Мастер, Маргарита и я

«В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана в крытую колоннаду между двумя крыльями дворца Ирода Великого вышел прокуратор Иудеи Понтий Пилат.»

В который раз, словно заклинание, перечитывал я этот абзац. Уверен был, что в словах Булгакова таится какой-то скрытый смысл, некое потайное движение, спрятанное от глаз мироздание. Это словно увиденное впервые строение — не знаешь, где вход, но чувствуешь, где он.

Мастер волновал меня давно. Личность его, грандиозная, величественная — и трагическая, униженная неудержимо привлекала меня. Я изучил его повадки и внешний вид, я извлекал его неизвестные черты характера из того, как он описывал героев в своей книге. Я плакал каждый раз, когда перечитывал историю его болезни и падения.

В моем воображении он был идеальным писателем — знающим, к тому же, нечто сакральное о своем призвании литератора и мироздании в целом. Прокуратор, Иешуа Га-Ноцри, Левий Матфей были для меня реальнее многих людей, которых я знал «во плоти».

Я пытался подражать Мастеру, перенять его слог, писать так, как он — выходило сухо, безжизненно. Как будто кто-то отказывался вдохнуть саму жизнь, душу в моих героев, оставляя их пылиться, подобно картонным поделкам, в старых затрепанных тетрадках.

Иногда я открывал те страницы, где говорилось о Маргарите. Возможно, в ней заключался главный секрет Мастера? Раз за разом представлял я ее, рассматривающую себя в зеркало в тот последний вечер. Пышные черные волосы, тяжелыми кудрями ниспадающие на плечи. Ровные дуги бровей над зелеными глазами. Искрящаяся радость и воодушевление, волнами разбегающиеся вокруг. Я не верил, что она переродилась от чудодейственной мази. Она всегда была такой — там, внутри, куда никто не мог заглянуть. Никто, кроме Мастера. Он видел, знал, любил до безпамятства, до безумия. И это не эпитеты, а чистая правда.

Но ведь Мастер уже заканчивал роман, когда впервые встретил Маргариту. Означает ли это, что их встреча разрушила все? Или без нее не состоялось бы ничего вовсе?

Вопросы мучали меня, ответов на них не было. Будильник на столе показывал третий час ночи. Голова потяжелела, веки слипались, мозг просто отключался. «Я не буду спать!» - сказал я себе прежде, чем сознание отключилось.

*   *   *

Я проснулся от давящей тишины и внезапной темноты. Ни тиканья часов, ни света настольной лампы. Странный запах, как будто кто-то разлил водку. Я вскочил и чуть не упал с постели. В комнате все было по-другому. В слабом свете луны, пробивающемся в окошко, я увидел узкую кровать, или кушетку напротив, крупный белый шкаф в углу, балконную дверь рядом с окном. Все было иначе, но тем не менее смутно знакомо. Подбежав к окну я убедился, что за ним находится балкон, забранный решеткой. «Не может быть!» - восхищенно подумал я. Вытянул руки — на мне была полосатая пижама казенного вида.

Мне уже не в первый раз снились сцены из Булгакова. Только обычно я был сторонним наблюдателем, смотрел кино, разворачивающееся перед глазами, без возможности вмешаться. Особенно обидно было смотреть, как Мастер сжигает рукопись, или как прибегает, запыхавшись и растрепавшись, Маргарита, опоздавшая всего на полчаса.

Но сейчас все было по-другому. Похоже, подсознание решило зайти в моей одержимости книгой еще дальше.

Похоже, я в той самой лечебнице, где они держали Мастера. Вот только в какой момент повествования я попал? До него, или после? И что мне дает мое неожиданное перевоплощение?

Ответом мне стал тихий скрежет в замке балконной решетки. Чей-то темный силуэт мелькнул на фоне более светлого дверного проема, и вот уже передо мной сидит Он. Все точно, как в книге — бритый брюнет с острым носом и беспокойными глазами. Макушку его венчала, как корона, маленькая вязаная шапочка с буквой «М».

Растянув губы в улыбке, Мастер протянул мне руку:

-Здравствуйте, Иван! Как поживают ваши стихи, сочиняются?

Я машинально ответил на рукопожатие, одновременно понимая, что я теперь — Иван Бездомный, поэт, и что я обещал не писать больше стихов. Только когда я обещал? В прошлом, или в будущем? По-моему, с этого обещания вообще началось их знакомство. То есть наше знакомство.

-Я не пишу больше стихов, я же пообещал! - выпалил я.

-Приятно встретить в наше время человека, сдерживающего свои обещания. - уважительно сказал Мастер. - Я горжусь вами, юноша.

-Пустяки! - перебил я. - Я так рад вашему приходу!

-Правда? - снова улыбнулся он. - Признаться, я вас тоже полюбил. А может, мне просто нужен слушатель. Порой мне так хочется выговориться. О чем вам сегодня рассказать?

Вот он, Мастер, сидит передо мной. Готов рассказать, что угодно. Как долго продлится сон? Сколько вопросов я успею задать? Возможно, всего один. Надо подумать. Самый важный вопрос. Как назло, мысли разбегались, не слушались.

-Что для писателя самое главное? - выпалил я первое, что пришло в голову.

-Серьезные вопросы вы задаете! Помнится, в прошлый раз вы хотели узнать, что было дальше с Иешуа и Пилатом? Я могу рассказать вам.

