Убийство Талькова

                Убийство Талькова
Талькова любила вся страна. И это не случайно — он первый громко, с эстрады, мог сказать то горькое слово правды, которого ждали мы вес, с презрением наблюдая, как наш «меченый» президент суетливо метался туда-сюда, пытаясь примирить все со всем. Кто же не помнит строк его песни о России:
Листая старую тетрадь
Расстрелянного генерала,
Я тщетно силился понять,
Как ты смогла себя отдать
На растерзание вандалам,
Россия...
К  сожалению, надо признать, что эти самые «вандалы», увы, не только в прошлом. Перекрестившись из красных в каких-то полуголубых-полужелтых, они и поныне не устают глумиться над всем, что дорого и свято для русского человека.
Полистаем страницы так называемой «российской» печати, посмотрим, как отреагировала она год назад на смерть народного певца.
«Страна, где каждый день кого-то убивают. И каждую ночь. Малых сих и великих. Вот Талькова убили. Пора бы привыкнуть... Тальков пел себе песни, пил водку, во хмелю становился бешен. Говорят, когда господин в черных очках потребовал к себе уважения, Тальков тоже был бешен, говорят он вообще часто... Все-все-все. О мертвых только хорошее». («Огонек», № 43).
«Атмосферу существенно подогревало обильное потребление алкоголя, которым сопровождалось все мероприятие из КЗ «Юбилейный». Ни для кого в тусовке не секрет, что, например, Тальков после «употребления» даже средней дозы превращался в человека, практически не контролирующего свое поведение». («Московский комсомолец», 9 октября).
Дескать, сам виноват. Напился, вот и убили, хотя откуда это стало известно корреспондентам указанных органов печати, остается неизвестным.
В  первые дни после убийства средствами массовой информации была воссоздана примерно такая версия. В концерте, организованном 6 октября в «Юбилейном», должны были принять участие многие звезды нашей эстрады, а среди певцов считается, что чем ближе к концу программы — тем почетнее выступать. Среди 14 участников концерта бесспорно первое место принадлежало Олегу Газманову. Он и должен был петь последним.
Непосредственно перед ним собирался выступить Игорь Тальков, который должен был выступить после «звезды Востока» Азизы. Тальков приехал на концерт незадолго до своего выступления и сразу направился в гримерную. Большая часть из остальных участников, которые в тот момент не были заняты в выступлениях, сидели в буфете и пили кофе.
Относительно дальнейшего мнения расходятся. Вот что говорит Азиза: «Затем (после того, как участники выпили по чашке кофе—Г. М.) к нам подсел «тот человек», имя которого следствию известно (имеется в виду И. Малахов, на которого вначале пало подозренне в убийстве — Г. М.). Никто даже словом не обмолвился об очередности выхода на сцену. И когда к нам подошел директор Игоря Талькова и поинтересовался, решен ли вопрос о порядке выхода (был вопрос, но не было споров), — «тот человек встал и ушел. Не помню, то ли вперед директора, то ли за ним».
В  другом номере «Комсомольской правды» Азиза рассказала еще вот что: «Я была в гримерке и готовилась к выходу на сцену, когда вдруг услышала в коридоре крик потасовки, а затем и выстрелы. По словам очевидцев знаю, что сначала была простая ругань, «разборки», переросшие в потасовку и закончившиеся трагическим выстрелом из нагана.
— «Разборки» из-за очередности выступления? Ведь для артиста престижнее выступать последним.
— Не думаю. Мы с Игорем Тальковым не спорили с пеной у рта, кто за кем должен выступать. Незадолго до трагедии мы со своими друзьями артистами и со знакомыми, в том числе и с «тем человеком» сидели спокойно, пили кофе в служебном баре. Потом вдруг незаметно он встал и ушел, а я пошла готовиться к выходу, который так и не состоялся».
С  наибольшим количеством подробностей эту версию сразу же изложил корреспондентам коммерческий директор Талькова и организатор его выступлений, скромный уроженец города Бердичева, Валерий Михайлович Шляфман. Вот что он сказал корреспонденту «Комсомольской правды» (10 октября): «Когда мы приехали, концерт уже начался. Мы приехали около трех. Игорь пошел в гримерку готовиться к выступлению, а я подошел к ведущему концерта: и тот неожиданно сказал, будто директор Азизы договорился с Игорем об изменении порядка выступления, и Тальков будет выступать перед Азизой...
