Дело о наследстве

Трубников медленно шел по длинному коридору. Этот коридор казался ему бесконечно длинным.
— Николай Федорович! – услышал он за спиной голос Сенчина. —Кто разрешил Вам вставать? 
Он обернулся. За ним  шел его лечащий врач Дмитрий Сергеевич Сенчин. Трубников прислонился к стене и улыбнулся Сенчину. Ему нравился этот молодой парень. Высокий, волосы светлые.
— Весна разрешила, — ответил он Сенчину. — Я уже сирень пропустил, каштаны пропустил, дайте хоть на цветущую акацию посмотреть.
Они пошли вместе по коридору. Вышли на порог госпиталя. Солнечный свет, ярко-зеленая еще не запыленная листва деревьев, птицы, свежий воздух
— Хорошо-то как! — вздохнул Трубников. — В эту весну я дачу свою пропустил. Не копал, не сажал. Костя отпуск брал, чтобы Людмиле помочь. Дочь с внуками приехала. Думал, что я им помогу, возьму к себе на лето, чтоб отдохнули. А оно вон как получилось. Дмитрий Сергеевич, а у вас есть семья, есть дача?
— Семьи нет, дачи тоже нет. А теперь и отца нет. Вчера похоронил. Убили его на даче.
— Как убили на даче? На какой даче?
— На его даче. Он ее сам построил. Продал машину, квартиру в Ростове, все в дачу вложил. Поселок, недалеко от Ростова. Там, что ни дом, то дворец, а его самый красивый. Участок-то он этот давно купил, лет 10 назад. Сразу домик там построил маленький. А за год до смерти  женился на соседке по даче, она с мужем разошлась. Начал отстраиваться. И маленький домик тут же остался. Там его и убили.
— Следствие, наверное, начали? — спросил Трубников.
— Хм! Начали! Уже закончили, в один момент все раскрыли. Скоро в суд передадут. А у меня от их скоропостижной ясности кошки на сердце. Отец ушел от нас, когда мне 10 дет было. Женился на другой, но со мной часто общался. Каждое лето вместе с ним на море ездили. Зимой к его родне в Подмосковье, на лыжах катались. Недавно его вторая жена умерла, вот он и женился на этой дачнице. Мало, что умер, но ведь позор-то какой! В пьяной драке ножом! Не верю я, что так было. Он вообще не пил. У него желудок больной, несколько операций перенес. Да и раньше помню, стояла одна бутылка на новогоднем столе открытая. Провожали старый год, встречали новый, одна бутылка вина и та  не до конца… У него две верхушки: филолог и ветеринар. Алкашом никогда не был. Культура, все же. Не такой он человек, чтобы на троих выпивать и драться. Николай Федорович, ведь вы же частный детектив. Простите, что к вам обращаюсь, когда вы в госпитале, но потом, когда здоровы будете, может быть, сможете помочь?  Больше мне обратиться не к кому.
— Конечно, помогу, только вы расскажите мне подробнее, как все было, кого милиция подозревает, кто следствие вел?  И почему вы говорите, что у вас нет дачи, а как же дача отца? Или у него другие дети есть?
— Да не нужна мне эта дача, там кровь пролилась. Других детей нет. Вдова его продала дачу еще до похорон. Там сейчас другие люди живут. Так неожиданно все произошло. Еще недавно он жив был и здоров.  Их было трое: папа, бывший муж его нынешней жены и какой-то парень из местных. Он-то и убил. На ноже отпечатки его пальцев. А сам он ничего не помнит, напился до беспамятства. Отца жалко. Обидно, что так умер. Николай Федорович, извините, что я все это вам рассказал. Вам ведь волноваться нельзя. Не столько пулевое ранение вреда принесло, сколько воспаление легких. После лечения в Ялту поезжайте или в Сигулду. И не спите больше зимой в степи.
— Да я бы и не проснулся, если бы не брат жены. Почувствовал неладное и за мной следом. Спасибо ему. А в Ялту хорошо бы.
— Однако вам еще постельный режим нужен, давайте-ка в палату. На акацию посмотрели и хватит.
Они ушли. И снова длинный коридор госпиталя, которому не видно конца.
Вечером пришла Людмила, принесла ужин.
— Коля, что происходит? Что же это делается?
— Что случилось?
—Ты не волнуйся, с детьми все в порядке. Это на работе. Смена закончилась. Я иду к проходной, а там огорожено, в обход идти велят. Я же к тебе спешу, рвусь напролом, а меня не пускают. Оказывается, двое ребят погибли. Строители из Краснодарского края приехали. На крыше трубу ремонтировали отец и два его сына.  Труба 30 метров. Один сын закрепился и спустился в трубу. Труба настолько старая, что вместе с креплением верхняя часть трубы обвалилась внутрь. Он упал вниз, на тридцатиметровую глубину, а другой за ним, помочь ему хотел. Оба и погибли. Отец один остался.
