День закрытых дверей. 3. Я осваиваюсь на новом мес

Галя всё потом рассказала. Она долго рассказывала, а я слушал и не перебивал. Сначала не было ничего, вообще НИЧЕГО, даже времени, поэтому не надо спрашивать: что было до того – ДО ТОГО не существовало. И вот появился ОН. Впрочем, нет – какое там «вот»? Вот – это значит в какой-то момент времени, и не появился он, потому что негде было ему появляться, потому что пространства тоже не существовало. И время, и пространство были созданы ИМ, а сам акт их творения и является отправной точкой истории Вселенной. Может возникнуть вполне резонный вопрос: что было сотворено раньше, время или пространство? Если время, то где оно протекало до того, как было сотворено пространство, а если пространство, то, как оно могло существовать вне времени? Конечно же, они возникли одновременно, вернее – оно – пространство-время, в понимании Менковского. Был ли ОН знаком с метрикой Менковского? Конечно, был. А может быть, и с самим Менковским, ведь пришёл он из той Вселенной, из того пространственно-временного континуума, где обитает вся земная цивилизация, и возможно, бесчисленное множество других цивилизаций. Но как бы то ни было: ТАМ он был связан, именно с Землей, а здесь… а ЗДЕСЬ было создано им. Нельзя сказать, что мир был создан из ничего, но если сказать, что этот мир был создан из части того – это будет то же самое, потому, что весь тот мир, для этого – ничто.
Но как бы там ни было, новая Вселенная образовалась. Поначалу она была пуста, абсолютно пуста, но главное – был пространственно-временной континуум, который можно было наполнять материей, и был Он –  мессир Абс, который мог это делать, который всё мог.
Сначала были созданы твёрдые перегородки, стены и потолки (причём, фундамента никакого не было – перегородки пронизывали всю Вселенную). Потом в перегородках начали протекать разнообразные процессы, образовывалась структура, из единой твердой материи возникали отдельные образующие. Следующим шагом было сотворение электричества, и вообще электромагнитного взаимодействия, которое придавало структурированным перегородкам устойчивость. Дальше была сотворена инерция, и сразу за ней – водопровод. А уже после всего этого – лестницы, лифты, мебель, посуда…
Вот теперь можно было создавать жизнь. Вначале появились растения, для них был создан чернозём с некоторыми микроорганизмами. Потом в аквариумах и прудах появились рыбы, а в воздухе насекомые – вертокрылы. Правда, последние из-за своих мнимых массы и размеров были совершенно незаметны и не могли служить кормом для птиц, поэтому из птиц пришлось оставить лишь питающихся зерном куриц и попугаев. Нижние уровни Абс заселил домашними животными: крупным и мелким рогатым скотом, а также свиньями. Следующий шаг напрашивался сам собой.
Первым делом мессир создал волшебников – подобных ему, но не способных творить собственные миры, а потому живущих среди людей. Кто был первым человеком неизвестно, да и вряд ли такой был. Скорее всего, Абс создавал людей целыми группами. Люди быстро заселили и освоили Вселенную, и жизнь потекла в нормальном русле. Или лучше сказать не в нормальном, а в естественном потому, что люди были глупы, ленивы, и мессира почитать перестали. И тогда, в наказание за грехи, Абс сломал водопровод, и человечество погибло, за исключением, быть может, конечного числа. Что придумал мессир Абс после аварии водопровода неизвестно, но, начиная с определенного момента, женщины Атлантиды (так теперь называлась Вселенная) перестали рожать. Говорят, что это было делом рук одного из волшебников, и говорят, что он же посоветовал Абсу брать людей впредь из Внешнего Мира, оттуда, откуда возник и сам Абс. Но брать людей не всяких, а лишь умных и праведных, дабы снова не пришлось ломать водопровод, или отключать электричество. Как люди переправляются из Внешнего Мира во Внутренний, одному мессиру известно, и даже тот самый волшебник, ничего о способе пересылки не знает.
Глупости какие-то рассказывала Галя, но почему-то хотелось ей верить. По крайней мере, уличить её в неискренности я не мог, а раз уж она во всё это верила, то почему бы и мне в это не поверить, пока что. Сомнения свойственны человеку, но прежде чем начать сомневаться, необходимо иметь какие-то исходные представления об окружающей действительности, а уж потом подвергать их сомнению. А вообще-то, слушать её было забавно, она ведь не просто пересказывала Библию на новый лад, она строила теорию. Но что меня действительно заставило задуматься, так это - найденный местным божеством выход. Вместо того чтобы посылать к людям пророков (или, как их тут называют, волшебников), мессир заселяет свой мир людьми, заведомо в него не верящими (и возможно, верящими в другого бога), но чем-то ему симпатичными, отказываясь при этом от естественного способа воспроизводства населения. И ещё, Галя ничего не сказала ни о рае, ни об аде. И я спросил её: куда попадает человек после смерти?
