Игорь Смысловский - мемуары Глава 31

     Ехали медленно, часто останавливались и почти все захворали желудком. Спасла нас мать Сухововой, нашей актрисы, она была врач и поила нас раствором марганцовки. На некоторых станциях нас очень тепло встречали. Мы как блокадники были окружены особым вниманием. Всюду нам подкидывали кукую-нибудь еду. В городе Вологде мы несколько задержались и эта остановкау меня очень в памяти, там я попал в небольшую деревяную баню, и великолепно помылся, а на рынке этого города приобрел репчатый лук, которым мы с удовольствием угощались.

       Конечно, это путешествие в теплушках было очень тяжелое и просто сложное для повседневной бытовой жизни. Но в сравнении с блокадой, это было хорошо. Голод ушел, но его воздействие на наш организм еще давал о себе знать. Николай Михайлович Церетели был очень серьезно болен, поэтому, проезжая Вятку, нам пришлось его оставить там в больнице. В последствии нам сообщили, что он скончался.  Вот и ушел из жизни артист. Мой друг, мой партнер, и открыл счет уходящих людей, друзей, родных, партнеров. Счет, который будет продолжен, пока продолжается моя жизнь.


       По каким-то причинам Магнитогорск нас не принял и направились мы в город Копейск. Этот город с героическим прошлым в гражданскую войну. Там положили усиленный паек. Получали даже одеколон, которым пользовались вместо водки, пьющие, конечно.  Его распределяли по справедливости. Пьющим выдавали больше.
   Но должен сказать, пить его было не совсем приятно, ибо одеколон был цветочный, с очень сильным запахом.  Настолько сильным, что закусывать его можно было спустя какое-то время.  Его запивали водой, потом выжидали и потом уж что-нибудь клали в рот.

      Работали мы там немного. На какой-то сцене играли концерты, а через два месяца нас направили в Сочи. В это время я сильно заболел с очень высокой температурой, так что мне пришлось с койки на вагонную койку. А товарищи меня выхаживали.
    Всегда вспоминаю с благодарностью товарищескую атмосферу в коллективе театра. Какая бескорысность в отношениях. Доброта. Чувство локтя, вероятно, пришло еще и от блокады. В несчастье познается человек и становится Человеком с большой буквы.

     Дорог мне этот театр в моих воспоминаниях. И так двигались по рельсам, в плацкартных вагонах медленно приближались к Сочи. На остановках подолгу стоим.  И всдy, ленинградцев, очень тепло приветствовали.  Интересно вспомнить, когда проезжали Сталинград, то застали там страшную вьюгу и мороз, а когда уже стали подъезжать к Сочи, картина резко изменилась.


     Было тепло, солнечно и мы с благодарностью приняли этот дар природы за все наши муки в блокаде.  И началась наша новая освобожденная жизнь.
   Разместили нас хорошо и начали мы усиленно восстанавливать репертуар, ибо должны были ежедневно давать спектакли. А приехали мы налегке, захватили только некоторые костюми и парики.  А декорации необходимо было сооружать на месте. Задача была сложная, но Акимов ее решил довольно просто.... Он сделал ко всем спектаклям новые эскизы, все они были решены живописно и поручил мне писать все декорации.
    В помощь мне был художник Жуковский Александр Александрович. Нам пришлось поднатужиться и вкалывали мы с ним по многу часов. Силенки у меня уже восстановились и я получал радость от этой работы, кроме всего, я получал и какой-то гонорар за мою живопись, что позволило мне иметь хороший добавок к пайку, который мы получали.
   Хлеб мы получали на весь театр и сами его распределяли. И тут получился казус.  Заведовала раздачей хлеба женщина по имени Калисфена. Это сестра нашего дирежера и заведующего музыкальной частью Леонида Пескова.  Женщина она была хорошая, честная, но с некоторыми странностями. Развешивая хлеб у нее очень часто была нехватка и бедняга иногда сама оставалась без хлеба. Тогда я взялся ей помочь.

      Я объявил всем работникам театра, что мы будем их обвешивать на 20 грамм, а получали мы тогда по 600 грамм на человека. Никто не возражал. И все стало на место. Однажды случилось так, что у нее осталось хлеба на целую буханку.
     В ужасе она прибежала ко мне: «Игорек, что делать, что делать?» А ничего не делать, - спокойно говорю я, - ты же не украла. Возьми эту буханку, сходи на рынок, да и обменяй на что-нибудь, хотя бы на яйца. Вот и полакомишься немного».
     Кажется, мой совет она послушала и успокоилась.