Обманчивое море

          Я лежу на спине, мягко покачиваясь на волнах и щурясь от удовольствия на солнце. Слегка шевеля руками, наслаждаюсь долгожданными мгновениями отпуска. Лёгкая волна ритмично шлёпает под днищем катамарана, слегка позвякивает цепь привода и, как будто не существует вовсе далекой Москвы и повседневной рутины. Сейчас и здесь существует только покой и нега, да еще мои любимые шалуны, на которых я поглядываю сквозь ресницы.
          Максим увлеченно дергает ручку управления катамараном, и крутя педали вперёд–назад, пробует управлять этим агрегатом. Лена старается тоже, но получается у неё неважно, она больше мешает брату, так как её ножки часто соскакивают, и она просит его не спешить, крутить педали помедленнее. Неожиданная тишина и расширенные глаза детей смотрящих мне за спину, кольнули лёгкой тревогой. В ту же секунду мне в бок ткнулось что-то резиново-гладкое. Блин! От неожиданности я взвился торпедой, перевернувшись хлебанул добрую порцию соленой воды и, в одно мгновение взлетел на катамаран.
          Дельфин! Уф-ф, зараза, напугал. Так же инфаркт заработать можно! Я чертыхался отплёвываясь, а из воды высовывалась симпатичная морда демонстрируя  мелкозубую улыбку. Неподалеку кувыркались в воде еще пара красавцев. Ну тихони, подплыли как партизаны. А кабы не дельфин а... акула? Ох, жуть какая!
          Видимо очень довольный тем, что испугал меня, хитрюга покивал головой, и что-то почирикал на своём языке. После чего поднырнул под нами, и выскочил высоко над водой с другой стороны. Кувыркнувшись в воздухе он с шумом плюхнулся в воду, обдав нас брызгами.
          - Пап, он тебя не укусил? - с тревогой в голосе спросила дочь.
          - Нет, Лен, не укусил. Играет он, просто неожиданно так появился...
          - Ага! Мы видели как ты испугался, - радостно резюмировал сын.
          - Испугаешься тут, - покачал я головой.
          - А акулы кусучие, они тут тоже бывают? - всё еще переживала дочь.
          - Да, конечно, встречаются здесь и акулы. Только черноморские катраны небольшие и на людей не нападают.
          - Они такие маленькие-маленькие, как игрушечные? - дочь развела ладошки сантиметров на тридцать.
          - Акульи детки такими маленькие бывают, а потом они подрастают и становятся побольше.
          А дельфины между тем резвились вокруг нашего утлого судёнышка, именуемого водным велосипедом. Солнце палило нещадно, а дети увлечённо оглядывались по сторонам, бурно обсуждая увиденное. Смеясь, указывали пальцами, хлопали по воде ладошками подзывая игривых дельфинов к себе. Но те кружили на расстоянии, трещали и близко не приближались.
          Максим был старшим и уже довольно уверенно мог держаться на воде. Поэтому ему не сиделось на месте, и хотелось более тесного общения с животными.
          - Пап, можно я в воду? Тогда они подплывут и я с ними поиграю, - теребя меня за руку, просил он.
          - Нет-нет, не стоит, Максик. Ты же видел какие у них зубы, маленькие но острые. Может они просто с тобой поиграть захотят, куснут слегка, а царапины останутся. Помнишь я щуку с рыбалки привёз, а ты ей палец в пасть сунул? А она была гораздо меньше дельфина.
          Пример был убедительным, Максим помнил, как щука неожиданно захлопнула пасть, и он перепуганный орал, показывая глубокие царапины от щучьих зубов. Передёрнув плечами, он уже не испытывал желания прыгнуть в воду. Я знал что дельфины на людей не нападают, но всё же было как-то неуютно. Хоть и милые с виду, но дикие по своей сущности, животные, и кто его знает, что взбредёт им в голову. Достав фотоаппарат я сделал несколько снимков, но все они были сделаны против солнца и мне казалось, что кадры будут неудачными. Пытаясь выбрать наиболее выгодный ракурс, приходилось крутить педали, чтобы подрулить к резвящимся животным с подсолнечной стороны, несколько раз это мне удалось.