Я  спросил у Малахова, почему он считает себя вправе менять программу. Он отошел со, мной от столика и сказал буквально следующее: «Слушай, Вася (это, видимо, такое оскорбление), если вы хотите, чтобы все кончилось благополучно, пусть все останется, как есть. Я — делец теневой экономики».
Затем Шляфман с Малаховым пошли в гримерную к Талькову, где и начался скандал. «Малахов вдруг отскочил, — говорит Шляфман, —и выхватил пистолет и направил его на нашего парня». Шляфман будто бы стал кричать об этом Талькову. «У дверей случилась свалка: последовали выстрелы, ребята завалили Малахова на пол. Он оказался на животе, головой к Игорю и стал стрелять, а я стал вырывать у него из рук пистолет. Я не слышал выстрелов Игоря (из газового пистолета — Г. М.). Сейчас ребята из нашего коллектива говорят, что он выстрелил одни раз».
На счет того, как развивалась потасовка, закончившаяся гибелью Талькова, есть и другие мнения.
Так петербургская «Смена» писала, что Азиза появилась в момент драки и пыталась разнять дерущихся, а потом «через некоторое время Шляфман сунул ей в руки пистолет, сказав, что его надо спрятать» (12 октября).
«После выстрелов, — говорит участник событий, певец Игорь Николаев, — Тальков был еще жив. Пять раз мы с Олегом Газмановым вызывали «скорую», и первая машина пришла лишь через 30—40 минут».
В  больнице Тальков скончался. Выстрел был смертельным.
Так выглядела версия убийства поэта в первом приближении. Хотя необходимо отметить, что недоуменные вопросы начали появляться сразу же. Во-первых, Малахов с места убийства скрылся, и довольно долгое время милиция не могла его найти. Впрочем, в отличие от милиции, корреспонденты нашли его сразу же и даже взяли у него интервью. Слова Малахова находились в самом вопиющем противоречии со всем, что подробно поведал читателям Валерий Шляфман. На вопрос «Зачем вы это сделали?» Малахов ответил совершенно однозначно:
— Я  этого не делал.
— Но есть же свидетели.
— Надо их добросовестно опросить! Это меня били! У меня в четырех местах ранена голова, в меня первого стреляли, когда я лежал на полу, били по голове. Это на меня набросились, отказавшись разговаривать спокойно...
— Почему вы тогда скрылись?
— Я  не скрылся, а бежал от них! Потом потерял сознание, пришел в себя через полтора дня, меня откачали хорошие люди...
— У  вас были серьезные намерения по отношению к Азизе?
— Да! Самые серьезные.
— Вы поэтому хотели определить ей более удобное место в концерте?
— Нет! Я не хотел ничего этого делать, я не делал этого! (11 октября, «Комсомольская правда»). Разумеется, тогда Малахову никто не поверил.
Поверили Шляфману тем более, что говорил он убедительно и с Множеством разнообразных душераздирающих подробностей, от следствия не скрывался, а наоборот, охотно давал показания.
Однако как мы уже говорили, наиболее проницательные среди поклонников Талькова стали понимать, что дело обстоит далеко по так, как его стремится изобразить Шляфман и сочувствующая ему печать, уже в том трагическом октябре 1991 года: «Не мне давать советы профессионалам, — писал, например, один из них (цитируем по газете "Вечерний Петербург»), — но не знаю, отчего-то я не верю в виновность Малахова. Понимаю, что это звучит глупо, но почему бы вам не «покопать» Шляфмана. Нет, никаких доказательств у меня нет. Вещует сердце». Ясность этой мысли поразила меня, тем более, что Малахов на террориста и политического преступника явно не «тянул». Сомнений же в том, что убийство носит подчеркнуто политический характер, ни у меня, ни у многих других, с ком приходилось беседовать о случившемся, не возникало.
Звезда Талькова только всходила. И Бог знает, к каким высотам она могла бы привести!