Ливень и Чара, глава 3

    Глава 3

  Лишь только Ливень ступил на землю, его грудь пронзила резкая боль. Еще мгновение, и боль отступила, сменившись на какое-то тяжелое чувство, которое разлилось по всему его существу. Это чувство было знакомо Ливеню. Но откуда? Когда он уже испытывал что-то подобное? Память напряженно заработала, и вдруг из темноты подсознания снова всплыла картина его прощания с матерью. Вот оно! То же самое чувство. Оно исходило от его матери и достигло невероятной силы в миг, когда он, взглянув ей в глаза в последний раз, пошел прочь.
   Сомнений быть не могло. Ливеня окутало горе. Но чье это горе? Кто источал на него эту энергию отчаяния и обиды?
   « Кто бы это ни был, я должен помочь ему, чем смогу»,- подумал тацин и пошел туда, откуда потоками лилось горе.
   Чем ближе он подходил, тем сильнее становились ощущения, пока в его голове не забилась, как пойманная в сети рыба, чья-то мысль.
   «Я никому не нужна! Никому! Я одна! И верить могу только самой себе, и никому другому! Только одной себе! Но зачем тогда я? Зачем?!»
   Ливень остановился. Почему ему так знакомо звучание этих мыслей? Он уже когда-то слышал это существо. Но где? Ответ прозвучал в голове, как стон. Чара! Это – она! Она расценила его уход как предательство!
   Ливень стоял, как на распутье. Пойти к Чаре? Но он уже однажды решил, что должен пройти свою судьбу один. Но оставить ее теперь, когда она считает его предателем и потеряла веру в добро? Он не ожидал, что его уход  повергнет ее в такое отчаяние. Сейчас все его существо, как невидимыми тончайшими иглами, было пронизано ее горем. Нет, теперь он не мог уйти. Он обязан объяснить ей свой уход. Он убедит ее, что так лучше и для нее, и для него. Пусть потом будет тяжелое прощание, но прежде он вернет ей веру в дружбу и веру в себя.
   Ливень больше не раздумывал, он скакал к Чаре, что было сил. Надо было остановить этот поток раздирающих душу мыслей и чувств.
   Деревья расступились, и посреди поляны он увидел Чару. Она лежала навзничь на траве, и в первый момент Ливень испугался, что случилось непоправимое. Но подойдя совсем близко, он увидел, что все тело девочки сотрясают  беззвучные рыдания. Похоже было, что она проплакала так все утро.
- Чара, - тихо и ласково позвал Ливень.
   Девочка как-то вся вздрогнула, резко поднялась и уставилась на тацина своими огромными заплаканными глазами.
- Зачем ты вернулся? Чтобы снова бросить меня? – зло спросила она.
- Не пытайся обмануть меня, - ласково сказал Ливень. – Я ведь знаю, что ты рада, что я вернулся. Ты сердишься, но в глубине души ты очень рада!
- Нет смысла спорить с тобой! – закричала Чара. – Ведь ты читаешь чужие мысли! Ты – избранный! -  последние слова она произнесла с издевкой, - Только ты ничем не лучше остальных, раз можешь предавать друзей! – Чара хотела крикнуть еще что-нибудь обидное, но слова застряли у нее в горле, а из глаз снова хлынули, растекаясь по щекам, слезы.
- Успокойся, глупенькая. Не плачь, - тихо сказал Ливень, подойдя вплотную к девочке и наклонив свою морду к ее лицу. – Если ты успокоишься и дашь мне все  объяснить, то поймешь, что я тебя не предавал. Я желал тебе только добра.
   Чара теперь смотрела на него во все глаза, и Ливень с облегчением услышал пока еще очень слабые, но обнадеживающие нотки веры, вновь зарождавшиеся в ее душе.
Потом тацин встал напротив девочки и начал свой рассказ. Он объяснил, почему принял решение уйти от нее, как пошел в деревню омникусов, и что случилось потом. Как он ощутил чье-то великое горе и был поражен, поняв, что сам является его виновником. Как на этот раз не смог уйти, не простившись с ней и не объяснив ей все.
   Чара внимательно слушала Ливеня, изредка перебивая его рассказ вопросами или пояснениями. Когда тацин рассказывал про мальчика, в душе которого он не нашел ни одной черной мысли, Чара объяснила, что взрослые омникусы часто используют детей для ловли тацинов. Дети не знают, что взрослые затеяли охоту, и совершенно искренне идут угостить красивое животное кусочком корня драги, который необычайно сладок и к тому же обладает снотворным действием. Ничего не подозревающий тацин ест кусок за куском, пока не падает на землю, сраженный сном. После остается только перенести животное в деревню и крепко привязать к дереву.