          Дети, поочередно надевая маску с трубкой, лежа окунались с катамарана в воду, чтобы видеть дельфинов в их родной стихии. Довольные, они отрывались от воды и задыхаясь от восторга делились впечатлениями.
          Вода была изумрудно прозрачной и ничего не предвещало беды.
          - Пап, я пить хочу, - попросила дочка.
          Я потянулся к сумке, глянул на берег, и... остолбенел! Зелёная полоска в дымке, с возвышающимися горами была у самого горизонта. Несмотря на жаркое солнце, меня пробил озноб. Липкий страх, поднимался из глубины души, подступая к горлу...
          Дети! Со мной же дети! Идиот! Отвлёкся, и не заметил, что течение и ветер медленно и неуклонно несли нас в открытое море. Но самобичеванием будем заниматься потом... если повезёт. А сейчас: ноги в руки и... Вернее ноги на педали и крутить их, пока виден берег и не опустилось солнце.
          На Юге темнеет быстро, общеизвестно. И стоит только светилу упасть за горизонт, как через полчаса наступит непроглядная мгла. Я не Магилан и не Америко Веспучи, да и вообще не мореплаватель я, а сугубо сухопутный человек. По звёздам в море ориентироваться, увы, не обучен.
          - Па-ап, я пить хочу, - протяжно напомнила о себе Лена.
          - Доча, вот вода, держи, - протянул я пластиковую бутылку, - только ты совсем чуть-чуть попей.
          - Почему? Я же пить хочу.
          - Понимаешь, плыть нам еще долго, а если вода кончится то взять её будет просто негде, - старясь не выдать страха, ответил я дочери.
          Максим был старше, он догадывался о трагизме ситуации но, не видя страха на моём лице не паниковал.
          - Ну, а теперь покажем какие мы сильные, - преувеличенно бодро сказал я, усаживаясь на пластиковое  седалище...

          Гонка продолжалась третий час. Солнце клонилось к закату, и измотан я был до предела. Уже не чувствуя ног, всё чаще и чаще делал небольшие перерывы. Сын помогал как мог, но ему было только десять лет и он в основном крутил педали когда я устраивал передышку, в изнеможении откинувшись на спинку горячего пластика. То, что он в этот момент всё же вращал лопасти, помогало удерживать катамаран на месте, не давая сносить его встречному ветру назад, в открытое море. Лена уже допила всю воду и теперь капризничала:
          - К маме хочу! Ну, когда мы уже приедем? Надоело мне кататься.
          Объясняя, что ветер дует нам навстречу и плыть быстро не получается, я старался успокоить дочку. И не смотря на протест, обвязал её голову своей майкой прикрыв плечи, которые уже основательно покраснели.
          Видя тщетность наших усилий, я попытался  ускорить продвижение, нырнул в воду и принялся толкать катамаран сзади. Но это было неудачным решением. Усталость накатывала гораздо быстрее, а видимого эффекта не наблюдалось.
          Берег приближался катастрофически медленно. Надо было что-то делать. «Но что?! Как ускорить продвижение?!» - Билась в голове мысль. Попробовал усадить Лену на корме, нос катамарана слегка приподнялся, уменьшив встречное сопротивление воды. Возможно самообман, но судёнышко пошло как-то веселее. А может быть причиной стало то, что купание немного охладило меня, придав силы...
          Монотонный грохот шарниров и скрежет цепи приводящий в действие лопасти, перемежался пронзительными криками чаек. Птицам было наплевать на наши проблемы, они неспешно и грациозно кружили над нашими головами, выискивая в толще воды мелкую рыбёшку. Завидев добычу, срывались с высоты камнем падая в волны, выхватывали мелькающую серебром кефаль и удирали в сторону, от пытающихся отобрать добычу товарок...
          Однако нас эти морские красоты и живность уже не радовали, а навевали тоску и уныние. Пот стекая по лицу, назойливо застилал глаза мешая смотреть вперёд. Почерпнув воды я плеснул в лицо и, упёршись спиной в жалобно скрипящий пластик продолжал крутить педали.

