Воздушный праздник

Утро выдалось безоблачным, тихим и тёплым, идеальным для разворачивающегося события – воздушного праздника. Заинтересованные горожане и жители окрестных посёлков семьями и группами уже занимали места на лётном поле перед пёстрой ленточкой, обозначающей зрительный зал. Юные солдатики из оцепления, сонно позёвывая, косились на толпу, изредка прося не заходить за ограждение. Праздник должен был начаться ровно в десять часов.
За пять минут до начала на травяное поле рядом с бетонной взлётно-посадочной полосой выехал ядовито-жёлтого цвета реанимобиль в виде микроавтобуса - «буханки», и остановился прямо напротив толпы зрителей. Само авто особого внимания не привлекло. Но вот открылась дверца салона, и на густую подстриженную травку изящно и несколько картинно выскользнула фигурка в белом медицинском халатике. Сказать просто «фигурка» - не сказать ничего. Всё мужское начало в радиусе визуального контакта с халатиком, включая обрезанные стебли сорняков, внезапно примолкло и замерло в режиме кататонического столбняка, если так можно выразиться. Фигурка, видимо, давно привыкшая к подобной реакции окружающих, медлительно и томно прикурила тончайшую сигаретку, поглядывая на выруливающий в дальнем конце полосы «Ан-2». Так называемые холостяки, стоявшие отдельными группками, вполголоса стали обсуждать открывшуюся всем картину, а жёны и спутницы остальных, заметив состояние своих мужчин, стали незаметно впадать в тихую истерику. Было от чего. Халатик не только не мог скрыть, но и довольно нахально подчёркивал кое-что гораздо приятнее незаконно разрекламированных «девяносто-шестьдесят-девяносто», а идеальной формы нижние, как называется в биологии, конечности - назвать так не поворачивался язык. В общем, врач, - а это оказалась именно врач, - была интереснее любой войны.
Ничего этого из-за дальнего расстояния не заметил местный ведущий праздника, уютно расположившийся на контрольно-диспетчерской вышке. Его радостный голос, усиленный мощными динамиками, разнёсся над внезапно притихшим лётным полем, настраивая гостей на празднично-деловой лад.
- Дорогие гости, друзья! Вот и начинается наш воздушный праздник. По старой традиции его откроют парашютисты. Вы видите, как выруливает на взлёт наш трудяга - «кукурузник» со спортсменами на борту...
Заметив, что самолёт почему-то не привлёк внимания большей части зрителей, и, возможно, начиная догадываться, что это вызвано маячащей перед глазами толпы машиной скорой помощи, диктор попытался исправить положение:
- Пока самолёт набирает высоту и приближается к точке сброса, вы, дорогие друзья, можете увидеть возле взлётно-посадочной полосы машину скорой помощи. Как вы все, наверняка, догадались, медицина и пожарные, которые дежурят прямо за вами на одной из стоянок, - необходимые условия для обеспечения безопасности воздушного праздника…
Толпа вяло отреагировала на пожарных, - оглянулись лишь несколько женщин, - и диктор переключился на воздушную панораму, где одиноко рвался в высоту по восходящей спирали лобастый «Антоша».
Ведущий подробно и красочно описывал достоинства крылатой машины, и, наконец, сумел отвлечь большую часть зрителей от созерцания чего-то там на земле. Толпа вооружилась ладошками и газетными подзорными трубами, и внимательно уставилась в небо. Часы показали десять утра.
- …А теперь, дорогие зрители, вы увидите, как из самолёта выбросят на парашюте Иван Иваныча! Так принято в авиации называть макет или манекен в натуральный вес человека, подвешенный на парашюте. Вы очень хорошо его разглядите на фоне голубого неба, потому что он одет в оранжевый костюм, как и большинство аэродромного персонала. Чтобы было видно издалека. Иван Иваныча сбрасывают, чтобы наиболее точно определить точку приземления парашютистов...
Разливаясь, точно бурная река в половодье, речь диктора, сдобренная немалым количеством авиационного сленга, завораживала толпу, точно флейта - кобру. Впрочем, он тут же расшифровывал аббревиатуры и специфические словечки, перемежая всё довольно тонкими остротами. И даже сумел доступно объяснить несведущим, что такое аэродромная «роза ветров».
Набрав необходимую высоту метров в восемьсот и уже не так надрывно молотя винтом, самолёт приблизился к центру аэродрома. Наступил момент сброса. В темноте открытого проёма двери мелькнуло оранжевое пятно, и под хвостом «Антонова» заболтался на длинном фале массивный предмет. Отделившись от самолёта, он потянул за собой какой-то ворох тряпья. В голосе ведущего отчётливо зазвучали то ли смущённые, то ли торжествующие нотки.
