больше меня поразил штамп: «ПРОСМОТРЕННО военной цензурой ВК/9». Вот пишешь ты свои чувства для своих близких, а их «просматривают». Но вот сам текст:
«Милый Боря! Письмо твоё я получил и очень, очень был рад ему. Ты просишь при-слать тебе хорошие стихи и рассказы. Постараюсь выполнить твою просьбу, а для начала посылаю тебе песенку на обороте этой открытки. Эту песенку поют у нас все бойцы и командиры.
Папа твой живёт хорошо – так же как и я. Мы с ним опять недавно виделись.
Привет твоей маме и бабушке.
С боевым приветом с фронта старш. лейтенант Набойщиков. 2 III 43г.»
А вот текст той «песенки»:
«ЕСТЬ НА СЕВЕРЕ ХОРОШИЙ ГОРОДОК
Есть на севере хороший городок,
Он в лесах суровых северных залёг.
Русская метелица там кружит, поёт,
Там моя подруженька-душенька живёт.
Письмоносец, ей в окошко постучи,
Письмецо моё заветное вручи.
Принимайте весточку с далёкой стороны,
С поля битвы жаркого, с мировой войны.
Слышишь, милая, далёкая моя,
Защищаем мы родимые края.
В ноченьки морозные, в ясные деньки
В бой выходят грозные красные полки.
Ах, ты, немец, распроклятый немчура,
Слышишь грозное советское «ура»?
Захотелось гадине с нам воевать,
Да придётся гадине в поле умирать.
Мы захватчиков-фашистов разобьём,
С красными знамёнами по Родине пойдём.
А война окончится и настанет срок,
Ворочусь я в северный милый городок.
Я по небу, небу синему промчусь,
Прямо к милому окошку опущусь.
Постучусь в окошко, и душа замрёт –
Выходи, красавица, друг любезный ждёт.
Есть на севере хороший городок,
Он в лесах суровых северных залёг.
Русская метелица там кружит, поёт,
Там моя подруженька-душенька живёт».
Вот с такими песнями в сорок третьем воевали, побеждали… и погибали. А с какими песнями, интересно, воюют сейчас, и зачем вообще воюют? Может хватит войн?... Это письмо меня поразило до глубины, до самого удалённого уголка моей души. Это сильнее, чем все фильмы, спектакли, повести и т.д. – это жизнь!

Последний элемент бреда.

«Я стою на распутье, на страшном распутье и не знаю куда пойти. Дальнейшая черно-та пугает меня как огромное пустое пространство, и это вам не пустыня – это больше и страшней. А может пугает своей гипсовой густотой?»
Здесь я хотел бы сказать только одно – эти записи я нашёл на мосте через Самарку, одно время я очень любил там гулять. Больше ничего сказать не могу, да и не хочу.
После поездки в деревню.

Как замечательно: я съездил в родную деревню!!! Эта поездка дала мне множество впечатлений, сил и восстановила основу под моими ногами. Видимо, человеку просто необходимо возвращаться к своим корням – они питают его. Конечно же сплавал на острова, сходил в лес; церковь наполовину восстановлена, и там идут службы, Боже, как там великолепно – воистину эта церковь дом Божий! Четыре часа службы пролетели как один миг, а прихожане и священник знают друг друга и это создаёт особую обстановку, которая очень сильно отличается от обстановки в городских церквях! Кстати о полосатости жизни: когда я приехал в огороде было огромное количество сорняков, но постепенно огород приобрёл со-ответствующий вид, а я – море энергии (это к вопросу о неравномерности разделения энергии :)). Надеюсь что твоё состояние, Ксюха, не хуже. Сейчас я вернулся к делам: реализую свои идеи, тренирую детей (заниматься с ними одно удовольствие!!!), учусь и т.д. и т.п. и ясно одно: жизнь есть, а жить можно и нужно! А сейчас в моей душе широта полей, ощущение земли под ногами, тишь, покой и влажность леса и быстрое течение речки. Всё это очень много…

Семь дней после войны.

Вот ещё одно письмо, оно написано 16 мая 1945 года. На нем всё то же «просмотре-но». Получается, что уже седьмой день мира. Но что самое страшное, в некоторых местах бои шли и одиннадцатого и двенадцатого, и люди погибали в эти мирные дни. А этот чело-век, прошедший всю войну, отвоевавший нашу с тобой родину, Ксюха, мечтает побыстрее оказаться дома, и вот что он пишет:
«16.05.45. Здравствуй племянница Лида и ваши родные Мама, Вова и крёстные Боря шлю вам свой гвардейский привет и массу наилучших успехов в вашей молодой учебной жизни. Во первых строках хочу вам сообщить что я жив здоров и того я вам желаю живу хорошо стою пока на старом месте. Письма получаю очень редко. Лида пропишите где находится ваш Папа и пришлите его адрес. На этом я писать закончу затем досвиданья. Крепко всех целую. Ваш дядя».
Письмо написано неграмотно, но не нам судить этого человека, защитившего свою Родину (именно так, с большой буквы это слово тогда писали и произносили).

Заключение.

На сегодня это всё! Надеюсь, что читала, Ксюха, ты медленно (если нет – то придётся прочесть ещё раз :)). Получилось очень мало, но во-первых: при моей занятости это целый роман, а во-вторых: каждая страница настолько наполнена смыслом, что превратились в жизнь длинною в двадцать с лишним лет. И это не шутка! Когда я перечитывал текст перед распечаткой, то удивился: насколько многоплановым и глубоким получилось моё произведение (теперь я не боюсь назвать свой труд произведением). А за словами ты можешь увидеть ещё очень много…

До встречи!