          Дельфины давно уже исчезли, уплыв куда-то в сторону Турции, а мы с сыном продолжали свой нелёгкий труд. Берег медленно но неуклонно приближался, благодаря нашим титаническим усилиям. И вот уже стали видны скалы, пенный прибой, деревья на склоне горы... Но, это был не наш берег! Не было видно ни пляжа, ни машин с палатками «дикарей», ни речки впадающей в море. Унесло нас в сторону, черт те знает куда. Чувствуя, что совсем выбиваюсь из сил, я крутил педали уже на автомате едва не теряя сознание, и видя только одну цель – берег! Только бы доплыть, а где мы оказались будем разбираться потом.
          Сын тоже был изрядно измотан, и все же переносил навалившиеся трудности стойко, не хныкал и, видя моё состояние, как мог старался помочь. Лена притихла и уже не капризничала, очевидно тоже понимая всю трудность положения. Сидела молча, сосредоточенно смотря вперед, на берег. А берег был высок, благодаря чему ветер уже задувал, где-то над головами, и не гнал нас в открытое море.
          И вот уже долгожданный скрежет придонной гальки о металлическое днище. Перевалившись в воду и шатаясь как пьяный, бреду к берегу таща за цепь злополучный катамаран. Как подкошенный рухнул на прибрежные камни хватая ртом воздух, и крепко удерживая цепь. Дочь с сыном высадились, и теперь задрав голову удивлённо рассматривали возвышающийся над нами высокий скалистый откос.
          "Уф, слава тебе Господи, добрались... Теперь, как-то надо выбираться к людям", подумалось мне. Попытался подняться, но это удалось только с третей попытки. Ноги, будто налитые свинцом, плохо слушались. "Полцарства за глоток воды"... Но царства у меня не было, воды тоже. Кое-как встав, я удрученно рассматривал высокий каменистый склон берега, от основания которого до воды была лишь небольшая полоска суши, на которой мы, собственно, и находились.
          - Пап, а как мы наверх залезем, ступенек здесь нет? - Задала резонный вопрос дочь.
          Высота отвесной скалы удручала, не предвещая ничего хорошего.
          - Ну как, а никак, - неопределённо пожимаю я плечами, и немного подумав, добавил: - придётся идти вдоль берега, искать место где мы сможем подняться.
          - А катамаран? - Если мы его бросим, украдут или унесёт в море. А он дорого стоит, - рассудительно поинтересовался сын.
          - Ничего, мы вот доберёмся до мамы, а потом и за катамараном вернёмся. Да и некому тут воровать.
          До половины вытащив на берег транспортное средство, я надежно намотал цепь на побелевшее от соли бревно торчащее из песка. После чего мы тронулись в путь вдоль прибоя, вправо.
          Солнце уже скрылось, и только у горизонта море еще серебрилось в заходящих лучах. Попритихли и скандальные вопли чаек. Накатывающие волны с шипением возвращались назад, слизывая оставленные нами следы. Болели обгоревшие на солнце плечи и безумно хотелось пить.
          Странно, но почему-то в этот момент вспомнилась картина Репина «Бурлаки на Волге». Ничего общего, конечно, вот разве что лица у нас были такие же как и у тех бедолаг невесёлые. Собственно и веселиться-то было не от чего, добрались до тверди земной и слава Богу! Но, впереди еще лежал нелёгкий путь...
          Периодически приходилось преодолевать курумник*, когда же это становилось невозможным, пускались вплавь вдоль берега. Благо, волны сейчас были не большие. Лена держалась за мои плечи и бойко семенила ножками за спиной, Максим же сосредоточенно плыл рядом. Как-то вдруг, внезапно навалилась ночь. На небе вспыхнули звёзды, такие яркие и в то же время далёкие. Идти становилось тяжелее. По щиколотку проваливаясь в песок, босые ноги сбитые и изрезанные острыми камнями, кровоточили. Когда в очередной раз вплавь преодолевали препятствие, Лена потеряла сандалии и мне пришлось посадить её на спину. Она обхватила меня за шею и сопела в ухо, периодически повторяя:
          - Папа, я устала. Мы скоро придём? Я пить хочу, и к маме хочу...
          Отвечать уже не было сил, и я лишь изредка бормотал:
          - Скоро, скоро дойдём, доченька, потерпи немножко.
