Мироходы, часть 1, глава 3. Побег

               
                ( П Р О Д О Л Ж Е Н И Е )   

      Опасливо обходя центр площадки, разместились на сидениях по углам. Платформа медленно  отделилась от пола и, набирая высоту, поплыла  в неизвестность.
Владимир, помня наставления профессора, вытянулся во всю длину двухметрового роста и, еле удерживая равновесие, откинулся назад, стараясь держаться как можно дальше от центра пола. Но, несмотря на это, постепенно стала наступать вялость. Захотелось спать. Пытаясь сбросить сонливость, он бил себя по щекам, резко встряхивался. Наконец раздался долгожданный хлопок. «Значит, силовое поле осталось позади»- смутно мелькнуло в сознании.  Он повернулся к друзьям.
      В углу, свесив крупную голову на грудь, сидел Иван Ефимович. Могучая фигура, расслабленная сном, едва удерживалась в сидячем положении. «Его не разбудить»- встревожился Владимир и, пересилив свою слабость, обхватил грузное тело Ефимыча, приподнял и, собрав все силы, перевалил через борт. В другом углу топтался коренастый Федор, старавшийся перебросить через барьер ногу, но тщетно. Он бессвязно, в полусне, бормотал проклятья, снова и снова повторяя безуспешные попытки. Поборов, навалившуюся усталость, Владимир помог и ему. Сил больше не стало. Кружилась голова. На плечи давила пудовая тяжесть. Глаза слипались. В полудреме обвел взглядом всю платформу. На полу, свернувшись калачиком, крепко спал Виктор. Щуплое тело друга оказалось непомерно тяжелым. Его с трудом удалось перевалить через борт. В глазах роились радужные звезды. В висках шумно пульсировала кровь. Непослушные ноги подогнулись. И он рухнул на твердый, холодный пол. Платформа продолжала полет.
      Удар о землю пробудил сознание. Иван Ефимович, лежа, проверил подвижность рук и ног. Все было в порядке. Высота падения оказалась небольшой, и он отделался небольшими ушибами и легкими царапинами. Поднявшись на четвереньки, с надеждой и беспокойством провожал взглядом медленно удаляющуюся платформу, увозящую друзей. Но вот, за борт вывалился один из них, спустя время – второй. Страшный транспорт,  удаляясь,  кого-то из троих увозил  в неизвестную даль.
      Иван Ефимович, не разбирая дороги, бросился вниз по крутому склону холма. Под ногами с шумом осыпался щебень. Падая, обдирая в кровь руки и ноги и снова торопливо поднимаясь, бежал на помощь к друзьям.
Федор свалился вниз головой в заросший колючим кустарником глубокий овраг. Это смягчило удар и затормозило скольжение вниз. Он запутался среди зарослей и обломившихся ветвей. И это спасло его от серьезных повреждений. Одежда местами висела лохмотьями, в густых каштановых волосах застряли листья, сучки и мелкий мусор. По лицу, как от когтистой кошачьей лапы, со лба до подбородка кровоточили глубокие царапины.
      Иван Ефимович с трудом пробрался через заросли и помог пострадавшему освободиться от цепких колючих ветвей. Он попытался подхватить друга под мышки, но Федор запротестовал:  - Я сам, - сплевывая кровавую слюну и пробуя на ощупь шатающийся зуб, заявил он. Опираясь друг на друга, они медленно спустились на дно оврага. Там звонко журчал быстрый ручей. – Погоди, Ефимыч, выломай для меня палку для опоры, легче двигаться будет.
      Иван Ефимович отыскал взглядом подходящее деревце, не без труда вскарабкался на кромку оврага и огляделся. Местность была неровной. Вдали, теряясь в мареве жаркого дня, виднелись невысокие сопки. «Где-то там, недалеко, должен быть еще кто-то из наших парней. Кому же еще удалось спастись?»- размышлял Лунев. – «Сейчас помогу Федору и надо идти на помощь». Он взглянул на редкие облака и замер. На фоне бирюзового неба, из-за ближайшего холма, по воздуху выплывал оранжевый диск с темной траурной полосой по диаметру и махровой окантовкой по низу. В его облике было что-то зловещее, пугающее и вызывало панический ужас. Диск медленно приближался.
Иван Ефимович, ломая кусты, мгновенно скатился вниз, схватил друга за рукав и потащил ко дну оврага. Федор, увидев в его глазах страх, превозмогая боль, хромая, едва поспевал следом.
     На обрывистом склоне сверху свисала подмытая паводком большая дерновина.  Ее удерживали густо переплетенные корни кустов и деревьев. Друзья, не раздумывая, протиснулись в узкую щель под ее защиту.
Зловещий диск, медленно вращаясь и делая зигзаги, наплывал на овраг. Повеяло холодом. Трава и кустарники  тихо зашелестели, как от мелкого осеннего дождика. Шум все нарастал. Вдруг, сильный болевой импульс прошил насквозь их тела. Руки и ноги свело судорогой. Потемнело в глазах. Во рту появился металлический привкус.
 К счастью, оцепенение продолжалось недолго. Мышцы стали расслабляться.
     - У-у-уже   и-ищут, га-гады, - с трудом, сквозь посиневшие губы, выдавил из себя Федор. Зубы выбивали мелкую дробь.
     Переждав еще несколько минут, беглецы успокоились и выбрались из укрытия. Лунев осмотрелся и кивнул головой на их случайное убежище: - Низкий поклон, Федя, этой дерновине. Она, голубушка, с экранировала и спасла нам жизнь. Иначе бы нам был полный каюк.
     Наскоро промыв в холодной воде ручья царапины и  раны, а также утолив жажду, поспешно вскарабкались на другой склон оврага. Их взору открылась большая зеленая равнина, с уклоном уходящая к синевшей вдали кромке леса. За ним, в сизой дымке,  виднелись сиреневые зубцы гор. Под жаркими лучами солнца густело цветущее разнотравье. Оно источало дурманящий аромат и, путаясь в ногах, замедляло ходьбу. Повсюду пестрели, вились и шелестели: вездесущий липучий вьюнок  вперемешку с мелкими цветками дикой люцерны, желтели лютики и адонисы, высились фиолетовые свечи аконита, льнянки и бледно-розовой ветреницы. Густыми непролазными кущами белел пахучий лабазник. Повсюду виднелись еще какие то незнакомые цветы и растения. Все это источало несмолкаемый стрекот насекомых, которые при каждом шаге разлетались веером. Эта первозданная красота, так схожая с родной, близкой и знакомой с глубокого детства, в чем-то неуловимом была чужой, вызывала затаенную тоску и тревогу. Казалось, неизвестная опасность таится повсюду и может нагрянуть с любой стороны. И предательски ласковое голубое небо, и ярко сияющее солнышко, и кусты с неподвижной изумрудной листвой, и зловещие коричневые птицы, сидящие на ветвях одиноких деревьев – все это было каким то обманчивым и чем-то угрожало.


              П Р О Д О Л Ж Е Н И Е      С Л Е Д У Е Т