Хочу быть главным критиком. Злая-презлая сказка

Хочу быть королевой рейтинга

Александр, если Вы не против, то пишите мне лучше рецензии, а не замечания к рецензиям других авторов. За каждую полученную рецензию я получаю 3 балла.
(из рецензий)

ПРОЛОГ

- Хочу быть критиком, - заявила старуха своему бедному старику.
- На что тебе это, у тебя и так голова болит все чаще, вон как от сосиск разнесло....
- Хочу и буду, они у меня все еще попляшут, разве ты забыл, кто в доме хозяин.
- Да помню, полвека помню.
- Вот и иди к своей рыбешке, и требуй у нее, чтобы она сделала меня главным критиком сайта.
- А может не надо, там такие слоны, растопчут, акулы -сожрут.
-Меня? Да я любого слона на лоскутки порву, любую акулу задушу, а то ты меня не знаешь.
- Да знаю уж....
- Кто на свете всех умнее, надо этих русичей научить как жизнь любить, а раз больше некому, я этим и займусь.

Старик уже рассказывал рыбке, что требовала от них его любимая лютая Старуха.
Покрутила рыбка хвостом у виска, но просьбу исполнила, только просила старика больше не являться, это желание старухи последним оказалось.
Вот с тех пор у нас критиканы и народились.


Кот Баюн предупреждает, что все совпадения
с реальностью - чистая случайность,
и никакой ответственности ни моральной, 
ни тем паче уголовной он нести не собирается,
и не надейтесь.


Жили - были старик со старухой за синем морем,  в иноземном мире. Нет, когда –то они на Руси жили, но не было у нас колбасы, а им очень хотелось, вот и отправились на мир посмотреть, себя показать, а самая главное - той колбасы заморской порубать...
И скучно стало им от сытой да беззаботной жизни. А тут и Интернет подвернулся, на пенсию их заморскую да на пособие по безработице  и не такое можно было себе позволить.

Эротики никакой, как только на старуху взглянешь, так и платонические мечтания пропадают, уж не говоря обо всех остальных. А что-то испытывать еще хочется - жизнь -то проходит, а тут и литературный сайт подвернулся.

Старик просто читал чужие творения, сам что-то сочинять пытался. В глубине души, он оставался созданием добрым, но старуха скандальной была, писать особенно не умела, фантазией бог обидел, зато завистью наградил в полной мере. Глаза ее загорелись, старика ни о чем просить не стала, и сама она забросила невод на сайт литературный, ведь со сказочных времен старухи у нас коня на скаку останавливали да в горящие избы все рвались. Правда, после пожаров, которые сами и запалили – у нас всегда там, сначала создаем пожары, а потом  успешно их гасим – все дело.. И рвались то скорее напрасно, потому что спасать там особенно нечего было.

То ли дело литературный сайт, тут всего достаточно, а уж людей, которых покритиковать можно (старуха могла и до столба докопаться)  столько, хоть отбавляй.
Старик улыбнулся и решил, что чем бы старуха не тешилась, лишь бы не бранилась, да в дворянки столбовые, а то и выше- в президенты страны не рвалась, тогда греха и хлопот не обберешься, а тут только виртуал, можно кем угодно себя представлять , опять же развлечения. Какая ворона не мечтает быть Соловьем, наша мечтала, да еще как.
И надо признаться, что авторы наши может и давали повод для критики, но когда глаза загораются, руки дрожат, слюна ядовитая брызжет, чем вам не экстаз да не эротика, пусть и странная немного, но любовь тоже странной бывает, а то, что от нее до ненависти один шаг, тоже для старика хорошо, она там , на сайте том поупражняется, глядишь его в покое оставит. И будут они потом в реале спать спокойно, без всяких землетрясений и других потрясений. А покой для них самое главное. Вот и пусть с чужими бранится да само утверждается, если ни в чем другом не вышло, так хоть тут потешится вволю.

И надо вам сказать, что с того самого дня , когда они свою литературную скважину нашли, хотя финансов у них не прибавилось, зато радости и морального удовлетворения сколько, ни в сказке сказать, ни пером описать.
И жизнь на сайте оживилась, старуха любого могла на чистую воду вывести, а уж если к кому привяжется , прицепится, то и не отодрать ее никакими судьбами.

