Цикл рассказов. На рыбалку. 1

Росной затравеневшей тропой Афанасий Петрович с десятилетним внуком Егоркой идут к реке. Старик высокого роста, узкоплеч, костист, ступает мягко, легко. Егорка щуплый, яснолицый и ясноглазый,семенит рядом. Одеты путники по - дорожному: короткие куртки без капюшонов, брюки, на ногах - прорезиновые рыбацкие сапоги. Удочки перекинуты через плечо, в руках подкормка для рыб, нехитрые снасти. Оба - неспешны, молчаливы, серъёзны. Возле старого, узкого и деревянного мостика Афанасий Петрович сбавляет шаг.
- Слышь, Егорка, - обращается он к внуку. - Погляди окрест...
Слова деда застают Егорку у полувысохшей лужицы. Останавливается, окидывает взглядом окрестные дали. Ничего необычного: несколько широких раскидистых улиц тянется вдоль реки, дома, светлые, просторные, с высокими крышами, резными окнами, крылечками тесно примыкают к друг к другу, за дворами темнеют стожки сена, ульи, густые яблоневые сады. Стаи чёрных горластых грачей кружат над огородами.
- Ну - у, - допытывается дед. - Что углядел?
- А - а, - мямлит Егорка. - Дома, вроде бы...
- Эх, ты! - с укором в голосе перебивает старик. - Село наше это, ишь, как раскинулось на берегу. Красота! Знаешь, сколько годков ему? Нет? Триста с гаком.
Егорка с недоверием смотрит на деда. Не шутит ли? Не похоже. Дед, как никогда важен, строг, деловит, вглядывается в окружающий мир глбоко, живо и требовательно.
- Так - то! - после недолгого молчания продолжает Афанасий Петрович. -Средь первых жителей поселения был и наш далёкий предок. Сперва служилым был. Брод от набегов степняков охранял. Долго - о! Потом уже за ратную службу землицей был наделён... Представь себе поместный приказ. Это вроде конторы нынешней. В полутьме избяной за столом сидит какой - то дьяк, пишет гусиным пером: Верстать такого - то земляным наделом..."
- Где? - спрашивает Егорка. - Тута, а?
- Ну, да. Как раз напротив нынешней водонапорной башни. У мелколесья... Знаешь, поди?
- Знаю, - признаётся Егорка.
- То - то и ладно!
- И что? - интересуется Егорка. - Ушёл со службы?
- Точно. Крестьянствовать стал. Рожь сеял, крупяные. Часть урожая на семена и прокорм  оставлял, остальное в град на торг возил. Деньги требовались. Налоги, подати платить...
Афанасий Петрович неожиданно просветлел лицом, оживился:
- Тут, куда ни глянь, места древние, памятные. Видишь, старинный большак средь деревьев. По нему в город ездили. Сперва верхом, вдоль буерака, насыпи песчаной, глухого столетнего камня - валуна у межи, потом речной низиной к Ракушечьей отмели. Сказывают, отшельник в шалаше там обитал... Тихий, богобоязненный... Дальше поля идут, луговины... На десятки вёрст, с росами, туманами, с плакун - травой, лебедой, седым полынником.
Афанасий Петрович с полминуты помолчал. Потом тихо и задумчиво продолжил:
- В общем, путь этот селяне издавно освоили. Каждый - по своей надобности. Те, кто гончарил помаленьку, изделия из глины по нему на торг вёз - крынки, махотки; скорняки же, шорники - шитьё разное, тулупы, сапоги... Ехали и бортники - те, кто дикий мёд по дуплам собирал. В кабацких дворах продукт этот охотно брали. Виноделие ведь и тогда процветало. Даже ледники при кабаках имелись. Знаешь для чего? В старинных книгах так и пишут:" Пойло держать..." А, каково?
Афанасий Петрович скривил губы в тонкой и грустноватой улыбке, кашлянул в кулак.
- Много хорошего, доброго было в прежней жизни, - продолжил он после недолгого  молчания. - Да и горького тоже. Взять те же войны. Сколько их было?! Война с Японией, первая империалистическая, гражданская... Не счесть. Потом... Да, мир, тишина... И вот... Вторая мировая. Этим путём селяне на фронт уходили, с песнями, частушками, под звуки местной гармошки - трёхрядки. Не все обратно возвернулись. В память о павших обелиск поставлен в центре села, светлого, старинного. Да.
Путники миновали пойменную пустошь, свернули к лозинкам у мглистых разлужий. Долго шли молча, думая о своём. В это время из - за косогора выглянуло солнце, засветилось, заиграло в листве, росах, высветило лица рыбаков: строгое, задумчивое - деда и наивно простодушное - Егорки. В просвете нависших над песчаной косой ветвистых деревьев блеснула ровная гладь воды. Показалась осевшая до днища старая лодка.
- Поспешай, Егорка, - подзадорил внука Афанасий Петрович. - Утро обещает быть добрым. Значит, и клёв будет.
Оба заторопились к берегу...