Банка мёда

Добротное хозяйство Аникеевых во всём было справным, и для медоносных насекомых в их усадьбе было раздолье. Гордость хозяйки дома Татьяны – множество цветущих клумб. Дом буквально утопал в цветах. Прямо за огородом с бахчой – цветущее луговое разнотравье. А «где цветок – там и медок», как говорится. Вот и упиваются всласть цветочным нектаром их подопечные – труженицы пчёлы. Так что, аккурат к медовому Спасу у Аникеевых всегда густой янтарного цвета мёд, специфически передающий благоухание цветущего великолепия.
Хозяева они, Василий и Татьяна Аникеевы, рачительные, но не прижимистые. Снимут первую пробу с мёда нового урожая и с ближними не преминут поделиться. По поллитровочке обязательно всех соседей оделят. Так и на этот раз. В канун православного праздника наполнили они банки и бидоны душистым мёдом, собираясь попотчевать соседей и родственников. Кто-то уже заказал мёд сверх гостинца, готовя выручку для хлопотливых пчеловодов.
Время близилось к закату. Татьяна и Василий выставили гостинцы на крыльцо, собираясь к соседям. Вот только корову подоить да задать скотинке корм на ночь.
«Танюш!» – окликнул жену Василий, услышав скрип калитки и удивившись, что супруга решила без него отправиться по соседям. «Сейчас-сейчас, Вась…» – отозвалась из летнего стойла для домашней живности Татьяна. «Странно, а мне показалось, что Таня на улицу вышла, – подумал Аникеев. – Пойду, посмотрю, может, кто пришёл». – И Василий отправился к крыльцу, от которого рукой подать до калитки.
Метнув взгляд на улицу, Василий удивился: от их усадьбы стремительно удалялся сосед Колька, по прозвищу «Чёрный зуб» или попросту «чернозубый», получивший не шибко лестное прозвище за сильно порченые передние зубы и свою «чернонутренность», как о нём отзывались на селе. И только взглянув на крыльцо, Василий понял причину Колькиного бегства. Одной трёхлитровки, предназначавшейся племяннице, недоставало. Цену мёду Аникеевых Чёрный зуб знал – ему в этом сезоне в числе первых уже перепала пол-литровая банка густого мёда.
«Стой, шельма! Стой!» – кричал вдогонку беглецу обворованный хозяин. Пытаться догнать его Василий не рискнул – соревноваться с Колькой, привычным к длительным пробежкам, ловким, как цыган, а оттого и снискавшим славу отнюдь не порядочного сельчанина, промышлявшего случайными заработками и не брезгавшего чужим добром, было бесполезно.
Забежав в коридор, Василий достал из скрытого от посторонних глаз местечка пневматическую винтовку, к радости хозяина оказавшееся заряженным. Выскочив за калитку, Василий закричал вдогонку беглецу: «Стой! Стрелять буду!» И для пущей острастки пальнул в небо, чем всполошил обосновавшихся на деревьях пернатых. Пустившись, что есть мочи, вслед за Чёрным зубом в надежде хоть как-то сократить расстояние, Василий, на бегу зарядив винтовку, пальнул в беглеца. Осечка! Новый заряд, выстрел, – и свинцовая пулька настигла «чернозубого». Взвыв от боли, любитель поживиться чужим добром инстинктивно схватился за плечо. Банка с мёдом выпала из рук, пластиковая крышка соскользнула, и мёд густой струёй начал заливать травянистый ковёр. Для Чёрного зуба добыча уже не представляла никакой ценности. Пчелиный дар оказался для него несладким. «Чёрт возьми!» – чертыхнулся Колька и злобно взглянул на приближающегося пчеловода. Он ухватил подвернувшийся под руку сук и сжал его в кулаке.
– Что ж ты, сволочь! Ведь я ж тебя бесплатно мёдом попотчевал. А ты воровать! Мало тебе! – напустился на него Аникеев.
– А чего ты сразу стрелять-то? Не имеешь права стрелять в живого человека! А если бы глаз выбил? Я те покажу вор! Я что ли с колхозной фермы комбикорм тырю? Сам ты вор! – затравленно пятился от Василия Чёрный зуб.
Василий с ружьём наперевес наступал на чернявого человечка с подрагивающим, как у кролика, носом.
– А ну, пойдём в сельсовет! Я те живо участковому сдам! А за банку заплатишь пятьсот целковых, а то и поболе, банку спортил.
– Я те заплачу! Я те заплачу, зараза! – огрызался Чёрный зуб. Ты мне плечо продырявил, а я тебе свои кровные выкладывать буду. Ага, щас те! Накося – выкуси!
Непокорный дух Чёрного зуба не позволял смириться с неудачей и спокойно принять расправу. Он приготовился к встрече с соседом, в одночасье превратившимся в злейшего врага. Подскочив к беглецу, Аникеев решительно наклонился, схватил того за шиворот, чтобы отвесить вору подзатыльник. Он не столько стремился выразить свой хозяйский гнев на соседа, сколько научить уму-разуму. Но внезапная боль в голове усмирила ярость Василия. В глазах у него помутнело, ноги подкосились, а по лицу заструилось что-то липкое.
*   *   *
Районный суд определил Чёрному зубу за грабёж наказание: два года условно. Но пуще всякого наказания для Кольки было решение суда о возмещении материального ущерба Аникееву. Жил он гол как сокол в родительском доме, разбазарив в одночасье нажитое покойными отцом и матерью, перебиваясь случайными заработками. И «чернозубый», по наущению «доброжелателей» Аникеева, которые в селе не преминули найтись, решил обжаловать решение суда.
«Оставить приговор районного суда без изменения», – объявил месяц спустя областной судья. Раздосадованный Колька вышел на воздух. Осенний ветер гнал вдоль улицы опавшие листья вперемешку с мусором, впивался жалящими струями в нечёсаные космы Чёрного зуба. Он зловеще сплюнул сквозь выщербленные передние зубы.
– Мы ещё встретимся! – с угрозой процедил сельский грабитель и, засунув руки в карманы, зашагал в сторону от здания областного суда.
– Вот и делай после этого людям добро, – со вздохом произнёс Василий.
На соседа он не обижался, даже жалел, что всё так вышло.