А если ухватит кого, то только и с куском творения бездарного вырвет, себе его притащит, да и со всех сторон смакует- тут на год радости хватит.
Одно только старику не очень понятно было, чего это они все на нее тявкают, такое доброе дело загубить хотят? Ведь она в поте лица трудится, за русскую литературу печется, от всех собак отлается. А то, что Моська обычно на слонов лает, так и слонам реклама , да еще какая, кто бы к ним заглядывал, если бы она на них не указала, да не заставила всех свои жутко талантливые творения о них читать, кого насильно, а кто и сам согласился, чтобы отстала да в покое оставила.
Но потом Старик  пофилософствовал немного и решил, что санитаров тоже не особенно любят , когда они впятером за очередным больным приходят, да и полицейских не жалуют, а ведь те порядок наводят. Вот и приходится страдать на благо общества да литературы нашей несчастной. А она, как и всякое искусство,  требует жертв. Но от этого не по себе старику стало. Заволновался он очень, старуха хоть и скандальная, но своя была, и не любили друг друга, а ничего , жили и счастливы были.
А тут и по радио передают, что парочку полицейских ранили на улицах их собственного города. Как в воду глядел.

Встревожился немного старик, стал ее тихо уговаривать, чтобы пыл она свой поумерила, годы не те, инсульт или инфаркт может хватить от прыти слишком большой.
Но напрасно он все это говорил, его самого чуть инфаркт не хватил, когда от врагов виртуальных она на него родимого переключилась.
Нет, он вспомнил сказку Гения, которого она от всех остальных защищала, словно он в ее защите нуждался, и решил старик, что лучше оставить ее в покое, так здоровей будешь.

И он оставил. Только и здесь наш старик испытал то ли триумф поражения, то ли кошмар победы. Потому что очень скоро его старуха нашла другого старика на том же сайте. И на почве общих интересов подружились они очень сильно, да так, что теперь неразлучны были, только в виртуал от реала уходили, и там общее, очень важное дело свое делали по истреблению графоманов, а заодно и всех инакомыслящих. Потому что у некоторых особенно одаренных учителей есть правило неписанное, живут они по принципу: есть два мнения в мире, одно мое, а второе - неправильное. И если не хочешь так думать, так заставим.
И тот старик сделал ее столбовой дворянкой без всякой золотой рыбки на отдельно взятом сайте, теперь они хвалили друг друга, от остальных оборонялись, дед  Степан  был очень даже боевым стариком, и их было двое.

Когда старик наш готовил себе и своей продвинутой старухе, живущей только в сети обед, сначала он подумал, что если к другому уходит старуха, то неизвестно кому повезло. Но потом ему все-таки стало грустно.
Вот ведь как бывает, и рыбку золотую не ловил, и ничего у нее для старухи не просил, а вроде как у разбитого корыта оказался.
Из уютной комнаты разделался визг и вопль. Старуха нашла еще одну сказочницу.

- Это надолго, она от нее никогда не отстанет, - сказал старик коту, который с такой невероятной грустью на него взирал.
Кот молчал, он, к великому сожалению, не был говорящим.
- Пошли с тобой погуляем, рыбу половим, может золотая рыбка попадается, тогда мы у нее попросим… А что же у нее попросить?
Не знал ответа на этот вопрос старик, а кот молчал.
- А сделаем мы ее королевой рейтинга, разве не это ее самая заветная мечта. Для этого и надо –то всего написать десяток рецензий, да похвалить хорошенько.

Старик стал бегать по разным Интернет кафе, благо их в городе было великое множество, зарегистрировал  себе дюжину страницы, имена, , логины и пароли литераторов записывал с немецкой пунктуальностью, чтобы ничего не перепутать, иначе на страницу не пустят, и старуха его в один миг королевой быть перестанет.

Что теперь оставалось,  с утра оббежать все эти заведения, рецензий настрочить, а вечером проверить удержалась ли она на вершине или нет.
Когда на следующее утро он проделал все, вернулся домой, старуха его гордо встретила:
- Кланяйся в ноги, холоп, с королевой живешь, нечай.
Старик и не ожидал, что затея его так повернется. Ничего не сказал он ей , махнул рукой  да и отправился снова прогуляться.
На улице дышалось легко, только и без старухи было немного грустно. А старику никто не пишет. Да ему это не особенно интересна виртуальная эротика.

