Инквизиторы - часть 2

29 июля 2010 года. Москва

Павел Флёров. Биография

Павел Александрович Флёров был начальником оперативного отдела «группы Омега» и, по совместительству, чрезвычайным полномочным представителем (легатом) «группы Омега» в России. В некотором роде, офицером связи между «отделом О», с одной стороны, и российскими спецслужбами («восьмёркой» ФСБ, МВД, СВР, ФСО и т.д., с другой). Флёров был единственным из руководителей «отдела О», кто бОльшую часть времени проводил не в Ватикане.

Все остальные - кардинал Рональд Эш; руководитель аналитической группы доктор Массимо Феррети; богослов-консультант иезуит отец Серхио Арагонес и директор бюро расследований Рауль Брентон (многолетний партнёр и вообще alter ego Павла Флёрова ещё со времён службы последнего в городском полицейском управлении Лос-Анджелеса - «города ангелов») постоянно обитали в отдалённом крыле Апостолического дворца – в том же здании, что и Верховный Понтифик и все ключевые правительственные учреждения Святого Престола (так сказать, в максимальной близости к центрам принятия решений).

Переселение Флёрова в Москву было вызвано двумя сильно взаимосвязанными причинами. Для максимально эффективного выполнения своих функций на территории России (а любой уровень эффективности ниже максимального был просто недопустим, учитывая масштаб проблем, с которыми имел дело «отдел О»), ему было необходимо максимально полное и эффективное сотрудничество всех российских спецслужб – и религиозной и светских.

А для этого, учитывая реалии российской политики и системы государственного управления, необходимо было (а) удовлетворить немалую гордыню соответствующих российских политиков и госчиновников и (б) иметь возможность эффективно проводить и необходимые расследования, и необходимые операции в условиях и традиционно редкостного бардака, столь же традиционно ужасающей коррупции, и не менее традиционной и постоянной грызни всех со всеми.

Поэтому Ватикану был нужен постоянный представитель в Москве в ранге, достаточном для удовлетворения вышеупомянутой гордыни, и при этом достаточно хорошо знакомый с российскими реалиями, чтобы чувствовать себя в них как рыба в воде. Очень умная и хищная рыба.

Скорее, впрочем, как многорукий осьминог или гигантский кальмар, ибо проведение любого мало-мальски серьёзного расследования или операции (а другими «отдел О» не занимался), требовало от представителя Святого Престола недюжинного умения прочно цеплять и жёстко контролировать десятки людей – от рядового опера райотдела доблестной (или не очень) милиции до (если потребуется, премьера России). Нынешнего российского президента – по понятным причинам – ни цеплять, ни контролировать, ни вообще как-либо вовлекать в какое-либо дело не имело ни малейшего смысла.

На роль легата Святого Престола (любопытно, что легатом он был совершенно официально – в соответствии с совершенно секретным документом, три экземпляра которого хранились в личных сейфах соответственно Его Святейшества Бенедикта XVI, Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла и председателя Правительства России) Павел Флёров подходил просто идеально.

Павел Александрович Флёров родился 12 августа 1961 года ещё в Советском Союзе, в Москве, в семье потомственных военных. Закончив с золотой медалью «школу с преподаванием ряда предметов на английском языке», немедленно поступил на восточное отделение Института Военных Переводчиков.

Свободно овладел английским (и зачем-то испанским) языками, а также «обязательным ближневосточным набором» - арабским, пушту и фарси. Получив вожделённые лейтенантские погоны, немедленно отправился на ускоренные курсы офицеров ГРУ, которые и закончил. Как обычно, с блеском. И отправился прямиком в Афганистан – гонять по горам душманов и громить караваны с оружием. И выполнять другие «специальные операции», за которые в течение чуть более полугода получил две «Красные звезды» и одну «За отвагу». И погоны старлея .

Что произошло потом, покрыто мраком тайны, которую в США знали всего несколько человек (а в СССР, так, пожалуй и вообще никто). Поговаривали, что произошло примерно следующее. Когда Павел «приходил в себя» после очередной успешной операции, его самый близкий друг и однокашник-«переводяга», тоже служивший в Афгане, но не в ГРУ, а в Кабуле, при штабе приснопамятной 40-й армии, ни с того, ни с сего покончил с собой, оставив весьма странную предсмертную записку.

Павел очень быстро понял, что дело нечисто, и, не особо доверяя всяким там военным прокуратурам и особым отделам, взялся за самостоятельное расследование. В котором и преуспел; возможно, даже слишком. Потому что наткнулся на коррупцию и предательство такого масштаба, который привёл новоиспечённого старлея в состояние глубокого шока.

Грубо говоря, предприимчивые российские (впрочем, тогда ещё советские) прапорщики, офицеры и даже генералы сформировали весьма внушительного размера и масштабов организованную преступную группировку, которая наладила поставки афганским басмачам самого современного вооружения – вплоть до зенитных и противотанковых ракет – в обмен на золото, твёрдую валюту, но, в основном за наркотики, которые в изобилии произрастали на территориях, контролировавшихся моджахедами.

Грамотно используя знания и навыки, приобретённые в «учебке» ГРУ, Флёров сумел даже собрать весьма убедительные доказательства, которые вполне могли бы отправить в места не столь отдалённые не одного полковника и генерала. А кое-кого – и поставить к стенке. Если бы Павел успел передать их «куда следует».

Но не успел. Очередное предательство «навело» на его группу душманов. В бессознательном состоянии, Павел попал в плен к одному из «полевых командиров», который справедливо рассудил, что с «шурави» можно, конечно, живьём содрать кожу (и его соплеменники сие решение, безусловно, одобрили бы). Но гораздо выгоднее продать его американским советникам за твёрдую валюту и оружие – с помощью которого можно отправить в Ад не один десяток «шурави».