- Что поделаешь! Как видите, Иван Иваныч неудачно отделился от воздушного судна. Его парашют по какой-то причине не раскрылся. Но если бы это был живой человек, то он сумел бы воспользоваться запасным парашютом…
Толпа напряглась, расширенными глазами сопровождая манекен в последний полёт. Даже дива «мисс-грудь-плюс-ноги» и водитель с санитаром замерли, напряжённо проводив взглядом оранжевый силует.  Комок, крутясь вокруг оси, в полной тишине ударился в крышу одноэтажного строения за взлётной полосой. Через секунду до зрителей, превратившихся в слух, донёсся треск ломающихся перекрытий крыши и звон какого-то металла.
- …Мда-а! – с лёгким смешком пронеслось вдоль толпы всеобщее то ли одобрение, то ли осуждение…
- Удачно отбомбились!.. – иронизировали шутники.
Казалось, праздник, обещавший столько интересных зрелищ, начал сникать. Но ведущего не просто было сбить с толку подобной ерундой. С блестящей реакцией бывалого лётчика он нашёл выход из сложившейся ситуации.
- Зато теперь, пока самолёт разворачивается для очередного сброса парашютистов, мы можем продемонстрировать вам, дорогие друзья, как оперативно работают наши службы спасения. Сейчас наши доблестные медики окажут первую медицинскую помощь якобы травмированному парашютисту. Сымитируют, так сказать, на Иван Иваныче спасение человека.
Видел бы он глаза, сверкнувшие негодованием над белоснежным декольтированным халатиком! Но с вышки этого невозможно было разглядеть. И потому идеальным ножкам пришлось так же изящно и бережно внести себя внутрь салона «скорой». Шарахнув по нервам зрителей чудовищной заморской сиреной со скрипелками, крякалками и свистелками, реанимобиль резво рванул через полосу, заставив диктора поперхнуться и на минуту потерять дар речи. Впрочем, скорее всего, он просто выключил микрофон, потому что невозможно было сказать на всё поле то, что родилось в этот момент в его душе. Ведь суровыми законами авиации после начала полётов запрещалось не то, что пересекать, но и просто становиться постороннему на взлётно-посадочную полосу.
Вышка дрожала всеми стёклами от эпитетов, вложенных в децибелы авиадиспетчерской речи. Но простым зрителям этого не было слышно. Они увлечённо наблюдали, как реанимобиль лихо тормознул возле разбитого домика, дверь открылась, и доктор «бис-браво-грудь-да-тут-ещё-и-ноги!», профессионально выписывая бёдрами «восьмёрку», приблизилась к зданию. Состояние кататонии у половины зрителей стало устойчивым. За «восьмёркой» деловитой трусцой несли носилки водитель с санитаром.
Когда до здания оставалось метров пять, двери домика внезапно распахнулись. Аэродром потрясённо затих. Из дверей вывалился потрёпанного вида мужичок в оранжевом комбинезоне.
- Вы что, мать вашу, охренели?! Ведь так же и убить можно!!!..
В тишине его хриплый голос прозвучал искренне и жалобно. Увидев тысячи глаз, направленных на него, мужик запнулся и огляделся.
Хлоп! Длинноногая докторша молча шлёпнулась в траву без чувств. Санитар с водителем озадаченно переглянулись.
- Да я просто поспать здесь… - залепетал оранжевый абориген, понимая, что дело принимает странный оборот.
Пожилой санитар, повернувшись к вышке, филигранно выругался.
- Эбёнц! И кому теперь оказывать первую помощь?!..
Тут же из толпы зрителей, как из рога изобилия, посыпались советы и предложения.
- ...А, может, вам помочь?!..
- ...Ей, наверное, душно, халатик расстегните!..
- ...Массаж сердца ей надо сделать!..
- ...Дыхание рот в рот! Ну, что же вы стоите?!..
Аэродром хохотал и бесновался. Небо вспухло десятком разноцветных куполов, но на них уже никто не обращал внимания…
Конечно же, праздник продолжился и был, действительно, хорош и интересен. Даже пожарные продемонстрировали прекрасное умение тушить пожар. Только машину «скорой» почему-то никто на поле не видел. Куда она делась, не знали даже вездесущие мальчишки. Впрочем, в тот день никому больше не стало плохо. Сердца зрителей бились радостно и спокойно.
Особенно, у лучшей их половины…