Глава 10

     ... Он никогда не спрашивал у нее, любит ли она его. Она никогда и ничего ему не обещала. Странные на первый взгляд отношения отвечали реальности своими поступками одним коротким словом “да”. У них были семьи и оба они не были свободными. Хорошие ли, плохие ли то были семьи – судить никто не брался. Но было одно общее, что держало и привязывало к устойчивому ритму жизни – дети. Ради детей приходилось просто жить. Ради детей необходимо было жить. Иногда размеренный и устойчивый ритм этой жизни нарушался событиями. Иногда он замедлялся, иногда ускорялся, неся по бурному течению непослушные влюбленные сердца. Что они знали о своем будущем? Практически ничего. Он говорил ей, что все изменится, что все можно решить, сумев лишь сломать этот размеренный ритм жизни. Она прекрасно его понимала, но постоянно ловила себя на мысли, что чересчур осторожничает в своем поведении и отношениях. Она училась  летать. Она каждую ночь летала в своих снах и мечтах. Он тоже ее прекрасно понимал. Понимал и поэтому не торопил. У них был свой мир. Свое время, свои часы и минуты встреч. Их встреч на просторах Вселенной. Это было единственное место, где никто не мешал, где поистине было тихо и спокойно, где звучала музыка вальса. Их вальса. Боги молча улыбались им, наблюдая со стороны за их воздушными пируэтами.
   ... Она никогда не спрашивала у него, любит ли он ее. Он никогда и ничего ей не обещал. Да и что можно было говорить, когда сама жизнь показывала им свое истинное лицо изо дня в день. Если бы она только помнила момент своего рождения! Все бы тогда было по-другому в их жизни ... А всему виной время. Время ... Как оно порой бывает жестоко! Словно горная река, несущая хрупкую неуправляемую лодку на свои каменистые пороги. 

   ...Он стоял у раскрытого окна, всматриваясь в бушующую грозу. Он видел огоньки сердец, пробивающихся сквозь плотную стену дождя. Особенно ярко светил один из них, похожий на солнце, аж глаза резал. Но все эти огоньки окутывала непроглядная тьма. Не просто тьма, нет – скорее абсолютная пустота, Ничего, напоминающее часть Вселенной, так и не созданной Господом. Пустота омывала огоньки, как будто пытаясь отделить их друг от друга, разнести и поглотить. Ему эта пустота была знакома. Кроме жаркой желтизны человеческих огоньков, выделялось еще три цвета. Густой темно-оранжевый, принадлежащий земле. Дымчато-серый, означающий воздух. И глубокая черная пустота воды. Именно вода нападала на огоньки. В сумерках огоньки выглядели так одиноко... Видел он Далеко... Он давно понял: другим людям недоступно то, что видит он. С тех самых пор на его плечи легла особая ответственность. Бог дал ему особое зрение, поэтому он должен смотреть во все глаза и предупреждать. Нельзя винить слепца, который не предупредил о змее, на которую ты наступил, - зато тот, кто видит и ни слова не говорит, повинен во всем.
   ...Среди всех огоньков особенно ярко светил один, похожий на солнце. Только он один видел сейчас, как где-то там вдалеке зарождалась новая жизнь. И этой жизни нужна была его помощь. Гроза была настолько сильной, что остальные огоньки метались в поисках укромного и спокойного места  в этой бушующей стихии. Они все имели право на жизнь. Он прекрасно знал и понимал, что им нелегко найти свое родное теплое и близкое материнское дыхание. Но сегодня суждено было родиться только одному из них. И это был он – огонь его души, огонь его сердца. Он все еще видел его, как бы он далеко ни находился, как бы ни пыталась спрятать от него стена воды. Огонек не угасал, он боролся со стихией, и ему нужно было помочь. Он сорвался с места, мысленно выстраивая свой длинный путь... Раскатом молнии он спустился на землю.
...Через всю деревню у всех на глазах по проселочной дороге молча прошел никому не известный путник с маленьким букетиком полевых васильков в руке... Он впервые присутствовал при родах в таком вот новом для себя  качестве. Никто его не видел, но она чувствовала его присутствие. Одним из основных назначений людей, обладающих способностями светлячков, - проверять незадолго до родов неродившегося ребенка. Отчасти для того, чтобы узнать, кто он такой и кем ему суждено стать. Светлячки умеют прозревать будущее младенцев. Он видел этот огонек, горящий внутри. Он протянул руку, словно слегка касался этого яркого комочка.
- Девочка, - подумал он, - да, это она ....
Разум малышки был пока абсолютно пуст, она чувствовала только давление со всех сторон и надвигающийся спереди холод, который ждал ее на выходе. Но именно эта пустота позволила ему разглядеть то, чего он никогда больше не смог бы увидеть. Миллиарды миллиардов тропинок открылось перед ним, жизнь девочки лежала у него на ладони, ожидая первых поступков, первых решений, первых изменений в окружающем мире, дабы одним махом одним махом и в одну секунду уничтожить миллионы возможных вариантов будущего.Едва видная, мерцающая тень будущего живет в каждом человеке, но очень редко ее можно заметить – мысли о настоящем мешают разглядеть, что будет завтра. Однако сейчас он смог на несколько драгоценных секунд разглядеть то, что может произойти в жизни малышки. Впереди горел яркий огонек... Именно этот огонек пылал так жарко и ярко – солнце по сравнению с луной, которой казалось сердце матери. Он успокоился. Это точно была она. Теперь все будет хорошо. Она смогла вернуться Оттуда. Теперь ему можно было уходить... 
 - Будет Светланой. Так Он решил ... И будет она стоять так, как мать поставила !
И были слова потом, как гром с небес: “Стой так, как тебя мать поставила !”..
Он ушел также незаметно, как и появился в их доме. Озеро крепко держало его своими плечами. Он просто шел по воде, чуть касаясь его своими босыми ногами, постепенно растворяясь в свете его зайчиков, как утренний туман. В момент, когда его не стало видно совсем, раздался сильный гром ... Такое было ощущение, что небеса просто открылись. Голубая молния прошила землю в том месте, где только что лежал скромный полевой букетик, оставленный странным босоногим прохожим...
- Я никогда не воспользуюсь своим даром ради собственной выгоды, – поклялся тогда он себе...
Когда слова слетели с его губ, он почувствовал, как сердце охватил огонь, пылающий и жгучий изнутри. Он наконец-то смог лечь, забравшись под одеяло, смертельно уставший, но испытывающий поразительное облегчение. Слезы текли из его глаз. Однако, пока он будет следовать принесенной клятве, пока он будет использовать свой дар на благо других людей, не обращая его себе в выгоду, ему нечего стыдиться. Голова закружилась, словно после лихорадки...
   Он никогда не будет спрашивать ее, любит ли она его. Она никогда и ничего ему не будет обещать.
- И да будет Так! - Он сделал свой выбор...