- Но я не видел в этой деревне ни одного тацина, - сказал Ливень.
- Ничего удивительного. На ночь тацинов уводят в отдельную пещеру, а утром снова выводят и привязывают к деревьям, - объяснила Чара. – Ты пришел в деревню на рассвете, когда все тацины еще были в пещере.  Чара наморщила лобик:
- Я о чем-то хотела спросить тебя. Что-то меня удивило в твоем рассказе. – Чара закрыла глаза, пытаясь вспомнить, что ее так поразило в истории, рассказанной Ливенем.
- Вспомнила, - обрадовалась она. – Почему ты сразу не почувствовал, что омникусы замышляют зло, хотя был почти рядом с ними, в то время как меня ты услышал на огромном расстоянии?
- Я не знаю. Наверное, искренняя добрая энергия мальчика заслонила от меня все другие мысли и чувства, - предположил тацин. – Ты знаешь,  дети обычно отдаются своим чувствам целиком, в то время как взрослые прекрасно умеют сдерживать свои эмоции.
- Кстати, а где находится деревня, в которую ты ходил? – задала Чара очередной вопрос.
- Если идти отсюда к солнцу на закате, то прямиком попадешь туда, - указал дорогу Ливень. - А почему ты спрашиваешь? Может быть, ты хочешь вернуться домой? – в голосе Ливеня звучала надежда, смешанная с горечью. – Если ты решила вернуться, я провожу тебя до дома. Только неизвестно, твоя ли это деревня.
- Думаю, что нет, - Чара отрицательно покачала головой. – В нашей деревне на охоту ходят только мужчины, а в этой деревне женщины, похоже, охотятся наравне с ними. К тому же, тацинов обычно приманивают девочки. – Чара тяжело вздохнула. – Помнишь, я говорила тебе, что ушла от омникусов сразу после смерти мамы. Пока она была жива, она никому не позволяла использовать меня для ловли тебе подобных. Но как только ее не стало, ко мне пришли мужчины нашей деревни и потребовали, чтобы я  завтра же пошла с ними смотреть тацинов на воле. Они глядели мне в глаза и лгали, что это великолепное зрелище, что я никогда не видела ничего подобного, что все дети
 моего возраста уже угощали тацинов сладостями, и что теперь мой черед показать, какая я добрая девочка. Они не знали, что мне давно известно от мамы, зачем они водят детей смотреть на тацинов на воле.
- А другие родители? Неужели им было все равно, что искренность их детей используют в грязных целях? – изумился Ливень.
- Я так не думаю, - сказала Чара. – На самом деле, взрослым запрещено рассказывать детям об истинных целях мужчин-охотников. Ведь если дети будут заранее знать, что животному грозит беда, они не смогут подойти к избранному тацину, так как он узнает все, прочитав их мысли. Поэтому, после того как тацин съедает достаточно драги, ребенка быстро уводят с охоты, чтобы он не видел, чем все кончается. Родителей ребенка обязывают молчать, пока тот не достигнет совершеннолетия.
- И что, родители действительно ничего не рассказывают детям? – спросил Ливень.
- Но ведь они не делают этого, потому что боятся за жизнь своих детей и за себя. Ведь ты прекрасно понимаешь, что на охоте всем сразу станет ясно, что ребенок знает, что ему знать не положено, – очень серьезно сказала Чара.
- А что грозит родителям и их детям в случае неповиновения? – Ливень напряженно смотрел на Чару.
- Я точно не знаю. Помню лишь, что, когда я была еще совсем маленькой, из нашей деревни изгнали две семьи. Я как сейчас вижу заплаканные глаза матерей, суровые глаза отцов и ничего не понимающих, растерянных детей. Их выгнали без всего: без еды, без воды, без посуды. Им даже не дали ни одного освета! – с негодованием и болью говорила Чара.
- А что такое осветы? – не понял Ливень.
- Это такие камни, при помощи которых получают горячий свет. Некоторые такой свет называют огнем. На нем хорошо готовить еду, - объяснила Чара.
- Эти люди больше не вернулись в вашу деревню? – почему-то спросил Ливень.
- Нет, больше я их никогда не видела. Но я почти уверена, что их изгнали из-за нарушения запрета, - с жаром сказала Чара.
- А почему же твоя мама рисковала тобой и собой, доверив тебе тайну охотников?
