Утро с мопсом Лёвой - рассказ

У Т Р О  С  Л Е В О Й




Будильник прозвенел в пять пятьдесят. Как всегда, Лева, собачка мопс, любимец и баловень семьи, подскочил на все четыре лапки и спросонья испуганно выдавил свое «вау-вау». Эти звуки для меня дополнительный стимул встряхнуть с себя остатки сна и начать утренние, довольно сложные для постороннего глаза житейские процедуры.

Я «дева» и одновременно «жаворонок», поэтому для меня вставать в такую рань, дело обычное. Но внутренние биоритмы требуют определенного времени на «втягивание» в начало трудового дня.

Сначала взгляд на тихо посапывающую жену. Она «сова», и мой утренний подъем в такую рань, всегда вызывает у нее чувство протеста. Сон у Эммы Викторовны крепкий и ни звонок будильника, ни Левино «вау-вау» ее не тревожит. И как говорится в старинном романсе «На заре ты ее не буди, на заре она сладко так спит, утро дышит у ней на груди…» (то же видимо была «сова»), все остальные мои действия идут по этому старинному рецепту для утра молодой женщины (знали старые поэты об утре молодых девушках).

У моей женщины, удивительное свойство – сгребать во сне все подушки, простыни, одеяла в какой-то немыслимый ком, но при этом ее шейка заботливо укутана, вся она остальная ничем не укрыта, и зябнет во сне страшно. Аккуратно расправляю ком из одеял, и осторожно укутываю мою «лялечку».

Чтобы дать ей тепло, впускаю под одеяло Леву. У него страсть – любит спать под одеялом. Чем он там дышит не известно. Через минуту, правда, наружу высовывается симпатичная Левина попка с гордо завитым в бараночку хвостиком. Это для охлаждения – связи его тела с наружной температурой и создания себе общего комфортного температурного баланса. Своеобразно Лева регулирует температуру тела?! А может он и кислород, таким образом получает? Загадка!

Все! Оставляю сладкую парочку наслаждаться утренним сном, взаимным обогревом и отправляюсь в свой «кабинет». Но нет «стоп»! А как обстоят дела с Левиным горшочком? Это удивительное создание, как кошечка ходит в поднос-горшочек, купленный за валюту в дорогущем магазине, с подстилкой из газеты.

При этом существует определенная преференция – Лева предпочитает писать на дорогую газету «Коммерсант Дейли». Попытка перевести его на толстенную и бесплатную газету «Экстра М», успехом не увенчалась. То ли там типографской краски много, то ли эта краска очень дешевая и пахнет на Левин вкус мерзко, то ли сама бумага какая-то не такая, словом, Лева  брезгливо обходил такую газетную подстилку стороной и, протестуя, писал на все, что находилось в округе

Неоднократно он был бит Эммой Викторовной за порчу мебели,. Но гордый и своеобразный интеллект Левы, а также неистребимый его снобизм - «Коммерсант Дейли» все же газета для богатых читателей – это ему подходит! - раз и навсегда определил его предпочтение. Сами понимаете, какая-то «Экстра М», которую бесплатно засовывают в почтовые ящики, и вообще, она же валяется на каждом углу!

Нет, ребята, это не для меня! – совершенно отчетливо можно было читать на выразительной Левиной мордочке, когда, спасаясь бегством от рассерженной мадам с ремешком в руке, он прятался под диван на кухне, обиженно там сопел и изображал звуками всю меру своей возмущенной и независимой натуры: «А я не буду на эту гадость писать и все тут! Если не понятно, то объясняю – мне на этой газете не комфортно!».

Ты читатель, уж извини, но к этой части описания важнейшей составляющей личной жизни нашего мальчика, я ещё раз вернусь поподробнее, в другой главе.
Итак, мягко ступая по коврам и кавролинам, тихо двигаюсь в ванную, где происходит обряд смывания Левиных «писяк». В отличие от других членов семьи, я не брезгаю Левочкиными «отходами», и аккуратно их смываю под холодной водой.