Для американцев живой кадровый офицер ГРУ был, безусловно, чрезвычайно ценным приобретением (в эту структуру коррупция проникнуть ещё не успела, поэтому информации оттуда практически не поступала), поэтому полковник Лэйден не поскупился.

Павел довольно быстро поправился и очень скоро оказался бы перед выбором – согласиться работать на «амеров» или вернуться к полевому командиру – с соответствующими последствиями. Но в дело вмешался счастливый случай (впрочем, счастливый не для всех «фигурантов»).

Сенатор Макнили – яростный противник «империи Зла» (то бишь, СССР), человек неробкого десятка (ветеран Вьетнама и кавалер двух «Пурпурных сердец») и едва ли основной «двигатель» поставок американского оружия «духам» уже не в первый раз посещал Пакистан и территории Афганистана, находившиеся под контролем моджахедов.

На этот раз он решил, на свою беду, посетить тот госпиталь, где в отдельной палате под надёжной охраной выздоравливал Павел. Поскольку торговля (в том числе, и информацией), наряду с войной, была одним из самых почётных занятий в этой точке земного шара, об этом визите немедленно узнали в Кабуле. И отправили на «захват» сенатора группу спецназа ХАД[1] , усиленную «советниками» ГРУ, которые и «нагрянули» в госпиталь, не имея ни малейшего представления о том, что там находится их товарищ (по совершенно непонятной причине, эта важнейшая информация так и не дошла до Кабула).

Группа спецназа ХАД  с задания не вернулась. Не вернулся в СССР и Павел. Через несколько дней после этих событий он в сопровождении сенатора вышел из транспортного самолёта, приземлившегося на американской авиабазе Эндрюс. На следующий день в Ситибанке на имя Павла был открыт счёт в размере десяти миллионов долларов (Макнили был человеком отнюдь не бедным и свою жизнь ценил довольно высоко). В тот же день Павлу было предоставлено политическое убежище в США, а через месяц – специальным указом Президента США Рональда Рейгана – гражданство этой страны.

Через четыре года Павел с отличием закончил Калифорнийский университет по специальности criminal justice - «борьба с преступностью», а затем – школу полиции Лос-Анджелеса. А ещё через два года детектив Павел Флёров заставил говорить о себе всех «лучших из лучших » города Ангелов, ибо умудрялся раскрывать практически все преступления, расследование которых поручалось ему и его бессменному партнёру – Раулю «Самураю» Брентону.

А преступления ему чуть ли не с самого первого дня его карьеры в LAPD[2] ему доставались не просто сложные, а едва ли не сложнейшие. Сначала – по чистой случайности («так звёзды встали», как объяснял ему его ментор – лейтенант Джордж Мартенс); затем целенаправленно (в соответствии с приснопамятным принципом – «если тащит – клади больше»). Клади на стол, то есть, в виде толстенных дел (в те времена ни о какой комплексной автоматизации полицейской деятельности не было и речи).

Коллеги и начальство Павла (теперь уже, впрочем, Пола[3]) Флёрова не раз и не два пытались выпытать у него секрет столь невероятной эффективности, но он только отшучивался, говоря только «я просто вижу – и всё». Постепенно от него отстали; начальник убойного отдела LAPD Форрест Эшкрофт часто повторял: «Мне всё равно, кто, как и почему раскрывает дела – лишь бы раскрывал и доводил до обвинительного приговора».  Павел дела до приговора доводил – в тех случаях, когда подозреваемый не погибал при задержании. Последнее случалось – и нередко, ибо Павел имел дело с наиболее опасными и «отмороженными» преступниками, которые как правило, оказывали отчаянное вооружённое сопротивление при задержании (ибо терять им было нечего - на суде им однозначно «светил» электрический стул или, в лучшем случае, смертельная инъекция); но всякий раз отдел внутренних расследований оправдывал Павла (или Брентона, или их обоих), признавая применение оружия на поражение совершенно правомерным и полностью соответствующим SOP[4] LAPD.

Павел отшучивался не потому, что не хотел делиться своими секретами с сослуживцами или начальством, а потому, что они всё равно бы ничего не поняли. Или не приняли. Ибо секрет этот он узнал не в университете, не в полицейской академии, и не на многочисленных стажировках, а, как ни странно, в Католической Церкви. В Святой Римско-Католической Церкви.

Павел родился и получил воспитание и базовое образование (как среднее, так и высшее), в совершенно атеистической семье и совершенно атеистической стране. В его семье никто не был крещён; никто не верил в Бога; никто не ходил ни в какую в церковь, а несколько висевших на стенах икон никто не воспринимал иначе как произведения искусства, принципиально ничем не отличавшихся от вышитых гладью (бабушка Павла по материнской линии была выдающейся вышивальщицей) копий картин «Рожь» Шишкина и «Берёзовая роща» Куинджи.

Всё изменилось в Афганистане. Говорят – и правильно говорят – что в окопах неверующих в Бога не бывает. А в спецназе – тем более. Слишком уж мало в бою зависит от человека, пусть сколь угодно хорошо подготовленного, и слишком многое – от случайностей (иногда счастливых, иногда не очень, иногда – очень не). И, следовательно, от Силы, этими самыми случайностями управляющей.

То есть, от Всевышнего. Поэтому с этой Силой лучше было дружить. А для этого, в свою очередь, нужно было хотя бы что-нибудь об этой силе знать.