- Я не знаю, откуда у вас во Внешнем Мире взялись столь глупые предубеждения, - ответила она. – После смерти человек перестаёт существовать. Это просто нелепо – мнить себя бессмертным, а значит и равным мессиру.
Так вот оно что. Вот почему тут не было ни мессии, ни пророков. Какой смысл проповедовать, если смерть всё равно уравняет честных и негодяев, добрых и злых, грешных и праведных. Вот почему женщины Атлантиды перестали рожать, у местного бога не было других рычагов влияния на людей, он не мог их ни пугать адом, ни прельщать раем, потому что человек смертен абсолютно! Загробной жизни нет, и не мните себя хоть в чем-то равными Мне!
И ещё один вопрос я не мог ей не задать. Какие у неё могут быть доказательства, что она говорит правду, что все так и есть на самом деле, и мессир действительно существует? Но, видимо, я был далеко не первый, кто задавал ей этот вопрос. Да что там не первый! наверное, каждый новый поступающий спрашивает у неё что-то подобное. И она ответила.
- Не думай, что мессир Абс – это что-то сродни вашему Богу, в которого верят во Внешнем Мире. Ваша вера основана на незнании, а наша, наоборот – на знании, на твёрдой уверенности, что всё действительно так. А не веришь – смотри. У меня многие спрашивали, видела ли я Абса? Видела. Я лично с ним общаюсь, я ведь принцесса. У вас, даже патриархи могут только молиться богу, не слыша ничего в ответ, а я работаю с ним, я почти что каждый день бываю у него. Конечно, не многим дана возможность непосредственно общаться с ним, но это только потому, что ему некогда общаться со всеми. Это ваш Бог вездесущ и всевидящ, а Абс всегда находится в конкретное время в конкретном месте. Да, он создал пространство и время, но не где-то сбоку, а вокруг себя. Конечно же, он может всё, он может и выйти за пределы континуума, но… Ему виднее…

Я уснул выздоравливающим, а проснулся здоровым. У классика, кажется, было наоборот. Галя также заметила улучшение моего состояния и решила отвести меня к отделу. «В отдел?» - переспросил я. «К отделу», - поправила она. Был, оказывается у них такой человек, который работал отделом и занимался вопросами трудоустройства.
Мы с Галей подошли к двери, на которой красовалась табличка: «Кадров В. А. отдел». Кадров, как я понял, была фамилия отдела. Мы вошли, поздоровались.
- Здорово, детёнки, - ответил нам сидевший за столом Кадров.
На вид это был мужчина лет пятидесяти комичной наружности, высокий, худой, бородатый, в толстых очках и с ехидной улыбочкой.
- Кто ты, что ль  - новенький? – спросил он у меня.
Я кивнул головой. Кадров осмотрел меня с ног до головы.
- Зовут как?
- Шульгин Сергей Александрович.
- Александрович, - передразнил меня Кадров. – Будешь просто Шульгин.
Кадров что-то записал в свою тетрадь.
- Год рождения?
- Семьдесят седьмой.
- Образование?
- Высшее.
- Специальность?
- Физик-теоретик.
- Ты теоретик? – удивился Кадров. – Ну-ка, напиши мне функцию Бесселя. Что сидишь? Не знаешь?
- Забыл.
- Девушка забыла, - резюмировал Кадров, – а ты не знал. Ну, такие дебило-кретины к нам поступают, - пожаловался он Гале.
И тут я вспомнил функцию Бесселя.
- Вот, - я протянул Кадрову лист бумаги с написанной мной формулой.
- Ну что ж, будем надеяться, что на руководящую должность тебя никогда не возьмут.
Кадров вручил мне какую-то справку и отправил меня в комнату 1331.
- 1331 – это профессор Черногоров, - пояснила мне Галя, - главный теоретик Атлантиды.
У Черногорова мне понравилось. Кабинет был светлый, просторный, посреди кабинета стоял огромный горшок с землей, из которого росло что-то большое и экзотическое. За столом с компьютером сидел полный мужчина в очках, внимательно смотрел на монитор, иногда клацая мышкой. Это и был Черногоров. Он посмотрел справку, данную мне Кадровым, и деловито произнёс:
- Пр-р-ридёт Элик и р-р-раскажет вам о фр-р-ронте вашей р-р-работы. – На «р» он своеобразно картавил, произнося этот звук так, как произносят его немцы. 
- А когда он будет? – поинтересовался я.
