Les femmes

 «Виза, паспорт, билет – все на месте» - снова  перепроверила Наташка,  но успокоиться ей все равно не удалось. Мучительно стыдилась, что кто-то может увидеть, как она суетится, но справиться с собой не могла. Начало регистрации все не объявляли. Наташка прижимала к себе сумку локтем так, что немела рука. И на всякий случай, старалась ходить там, где поменьше народу. Хотелось в туалет. Но она представляла, что как только она войдет туда, на нее обязательно нападут и отнимут сумочку. И тогда – прощай все!
 –Внимание, начинается регистрация и оформление багажа на рейс 235 …
Эйфория. Вот, что это было. И взлет, и приземление, и встреча с Роберами, которых приятно удивило ее знание французского. « В анкете часто пишут заведомую ложь» - пояснили ей Роберы. «Я окончила университет с отличием» - промямлила Наташка, но Роберы уже потеряли интерес к этой теме.
Bon matin,  madame. Bon matin, monsieur. Oui,  madame. Bien, madame. Доброе утро, мадам. Доброе утро, месье. Да, мадам. Хорошо, мадам.
Пространных рассуждений о постмодернизме не требовалось. Ежедневные Наташкины экзерсисы напоминали словарь в школьном учебнике -
nettoyer - чистить,
laver- мыть
;pousseter – вытирать пыль.
Контракт. Из него следовало, что Наташа в семье Роберов - прислуга « за стол»  и небольшое денежное вознаграждение. Насколько оно небольшое, Наташка поняла через шесть дней, когда, получив оговоренные пол дня  свободного времени, она вышла прогуляться по Парижу. По карману ей был только йогурт. Есть хотелось до иголочек в ушах. Но еще больше, хотелось сберечь деньги. И Наташка отвлекла себя разглядыванием домов и прохожих.
Прислугой быть не синекура. Никаких посиделок и перерывов. Мадам строго следила, чтоб ни одна минута Наташкиного времени не пропадала зря.
Голодные обмороки начались примерно месяц спустя. Наташка очень боялась, что мадам заметит их и разорвет контракт. Чувствуя нарастающий звон в ушах, Наташка спешила скрыться в туалете. Отлеживалась на прохладном кафеле, и снова: nettoyer , laver, ;pousseter .
А Роберы были вполне довольны своей иностранной прислугой. И иногда, к празднику выдавали дополнительное вознаграждение, впрочем, очень и очень маленькое. Но каждый сантим приближал Наташку к цели. И она радовалась, пересчитывая по вечерам скопленное. Важнее всего, было уложиться в срок контракта. Успеть. И Наташка принималась работать с почти фанатичным рвением. Роберы не увеличивали жалования, но зато, прибавили лишний час в неделю для отдыха. Можно было считать, что они почти подружились.
Мадам даже лично отвезла Наташку в аэропорт и очень тепло попрощалась. Обратный перелет Наташка проспала.
И потом, дома, с неделю отлеживалась в своей похожей на пенал комнате. В обычной комнате  обычной Питерской коммуналки. Вставала только чтоб умыться и перехватить бутерброд. И снова падала на диван в счастливом упоении. И лежала, часами глядя на обшарпанный подоконник.
Туда, где  между геранью и аспарагусом, стояли теперь, самые  настоящие Французские Туфли.