ГРУ Генштаба ВС СССР была достаточно могущественной организаций для того, чтобы наглухо закрыть дорогу в свой спецназ всяким там «особым отделам» и иже с ними (на все подобные поползновения «органов» руководство ГРУ непреклонно отвечало «Сами разберёмся – если потребуется»). Поэтому на православную религиозную литературу в вещмешках своих солдат и офицеров в спецназе ГРУ смотрели… не то, чтобы даже сквозь пальцы, ибо считало ВС СССР прямым наследником великих и доблестных традицией российской императорской армии. А там, извините, как ни крути, «за Бога, царя и Отечество»…

Поскольку цари, как известно, приходят и уходят, да и российская армия всегда была весьма аполитична, оставались Бог и Отечество. Поэтому начальство очень спокойно отнеслось к тому, что на удивление набожные родители Сергея Никонова – сослуживца и близкого друга Павла Флёрова – перед отправкой в Афган буквально навязали ему домашнюю Библию (сам он, будучи правильным комсомольцем, к христианству относился более, чем прохладно).

После нелепой гибели Сергея во время одной из операций (слишком рано выскочил из БМД), все его нехитрые пожитки по неписаной воинской традиции перешли его ближайшему другу – то есть, Павлу. Включая Библию, которую он добросовестнейшим образом внимательно изучил (в основном, во время периодических пребываний в госпитале после довольно регулярных ранений).

Понял, правда, мало что (не в последнюю очередь ужасающему Синодальному переводу Священного Писания на русский язык, про который злые языки не без оснований говорили, что он был сделан не для того, чтобы все всё поняли, а чтобы никто ничего не понял – без разъяснений официально уполномоченного на сии разъяснения священника).

Что-то понимать Павел начал лишь в другом госпитале – на территории Пакистана, куда он попал благодаря чужим моджахедам и своим предателям-коррупционерам. Госпиталь был гражданский – он был создан на деньги католического ордена святого Франциска; работали в нём в основном светские врачи и медсёстры-клариссинки – монахини ордена святой Клары Ассизской – сподвижницы святого Франциска, тесно связанного духовно и организационно с орденом францисканцев (да и основанного примерно в те же годы – аж в 1212 году).

Моджахедам, большинство из которых были весьма ревностными мусульманами, это, понятное дело, нравилось мало, но они вынуждены были терпеть присутствие этого госпиталя святого Иосифа, ибо на многие сотни километров он был единственным местом, где можно было успешно вылечить самые страшные заболевания и самые тяжёлые и опасные ранения.

Собственно, именно поэтому Павел и попал в этот госпиталь, ибо в любом другом месте его шансы на выживание были равны практически нулю. В госпитале этом лечили всех – и моджахедов, и попавших в плен солдат и офицеров правительственных войск, и шурави, и пакистанских военных (воевавших на стороне моджахедов). Поставили на ноги и Павла.

Несмотря на обязательные языковые курсы (пушту и всё такое прочее), сёстры-клариссинки на оных говорили плохо, поэтому немедленно обрадовались возможности пообщаться на своём родном языке (практически все они были либо американками, либо англичанками, либо выходцами из испаноязычных стран Латинской Америки). Порадовало их и то, что у них появилась возможность миссионерской деятельности (проповедовать христианство мусульманам, составлявшим подавляющее большинство пациентов госпиталя, по понятным причинам им были категорически запрещено).

Люди из Лэнгли этому не препятствовали, справедливо полагая, что чем ближе Павел будет к римско-католической вере, тем легче его будет убедить сменить и веру светскую – то есть, перейти на сторону ЦРУ США в «холодной войне», которая в то время была ещё далеко не завершена.

Именно сёстры-клариссинки снабдили Флёрова бельгийским восьмитомным русскоязычным изданием великого творения отца Александра Меня - История религии: в поисках Пути, Истины и Жизни – едва ли не самого лучшего «введения в христианство». И именно чтение этого блестящего популяризаторского труда окончательно убедила Павла в истинности христианства. А постоянная неустанная забота клариссинок и регулярные богословские беседы с ними – в истинности католичества.

Именно поэтому, когда напавшие на госпиталь ХАДовцы, по жестокости мало уступавшие моджахедов, решили не только захватить сенатора, но и перестрелять всех пациентов, врачей и медсестёр, а заодно и госпиталь с землёй сравнять (чтобы моджахедам было негде лечиться, а всяким там излишне человеколюбивым врачам и монахиням было неповадно их лечить), Павел (к тому времени уже почти оправившийся от ран) был просто вынужден взять выпавший из рук убитого охранника-моджахеда АКМС, чтобы защитить тех, кто спас его жизнь (а, возможно, и душу). И повёл за собой в контратаку легкораненых моджахедов и уцелевших охранников.

Когда бой закончился (удивительно, но из врачей и медсестёр никто не был убит, да и тяжелораненых было всего двое), Павел вместе с сенатором (бывшим «зелёным беретом», надо отметить) осмотрел убитых ХАДовцев.

Трое из них были ему знакомы. Это были узбек и таджики – лейтенант и два сержанта из отдельного разведбатальона, с которым спецназ ГРУ периодически проводил совместные операции.

Теперь дороги назад у него не было. Ни при каких обстоятельствах.

Сенатор Макнили был ревностным католиком и супернумерарием Opus Dei. Павел – после чтения книг о. Александра Меня и бесед с католическими монахинями – всерьёз заинтересовался христианством и задумался о крещении. А учитывая, что первый месяц своей жизни в США Павел провёл в доме сенатора (пока определялась его дальнейшая судьба), совершенно неудивительно, что Флёров с головой окунулся в повседневную религиозную жизнь ревностной католической семьи. Мессы, молитвы, религиозные дискуссии, книги, фильмы…

В общем, через месяц Павел принял католическое крещение – во имя Отца, Сына и Святого Духа – в католическом соборе Непорочного зачатия – едва ли не самом великолепном католическом храме за пределами Ватикана (столица США вообще является вторым по значению центром католицизма после Ватикана). Крестил его лично архиепископ Вашингтона Джеймс Алойсиус Хикки.