Я твердо убежден, все, что из Левы выходит – витамин. Не может эта «прелесть» производить нечто не хорошее. А запах? Да ведь это «Лёвин Шанель», неужели не понятно?
Но…в этих убеждениях я пребываю в гордом одиночестве.
Все! Подносик чист. Тем же манером тихо-тихо возвращаюсь и стелю новую порцию «коммерсантовской» закладки.

Теперь можно и в «кабинет», который мне заменяет совмещенный санузел. Странно, но за всю свою сознательную жизнь, у меня  так и не было кабинета, в полном смысле этого слова. Не сподобился!

Менялись квартиры, окружение близких людей, жизнь делала свои извивы, дважды занося меня на многие годы «за бугор». Но даже там, при всей благоустроенности парижского или стокгольмовского жилья, кабинетом я так и не обзавелся.

Вот и приходилось скрываться для отдыха от биополей близких мне людей, то в ванной, то в совмещенном санузле.

Так, например, в ванной я четыре года осваивал английский язык, постигал его грамматику, но самое главное - зубрил иностранные слова. В этих местах, мне удавалось прочесть массу интересных книг, усваивая повороты мысли русских и иностранных классиков. Книгочтение остается самым любимым занятием, а таким занятием лучше заниматься в одиночестве.


Вот и сейчас я медленно отхожу от сна, настраиваясь на литературную ниточку мысли очередного писателя. Сколько же добрых насмешек над собой я перенес от близких! И ничего, бережно несу эту ношу, и отказываться от нее не собираюсь.

Нынешняя «постперестроечная» жизнь, настолько отличается от предыдущей, что это сказалось и на моих литературных пристрастиях. Если раньше я зачитывался русскими и иностранными классиками, внимательно следил за новинками в толстых журналах, то сейчас произошло «нечто» в моем мироощущении, и в последнее время я стал привечать детективные пустышки.

Писателей этого жанра развелось, пруд пруди, и не мудрено. Если верить литературному откровению одного такого писателя, вернее одной такой, в ее книге черным по белому была названа такса подобного литтворчества - 300 американских долларов за авторский лист. И народ повалил писать детективы.  Сам иронизирую, а сам их читаю?! Загадка души русского интеллигента!!

Что ж время, наверное, такое. Как в шутке Жванецкого про разговор в поликлинике: «И что у вас болит? Ах, это! А, знаю, наверное, что – ни будь, съели?».
Я бы сказал, что время сейчас диктует свои условия игры, в том числе и в людских пристрастиях. Я, наверное, не исключение. Сподобились мы все, жить сейчас, спасибо папе и маме, что подгадали, выносили и родили для нашей жизни в эти времена.

Кабинетное чтиво проходит в напряженной обстановке, Дело в том, что я имею пагубную привычку восстав от сна закуривать. Эту вредную и всеми осуждаемую привычку я пронес сквозь свою жизнь, постоянно пугаясь от предупреждений, что до добра курение «натощак» не приведет. Мысленно соглашаясь с милыми моими домочадцами, продолжал курить все эти годы по утрам, и именно восстав от сна. Не из упрямства, нет. Именно мне, так и полезно. Молчит внутренний голос, а слушать его я умею.

Сейчас к этому добавляется тревожная мысль, а как там с вентиляцией, плюс, какая сейчас фаза луны? Итак, вентиляция. Если на дворе есть хоть какой-нибудь ветерок, и если еще открыть окно на веранде, то с вентиляцией все в порядке. Дым от сигареты незаметно из кабинета исчезает.

Все мое приятное время провождение в эти утренние часы находится под налетом тревожных размышлений о вентилируемости помещения. А размышления эти связаны с обостренным запаховосприятием табачного дыма моей любимой женушки. Немаловажное значение при этом, имеет ещё фаза луны.