Но, не так ли приходит конец света, и почему ему казалось, что рано или поздно его входящая в экстаз от любого скандала старуха все-таки останется у разбитого корыта.
Он не хотел ей зла. Он любил ее по-своему, хотя недаром говорится, любовь зла и старуху, живущую в сети, полюбишь. Только куда потом от этой любви бежать, и кому что сказать?
Старик бежал в Интернет кафе, чтобы строчить рецензии на нетленки своей старухи, он и представить себе не мог, что будет, если она перестанет быть Королевой рейтинга.
Чем бы старуха не тешилась, а ему совсем не трудно было сделать для нее доброе дело, ведь он ее кажется еще любил. Ну и что, что любовь зла???


Сказка про Кота Баюна  и золотую рыбку.

Когда летают рыбки золотые,
То мне пора желанье загадать.
Пусть подождут немного остальные,
Да только что еще мне пожелать&

Избушка хороша, добра старушка,
За эти годы Бабу воспитал,
К царю Гороху не хочу на службу.
Владыкою морским бы я не стал.

А сказки сам крутые сочиняю.
Такие, что  заслушаться легко,
А рыбка все летает и летает,
- Оковы брака? Как же без оков?

-Пошли мне кошку, слышишь, золотая,
Нужна жена ученому коту,
Чтобы вместе с нею ночи коротали,
А больше ничего не попрошу.

Умна, красива, терпелива будет,
Простит измены, и не помнит зла,
Чтоб не хотел уже жену другую,
И чтоб во всем послушною была.

Смотрела рыбка, сказкам тем внимания,
И ничего в ответ не говорит,
Хвостом махнула, снова уплывает,
И где-то в синем небе все парит.

Сижу и жду, но нет любимой кошки,
И зол теперь, как тысяча чертей,
Вот попросил ее совсем немножко,
Но сгинула и никаких вестей…





Злых критиканов не принимают в ад. Сказколожка


КРИТИКОВ И В ПЕКЛО НЕ БЕРУТ. Страшная сказка


( Страшная сказка, рассказанная котом Баюном, после того, как он случайно оказался в Пекле, когда волк притащил туда Злого Критика. Кот все видел и слышал сам, потому и сказка из первых лап. Вдруг кому-то еще поможет).

Репортаж кота Баюна и Мефистофеля прямо из Пекла

 Все люди умирают, умирают и наши критики.
Поэты с бокалом красного вина, прозаики - белого, критики, вероятно, хлебнув варева из мухоморов, если вспомнить, что клин клином вышибают, и хочется , подумав о душе, все-таки яду немного поубавить перед отплытием.

Но умирают все - это единственный их тезис, в который поверить можно безоговорочно.

И их хоронят. Никого на земле не оставят, хоронят даже критиков.
Поэтов - юные девицы - Музы, они и сами детьми остаются навсегда. Прозаиков - жены и любовницы. Они люди серьезные и солидные. А критиков коты Бегемоты с Азазелло - потому что больше некому. Если они и с этими своими музами не расплевались, то только парни из похоронной команды и остаются.

Часто коты и парни могут быть в одном флаконе. Потому что кто их котов и чертей знает, в какое тело им переселиться захочется.

А так как Муз у них нет ( посмотрите на то, что они строчат), жен и любовниц чаще всего тоже, они давно разбежались, при таком - то нраве, то только коты и ребята из «Аида» и остаются.

Дождь осенний хлещет. Критики всегда умирают осенью. Какое бы время года на календаре не было обозначено, это все равно осень - потому что среди критиканов оптимистов не бывает, одни только пессимисты. Вот и плачут небеса о том, что так долго жили они, да так поздно ушли, да столько всего натворить успели, а может от радости плачут, что одним меньше стало?

Иногда издалека наблюдают за ними оставшиеся в живых прозаики, и тайно радуются, что дышать легче. Поэты не смотрят, - боятся заразиться, и тоже вслед за критиками уйти. Они натуры тонкие, беззащитные, и очень суеверные. А что если тени, за критиками спустившиеся, и до них доберутся. А то и волк перепутает, да и прихватит. Вдруг волку стихов послушать захочется. Они натуры очень тонкие, поэтичные.

Нет, поэты в такие минуты прячутся подальше, закрывают окна и двери.
И вот появляется тот самый Серый Волк, который во все времена переносил на своей горбушке души из одного пространства в другое.
И схватил он эту душу злобную да яростную, и как припустил, что его уже никто догнать не может. И волку хочется поскорее от него отделаться, а то ведь критиковать начнет, прикопается и к волку, ему -то теперь уже и вовсе терять нечего, помер вроде.
 