          И тут сверху послышался шум мотора. Звук то приближался, то удалялся. Стало ясно, что рядом проходит дорога. Но кричать и звать на помощь нечего было и думать, из-за шума мотора нас вряд ли бы кто услышал. Но сам факт проявления цивилизации придал нам сил. А тут еще (О удача!) набрели мы на ручей, который весело журча пробивался из скалы откуда-то сверху. Подставили лица, освежающим холодным струям и с наслаждением напились.
          Боже мой, вода! Какая прелесть... Чистая, холодная и... безумно вкусная! Лучше всякого пива и лимонада. Умывшись и немного отдохнув, мы снова тронулись в путь. Над берегом проходила трасса, это можно было понять по интенсивности движения. Звук стал более отчетливым и значит, берег стал намного ниже. Но как ни приглядывался я, всё же для подъёма с детьми, склон был непреодолим.
          Устали и измотались изрядно, но ночевать на камнях ожидая утра очень не хотелось. Не дай Бог поднимется ветер и налетит шторм, нас тут же смоет с этой узкой полоски суши в море. И мы продолжали идти в темноте, спотыкаясь и преодолевая завалы почти на ощупь.
          Наконец-то нам повезло: слева открывалась узкая расщелина поросшая кустарником, очевидно пробитая водой она поднималась вверх по склону.
          - Пап, а тут змеи могут быть? - Настороженно поинтересовался Максим.
          Не желая пугать детей, отшутился:
          - Да ну, какие тут змеи? Ящерки может быть живут, а змеи высоко-о-о в горах и совсем не в этом районе.
          - А ящерки зелёные и маленькие, - устало сказала Лена, - они полезные и совсем не кусаются.
          - Точно, не кусаются. На-ка тебе вот ягодку, - протянул я дочери несколько крупных ягод ежевики, колючие ветви которой обильно оплели терновник в расщелине...
          Как преодолевали мы этот подъём, страшно даже представить. Казалось, что зловредная флора ополчилась специально собрав в этой расщелине все колючие растения Кавказа. Если на ровном месте всю эту неприглядность можно попросту обойти, то здесь выбирать не приходилось. И мы пёрли напролом, как танки. Там где трудно было протиснуться, скрежеща зубами я выламывал ветви, подталкивая детей вверх. Леночка плакала и просила посидеть отдохнуть. У Максима по щекам текли слёзы, но он молча преодолевал всё, упрямо сцепив зубы. В то же время он помогал, поддерживая сестрёнку, когда мне приходилось воевать с кустарником...
          Выбрались. Над нами ласково шелестели ветви шелковицы. Нарвав немного ягод, мы устало уселись на сухой и жесткой траве у обочины дороги. Не было сил подняться и голосовать, останавливая машину. Лена так и не дожевав тутовник, заснула у меня на коленях. Вздрагивая, что-то бормотала во сне. Поглаживая её по волосам, расслабился и я, наслаждаясь покоем. Мимо изредка проносились машины, в основном легковые. И тут одна из них ослепив светом фар, свернула на обочину и обдав нас пылью остановилась.
          - Ой, дитятки вы мои, шо случилося? Глядеть на вас страшно, усе пошкрябаны да покоцаны. – Запричитал женский голос приятным южнорусским говорком.
          - Погоди, мать, бачишь тяжко людЯм. А ну-ко давайте-ка пидимайтэсь потихэнечку, давайте-давайте, - приговаривал усатый дядька, мягко помогая нам.
          Усадив нас в задний отсек старенького Москвича, он открыл термос с чаем, аромат которого поплыл по салону вызывая приступ голода...
          Выяснив кто мы и откуда, добрые люди повздыхали и отвезли нас в посёлок, где мы с семьёй снимали небольшой домик. А когда я по московской привычке попытался предложить им деньги за оказанную помощь, осерчали, пришлось извиняться.