- Подождите, - всё так же деловито и четко, не отрывая внимательных глаз от экрана, проговорил Черногоров.
Галя к тому времени уже ушла, и я остался один на пару с ушедшим в виртуальную реальность Чероногоровым. Впрочем, вскоре я заметил, в помещении ещё одного человека, который тихо сидел в углу за письменным столом и что-то читал. Увидев, что я обратил на него внимание, он отложил журнал и посмотрел на меня. Был он ещё молод, наверное, мой ровесник, если не моложе, небольшого роста, с простым открытым лицом и волосами светло-рыжеватого оттенка.
- Я у вас теперь работать буду, - сказал я.
Человек улыбнулся и кивнул головой. Я подошёл к нему.
- Меня Серёга зовут.
- Вася, - сказал он, пожимая мне руку.
Кому-нибудь другому я бы не поверил, что его так зовут, а этот не мог соврать. Он, правда, был Васей, у него это на лице было написано. Надо было о чём-то с ним поговорить, хотя бы парой фраз перекинуться.
- Мне сказали, Элика подождать, - сообщил я.
Вася улыбнулся.
- Элик, наверное, будет только после обеда, - сказал он.
- А он кто?
- Теоретик, работает с нами.
Я подошёл к окну. За окном был сад. Я впервые видел в Атлантиде сад. До этого моему взору открывались только стены и двери, и коридоры, коридоры… и вот, наконец, окно, а за окном – сад. Но всё-таки была в этом саду какая-то фальшь. И вроде бы всё было так, как и должно быть: деревья, скамейки, но – вот оно что. Вверху не было неба, вместо него какой-то мутный потолок.
- А почему у вас неба нет? – спросил я у Васи.
- Нет, - Вася снова улыбнулся и развел руками, – так мир устроен.
- А почему, хотел бы я вас спр-р-росить, на Земле оно есть? – неожиданно вклинился в разговор Черногоров. – Вася совер-р-ршенно пр-р-рав, пр-р-росто мир-р-р так устр-р-роен. В одном случае небо есть, в др-р-ругом его нет, в пр-р-ринципе это непр-р-ринципиально.
Неба нет потому, что у них мир так устроен, а если отсутствие неба не начальное условие, а следствие чего-то? Скажем, Абс не стал создавать насекомых (по-моему, правильное решение), нет насекомых – нет и птиц, а если нет птиц, то для кого тогда создавать небо? Кому ещё небо может быть нужно, кроме птиц? Лётчикам, наверное. Но какие тут лётчики, если у них население всего мира помещается на территории одного городка? Авиация им тоже не нужна. Вот она правда жизни: не хотите комаров с мухами кормить – смотрите вместо неба в мутный потолок.
- Это только на тринадцатом уровне неба нет, - опроверг мои предположения Вася, - на двенадцатом, где я живу, небо уже есть, правда, не совсем такое, как на Земле.
Уже легче, - решил я. Надо будет обязательно сходить на двенадцатый уровень – глянуть, что там за небо и чем оно отличается от земного?
После обеда, как и было обещано, появился Элик. Честно говоря, я представлял его совсем другим. Моему воображению рисовался хакер со стажем, чересчур занятой, в помятом пиджаке и с проклевывающейся лысиной. Куда там! Элик оказался парнем лет двадцати от роду, подвижным, жизнерадостным, может быть, немного крупнее Васи, но всё же уступающим мне в росте. В общем, произвёл он на меня приятное впечатление.
Занимался Элик теоретической биологией и конкретно экологией вертокрылов (тех самых насекомых с мнимыми размерами и массой). Проблема эта была им практически решена, оставалось её только доработать, и интерес его уже перешёл в иную область – отрицательной массы. Я появился как нельзя кстати. Задачу мою он обрисовал сразу: разработать теорию отрицательной массы, сначала классическую, затем – релятивистскую, квантовую, и, наконец, – квантово-релятивистскую. А потом и ещё какую-нибудь. Какую? Думай, на то ты и теоретик.
- Тебе повезло, что ты теоретик, - сказал мне Элик. – Работа у нас – лафа. То чем мы занимаемся, никто не понимает, Черногоров – мужик что надо. Свобода полная. Главное что-нибудь делать, желательно то, что тебе нравится.
- А кому здесь вообще нужны теоретики? – спросил я.
Элик сначала задумался, а затем невозмутимо ответил:
- Абсу. Вот захочет он создать камень с отрицательной массой, а как этот камень будет себя вести? А мы ему - свои расчеты на стол.
- Ну, если он захочет что-то создать, то, наверное, он будет знать, что создаёт, и как оно будет себя вести, - предположил я.
