Введение. Часть 1. Она

Если начать повествование с того, что она была на такая, как все, значит, не сказать ничего. Каждый человек индивидуален. Просто она была из таких людей, которые прячутся от жизни в темном углу или, на худой конец, на чердаке. Ей не было дела до чужих дел, измен, соплей, тревог, хотя она и пыталась иногда выслушать истеричные вещания "подруг" и тому подобую лабуду.
Возвращаясь к началу... Она была обычным человеком. Не гений, но и не дура, не простушка, но и не модница. В общем, как это обычно говорят - "со своими тараканами в голове". У нее было любимое хобби, увлечение. Училась, гоняла балду в свободное время и откровенно скучала от жизни.
Это было нервное, истеричное и весьма надоедливое существо. С первого взгляда это, может, и непонятно, но когда начинаешь узнавать ее ближе... Но в целом, это довольно милая и приятная девушка. Несмотря ни на что, на ее лице всегда сияла широкая улыбка, так ей свойственная. Может, это была маска, так умело используемая в нужные моменты, или же все-таки искренняя и теплая улыбка? Кто знает... Она ведь никого не пускала в свое сердце, оставляя какие-то чувства на поверхности, которые были как лак с неделю. Такой же бледный, местами треснувший или вовсе стертый. А, может, их просто можно было бы сравнить с одноразовым полетом из города в город: самолет взлетел, продержался в воздухе какое-то время, а затем снова спустился на землю. А дальше дело принципа - продолжить реальную земную жизнь или же снова окунуть все в черную краску.
Снова возвращаясь к ней, можно выделить две... не особенности, но отличия в ее внешности. У нее были огромные бездонные голубые глаза и ярко-красные волосы. Да-да, яркие и красного цвета. Это был своего рода протест обществу, в котором она жила и который хотела уничтожить до основания. Несмотря на ее 18 лет, в этом хрупком теле скопилось столько ненависти и горя, что этого вполне хватило бы на то, чтобы отравить целый океан.
Да, ей было 18. Возраст, в котором ощущается полная причастность к идиотской жизни, миру, людям, каким-то совершенно ненужным неодушевленным предметам и вещам. Но несмотря на эту цифру, в душе она оставалась сплошным ребенком. Знаете, когда младенец просыпается ночью и, не завидев рядом маму и папу, начинает плакать? Также и она. Проснувшись ночью в холодном поту, ей хочется кричать от кошмаров, которые она только что увидела, плакать как маленький ребенок... И рядом нет никого, кто бы мог утешить ее в такие трудные минуты. Нет, у нее бывали отношения, но как и все по отработанной схеме - случайно увиделись, встретились, пообщались, подержались за руки, разбежались. Иногда это было более затяжно и намного больнее, иногда она пресекала их в самом корне, душила зародыш. В ее жизни были моменты, когда хотелось просто сбежать от жуткой, надоедливой боли до несуществующего края света, а иногда... было и такое, что хотелось заснуть навсегда, закрыть темной пеленой свои голубые глаза и больше не видеть того света, на котором она жила.
Несмотря на все, у нее было красивое имя и дурацкое прозвище. История его проста и банальна до жути или просто до невозможности - в классе было две Елизаветы, а чтобы не перепутать, одну звали Лизу, а другую Вета. Думаю, вы и сами можете догадаться, кого звали вторым именем. Но как-то раз учительница истории ненароком обмолвилась про слово "вето". Казалось бы, безобидное и вполне невинное, но оно так подходило девушке, что одноклассники так и стали ее звать - Вето. Немного позже, пообщавшись со словарем, девочка вывела для себя синоним прозвища - "запрет". Больно, обидно... И несправедливо...
Ее детство проходило под марши книг из домашней и школьной библиотеки, а затем она искала саму себя среди горы тетрадей и школьных учебников, когда это было необходимо. В классе одиннадцатом девушка все меньше и меньше задумывалась о пользе тех крох знаний, которые выдала им школа. Прямо как необходимые граммы хлеба при ленинградской блокаде. И тогда, и сейчас это было надобностью. А затем, когда на порог впорхнула взрослая жизнь, девочка поняла, что в какой-то степени не ошиблась. Ей, которой на тот момент совсем недавно исполнилось шестнадцать, это казалось все чуждым и неимоверно большим в масштабах, которые она должна была изучить и понять. А так как ее никто не учил быть самой собой и не бояться разговаривать с людьми, это испытание ей давалось с трудом, достойного кисти художника.
Конечно же, время неумолимо шло и ни на секунду не замедляло свой бег, девочка взрослела, и в то время, когда ей исполнилось восемнадцать, она перекрасила свои бледно-русые волосы в ярко-красный цвет. Знамение, когда она поняла, что больше не маленький ребенок, а вполне взрослая и сформировавшаяся девушка.
У нее, как и у всех, были свои страхи, увлечения, потребности. Она боялась горячей воды, пауков, змей, любила разную чепуху и копила интересные вещи. Подруга в шутку называла ее "Плюшкиным", когда это "коллекционирование" достигало своего пика. Она любила тюльпаны и белые розы, обожала собак и лошадей, имела спортивные достижения и награды. Несмотря на то, что раньше она была невзрачным человечком, ее знали все и всякий. Кто-то хвалил, кто-то трепался языками, пуская неимоверные слухи о якобы шатания в подворотнях и по кварталам "красных фонарей". Однако, правда была в том, что некогда кроткая и милая девушка превратилась в фурию и стерву, готовую заткнуть за пояс каждого, кто осмеливался ей или перечить, или просто переходить дорогу. И все равно она была неисправимой мечтательницей и видела мир в блеклых розовых очках, которые иногда съезжали на кончик носа, открывая ей всю черную правду мира.
Такова была суровая реальность, в которой люди были пешками и теми вещами, на которые вряд ли стоило вообще обращать внимание. Наглядный пример можно было бы привести прямо сейчас, если бы мы оказались рядом с ней и увидели, что собираясь перейти дорогу, она задела юношу лет шестнадцати-семнадцати. Бормотание "Прошу прощения" и "Не видишь, куда прешь" были для нее всего лишь неписанным правилом для сохранения баланса равнодушия и беспристрастности к изменению или к собственной персоне. Неважно, что происходит. Пока ее это не касается, значит, так оно и должно быть.