После переезда в Лос-Анджелес (Макнили был сенатором от Калифорнии), Павел (не без посредничества сенатора) познакомился и сблизился с руководством местного офиса Opus Dei – могущественной католической организацией (впрочем, далеко не столь могущественной, какой её представляют авторы популярных детективов и мистических триллеров).

Именно священник Opus Dei отец Родольфо - духовный наставник Павла (сам в далёком прошлом офицер полиции) – и открыл ему методику раскрытия преступлений, которая даёт почти стопроцентный результат. Методику настолько простую, что она доступна абсолютно любому действительно верующему христианину, обладающему достаточной самодисциплиной для её применения.

К сожалению, среди сотрудников LAPD действительно верующих христиан практически не было (постарался zeitgeist[5]). А у тех, кто был, были большие проблемы с самодисциплиной.

В Павле же исключительно удачно сочетались и то, и другое. Самодисциплине его научили в семье, школе, институте военных переводчиков и ГРУ, а искренне верующим он стал после того, как до конца осознал, что и его спасение от ужасной смерти от рук моджахедов, и совершенно невероятный успех совершенно безнадёжной с точки зрения обычной военной логики контратаки в госпитале стали результатом помощи Господа, которому можно (и нужно) было всегда, везде и всецело доверять.

И внимательно Господа слушать. Всегда.

В невероятно короткие сроки Павел стал сначала детективом (службу в полиции он, как и все выпускники полицейской академии, начал простым патрульным), затем сержантом и, наконец, самым молодым лейтенантом в истории LAPD.

На этом его полицейская карьера благополучно и закончилась.

Федеральное Бюро Расследований США, хотя и является самой мощной спецслужбой в мире, но испытывает такие же кадровые проблемы, как и все без исключения её собратья в хотя бы относительно демократических и рыночных странах. Проще говоря, в современном донельзя материалистичном мире, в котором ФБР вынужденно может предложить лишь исключительно тяжёлые (и физически, и психологически) условия труда и просто до смешного низкую заработную плату (по сравнению с адвокатскими конторами, детективными агентствами или частным сектором), у Бюро постоянно имеют место быть весьма серьёзные проблемы с привлечением высококвалифицированных кадров.

Поэтому ФБР (как и её вечный конкурент в этом деле – Секретная Служба) через свои региональные офисы очень внимательно отслеживает карьеру выдающихся полицейских по всей территории США, чтобы в нужный момент сделать им предложение… от которого ну просто ооочень сложно отказаться. Практически никто и не отказывается. Соответствующие полицейские управления это злит просто невероятно, но ФБР к этому всегда относилось философски, ибо «федералов» и так, мягко говоря, не любили ни в одно полицейском управлении. И откровенное «воровство кадров» к этой нелюбви мало что могло добавить.

Впрочем, с Павлом всё было ещё проще. SAC[6] офиса ФБР в Лос-Анджелесе был близким другом сенатора Макнили (обычное дело для американской политической жизни). Поэтому он просто позвонил сенатору, тот позвонил Павлу… после чего тот чуть ли не в мгновение ока покинул Лос-Анджелес и поступил во всемирно известную академию ФБР в городе Квантико, штат Вирджиния.

Пройдя необходимое обучение в этой Академии ФБР в Квантико (правда, ходили упорные слухи, что Павел там больше преподавал, чем обучался), Флёров оказался в штаб-квартире ФБР – в знаменитом здании имени Эдгара Гувера на 935 Пенсильвания авеню NW.

Впрочем, в ФБР Павел проработал недолго. Ровно столько, сколько было нужно, чтобы, как говорится, «войти в систему». Фактически, он подчинялся напрямую директору ФБР Луису Фриху и работал над самыми сложными делами особой важности, где в первую очередь требовалось его нестандартное мышление и умение раскрывать чуть ли не любое дело.

А затем его перевели в УСО СНБ США.

ФБР действительно является самой мощной спецслужбой в мире (с точки зрения доступных ей ресурсов). Но увы, далеко не самой эффективной и вообще, и с точки зрения использования этих ресурсов. Это печальное несоответствие возможностей и результатов, помимо вечной кадровой проблемы, объясняется двумя основными причинами.

Во-первых, после многочисленных публичных скандалов 70-х-80-х годов, затронувших все без исключения спецслужбы страны и в результате лавинообразной информатизации общества ФБР попала под плотный мониторинг и контроль со стороны и законодательной, и исполнительной, и «четвёртой» властей (СМИ, то есть). В результате Бюро пришлось не только действовать полностью в правовом поле («шаг влево, шаг вправо» - и начинаются просто чудовищные проблемы), но и сто раз перестраховываться, чтобы хоть что-то предпринять. Понятно, что это, мягко говоря, не способствовало повышению эффективности ФБР.

Во-вторых, преступники и преступления становятся всё более и более масштабными и изощрёнными. Поэтому для их раскрытия необходимо всё более тесное сотрудничество между всеми силовыми структурами страны – ФБР, ЦРУ, Пентагоном, полицией, DEA[7], ATF[8], Секретной службой, Береговой охраной, FEMA[9] и т.д.

В реальности никакого сотрудничества и близко не было. Наоборот, было жесточайшее соперничество. С понятными последствиями для безопасности граждан США и раскрытия преступлений против этих самых граждан.

Катастрофическими.

В ноябре 1989 года в США в небольшом городе Рестон, штат Вирджиния, вспыхнула эпидемия вирусной геморрагической лихорадки Эбола, не поддающейся никакому лечению. 90% заболевших обречены на ужасную смерть от массированного внутреннего кровоизлияния и некроза, поражающего все внутренние органы.