— Ты, Люда, смотри сама там поосторожнее.
— Да я-то что? Максимум — занозу металлическую в палец. Это ерунда, а ребят жалко. Приехали заработать. Извини, что тебе рассказала. Только что на трубу эту смотрела, на огороженный проход. Еще в себя не пришла.
— Уходи ты оттуда. Хватит металлические занозы из пальцев вытаскивать.
— Да что ты! Это же термический участок. В пятьдесят на пенсию. Уже рукой подать. Нет, до пенсии доработаю, а там видно будет.  Ты выздоравливай скорее,  Не волнуйся ни о чем. Все у нас хорошо.
Она ушла, в открытое окно дул свежий ветерок. Слышно было пение птиц.
— И вправду, скорее бы, — думал Трубников, — а то что-то слишком долго отдыхаю, пора бы и за работу.
На следующее утро он позвонил Виктору:
— Помоги с экспертизой. В твоем отделении дело.
— Ты же болеешь! Тебя врачи с того света вернули, а ты опять за старое? Какое дело?
— Убийство на даче.
— Откуда ты о нем знаешь? Это ведет Самохина. Ее первое дело. Трое выпили, потом подрались. На ноже отпечатки пальцев Епишева. Это молодой парень из местных. Он свою вину не отрицает, только говорит, что слишком много выпил, ничего не помнит. Все вроде бы понятно. Какая экспертиза тебе нужна и зачем?
— Экспертиза содержимого бутылок. Не было ли там подмешано чего? Например, снотворное?
— Хм. Зачем этим алкашам снотворное? Они и так перепились до беспамятства. Но если ты просишь, конечно, сделаем. Что это ты вдруг решил расследованием заняться, когда сам на больничной койке лежишь? Скучно?
— Да, от скуки. Скорее бы выйти.
— Ты так и не знаешь, кто в тебя стрелял? Следователь тебе не сообщал?
— Нет. Ничего страшного, уже все прошло. Так ты насчет экспертизы не забудь, если ничего не осталось, то хоть бутылки проверь, стаканы. Мой врач погибшему сыном доводится. Может быть, там все понятно, но все же проверь.
— О чем речь? Конечно, проверим. Ну, давай, выздоравливай, Людмиле привет передавай.
Трубников зябко поежился. За окном разразился ливень с громом и грозой. Он закрыл окно, стало темно. Гром. Сильный ветер. Весенняя погода переменчива.


Через неделю Трубников вернулся домой. Обрадовались все: жена, дочь Юлька и внуки Леша и Паша, их папа в это время оставался дома — в Севастополе, у него служба, но он тоже радовался по телефону.  Все хором просили Трубникова больше не заниматься никакими частными расследованиями. Он пообещал и на следующий день поехал в издательство, где раньше работал Сенчин старший. Подозрения Трубникова о том, что в водку было подмешано снотворное, подтвердились экспертизой. Дмитрий Сенчин много рассказал ему об отце, но Трубникову надо было больше информации. Сын идеализировал отца. Но произошедшее на даче не похоже на обыкновенную бытовуху. Кто-то умышленно подмешал в водку снотворное, чтобы совершить убийство. Кому и зачем понадобилось убивать Сенчина-старшего? Последние семь лет Сенчин работал редактором сельскохозяйственного журнала. Редакция находилась на Красноармейской улице. Трубников поднялся на второй этаж.
— Все-таки четыре месяца в больнице, это слишком, — подумал он, останавливаясь отдохнуть через каждый шаг. — Раньше я был более резвым.
Он пообщался в редакции с помощником редактора — милой юной девушкой. Она долго и много рассказывала ему о Сенчине. Рассказывала с уважением к погибшему, было видно, что она искренне жалела его.  В этот же день он съездил и к его вдове. Она жила на Пушкинской в прекрасно обставленной трехкомнатной квартире, похожей на музей, столько там было антиквариата. Ни уважения, ни сострадания к погибшему она не проявляла, дескать, судьба такая. В отличие от Дмитрия говорила, что пил он часто, особенно в последний год. На следующий день он поехал в дачный поселок, беседовал с соседями Сенчина. Все жалели его. Посмотрел на его дачу. Красивая.