Мысли при этом: «Как там в спальне? Не доходит ли запах табачного дыма до ее прекрасных, все чувствующих и обоняющих ноздрей? Что там с луной, в какой она фазе? Будет, не будет крик недовольства?».

Периодически нервно хватаюсь за баллончик с туалетным  дезодорантом, окуриваю себя парфюмерным запахом, не забывая при этом так же нервно курить. Все в клубах дыма, паров дезодоранта, а внутри, я ловлю, с позволения сказать, «кайф» от утреннего чтива и сигаретки.

Но иногда ….! Иногда, все отрицательные обстоятельства против меня: ветерок дует не туда, фаза луны влияет на женскую нервозность и тогда начинается! В тишине квартиры раздается совершенно не сонный, но грозный окрик:
- Юрик, – чаще – Юрий Дмитриевич! В квартире воняет сигаретами!!! Сколько раз я Вас просила прыснуть! (она имеет в виду дезодорант, хотя у мужчин под этим подразумевается другое) Я просыпаюсь от этой вони!
Все, началось! Я как ужаленный вскакиваю с насеста, он же унитаз, нервно и лихорадочно давлю на спрей баллончика дезодоранта, и придушенным голосом говорю:
- Да я уже половину баллончика выплескал!

Все. Кайф исчез, настроение мерзкое, женщина взволнована, но лежит в постели. Лева вопросительно вертит головкой, стараясь понять, кому больше досталось и не надо ли его начать защищать? Так продолжается минуту, а может и две.

Я нервно открываю наружную дверь, для активизации сквозняка, в комнате распрыскиваю дезодорант, и дорогущий французский одеколон «Гучи» для верности. Все это как-то успокаивает взволнованную женщину и Лёву. Через минуту они оба спят.

А от моего кайфа не осталось и следа, да и настроение почти что мерзкое. Во всем этом взрыве женских страстей, меня особенно коробит слово вонь, воняет. Это меня задевает потому, что я с детства приучен, говорить слово пахнет. Слова вонь, воняет я органически не переношу.

Хотя в старинных текстах «благовоние» часто употребляется, но производные - вонь, воняет - для меня не благозвучно, оскорбляет мою ранимую личность. Это как железом по стеклу. Звуки непереносимые, большей частью человечества.

Мои попытки перенести эти женские вскрики в слово «пахнет», яростно отвергаются всегда. Что самое непонятное, так это любовь моей женушки, с утра затянуться сигаретным дымом. Ее обонятельные эмоции в эти мгновения не протестуют, а на мой нос она просто не обращает внимания. Хочу, курю, ну и что? И воняет, буду говорить, потому, что когда воняет, я просыпаюсь.

Характер у меня сильный, мужской, кавказский, батумский, где я родился, и я, с высоты этих своих замечательных качеств, в такие мелкие перебранки не вступаю. Себе дороже. У нас у горцев так!

Но так бывает достаточно редко, и с этим можно жить дальше . Как правило, обычно ветерка на дворе бывает  достаточно, а фазы луны действуют на женщин каждый раз по-разному.
Итак, сегодня все хорошо, вентиляция достаточная и носик моей женщины в покое, с фазой луны все благополучно. Ловлю кайф. Но не долго.

 Впереди еще масса дел. Шесть пятнадцать – я провожу гигиену зубных протезов. Изделия штучные, страшно дорогие, боюсь спросонья их грохнуть на пол или попортить. Кроме того я их люблю – жизнь с ними стала веселей и удобней. Я с чувством превосходства смотрю на рекламу, где врачуют  зубной кариес, убеждая будущих покупателей, но почему то с помощью куриных яиц .

Умывальная процедура завершается затиранием водяных брызг и пятен  с шикарного умывальника. Я его холю и лелею, затираю, протираю, драю. Хорошо, что меня на флоте научили драить медяшку компаса и поручней.