К счастью, та эпидемия по совершенно непонятной причине охватила только обезьян (хотя обычно болеют как раз люди – обезьяны являются только носителями). Причём обезьян экзотических, так что эпидемия закончилась так же быстро, как и началась.

Пришлось, правда, не только сжечь трупы обезьян, но и обработать здание, где содержались оные, убивающим всё живое формальдегидом, а затем – для верности – сравнять здание с землёй.

Тогдашний президент США Джордж Буш-старший (сам в прошлом директор ЦРУ) весьма озабоченно задумался над тем, что было бы, если бы  в Рестон (пригород столицы США, вообще-то) попал не «штамм Рестон», как его потом назвали, а, например, убийственно смертельный для человека штамм Эбола-Судан или, того хуже, Эбола-Заир (у того вообще летальность чуть ли не стопроцентная). И не случайно (хотя до сих пор никто не знает, случайно ли попал вирус в обезьяний питомник в Рестоне), а по злому умыслу, какого-нибудь… впрочем, в последнее время их много развелось. Всех не перечислишь.

Нарисовавшаяся вполне себе апокалиптическая картина Джорджу Герберту Уокеру Бушу категорически не понравилась. И, будучи, несмотря на все свои миллионы и статус, в сущности, простым техасским парнем – без заморочек и комплексов – вызвал к себе руководителей всех вышеупомянутых спецслужб и без всякого политеса потребовал от них в кратчайшие сроки сформировать компактную межведомственную группу, которая могла быстро и эффективно устранять подобные безобразия (а ещё лучше – их предотвращать).

А затем вызвал к себе своего помощника по особым поручениям Уильяма Рейли (настолько особым, что его мало кто знал в лицо) и приказал ему сформировать подчинённую лично президенту специальную оперативную группу, которая могла бы работать в старом добром стиле ФБР пятидесятых годов, когда ныне, к сожалению, покойный основатель и директор Бюро Эдгар Гувер и его команда быстро и эффективно решала проблемы с коммунистами, шпионами и экстремистами всех мастей – от «черных пантер» до очень даже белого «ку-клукс-клана», а затем – и с организованной преступностью (не особенно заботясь о строгом соблюдении американских законов).

Обе группы были вскоре созданы и получили название соответственно A-Team и B-Team («Команда А» и «Команда Б», то есть). Команда А была хоть и совершенно секретной, но вполне официальной (о ней знали даже в Конгрессе США, правда, считанное число парламентариев и сенаторов). О существовании «команды Б» знали только президент Буш (и его преемники), Уильям Рейли и пара связных между командами. Команда А формально существовала в структуре Совета национальной безопасности (СНБ) США и имела неофициальное название Управления специальных операций (УСО). Команды Б официально не существовало вообще – она была одной из так называемых black teams – «чёрных команд», финансируемых из закрытых («чёрных») статей бюджета США. Далеко не первой и далеко не последней.

Команда А проводила официальное («белое») расследование (в строгом – или не очень – соответствии с законами США) и направляла результаты «куда следует» - в ФБР, прокуратуру, полицию и т.д. по вполне официальным каналам. Команда Б проводила расследование неофициальное («чёрное»), а затем решала обнаруженную проблему. Если нужно – ножом, пулей, взрывчаткой… При этом никаких законов – ни американских, ни международных, ни каких бы то ни было ещё – для команды Б просто не существовало. У неё был один закон – нужный результат должен быть достигнут к нужному моменту времени. Точка.

Джордж Буш-старший, разумеется, был осведомлён о существовании «группы Омега» (эту информацию каждый уходящий президент передавал своему преемнику в качестве одного из важнейших документов в специальной «зелёной папке»). Как и о том, что она работала примерно по той же схеме, что и созданные им команды.

Но к услугам этой группы он прибегнуть не мог, ибо, во-первых, она занималась исключительно паранормальными явлениями (т.е., кризисами, где присутствие потусторонних сил было совершенно явным и очевидным); во-вторых, широко использовала такие непонятные для абсолютно светского госчиновника методы, как молитва, святая вода, экзорсизм и прочие церковные средства; и, в-третьих, была не только организацией международной, но и подчинялась напрямую главе католической церкви (а это для протестанта-методиста Джорджа Буша-старшего было совершенно неприемлемо).

Пришлось создавать свою структуру. Впрочем, они довольно быстро поделили сферы влияния и даже нашли вполне себе общий язык. И даже стали очень эффективно сотрудничать.

«Делёжка» прошла очень просто. Информационно-аналитическая служба у них была общая (соответствующие подразделения ФБР, ЦРУ, АНБ и т.д.). Всё паранормальное автоматически попадало на стол «группе Омега»; всё сугубо мирское – в команду А. Оперативное вмешательство осуществляла команда Б, в случае необходимости, усиленная оперативниками «Омеги» (или других спецслужб). Очень эффективное взаимодействие получилось.

Павел Флёров не успел проработать в ФБР и года, как в командах Буша произошла трагедия (впрочем, нельзя сказать, чтобы совсем уж неожиданная). Один из связных между командами погиб, как говорится, при исполнении служебных обязанностей. Погиб геройски, что, к сожалению, не отменяло необходимости заполнить возникшую вакансию.

Поскольку Павел Флёров очень хорошо умел работать и головой, и ногами (а также ножом, взрывчаткой, огнестрельным оружием, техническими средствами разведки и слежки и так далее), был к тому времени полиглотом и обладал весьма уникальной биографией (иными словами, повидал виды), он был просто идеальным кандидатом на освободившееся место.

