Страницы далекого детства
В первый раз меня оторвали от родных в неполные семь лет. Из дальней башкирской деревушки, затерянной в отрогах Южного Урала, приехала тетя Фрося. Свои дети у нее давно выросли, а потому захотелось, чтобы кто-то из племянников погостил в ее доме.
Заплетая мои косички, тетушка поглаживала густой шелк русых волос и ласково приговаривала: «Ну, совсем как у моей дочки Раечки. И похожа лицом, и статью удалась в нее. Кровь родная, куда же ее денешь. Так что, собирайся к нам гостевать. Приволье у нас такое, что до самой смерти снится будет. Мы пчел завели. Медку попробуешь. На рыбалку‚ по ягоды будем ходить…»
Все эти посулы так вскружили мне голову, что я тут же принялась уговаривать маму отпустить меня на все лето.
… В долине, окруженной высокими холмами, поросшими березами, осиной, липами и дубами, приютилось десятка два домов, разбросанных тут и там вдоль маленькой речонки.
С первых же дней тетя Фрося взялась за мое воспитание по правилам старинным, а потому мне интересным. Собираясь в гости к знакомой старушке, она наставляла меня:
-Взрослых нельзя называть на «ты». Это некультурно.
-А как же надо? - заволновалась я.
-Надо на «Вы»,- терпеливо пояснила тетя Фрося, повязывая крепдешиновую косынку и обувая туфли на высоком каблучке.
Моя любимая тетушка в гостях преображалась несказанно. И речь ее, и манеры были «городскими». Я однажды имела неосторожность спросить ее, почему она дома ведет себя не так, как в гостях, ругает дядю Илюшу за мелкие оплошности, опоздания к ужину, на что тетя, засмеявшись, ответила:
- Должен же быть праздник в душе, вот я и устраиваю его. Наряжаюсь раз в год и отправляюсь по гостям. Ну, а дядя Илюша в «свои гости» ходит. У него другие интересы…
Приятельница тетушки, Мария Николаевна, оказывается, была коренной ленинградкой. Ее единственный сын служил капитаном дальнего плавания. Мне вручили тяжелый, с медными вензелями альбом, усадили на диван, и я с любопытством принялась листать твердые страницы фолианта. Лица незнакомых людей на снимках буквально потрясли меня. Они не были похожи на наши деревенские лица. И костюмы, и прически, и даже интерьер, где фотографировались эти люди, - все было необычным. Мария Николаевна подсела ко мне, стала рассказывать о своей многочисленной петербургской родне, знакомых, о своем любимом городе на Неве. К нам, в Башкирию попала в первые годы войны. Преподавала немецкий, муж ее погиб на фронте. В родной город она уже не вернулась.
По дороге домой тетя Фрося пересказала историю жизни и судьбы старой учительницы, добавив при этом такие слова: «Какая-то беда или вина держит ее в наших медвежьих краях. А какая – неведомо».
Уже спустя много лет, когда тетя Фрося и дядя Илюша переехали к нам в деревню, она, вспомнив наши визиты к интеллигентной старушке, сказала, что после ее смерти нашли в документах свидетельства ее родства с царской фамилией. И тот самый альбом, что я листала, еще долго лежал в сундуке у тети Фроси, как память о человеке из другого мира.
Однажды меня взяли в большой лес собирать сушняк. К этому путешествию я готовилась старательно, совсем по-взрослому. Натянула шерстяные носки и сандалии - чтобы не тронули кусачие змеи. Нашлась и старенька кофтенка, платок, шаровары. Дядя Илюша постелил в телегу сена, и мы тронулись в сторону леса.
…Было раннее утро. Долы, затопленные туманом, словно молоком, еще спали. Сосед наш Юлдаш крикнул нам вдогонку, мол, держитесь левой стороны речки, там много сухих лип и берез. И ежевика уже поспевает.
Пока дядя Илюша собирал сухие лесины, мы направились к речным зарослям. Ежевичника там было много, но ягода не совсем еще созрела. Покопавшись у берега, тетя вдруг откуда-то вытащила удилище. У припасливой рыбачки оказались наготове и червяки. Она привычным жестом насадила наживку, взмахнула удилищем и замерла в ожидании. Мою попытку расспросить о рыбалке тетя пресекла сразу же отчаянным жестом, мол, затихни, сиди и смотри.
Блеснув на солнце, к ногам моим упала красивая, вся в разноцветных конопушечках, большая рыбина.
- Вот она, королевна пеструшка! - радостно воскликнула тетя Фрося, и велела мне сделать из прутика легкий кукан.
Пока я отыскивала ветелку, обламывала ветку, наша добыча затихла, пятнышки на ее боках и спине погасли, красота улетучилась, умерла навсегда. И мне сразу же расхотелось рыбачить.
Я тихонько отошла от речки. В лесу было тихо и только вдалеке что-то ухало, с треском падало. Я пошла на этот стук в надежде отыскать нашу повозку. Когда вышла на поляну, глазам своим не поверила. У большой березы стоял лось и яростно чесал бок о шершавый ствол. Я обмерла. Ветка хрустнула под моими ногами, зверь напрягся, вскинул голову и... рванулся в чащу.
С другой стороны раздался призывный крик дяди Илюши. Опрометью я кинулась ему навстречу. Заметив мой испуг, он прижал меня к себе, всыпал в ладонь горсть ежевики, успокаивающе заговорил:
- Да кто ж тебя так напугал? В нашем лесу нет ни волков, ни других зверей. Тихо и покойно.
Захлебываясь от испуга и восторга, я рассказал о встрече с лосем, на что дядя Илюша только посмеялся:
- У Юлдаша недели две назад сбежал бычок, вот, наверное, его ты видела.
Я горячо принялась убеждать его в обратном. Пришлось дяде Илюше со мной согласиться, правда, с оговоркой: поживем-увидим.
Увязав воз веревками, мы тронулись в обратную дорогу. Тетя Фрося шагала рядом размашистым шагом, посматривая на нас с дядей Илюшей как на заговорщиков. У нас была тайна, зато у нее на руке моталась целая сниска пеструшек и кутемы (местное название форели и тайменя).
– Запевай, милый, а я тебе подпою! - весело предложила тетка, и они затянули папину любимую песню «про златые песочки и любимой следочки».
...Эти три дня, ничем вроде бы неприметные, в памяти моей почему-то отпечатались до мельчайших деталей. Детская память цепкая, избирательная. Сколько было всяких огорчений, неприятностей, слез, обид, а вот надо же! До сих пор, как закрою глаза, видится мне домик у речки, зеленый двор, калитка, ведущая на огород, сруб Юлдаша, где мы с его дочкой Магирой пели русские и башкирские песни, и чуткая тишина, окружающая этот дальний уголок милой родины.
Я уже никогда туда не вернусь, а если вдруг случится такое, мест тех, наверняка, не узнаю, потому что домика тети Фроси и дяди Илюши нет давно, подворье заросло густой травой. Умерли и сами хозяева, и только детская память нет-нет да постучится снами, и навеет образ счастливых дней, которые мне довелось пережить в неполные семь лет.
Свидетельство о публикации №210061100774
Сергей Грамков 19.02.2011 09:16 Заявить о нарушении