-Нет, пожалуйста, умоляю вас. Ответьте на мой вопрос.

-Странно, что вы спрашиваете об этом именно меня, того, кого никто не считает писателем. Никто, кроме Неё. А Она считает меня Мастером. - С этими словами мой ночной гость снял черную шапочку и нежно обнял ее ладонями. - Однако, больше здесь все равно никого нету, поэтому попытаюсь ответить... Самое главное для писателя, чтобы хотя бы один человек искренне, пылко, сердцем и душой верил, что ты — Мастер.

Я молчал, обдумывая его слова.

-Тогда ты сможешь питаться этой верой, черпать в ней силы бороться дальше. И ты должен знать, что кому-то очень нужен. Больше, чем все остальное на свете. Это будет удерживать тебя.

-От чего удерживать? - не понял я.

-Удерживать. -повторил Мастер.

-И это все?

-Нет. Не все.

-А что еще? - я затаил дыхание.

Мастер снова надел шапочку, поправил выбившийся из-под нее локон, встал и подошел к окну. Выбил пальцами короткую барабанную дробь на стекле.

-Ты должен побывать там.

-Где побывать?

-Там. В том месте, которое описываешь. Чтобы хорошенько его узнать. - он снова вернулся на кушетку. Иначе ничего не получится.

-Но ведь там — вымышленный мир, его написали, сочинили вы! - я не понимал, к чему он клонит.

-Я сочинил тот мир, а кто-то сочинил меня. Так все и работает. - Мастер вздохнул. Плечи смешно приподняли бурый больничный халат и опустились снова.

-Вы хотите сказать, что вас сочинили?  - поразился я.

-Конечно. И вас, дорогой Иван, кто-то сочинил. Кто-то очень и очень неглупый. И бесконечно талантливый. Давайте для удобства назовем его Автором.

Я честно пытался думать так, как мог бы думать на моем месте Бездомный. Я ничего не понимал. А он понял бы?

-Вы сравниваете людей с персонажами книги?

-Не с персонажами, Иван — с героями. Согласитесь, замечательная получилась бы книга про нас с вами.

Я закашлялся. Он с улыбкой ждал.

-Да, неплохая. - вынужден был согласиться я.

-А давайте пофантазируем, какой бы у этой книги был финал?

Я чувствовал, как стало чаще биться сердце. Разговор получался более чем откровенный. Я словно шел по тонкому льду, рискуя ежесекундно провалиться в холодную воду.

-Не молчите Иван, высказывайте ваши идеи. - поторопил меня Мастер.

-Нас выпишут. Я вернусь в Моссолит, а вы найдете Её и издадите вашу книгу. - скороговоркой произнес я свою версию.

Мой ночной посетитель рассмеялся:

-Прекрасный вариант, мой дорогой друг. Но, скорее, из области вымысла. Хотите, я расскажу вам, что будет дальше?

-Очень хочу!

-Тогда слушайте. Беспорядки в Москве закончатся, они не навсегда. На свете есть еще много мест и городов, которые ожидают посещения того самого «профессора», вашего знакомого с Патриарших.

-Вы о Во... - Встрепенулся я, но он жестом заставил меня замолчать.

-Тсс, - таинственно произнес Мастер. - И тогда вас выпишут. Вы никогда не вернетесь в Моссолит, вас теперь ноги сами будут уносить от этого места, куда глаза глядят. Но вы будете счастливы, женитесь, родите детей. Возможно, кто-то из них будет талантливее вас и напишит действительно хорошие стихи.

Я, не отрываясь, смотрел на него. Щеки Мастера потемнели от румянца, глаза заблестели, руки взволнованно рисовали в воздухе мое воображаемое будущее.

-А что будет с вами? - осторожно спросил я. - Вы найдете Её?

Мастер сразу сник, руки безвольно упали на колени, взгляд погас.

-Нет. Этого не случится. Я никогда больше не увижу Её. - грустно сказал он.

-Но это неправда! Вы будете вместе! - воскликнул я с уверенностью человека, дочитавшего книгу до конца.

-Увы, мой друг. Нет. - печально повторил он и отвернулся. Быстро коснулся глаз тыльной стороной руки.

Я молчал. Прямо передо мной сидела Трагедия, и не было этому человеку утешения.

-Я надеюсь, она навсегда забыла меня. - сказал наконец Мастер. - И мне не хочется это менять. Мое место здесь. Я его заслужил.

-Вы заслужили совсем другое место! - сказал я.

-Прошу простить меня, мой друг. Снова свежеет. И ночь снова валится за полночь. На сегодня достаточно. Мне пора, - с этими словами он поднялся и направился к балкону.

-Умоляю вас, побудьте еще! - крикнул я ему в спину.

Он остановился. Помолчал. Потом обернулся и произнес:

-А знаете, что самое интересное? Того, кто придумал нас — тоже кто-то придумал. Вот Он — действительно Мастер.
И раньше, чем я опомнился, закрылась решетка с тихим звоном, и гость скрылся.

*   *   *

Я вздрогнул от ночной прохлады и проснулся. В глаза мне светила настольная лампа, из окна тянуло свежим воздухом. Я взглянул на часы — половина третьего. Весь сон занял всего несколько минут.

Теперь мне известен Секрет Мастера. Он сам решил мне помочь. Я закрыл книгу, провел рукой по шершавой обложке. Потом поставил ее обратно на полку. Мастер заслужил покой.

Мюнхен,

12 июня 2010г.