Которое очень быстро занял. Потенциальных кризисов оказалось много (по мнению Павла, даже чересчур много), поэтому как нельзя кстати оказались и его способности суперсыскаря, и владение различными видами оружия, и полный иммунитет к традиционной американской законопослушности. Ибо практически всегда цель оправдывала средства (любопытно, что основатель ордена иезуитов святой Игнатий Лойола, которому почему-то приписывают эти слова, никогда их не произносил – он говорил, что цель определяет средства). Что в случае команд Буша полностью соответствовало действительности.

Поработав в «командах Буша» несколько месяцев, Павел окончательно убедился в том, что мир устроен и функционирует совсем не так, как учат в школе, пишут в книгах и представляют в средствах массовой… конечно же, дезинформации. Настолько не так, что Павел вообще перестал читать газеты, книги (за исключением рекомендованных аналитическим отделом) и кратких (или не очень) аналитических обзоров, которыми служба аналитической поддержки «команд Буша» регулярно снабжала оперативников.

Финансовый аспект смены работы Павла никогда не беспокоил (и даже не особо интересовал). Ибо полученные им вскоре после приезда в США десять миллионов долларов, переданные в руки одного из самых эффективных финансовых менеджеров мира, приносили ему достаточный доход для того, чтобы вообще не нуждаться в заработной плате (хотя с каждой новой работы его зарплата существенно увеличивалась).

В «командах Буша» уровень зарплаты был вообще головокружительным по сравнением, пожалуй, с любой спецслужбой демократических стран. Точнее, не столько зарплаты, сколько финансовой компенсации, которая была структурирована так, что, с одной стороны, сотрудники команд ни в чём не нуждались (вполне логично, если принять во внимание уровень ответственности их дел), а с другой – не имели возможности шиковать (любая крупная покупка требовала личного одобрения Уильяма Рейли). Дабы не привлекать излишнего постороннего внимания (официально сотрудники «команд Буша» числились сотрудниками федеральных государственных служб – министерств образования, сельского хозяйства, здравоохранения, и т.д.). В общем, почти как герой Шварценеггера в фильме Правдивая ложь (True Lies).

Поэтому львиная доля немаленького дохода сотрудников (надо отметить, не облагаемых никакими налогами – с точки зрения IRS – американского налогового ведомства их вообще не существовало) переводилась на специальный пенсионный счёт. Что давало возможность каждому сотруднику выйти на пенсию мультимиллионерами.

Если, конечно, он до этой пенсии доживёт.

Павла в «командах Буша» устраивало решительно всё – собственно, именно о такой работе он и мечтал если и не всю жизнь, то, по крайней мере, с момента вынужденного переезда в США на постоянное место жительства. И он, скорее всего, так до самой пенсии (а то и до конца своих дней) и работал бы на правительство США (точнее, лично на их президента).

Если бы не Детройт.

За пределами США (да и в самой стране) мало кто знает, что автомобильная столица Америки является и её криминальной столицей (т.е., городом с едва ли не самым высоким уровнем преступности), и одним их самых бедных городов страны (средний уровень дохода ниже только в богом забытом Ларедо в штате Техас).

В основном, из-за молодёжных (и даже подростковых) уличных банд – настоящего бича крупных городов США – а теперь и Франции, и Великобритании, и Италии, и Австралии, и Новой Зеландии…

В общем, едва ли не всех наиболее экономически развитых демократических стран.

Совершенно отмороженные, нечеловечески жестокие и до зубов вооружённые самым современным оружием дети (в бандах мало кто доживал до двадцатилетнего возраста), не испытывающие никаких проблем с финансированием (благодаря торговле наркотиками, оружием, рэкету и прочей высокодоходной криминальной деятельности) взяли под контроль целые районы мегаполисов, в которых даже уличная полиция не рисковала появляться без сопровождения спецназа на бронетранспортёрах (да и то только «афганского» или «иракского» уровня бронезащиты).

До трагического лета 2005 года члены банд представляли опасность, в основном, только друг для друга и для полиции (жертвы шальных пуль бандитских разборок среди «мирного населения» соответствующих гетто – негритянских, латиноамериканских или азиатских случались довольно редко). Поэтому полиция, скажем так, не уделяла молодёжным бандам серьёзного внимания, довольно справедливо полагая, что (а) полицейскими мерами эту проблему всё равно не решить – нужно всерьёз заниматься и городской экономикой, и системой воспитания, и образования, и вообще муниципальным управлением – а это требовало нешуточной политической воли на всех уровнях – от местного до федерального и (б) убивая друг друга, бандиты тем самым экономят немалые деньги налогоплательщикам (содержание каждого пожизненно заключенного или смертника стоило налогоплательщикам около миллиона долларов).

Всё изменилось 20 июня 2005 года, когда в Детройте, в котором проблема молодёжных банд была, пожалуй, наиболее острой, разразилась катастрофа. Банды всерьёз решили установить в Детройте свою власть. Иными словами, устроить что-то вроде 7 ноября 1917 года американского разлива. С соответствующими последствиями.

Для «команд Буша» детройтская катастрофа стала одним из самых оглушительных провалов. К счастью, пожалуй, единственным оглушительным провалом. Нет, сигналы, конечно, поступали, но, как и в преддверии 11 сентября 2001 года, никому и в голову не могло прийти, что в спокойной Америке возможно такое.

В отличие от 9/11, которое было до невозможности тёмной историей и правда о котором была известна считанному числу людей в США (и ещё меньшему - за их пределами), причины детройтского провала «команд Буша» были просты и понятны. Хотя от этого, конечно, было не легче.