Сейчас это все пригодилось – умывальник блестит, протезы к бою готовы, переходим к процедуре первого глотка мацони, или йогурта, как теперь это называется. Под дверью раздаётся тихий стон Левы – Есть хочу!
Ничего, подождет. Выхожу из кабинета, здороваемся с Левой. Я его глажу, а он вяло машет хвостиком.

Мацони. Тот, кто не знает, что такое мацони утром, не джигит. Мацони это бальзам для джигита – глоток, и он уже готов махать шашкой, совершать подвиги на поле боя и…в постели с женщиной! После подвигов …любых… проясняются мозги и мысли в этих мозгах. К сожалению, всё это знаю теоретически, так как жена сова и утром на подвиги ее не позовёшь, в лучшем случае в середине дня, но к тому времени запал джигитовки проходит.

Про мацони знает и Лева. Он уже стоит вежливо на пороге кухни, но его задняя часть еще в коридоре, и тихими мурлыкающими звуками - муррр-муррр - напоминает о себе:- «Здесь я. К приему мацони готов!».

Для меня загадка, как Лева, лежа под маминым одеялом, ухитряется услышать мои осторожные, почти партизанские шорохи внутри холодильника.
Однако, всё происходит автоматически - стоит мне налить мацони, как «здрасти», из темноты прихожей несется муррр-мурррр. Все, меня засекли, приходится делиться по братски.

Завтрак проходит в тёплой дружеской обстановке – над столом две головы : моя и Левы. Периодически отщипываю кусочки и рядом с ухом слышу Левино чавканье - «тебе половину и мне половину!». Трапеза заканчивается обычной мужской игрой. Я делаю вид, что из кухни ухожу. На пороге меня останавливает возмущенное Левино повизгивание – А бараночку?
Повизгивает тихо, так как знает, что если громко гавкнуть, может явиться заспанная мадам, и тогда прости прощай бараночка, обязательный объект его клянчиний поделиться с ним взрослой едой .

Если мама застаёт нас за этой игрой с бараночкой, то не как минуем, происходит сердитый выговор – «Юрий Дмитриевич, зачем Вы балуете ребенка? Он получил свой завтрак, вот и все! - и затем Леве - Уходи отсюда!». Вся эта сцена завершается обычно шумом, гамом, обидой Левы, который затем идет и демонстративно писает на тумбочку. С обязательным сердитым криком – «Ах ты мерзавец!» – я вытираю его письки, и в который раз даю себе слово, ребенка не баловать.

Или другая зарисовка. У Левы начинается нервный период, папа включил чайник и режет хлеб. Мгновенно возле двигающегося ножа появляется заинтересованная мордочка – «А мне чего дашь?». При этом правой лапкой он давит кнопку переносного телефона, тот начинает верещать, я сердито выговариваю Леве, что он подлец, маму разбудит, а я его накажу. Процедура моего приема завтрака, проходит в нервной обстановке. Я сижу за кухонным столом, Лева возбужденно прыгает вокруг, сопровождая каждую порцию пищи в мой рот жалобным вскриком – « А как же я? Дай же мне!».

Я нервничаю. С одной стороны боюсь, что Лева разбудит женщину, а с другой, его жалко. Уж больно жалостливо он, гордая личность, бьется почти в истерике, выпрашивая – «Ну хоть кусочек, а?». При этом, в моей голове, одна, но пламенная мысль, боюсь его раскормить и навлечь на себя праведный гнев Эммы Викторовны – «Вы хотите Левочку с этого света сжить!» – или – «Вот он заболеет, а мне его потом лечить!».

Все это она говорит с неподдельной озабоченностью, и я ей верю, а от того сильно комплексую, и переживаю при каждой кормежке. Наверное поэтому я худой - еда в прок не идет.

