Иосиф
Солнце стояло в зените. Семидесятишестимиллиметровки были окопаны добротно. Пулемёты поставлены так, что на том, на пологом берегу и мыши не утаиться от кинжального огня - всё пристреляно. Батарея, окопы стрелков и передки замаскированы по всем правилам. Капитан сам, лично ходил смотреть и на тот берег, и на мост с сапёрами, пока те его минировали. Придраться было не к чему. Даже зная где искать, он с трудом различал стволы орудий с привязанными к ним ветками. Растут сами по себе прибрежные кусты чуть в стороне от моста и растут, а дорога, что к мосту подходит с той стороны, вдоль реки, как раз напротив этих кустов. Взрывчатку заложили под оба быка моста, и он обязан был рухнуть весь и сразу. В штабе были уверены, что танки пойдут именно здесь - на сто километров в округе это был самый прочный мост. Вражеская авиация его не трогала, дальнобойная артиллерия тоже, а конной разведкой были замечены несколько танковых колонн, стекающихся к этому шоссе, вот и оставили в засаде две стрелковых роты и уже понюхавшую пороха батарею из арьергарда, укомплектованную новыми пушками.
Колонны техники, отступающие части, беженцы - все давно прошли. Капитан уже весь извёлся в ожидании, а тут ещё пластуны со своими сомнениями, как бы не пошли немцы в обход, через брод, в сорока километрах ниже по течению. Бинокль, казалось, прирос к его лицу...
Что он заметил раньше: фигуру беженца, толкающего перед собой тачку, или шлейф пыли на горизонте - комбатр сказать не смог бы. Откуда взялся этот одинокий силуэт на дороге? Разъезд кавалеристов заранее предупреждал беженцев, что моста впереди уже нет и перенаправлял на другие переправы, неспособные выдержать танки. Последних отставших, он сам с сапёрами подгонял часа полтора-два назад. Оптика приблизила седого старика с тачкой, одетого, несмотря на жару в длинный плащ и давно потерявшую свою форму фетровую шляпу. На подходах к мосту, с одиноким беженцем поравнялись мотоциклисты немецкой разведки, два одиночных и с коляской - замыкающий. Из коляски в старика чем-то кинули. В бинокль было видно, как захохотали мотоциклисты, но треск моторов заглушил иные звуки.
- Не стрелять! Мотоциклы пропустить! Сидеть, как мыши - тихо! Кто чихнёт - расстреляю сам, не дожидаясь, пока это сделают немцы!
Разведка проехала мост почти без задержки.
Гул моторов и клацанье траков гусениц Иосиф услышал, вступая на мост. Оглянулся. Сзади его нагоняла колонна техники. Угловатые танки, бронетранспортёры, не защитно-зелёные, а серые, с бело-чёрными крестами на бортах и башнях. Вдаль, пока ещё, старик видел хорошо. Заспешил, зачастил усталыми, больными ногами в стёртых, залатанных ботинках по бетону, в бессмысленной попытке пройти на другой берег вперёд танков, и, обессилев, замедлил шаг, пройдя лишь две трети моста.
Из тех обрывков редких газет, что нечасто в последнее время попадали в его руки, знал, что ничего хорошего ждать от встречи с германцами ему не придётся, оттого и спешил убраться с их пути. А ещё очень хотелось перед смертью увидеть внуков и Сонечку в Москве. Лязг за спиной становился всё громче, заполняя собой всё пространство, почти физически наваливался на спину. Гул и грохот шевелили волосы под шляпой на затылке, вот-вот они пройдут прямо сквозь старого еврея... И тут лязг прекратился, а шум моторов неподвижно застыл на некотором расстоянии за ним. Иосиф, не оборачиваясь, будто глухой, упрямо продолжал толкать тележку вперёд, пока не услышал окрик.
- Halt!
И ещё раз, требовательнее...
- Halt! Du verstehst?
- Конечно, понимаю... Как тут не понять? Языки-то у нас с тобой похожие, фашист проклятый. Что твой Deutsch, что мой идиш... Из одних они – древнегерманских корней... Всё это, конечно вслух произнесено не было, но старик остановился. Остановился и развернулся лицом к немцу. Перед стариком, в трёх метрах стоял офицер-танкист в мягкой фуражке, на тулье которой примостились мотоциклетные очки. В запылённом сером френче и галифе, на шее висели наушники с болтающимся шнуром. Немец был молод и красив. Иосиф не разбирался в чинах, но судя по всему, было ясно, что это офицер, а потому, как выжидательно молчали остальные танкисты - старший среди них. А колонна всё втягивалась и втягивалась на мост, утрамбовываясь, нетерпеливо взрёвывая моторами.
Что вдруг нашло на Иосифа? Извечная позиция непротивления, пассивность, культивируемая бесчисленными поколениями, покорность судьбе, ушли куда-то вглубь, на дно души, а на поверхность выплеснулась кипящая волна гнева, ненависти и презрения. Небывалая сила заполнила собой всё существо старика. Заставила пошире и покрепче расставить ноги в подвязанных обрывком телефонного провода ботинках. Выпрямила давным-давно согнутую спину, гордо подняла вверх подбородок. Налила огнём жгучие, чёрные глаза, устремленные в лицо врага. Будто бы вся неизрасходованная за столетия гордость и отчаяние вечно гонимого народа воплотилась в тот миг в тщедушном старике. Командир танка смутился, или нет, скорее опешил. Ведь он, распознав национальную принадлежность старика, хотел было прогнать того с дороги, хлестнув стеком, и уже было занёс руку... Но, встретившись с евреем глазами, он передумал. То, что он видел перед собой, уже было похоже на вызов, на явное сопротивление. Офицер, не отрывая взгляда от глаз Иосифа, стал расстёгивать кобуру пистолета.
А у старика, конечно оружия не было. Не было ни танка, ни ружья, ни пистолета. Всю свою жизнь он чурался оружия. При всей своей любви к механике - орудия убийства были ему глубоко чужды. И не одобрил он в своё время выбор сыновей, считая, что воевать и сознательно лишать других людей жизни - противно самому естеству человека. Вот и не имелось у него оружия... ни танка, ни ружья, ни пистолета, но кое-что в тележке, всё-таки было!
Когда старик опустил голову и снял, скомкав в ладонях бесформенную шляпу с надорванными полями, фенрих* торжествующе повернулся к своему экипажу. Но, недоумение в их взглядах, заставило его снова обернуться к досадной помехе на мосту...
Старый еврей вновь гордо стоял, сложив на груди руки, всем своим видом подчёркивая свою независимость, а на голове его... алела матерчатой звездой зимняя будёновка с развевающимися на ветру распущенными ушами.
Звук пистолетного выстрела растворился в грохоте подорванного моста и дружном залпе четырёх артиллерийских орудий......
Свидетельство о публикации №210061000612
Вот только не верится, что колонна тяжёлой техники втянулась на мост,
не доверив разведке проскочить на противоположный берег. Хотя бы на мотоциклах.
Ерёмин Сергей Алексеевич 17.06.2010 14:33 Заявить о нарушении
Ломовой Извозчик 21.06.2010 17:10 Заявить о нарушении