Тем летом практически все ресурсы американского подразделения «группы Омега» были брошены на расследование сексуального скандала в католической Церкви, всерьёз грозившего её похоронить – причём не только в США. А «команды Буша», будучи организацией абсолютно светской, просто не видели демоническую природу полученных сигналов, поэтому и оказались совершенно дезориентированными.

Поэтому никто просто не заметил, что в автомобильной столице США вызревал гигантский сатанинский гнойник, который с грохотом лопнул 20 июня.

А потом было уже поздно.

Вся система государственной власти – от мэра Детройта до президента США – впала в глубокий и полный ступор, ибо за всю историю страны никто никогда ни с чем подобным не сталкивался. В результате единственным, кто был способен взять ситуацию под контроль, оказался Павел Флёров, который каким-то шестым чувством за пару дней до катастрофы понял, что ему нужно срочно лететь в Детройт. Он не знал, зачем; он только чувствовал, что ему нужно; более того, жизненно необходимо там просто быть.

Он прорвался к губернатору штата и чуть ли не под дулом пистолета буквально заставил его ввести в Детройте чрезвычайное положение и предоставить специальному агенту Совета национальной безопасности США Полу Алексу Флёрову чрезвычайные полномочия, подчинив ему все службы и силовые структуры штата. Президент США счёл благоразумным распространить полномочия Флёрова и на федеральные органы власти.

Вспомнив, чему его учили в ГРУ по части уличных боёв, Павел ввёл в город части национальной гвардии Мичигана (включая тяжёлую технику – артиллерию, танки и БТР при поддержке авиации и вертолётов), придал им полицейский спецназ и вообще всех полицейских, имевших военную подготовку (всех остальных перевёл в обеспечивающие подразделения) и отдал очень простой и эффективный приказ – вести огонь на поражение и расстреливать на месте всех без исключения вооружённых членов банд (к счастью, они одевались так, что их ни с кем спутать было просто невозможно). Вне зависимости от того, оказывали или нет они вооружённое сопротивление.

Другими словами, «пленных не брать».

Он сам не знал, почему отдал именно такой приказ, противоречивший и всем соответствующим законам США, и даже здравому смыслу – от пленных бандитов можно было получить полезную информацию (последнее, впрочем, он вполне компенсировал, одолжив у Пентагона несколько разведывательных беспилотников и самолётов РЭБ). Он просто знал, что все бандиты (точнее, уже мятежники) должны были быть уничтожены. Просто знал – и всё.

Приказ был выполнен до последней буквы. Точнее, до последнего бандита. Тысяча пятьсот тридцать шесть членов молодёжных банд были убиты. Люди Флёрова потеряли всего двоих убитыми и сорок восемь человек ранеными. Погибло и сто шестнадцать гражданских лиц (число раненых зашкалило за четыре сотни).

Только несколько лет спустя Павел узнал о том, что его нечеловечески жестокий приказ был абсолютно правильным (и, более того, единственно правильным). Как и о том, что сразу после того, как смолкли стволы, в Детройт была направлена СРТ «группы Омега», которая очень быстро сумела найти и уничтожить тех, кто стоял за этим мятежом, предотвратив аналогичные катастрофы в Атланте, Далласе и Филадельфии. И, возможно, не только там.

У Павла ещё хватило сил объехать город, чтобы оценить масштабы смерти и разрушений. И составить отчёт мэру Детройта, губернатору Мичигана, своему начальнику Уильяму Рейли и лично президенту США.

А потом он сломался.

Ему не раз, не два и даже не десять приходилось убивать людей – в США и Мексике, Голландии и Австрии, России и Казахстане, Афганистане и Ираке – и ещё очень много где. Убивал он и своими руками, убивали и другие – по его приказам. Счёт шёл на десятки, а то и на сотни… Но здесь… здесь всё было по-другому.

Здесь по его приказам убивали детей.

Да, это были бандиты, творившие чудовищные злодеяния; без всякого сомнения, одержимые демонами, причём так, что им, пожалуй, не помог бы ни один экзорсист. Да, их уничтожение было единственным выходом спасти жизни других - ни в чём не повинных людей. Да, все убитые по законам чрезвычайного положения более, чем заслужили смерть…

И всё же это были дети. Такие же жертвы… наверное, Сатаны, получавшего поистине сатанинское удовольствие от боли, страданий и смерти, как и жертвы пуль, выпущенных бандитами. Дети, которых и их собственные грехи, конечно, но, в первую очередь, ужасная окружающая действительность лишили будущего. Любви, успеха, радости, счастья…

Оставив им единственный итог – смерть. Без суда, следствия и святого причастия. Что гарантировало им дорогу в Ад – на вечные мучения. Дорогу, на которую их отравили по приказу Флёрова – «пленных не брать».

Этого он перенести уже не мог. Это уже было выше его сил.

Вернувшись в Вашингтон, он немедленно написал заявление об отставке. Его пытались уговорить остаться – и коллеги, и Уильям Рейли, и сенатор Макнили, и даже сам президент Буш (теперь уже младший). Он никого не слушал. И не слышал.

Павел отказался от всех наград – муниципальных, мичиганских и и премиальных за образцово выполненное задание, пожертвовал все причитавшиеся ему пенсионные выплаты монашескому ордену «Сестры Миссионерки Любви» (ордену Матери Терезы) и уехал в Святую Землю, в францисканский монастырь на горе Фавор – месте Преображения Господня.

Замаливать грехи. И надеяться на собственное преображение.

Павел впервые столкнулся с монашеской жизнью вскоре после переезда в США, когда познакомился с Джеймсом Элдриджем – администратором офиса Opus Dei в Лос-Анджелесе. Джеймс Элдридж был нумерарием – чем-то вроде светского монаха (довольно модный стиль жизни среди ревностных католиков во второй половине ХХ столетия).