          Если сказать, что супруга была в шоке, значит не сказать ничего. Едва не сошла с ума, когда мы поведали ей о случившемся. Она знала, что мы собирались после катания вечером отправиться в посёлок, в кинотеатр на мультики и в парк на аттракционы с качелями. С нами кататься на катамаране и гулять в последствии она не захотела, притомившись от дневного зноя осталась дома. Приготовила ужин и нешуточно тревожилась, так как время уже подходило к полуночи. Мобильной связи в те годы ещё не существовало, и сообщить о нашей задержке мы не могли ни ей, ни в службу спасения.
          - А губы?! Что у неё с губами?! - Ужаснулась жена, указывая на посиневшие губы спящей дочери.
          - Ничего страшного, это всего лишь ежевика и тутовник, - устало улыбнулся я. 
          На следующее утро ноги мне показались чугунными, как напоминание о вчерашнем дне ломило мышцы и суставы во всем теле. Вместе с детьми мы напоминали щенков породы далматинец, покрытые пятнами зелёнки под густым слоем кефира, которым нас заботливо обработала супруга. Обгорели мы на южном солнышке основательно. И только заклеив более серьёзные порезы и царапины пластырем, на полусогнутых ногах я пошкандыбал на лодочную станцию, где брал напрокат катамаран. И каково же было моё удивление когда выяснилось, что нас так никто и не хватился со вчерашнего дня!
          Был катамаран и нет его! Пропали люди, да и хрен с ними! Не скрою, обозлённый происшедшим я от души наорал и обматерил служителя лодочной станции, загорелого молодого парнишку. Оправдываясь он поведал, что частенько случается так, что отдыхающие накатавшись бросали лодки там где им вздумается. Как ему показалось, такая же ситуация случилось и на этот раз.
          - Ну, а как же спасатели? - Наивно поинтересовался я, вон же вышка торчит и круг даже висит спасательный. Там же человек должен сидеть, наблюдать за отдыхающими.
          - Должен, - согласно кивнул парень, - а нет его, и сидеть некому. Да и кто согласится целыми днями на жаре высиживать за копеечную зарплату?! Дурных нема.
          - Ну, а погранцы-то что, ведь здесь всё же граница пролегает?
          - Да какая там граница, я вас умоляю! Одно название. Это в советские годы был порядок, а сейчас, - парень удрученно махнул рукой, - где-то в море патрулирует иногда пограничный катерок. Радары там у них всякие, может быть они вас и нашли бы... через недельку, случайно, да и то вряд ли.
          Вот она наша действительность: бардак да и только, спасение утопающих - дело рук самих утопающих. Этот мрачный юмор предстал передо мной во всей «красе» своего трагизма. Забрав офицерский жетон и часы, которые я оставлял в залог у лодочника, я объяснил ему где примерно «припаркован» катамаран, и поковылял домой.
          Так относительно благополучно завершилось наше необычное приключение на Чёрном море, и одному Богу известно, смог бы я вынести этот тяжкий вело-марафон, если бы не было рядом детей.

          Джубга. 1997 год

p.s. И как эхо этой истории пришло печальное известие, что 7 июля 2010 года произошло пришествие с  трагическими последствиями. Во время купания, недалеко от Ейска утонули шестеро отдыхавших в лагере «Азов» московских школьников и один воспитатель. Чему способствовал рип — обратное течение**, и разгильдяйство тех, кто должен был оборонять детей от всякой напасти.
          Море шуток не приемлет, и ошибок не прощает.

*  Курумник — Скальные глыбы и завалы, из рухнувших с отвесного склона камней.
** РИП (RIP currents) — Отбойное (обратное, разрывное) течение, тягун, также отбойная волна — один из видов морских прибрежных течений, направленное под прямым углом от берега к морю. Образуется в ходе отлива, когда приливная вода начинает отходить (с разной скоростью) обратно в море. Наиболее опасны для людей отбойные течения мелководных морей с пологим, низинным берегом, который обрамляют песчаные косы, мели и островки (Азовское море, побережье у Анапы в Черном море и др.) В данном случае во время отлива вода не может постепенно вернуться в открытое море из-за сдерживающей её песчаной косы. Давление воды на узкий пролив, соединяющий лиман с морем, резко нарастает. В этом месте образуется быстрина, по которой вода устремляется обратно в море с большой скоростью (до 2,5-3,0 м/сек), образуя течение  https://www.liveinternet.ru/community/5493326/post393684167