— Странно, — думал Трубников. — Его еще похоронить не успели, а уже покупатели нашлись, и документы так быстро оформили, может быть продали дешево? Уточнил, нет, очень даже дорого продали. По нынешним временам, когда цены на недвижимость падают, так быстро найти покупателя и продать столь выгодно — это надо уметь.
На следующее утро он снова отправился в путь. На этот раз ему пришлось долго плутать и постоянно спрашивать у встречных, как проехать по данному адресу. Маленький поселок под Ростовом в Аксайском районе. Дом с соломенной крышей, во дворе дружелюбная собака, которая радостно виляла хвостом, когда шла навстречу Трубникову. Он почесал ее за ухом, и виляние хвостом участилось. Он пожалел, что не взял с собой колбасы, нечем было угостить собаку. Из дома вышла старушка. Маленькая, худенькая, опрятно одетая, она улыбалась ему, словно старому другу.
— Может, приняла за кого-то другого, — подумал Трубников.
— Здравствуйте, кто Вы будете и по какому поводу? — продолжала улыбаться старушка, подходя к нему.
— Мне Ольга Тимофеевна нужна. Она здесь живет?
— Это дочь моя, а что случилось?
— Ничего не случилось, мне поговорить с ней надо. Недавно погиб ее знакомый — Сергей Иванович Сенчин.
— Как погиб, — испуганно всплеснула руками старушка. — Да вы проходите в дом, квасу холодного отведайте. Только я сначала Олечке позвоню, на всякий случай.
Весь этот день Трубников пил квас, ел картошку с огурцами и чистил дымоход, чтобы дым в дом не шел, когда печь топят. Вечером приехала с работы Ольга. Он был весь в саже, как настоящий трубочист. Колодца у них во дворе не было. Пришлось идти к роднику. Ольга проводила его и стояла рядом, держа  большое белое полотенце.
— Хоть бы отвернулась, — ворчал про себя Трубников, отмываясь от сажи.
Ольге было 32 года. Закончила филфак, работала корректором в издательстве в Ростове.  Известие о смерти Сенчина огорчило ее. Рассказывала о нем только хорошее. Познакомились много лет назад — работали вместе. Потом он ушел редактором в журнал, она осталась корректором.  Не виделись года три.  Вдруг он пришел к ней на работу, сказал, что жена умерла. Стал часто приходить, в театр ходили. Потом к себе домой в гости пригласил. Предложение сделал. Она счастлива была, конечно, согласилась, хотя он был намного старше. Приехали к ней домой. Посмотрел он на ее дом с соломенной крышей и передумал жениться. Уехал рано утром, когда все еще спали, не попрощался. Она сразу не поняла ничего. Через неделю позвонила ему:
— Здравствуйте, Сергей Иванович! Это Оля.
— Кто?
— Оля.
— А, чего Вы хотели?
Больше она не звонила ему, не видела, да и не хотела видеть.
Трубников уехал от них еще затемно.
— Никому кроме сына не нужна правда о его смерти, — думал он, — а сын идеализирует его.
Трубников уже не испытывал сострадания к погибшему, но он привык завершать начатое. Поэтому на следующий день, поспав лишь часа три, отправился на дачу к вдове Сенчина.  Ее дача и наполненная антиквариатом квартира проходили все барьеры имущественного ценза. Он приехал рано, к нему на веранду вышел Владимир Кирюшин. После смерти Сенчина он вернулся в дом бывшей жены и чувствовал себя весьма комфортно. Только вот Трубников нарушил их семейную идиллию.
— Мало того, что разбудил в восемь часов, он еще прется в дом, веранды ему мало, — думал про себя Кирюшин.
Трубников прошел по всем комнатам, совершенно случайно попал в спальню, где еще сладко спала вдова Сенчина, нечаянно опрокинул столик возле ее кровати и долго извинялся. Он тщетно пытался вытереть лужу на полу, образовавшуюся от разбитых склянок, что стояли на столике. Вытирая пол своим носовым платком  он чуть не задел задом торшер. Кирюшин подхватил торшер. Потом молча поднял извиняющегося Трубникова из полусогнутого состояния и силой проводил на веранду. Трубников сел в кресло-качалку и попросил воды. Кирюшин с окаменевшим лицом удалился в дом, откуда скоро вышел с бутылкой минералки и стаканом.
— Это сегодня девять дней Сенчину будет? — спросил Трубников, забирая всю бутылку минералки.
— Завтра, — рявкнул Кирюшин.
—Простите, что я перепутал, — ответил Трубников, направляясь к своей машине и держа в руках бутылку минералки. Так, я завтра приеду.
