Про любовь-морковь, луковый самогон и талант частн

 Лизавета смотрела в окно.  Летний вечер, чарующий ароматом липового цвета, совсем её не радовал.  Не радовали её и ромашки, распустившиеся под окном, и мотылек, кружащийся над керосиновой лампой, и созвездие Большой Медведицы, ярко мерцающее на темно-синем небосводе.
- Где ж его черти носят? – Думала Лизавета, вглядываясь вдаль и пытаясь разглядеть в сумерках силуэт мужа, спешащего домой.
Лизавета вышла во двор. Посидела на лавке, нервно накручивая на палец прядь волос. Затем снова вернулась в хату и  уставилась в окно.
Часы показывали полночь. Лизавета резко дунула на керосинку. Чего зря жечь, и так светло! Небо звездное, луна, как фонарь светит.
В памяти, почему то всплыли события минувших дней. Да вот буквально на этой недели!  Пришел Николай домой поздно, и мягко говоря, навеселе.
- Чем это от тебя разит то? – Встретила мужа Лизавета. – Самогон второсортный, да еще и луком что ли закусывал?
- Неее! – Протянул Николай, икая. – Ничем не закусывал! Это самогон, луковый! По спец-рецепту.
- Кто угощал то?
- Кто-кто! Ик. Ик. Конь! Ик. В пальто! Мишка угощал!
- Какой Мишка?
- Мишка! Ик. Кум мой! Не приставай, Лизка. Я спать.
Подобная ситуация повторилась и вчера! И позавчера! И позапозавчера!
- Луковый самогон, значит! – Накручивала себя Лизавета. – С кем же он пьет? Версия про Мишку, почему то Лизавете, совсем не внушала доверия.
Тут память, как по заказу, нарисовала еще одно событие, случившееся примерно с месяц назад. По дороге с работы домой, жаловалась ей напарница Надька:
- Лука столько осталось. Не знаю куда девать! Выкинуть то жалко! А он гниет, зараза.
- А ты его на самогон пусти! – Посоветовала Лизавета, посочувствовав напарнице.
Лизавету, как током шибануло. И чего только эта Надька на ум пришла? Со своим луком в добавок! Эх! Лук! Надька! Самогонка!
- А пойду-ка я, да гляну, чем эта Надька щас занимается! – Вспыхнула Лизавета, накинула на плечи платок и выбежала на улицу.
- Я только в окошко гляну, может, спит баба давно. – Думала Лизавета, подбегая к Надькиной хате. – Гляну, да и успокоюсь! Значит правда с Мишкой самогон лакает. С Мишкой то, это ничего! Главное, чтоб не с Надькой!
Надькины окошки, к сожалению, были завешаны какими-то темно-синими  в красный цветочек, тряпками.
- А еще хвасталась! Красивые у меня занавески! Новые! Яркие! Срамота, а не занавески! Ишь, как завесилась! Щелочки не найдешь! – Лизавета тихонько постояла то у одного окна, то у другого.
Сердце стучало бешено. Лук! Надька! Луковая самогонка! Еще и занавески эти! Лизавета прислушалась. Надька то явно не одна! В хате громко засмеялись! А вроде, как смех Николая! Эх! Была – не была!!!
Лизавета громко стукнула в окно.
- А ну выходи! Пошли домой! Кому говорю!
Окно распахнулось. Из него выглянула ошарашенная Надька, от которой так и веяло ароматом луковой самогонки, тщательно перемешанным с ароматом «Красной Москвы».
- Тебе чего, Лизочка? Потеряла кого? Я вот спать уже собралась, а ты тут стучишь, кричишь, народ пугаешь.
- Николая зови!
- Да нету у меня твоего Николая!
- Зови, сказала!
- Ты, Лизка, не нервничай! Домой иди! Найдется твой Николай! Кому он нужен то?!
- Ах, так!? Я щас тебе покажу кому!
Лизавета схватила, прислоненные к хате вилы.
- Я щас тебе такое покажу, мало не покажется!
Лизавета со всей силы стукнула вилами по одному окну, потом по второму, потом по третьему.
- Занавесочки у неё новенькие! Самогоночка у неё луковая! Я щас тебе покажу, как чужих мужиков самогонкой угощать!
- Эй! Стой! Стой! Полоумная! Николай! Чего прячешься?! Забирай свою чокнутую!  И чтоб ноги вашей у меня не было. – Заверещала Надька.
Николай степенно вышел на крыльцо.
- Ты чего, Лиза? Я ж на чуток зашел! Табурет Надежде починить! А ты тут напридумывала всякого! Она же баба одинокая! Кто ж ей починит?
- Пошли домой, чинильщик!
Лизавета шла по дороге с гордо поднятой головой. За ней плелся Николай!
- Эх! Лиза-Лиза! Я ж тебя одну люблю!
- Ага! Щас придем домой, я тебе покажу любовь-морковь!

-Да уж, бабушка! Умер в тебе талант частного детектива!! – восхищаюсь я после бабушкиного рассказа.- А дальше то что? Простила ты деда, после этой Надьки?
- А чего ж не простить? Простила, конечно! Сильно я его любила! И он меня тоже! А раз такая любовь-морковь, то и не стоит на всяких Надек внимания обращать!!!