Студенческие конспекты. К. 3

Petite nostalgie по школе


 
        В советское время школа постоянно развивалась и совершенствовалась. Одним из таких значимых изменений стал переход от десятилетнего к одиннадцатилетнему образованию, получивший название «политехнологизация».

        В моём аттестате о среднем образовании есть строка: «Окончил среднюю школу с трудовым обучением…».
        Один день в неделю, обычно по средам, мы посвящали труду, осваивали новые предметы и навыки, занимались разнообразными вещами.


        Как и в любом новом деле, всё начиналось в истинно русском стиле. Мы сами создавали материальную базу для трудового обучения. Помогали достраивать школьные мастерские, где был столярный цех с циркулярной пилой и электрофуганком — инструментом с электроприводом, который ровно и плоско строгал доски.
        На этих станках нам (хотя по технике безопасности нас и близко не подпускали к станкам) готовили заготовки, из которых мы пытались что-то сделать на индивидуальных столярных верстаках.

        Помню, как сначала мы делали указки, а потом табуретки — на двоих-четвёртых.
        У каждого был основной столярный инструмент: шерхебель для первоначальной обработки дерева, деревянный рубанок, ножовка, долото и стамеска.         
        Для настоящего столяра, конечно, необходимо ещё много всего — различные выборки, зензубели и так далее. Но нам и этого хватало.
        После небольшой доработки наши табуретки стали вполне пригодными для сидения и даже для стояния, и все они ушли в школу, так что наш труд был общественно полезным.


        В следующем году нас почему-то переключили на слесарное дело.
Ведь у нас осуществлялось политехническое обучение, а приставка «поли» как раз и означает, что нам не стоит почивать на лаврах сделанных табуреток, тем более что это физически вряд ли возможно, а смело браться за освоение новой специальности.


        «Если завтра война, если завтра в поход…» — почему-то ассоциативно вспомнилась тогдашняя песня.

        И здесь нам, как прирождённым слесарям, нужно было сделать стограммовый молоток для слесаря-лекальщика — так называется высшая слесарная квалификация. Это, конечно, не указки строгать.

        Сначала мы отрезали по размеру ножовкой стальную квадратную в сечении заготовку.
        Затем придавали ей форму молотка и делали отверстие для ручки. И всё. Но это просто сказать, а сделать….

        Все поверхности необходимо сделать «под линейку», то есть перпендикулярно друг другу, и они должны представлять собой абсолютную плоскость без всяких заваленных углов.
        Для этого напильник я держал во время обработки всегда в одной плоскости. Это нелегко, но с помощью преподавателя, наших скромных силёнок и появляющихся в процессе труда навыков я справился.

        А вот отверстие для ручки я запорол, да так, что все прежние труды пошли насмарку.
        Очень переживая этот конфуз, я решил спрятать свой искореженный молоточек и не сдавать его в конце занятия.
        В начале следующего урока я с невинным видом сообщил учителю, что мой молоток исчез. Поискали, поискали, да делать нечего, и мне дали другой незавершенный молоток, который я неплохо доделал.
        Молотки тоже пошли в дело — в локомотивное депо Ершова.


        Итак, навыки столяра и слесаря по металлу мы получили. Кстати, это потом пригодилось.



        В последующем мы ознакомились с работой токарного станка, каждый немного поработал на нём, а один счастливчик даже умудрился сломать единственный дефицитный резец из твёрдого сплава, за что был навечно отлучён от станка.



        Нам поручили каждому сделать самостоятельную работу как итоговую. Мне достался заточной станок, в котором нужно было закрепить двигатель и изготовить и вставить шпонку в колесо шкива, чтобы всё это сооружение крутилось.
        Колесо было чугунное, шпонка слегка превосходила (как я потом понял) размерами посадочное место.
        Несколько ударов молотком при вставке шпонки при отсутствии опыта сделали своё чёрное дело — колесо лопнуло, лопнуло немного, трещина была еле заметна.
        Я затёр эту трещину, как мог, густой грязной смазкой, и работу приняли.
        И станок нормально работал, слава богу, не разлетелся.

        Не думайте, что я был какой-то неумехой — другие ученики не лучше меня. Качество работы приходит с опытом, а его у нас не хватало.



        Следующим этапом нас бегло ознакомили с устройством автомобиля ГАЗ-51, который в полуразорённом состоянии стоял в одном из классов наших мастерских.


       Потом инженер с местной электростанции долго и нудно стал нам читать… курс электрических материалов, в котором и сам был явно не силён.


       Летом мы неожиданно оказались на практике в вагонном депо. Действительно, куда нас только судьба не посылала!
      Там мы впервые столкнулись вплотную с железной дорогой, где труд везде был тяжёлый и грязный.

      Я попал в бригаду плотников, которые меняли доски в полувагонах. Доски крепились к раме болтами с гайками, которые за время эксплуатации так ржавели, что раскрутить их при необходимости и не пытались.
      Для этого был разработан очень любопытный способ — в руки брался большой молоток, весом этак грамм 500, и им что было сил наносились удары по головке болта сверху.
      Желаемым результатом было сбивание этой головки болта.

      Работали мы на высоте нескольких метров, на специальных стеллажах. Как нас, малолеток, допускали почти к высотным работам — неизвестно.
      Бывало, так намахаешься за рабочий день этой кувалдой, что руку с ложкой ко рту не поднесешь.



      Но в одиннадцатом классе нам, можно сказать, повезло, уроки труда перенесли в локомотивное депо, в разные цеха.
      Это было уже что-то близкое к настоящей работе. Мне здесь повезло — я устроился к своему дяде, Цыплакову Борису, у которого учился ремонтировать и поверять приборы тепловоза.

      Чему-то я научился, и при окончании школы мне даже записали, единственному в выпуске, в свидетельство о среднем образовании, что я «овладел квалификацией слесаря второго разряда по ремонту тепловоза».



       Многому нас научила школа. Своеобразным салютом этим знаниям явился микровзрыв, который устроил нашей англичанке одноклассник Шадаев Валерка, вбивший патефонные иголки в ножки стула преподавателя Морозовой Е. Н. и подложивший под них охотничьи капсюли.

       В этом случае его знания оценились очень высоко, и товарищ отправился из нашей школы постигать дальнейшие премудрости науки куда-то в другое место.


      Фото автора.
      На фото я второй.




         Продолжение следует — http://www.proza.ru/2010/06/18/1085.