- Моя мама не любила охотников. Она растила меня в любви и добре. Мне кажется, она хотела, чтобы мы, когда я вырасту, покинули нашу деревню. Но не дожила, - и глаза Чары вновь наполнились слезами, - Знаешь, мне ее так не хватает! Когда я думаю о том, что она могла бы быть сейчас рядом со мной, мне становится так горько, что иногда я мечтаю поскорее умереть и снова оказаться с ней рядом.
- Это неправильные мысли. Как бы ни было трудно, всегда можно найти выход из сложившейся ситуации, а смерть – это не выход, это – уход. Искать смерти значит предать жизнь, предать всех, кто в тебе нуждается, - Ливень строго, почти сурово посмотрел на Чару.
- Но кому я нужна! – воскликнула Чара, - Я – маленькая девочка, которая сама нуждается в защите и совете.
- А та знаешь, что любовь несет такое море доброй энергии, что оно заливает огромные просторы и уничтожает все зло на своем пути, - как заповедь произнес тацин.
- Что ты имеешь ввиду? - маленькая девочка-омникус с уважением смотрела на своего могучего мудрого друга и думала только об одном – только бы их разговор не кончался, только бы не остаться опять в холодных объятиях одиночества.
- Я хочу, чтобы ты поняла, как много ты значишь для всего, что живет на этой земле.
Ты – добрая! Ты улыбаешься и даже не подозреваешь в этот момент, что помогла распуститься цветку или пробиться сквозь землю травинке, что напоила все вокруг себя этой улыбкой. – И добрые глаза Ливеня ласково посмотрели на Чару.
- Ливень, - прервала его Чара. – Но если я такая хорошая, если от моей улыбки столько пользы, возьми меня с собой! Не оставляй меня! Я прошу тебя! Может быть, хоть и вряд ли, я и тебе когда-нибудь смогу помочь! – и Чара умоляюще подняла брови, наморщив лобик.
   Ливень отвел глаза. Сказать ей сейчас «нет» было выше его сил.
- Ты ставишь меня в затруднительное положение. Если я возьму тебя с собой, и с тобой   что-нибудь случится, я буду в этом виноват и никогда себе не прощу!– и Ливень забил копытом и затряс головой, как бы давая понять, что решение его остается неизменным.
- Но если ты бросишь меня, и со мной что-нибудь случится… А со мной уж точно что-нибудь случится! – и Чара многозначительно посмотрела на тацина, - Ты будешь виноват еще больше, потому что даже попытаться помочь не сможешь!
   Чара смотрела на Ливеня и ждала ответа, но тот молчал.
- Или ты предпочитаешь не знать! Просто вычеркнешь меня из своей жизни, как только исчезнешь за деревьями, а там будь что будет?
   Теперь Чара смотрела на тацина с вызовом. В глазах ее сверкала обида, перемешанная со страхом.
- Зачем ты обижаешь меня? - спокойно сказал Ливень. – Ты прекрасно знаешь, что я не бегу от ответственности.
- Тогда я остаюсь с тобой! И тебе придется с этим смириться! – Чара по-детски топнула ногой, давая понять тацину, что ее решение непреклонно.
   Ливень стоял в раздумьях. И чем дольше он думал, тем больше убеждался в том, что эта маленькая девочка-омникус права. Да, разрешив ей остаться с ним, он несомненно подвергнет ее большой опасности. Но она по крайней мере будет всегда в поле его зрения, и пока  никто не лишил его  дара читать чужие мысли, они будут практически неуязвимы. Если же он сейчас  оставит ее здесь одну, он лишит себя возможности  помочь ей. Да, он не будет  ничего знать о ее дальнейшей судьбе, но от этого будет еще тяжелее. Только трусы и малодушные предпочитают не знать!  Как мог он не понимать этого с самого начала?! Как мог он сомневаться? Конечно, Чара должна остаться с ним. Кроме того, Ливень не верил в случайности, и раз уж судьба свела их вместе, значит так тому и быть.
- Идем! – твердым голосом принявшего окончательное решение, сказал тацин. – Нам нельзя здесь оставаться. Деревня омникусов слишком близко. Возможно, они уже рыщут по лесу в поисках меня.
   Чара благодарно улыбнулась и облегченно вздохнула. Она победила! Теперь ей не грозит одиночество. Во всяком случае, пока Ливень жив. Лишь бы он жил всегда! И девочка послушно пошла за своим могучим добрым другом.
   Они прогнали одиночество. Теперь их было двое. Так прошло несколько солнц.