- Вовсе не обязательно, - вновь неожиданно вклинился в разговор Черногоров, - когда библейский бог создавал пер-р-рвого ангела, он не знал, что тот станет дьяволом.
Умный человек, должно быть, Черногоров – что ни слово, то мудрость. Молчит, молчит, пялится в свой монитор, ты уже и забываешь о его присутствии, а он как выскажет что-нибудь, да так, что хоть записывай. Наверное, Мухамед таким был, у того тоже каждое слово удостоилось попадания в святое писание.

После работы Элик предложил обмыть мой первый рабочий день. Я, он и Вася пошли в магазин, взяли вино «Шёпот монаха» и отправились шептать к Элику. Жил он, как и Вася, на двенадцатом уровне. Уровни Атлантиды, как таковые, этажами не являлись, на каждом из них находились двух и трех этажные строения, да и вообще, не было у меня никакой гарантии, что двенадцатый уровень находится строго под тринадцатым, несмотря на то, что попали мы туда на лифте. Пройдя по дорожкам двенадцатого уровня, мы остановились перед зданием из серого кирпича, на одной из дверей которого красной краской вверх ногами было написано: «ЭЛИК». Квартира у Элика была довольно сносная и, как для холостяка, даже опрятная, чистая, ничего лишнего, всё на своих местах. Пока я слушал радио, сидя в кресле, они с Васей пожарили на кухне картошку с яйцом, нарезали колбасу и хлеб. За стол сели в жилой комнате, я открыл вино. Выпили за знакомство. После первого бокала Элик нехорошо отозвался о музыке, передаваемой по радио: «Такую ***ню поют». После этих слов он встал из-за стола и поставил кассету «Алисы». Васе, по-моему, было всё равно, что слушать, а мне музыкальные пристрастия Элика пришлись по душе, хотя алисоманом я никогда не был. Хорошие они все-таки ребята, сразу видно, простые, много о себе не думают, живут студенческой жизнью.
- Слушай, Элик, а ты давно здесь? - я уже знал, что Вася, например, попал сюда четыре года назад.
- В смысле? - не понял меня Элик.
- Когда тебя перетащили сюда из Внешнего Мира?
- А, ты об этом? Меня не перетаскивали, я – местный. Мы с Галей были последними детьми, родившимися в Атлантиде.
- Ты Галю знаешь?
Элик кивнул в ответ головой.
- Мы росли вместе, её отец воспитывал меня. У меня своих родителей нет, а Минрыпкос был мне вместо отца.
- Кто? – переспросил я
- Минрыпкос – Галин отец. Он – грек, - пояснил Элик. – Это благодаря ему я стал теоретиком, он сам – волшебник, выучил меня математике и устроил помощником к Черногорову.
Значит, Галя - дочка одного из волшебников, а этот  - его приёмный сын. Так вроде бы. К тому же, Галя – гречанка. Стоп.
- Слушай, Элик, а как Минрыпкос может быть греком, если его Мессир создал.
- А хрен его знает. Создал он его греком, что тут непонятного, я вот – русский, а он грек.
- А он – шутник – ваш мессир, - усмехнулся я.
Элик улыбнулся, Вася тоже.
Вино закончилось как-то быстро, и Вася ушёл домой. А мне не хотелось никуда идти, и куда мне было идти? Опять в палату? Что я там буду делать?
- Надо идти к девкам, - выдвинул конструктивное предложение Элик.
- Есть хорошие знакомые? – поинтересовался я.
- Хороших, конечно, мало, но есть. Ща пойдем.
К тому времени он уже лежал на диване, и по его виду было ясно, что он всё ещё решает: идти, или не идти, и решиться никак не может.
- А ты ни с кем ещё тут не познакомился? – спросил он у меня.
- Только с Галей.
- М-м. Не, ну, к Гале…хотя…
И тут я вспомнил про Славку. И только я собрался у него спросить, не знает ли он Мирославу Вишицкую, как в дверь квартиры позвонили. Элик пошел открывать дверь, и вскоре вернулся в комнату с каким-то человеком.
 - О! Новенькие уже знают, куда можно зайти после работы, - улыбаясь, произнёс тот.
Я узнал его по голосу. Это был тот самый человек, который два дня назад заходил ко мне в палату и разговаривал с Галей. Тот самый, со слов которого я понял, что очутился во Внутреннем Мире.
- Азнич, - представился он и пожал мне руку.
- Шульгин, - ответил я.
- Его зовут – Азнич, - пояснил Элик. – Это имя, а не фамилия.
- Тогда – Серёга, - поправился я.
В ответ на это Азнич добродушно усмехнулся и поставил на стол бутылку водки.
- Ну, что – за знакомство, - предложил он.