Как и монахи, нумерарии принимали пожизненное обязательство апостольского безбрачия (хотя формально в Оpus Dei не было и нет обетов, по сути, это обязательство ничем от обетов не отличалось). Однако, в отличие от монахов, нумерарии работали не в монастырях (или ассоциированных католических организациях), а в совершенно светских, мирских структурах (коммерческих, государственных или некоммерческих). В качестве учителей, врачей, маркетологов, финансистов, бухгалтеров… Джеймс Элдридж был консультантом по управлению бизнесом.

Иными словами, внешне нумерарии Оpus Dei ничем не отличались от своих светских коллег (да и одевались совершенно аналогично, разве что чуть консервативнее). Единственным отличием было место жительства – нумерарии жили не в семьях и не в отдельных квартирах, а в специальных центрах Оpus Dei (мужчины – в мужских; женщины – в женских), мало чем отличавшихся от тех монастырей, которые располагались в гуще мегаполисов, а не в отдалённых районах. В семьях или отдельных квартирах жили другие категории членов Оpus Dei – супернумерарии и ассоциированные члены.

Уже вполне привыкший к подобной жизни Флёров, который почти всю свою взрослую жизнь провёл как раз в казармах – сначала Института военных переводчиков, затем – спецназа ГРУ, не на шутку заинтересовался таким стилем жизни и даже обратился к Джеймсу Элдриджу с формальной просьбой о вступлении в эту прелатуру (на жаргоне Opus Dei, «свистнул»).

Но, к своему несказанному удивлению, получил отказ. Окончательный, бесповоротный и не подлежавший обжалованию.

Как потом выяснилось, администратор Элдридж был абсолютно прав, ибо даже служба в полиции была, мягко говоря, плохо совместима со стилем жизни нумерария (не говоря уже о работе в ФБР и, тем более, УСО СНБ). Слишком уж беспокойной была эта работа.

После ухода из СНБ, Павлу, казалось, уже ничто не мешало реализовать это своё давнее желание (благо семьёй он по понятным причинам так и не обзавёлся – не до того было, а с женщинами интимно общался весьма и весьма редко, ибо в силу служебных обязанностей вынужден был быть чрезвычайно «разборчивым в связях»).

Кроме одного – желания уйти как можно дальше от этого мира. Мира, в котором возможен Детройт.

Поэтому ему (по крайней мере, по его мнению) оставалась одна дорога – в «классический» монастырь, причём монастырь францисканский, ибо его небесным покровителем был как раз святой Франциск Ассизский. Причём желательно, в максимально духовно насыщенном месте.

Иными словами, в Святой Земле.

О своём желании стать монахом Павел честно сообщил настоятелю монастыря отцу Теодору. Аббат его внимательно выслушал… и ничего не сказал. Просто выделил келью и назначил наставника, который должен был помогать Павлу приспособиться к жизни в монастыре.

Формально после объявления своего желания стать монахом и допущения к жизни в монастыре Павел приобретал статус послушника, готовившегося к принятию монашеских обетов. Но, к его несказанному удивлению, и аббат, и прочие официальные лица монастыря, и монахи, и другие послушники относились к нему не как к послушнику, а как к гостю.

От него никто ничего не требовал; ему лишь предоставляли возможность ora et labora – молиться и трудиться – в соответствии основополагающей заповедью святого Бенедикта Нурсийского – основателя западного монашества. Молиться и трудиться в соответствии с правилами францисканского монастыря (основанными на уставе святого Бенедикта, как и правила практически всех католических монашеских орденов).

При этом всё время – от подъёма до отбоя – Павел чувствовал, что его отделяет от окружавших его монахов какая-то незримая, но невероятно прочная и, пожалуй, даже непреодолимая стена. Он жил в францисканском монастыре, но при этом не был частью соответствующей монашеской общины.

И самое ужасное, он чувствовал, что частью этой общины он не станет никогда.

Через месяц такое положение вещей стало совершенно нестерпимым и он, прекрасно сознавая, что нарушает основополагающее требование к монаху – смирения, потребовал от аббата объяснений.

Объяснения его просто шокировали (и это ещё очень мягко сказано).

Отец Теодор внимательно и на удивление, исключительно доброжелательно выслушал Павла, ни разу не перебив (монахи вообще очень хорошо умеют слушать и слышать), а затем заинтересованно и как-то даже осторожно спросил:

«Скажите, Павел Александрович…»

Аббат общался с Павлом по-русски, которым неплохо владел. Как говорится, положение обязывало – в Святой Земле по-русски говорили немногим реже, чем на иврите или на арабском. Да и соседом католического монастыря на горе Фавор был монастырь православный (хоть и греческий, но с огромным количеством русскоязычных паломников, которые нередко заглядывали и в католический монастырь). Кстати, построен православный фаворский монастырь был на российские деньги.

«… что Вы знаете о Святой Инквизиции?»

 


[1] Министерство госбезопасности Демократической Республики Афганистан

[2] Los Angeles Police Department – Городское управление полиции Лос-Анджелеса

[3] Paul – английский эквивалент русского имени Павел

[4] Standard Operating Procedures – Оперативный устав (стандартные оперативные процедуры или правила оперативно-розыскных мероприятий)

[5] «дух времени» (нем.)

[6] Special-Agent-in-Charge – руководитель офиса ФБР в соответствующем городе

[7] Drug Enforcement Administration – Управление по контролю за наркотиками

[8] Bureau of Alcohol, Tobacco, Firearms and Explosives – Бюро по контролю за оборотом алкоголя, табака, огнестрельного оружия и взрывчатых веществ

[9] Federal Emergency Management Agency – американский аналог российского МЧС