Кирюшин ответил молчанием. Он так держал стакан в руке, словно хотел запустить им в спину Трубникова. Но Трубников уже сел в машину. Если бы Кирюшин не был так зол, он бы заметил, что Трубников бережно сложил в пакет бутылку минералки, мокрый носовой платок, которым только что вытирал пол в спальне, и осколки маленьких пузырьков, в которых были лекарства, стоявшие на столике, опрокинутом им. Со всем этим богатством Трубников приехал в свое бывшее отделение милиции. Виктор уже был в своем кабинете.
— Опять нужна экспертиза?
— Очень нужна.
— Сделаем. Только ведь это не все. Тебе еще что-то надо?
— Надо, — ответил Трубников.
Собравшиеся на планерку долго стояли в приемной, ожидая, когда откроется дверь, когда им разрешат зайти.

Девять дней со дня смерти отмечали у вдовы Сенчина на даче. Во дворе поставили длинный стол, на котором было мало водки и много закуски. Приехал Дмитрий Сенчин. Пришли друзья Сенчина, которые жили в этом дачном поселке. Все сели за стол. Выпили по первой за душу погибшего. Вдова выразила свое негодование в адрес убийцы —Епишева.
— Но убийца еще не найден, — сказал Трубников.
— Как это не найден? — возмутилась вдова. — Парень, как там его звали, Семеном кажется?
— Семен Епишев вчера вернулся домой, он не убивал вашего мужа.
— Как это не убивал! — воскликнул Кирюшин. — На ноже отпечатки его пальцев!
— Да, — ответил Трубников. — Но Сенчин умер не от удара ножом. Его ударили ножом, когда он был уже мертв. Он умер от остановки сердца.
— Так это был несчастный случай?
— Нет, это было убийство. И убили его вы, — сказал Трубников, обращаясь к вдове и ее бывшему мужу Кирюшину.
—Да вы в своем уме? — возмутился Кирюшин.
— Вы тщательно спланировали это убийство. И учли все, кроме одного — у Сенчина было слабое сердце. Той дозы клофелина, которую вы добавили в водку, было достаточно, чтобы усыпить здорового человека, но для Сенчина эта доза оказалась смертельной. В вашей спальне на столике стоят лекарства, которые вы принимаете, в том числе клофелин. Именно вы подмешали его в водку. Иначе как вы объясните наличие ваших отпечатков пальцев на бутылках с водкой, из которых пили ваш бывший муж, Сенчин и Епишев? Ведь все три бутылки водки были якобы куплены в магазине и сразу распиты. Они не были взяты из вашего дома. Вы по состоянию здоровья вообще водку не пьете и не держите ее у себя. Вы нашли покупателей на дачу Сенчина, когда он был еще жив. Они этого в отличие от вас не скрывают. В воскресенье вечером он умер от большой дозы клофелина, который вы подмешали в водку, а в понедельник утром вы уже были в Ростове у нотариуса, заверяли документы купли-продажи. К чему такая спешка? Боялись, что о правах на дачу заявит сын Сенчина?
Вдова Сенчина вскочила из-за стола и, сделав шаг к Трубникову, упала в обморок.
— Вы сначала все это докажите, — закричал Кирюшин, подхватывая свою благоверную. Он понес ее на руках в дом.
— Ну что вы рты разинули? — грубо крикнул он сидевшим за столом, — скорую вызывайте!
Все словно очнулись, суетливо доставали мобильники, звонили наперебой. Позвонил и Трубников, только не в больницу, а Виктору. Прошло минут пять, от силы десять. За столом стояла гробовая тишина. Вдруг все услышали шум драки. Дрались где-то на огороде. Огород большой, огорожен сеткой-рабицей, ухоженный. Еще Сенчин обихаживал его. В конце огорода возле ограды была какая-то возня. Все бросились из-за стола туда. Когда прибежали, увидели только как Кирюшина и его прежнюю или нынешнюю жену милиционеры силой запихивали в машину.
— А как же ее обморок, — растерянно сказал Дмитрий Сенчин, — да и скорую не надо было вызывать, я же сам врач, только ошалел малость.
Молча все гуськом шли по тропинке, чтобы не топтать грядки, шли к столу. В это время раздалась сирена, подъехала Скорая помощь.
— Где больная? — выскочила из машины девушка-врач.
— Уже увезли, — мрачно ответил Сенчин.
— В какую больницу? — спросила девушка.
— В милицию.
— Не поняла, растерянно сказала девушка.
— Да чего уж тут не понятно? Все яснее ясного, — ответил один из друзей Сенчина-старшего. Он налил себе водки. — Выпьем за Серегу, пусть земля ему будет пухом.