Наконец борьба на кухне заканчивается. Я демонстрирую Леве свои ладони, мол, ничего нет. Он тут же успокаивается, и быстро, быстро исчезает с озабоченным видом. За ним бросаюсь я. Так и есть. Мальчик элегантно присаживается над подносиком, как девочка, но при этом чуть задирает ножку, как мальчик. Вид комичный.

Тихое журчание, всё. Конец процедуры.
Лева с тем же озабоченным видом, вскакивает на постель, уверенно трогает мадам лапкой. Не просыпаясь, она уверенно поднимает одеяло, шмыг и Левы на поверхности нет. Потом из-под одеяла высовывается Левина попка, идет термовентиляция, затем, раздается чавканье, это Лева лижет лапку. Я совершенно удовлетворен, что все прошло гладко, утренний мамин сон не нарушен, выговор я не получил, можно жить дальше. Аккуратно поднимаю подносик, чтобы не расплескать Левин витамин, и тихо исчезаю в туалете. Все, можно вздохнуть свободно.

Утро продолжается. Шесть тридцать, надеваю куртку, хватаю автомобильный аккумулятор, и тихо выхожу во двор. На мое счастье, в это время лифт приходит на наш этаж. Если чуть опоздать, начинается активная езда жильцов, и я грустно волоку тяжеленную ношу аккумулятора пешком по чёрной лестнице.

В низу меня встречает промерзший на холоде жигуленок, верный и безотказный друг. Любовь у нас взаимная, он меня возит, а я его ремонтирую и холю. Уверен, что машина тоже живой организм, и потому ласково прошу – Не подведи, друг, заводись! и машинка заводится. Но раз в году у неё бывает бунт. Обычно это самый холодный день зимы. Машинка бунтует – «Хороший хозяин и собаку в такой трескучий мороз на улицу не выгонит, а ты что со мной делаешь?».

Но я ответственный муж, ведь дома ждет Эмма Викторовна, которую в обязательном порядке надо везти на работу, в тёплой машине. Призываются на помощь соседские водители. Над нами стоит пар от взволнованных дыханий, слышен крепкий мужской мат, для взбодрения и себя, и машины. Совместными усилиями, а иногда и на буксире, преодолеваем упрямство непокорного друга и приводим его в чувство. Он, тяжело вздыхает, жалуясь на мороз, и, о радость, заводится.

Или вот сегодня уже весна, поют соловьи в соседней берёзовой роще, солнышко выглянуло, умытая росой природа улыбается, настроение хорошее и у меня, и у жигуленка. Он заводится с пол-оборота, дружески урчит.  Небольшой прогрев, замок на руль, чтобы воришки не сперли друга, как уже однажды было, и я мчусь домой.

Семь часов. Единственная дверь внутри квартиры, есть только на кухне. Ее можно закрыть, приглушить за ней звук от электробритвы и голос диктора телевидения. Отогреваюсь после улицы, начинаю, то же тихо, ловить кайф, но не тут то было. Под ударом мускулистого тела, дверь с грохотом отлетает, и в кухню влетает, наевшийся мацони и бараночек Лева.

 Он резко останавливается и подозрительно на меня смотрит - «Ты, что тут делаешь? Может быть ты кушаешь, а? Без меня?!» – безошибочно читается в его умненьких глазках. Я так же молча, ему отвечаю – «Ты, что не видишь, папа бреется. Посиди тихо.

Посмотри телевизор».
Лева послушно усаживается попкой мне на ноги – все должно быть под контролем, знаем мы вас – и с интересом разглядывает телевизор. Звука нет, мама спит, бритва жужжит. Леве это надоедает, и он лениво удаляется под одеяло к маме.

Семь пятьдесят. Я полностью одет, машина разогрета, я готов к выходу из квартиры и проходу в заводскую проходную. Сладкая парочка спит – тылы спокойны, впереди яростные трудовые будни.

Жизнь продолжается, господа офицеры, которые хоть и в отставке!

Развилка
Май 1995г.
Ю.Елистратов