Волк и поэтов -то не особенно любит слушать - наслушался уже, а тут критик собственной персоной, если бежать медленнее, то и узнает он, что не с той лапы встал, не туда бежал, не так посмотрел на такую персону, и вообще графоман он и шизик. Хотя волк ничего не написал, ни одной строчки, но критик -то от этого собой быть не перестал. Вот и занят своим важным и очень ответственным делом. А если кроме волка никого нет, то можно и на нем отыграться.

Но чтобы тот не успел всего выложить, что про волка думает, несется волк в два раза быстрее., чем обычно, лап не жалел, но критика все-таки не потерял по дороге. Он вообще никого еще не потерял за время своей службы в Пекле.

Прибежали, сбросил он его под дубом, которому, как и всех критика отдать надо. А тут уже Стрибог его подхватил, да дальше понес. С этим особенно не поговоришь. Как только рот открыл, так закружит, так завертит, что и забудешь свое ремесло уникальное, имя-отчество не вспомнишь.

Вот и до Пекла, до Ния добрались.
Суров повелитель подземного мира, смотрит он то на критика, то на Белбога, то на Чернобога, ждет, пока те все грехи предъявят.
И вдруг выясняет наш критик, что не только он сам за всеми следил упорно, да все грехи наши и перлы коллекционировал, но и за ним был глаз да глаз.

Молчит Белбог, сказать ему нечего особенно, так пара фраз про то, что парень вроде хотел что-то хорошее сделать, может, и сделал, только не разглядел он тех белых дел.
 
А тут и до Чернобога очередь дошла. И пошло - поехало. Он охрип, выбился из сил, попросил позволения сесть, потому что стоять невмочь было, а еще и до середины не дочитал всего, что наш герой натворить успел.

Взвыл серый волк. Оказывается, он остался послушать дела того, кого притащил. Зашумели черти, они разбежались подальше в середине приговора, понимая, что кому-то из них наш критик и достанется. А что с ним потом делать, никому не понятно.

Дочитывал свой свиток Чернобог уже лежа, и сидеть бедняга не мог, так притомился он, пот градом льется, а записи все не кончаются.
Властелин тьмы, как скала, все это время стоял, но сердился все больше и больше. Даже он не ожидал такого. Вертелся Стрибог, тот то и до середины не устоял.

А критик каменел, потому что ни сесть, ни лечь ему никто не позволял. Это и было настоящее Пекло, других пыток и не требовалось. И главное, винить кроме себя любимого некого. Ни разу не солгал прокурор, он и рад был подсократить то, что записано, да не мог.

Наконец кончилось и это, прав был мудрый царь, все когда-нибудь кончается, даже черным делам критика конец приходит.
Один Мефистофель их всех чертей и остался.

Взглянул на него Ний, в первый раз в жизни он и растерялся.
- А я говорил тебе, повелитель, что чем раньше мы бы его забрали, тем лучше было, а тебе все поэты, художники и музыканты нужны были, а что теперь с этим делать я не знаю.

И то ли притворно, то ли искреннее главный бес развел руками.
- Не мне же самому с ним возиться, а других я что-то не вижу,- дерзко продолжал свою речь Мефи, хотя его никто не спрашивал пока, но он говорил, чтобы не оказаться последним с критиком.

- Понятно, - услышали все обитатели Пекло, - может в Ирий его отправим? Там у них тишь, да блажь, делать им нечего, вот пусть им и займутся. Их никто никогда не критиковал, почему мы все это терпеть должны, а они отдыхать да радоваться жизни? Делиться с небесами надо.
- Да ты что, брат, - взревел Стрибог, - там яблоки молодильные, сопрет одно из них, вечно молодым останется, что тогда с миром нашим делать. Да и не доберется он туда.

Стрибог оглядел хилую фигуру, расширяющуюся книзу, - сорвется с дуба и опять к нам упадет, нет, Ирий, это плохая идея.
- Плохая, - взревел Ний, которому страшно надело возиться со Злым Критиком,- тогда и делай с ним, что хочешь, раз мои идеи плохие, пусть твои будут хорошими.

Мефи потер руки за спиной у Стрибога, бедный критик сжался от ужаса.
Он еще не знал, что придумает Повелитель стихи, но то, что он ничего хорошего не придумает, можно не сомневаться.
Стрибог понял, что насобирал неприятностей себе на голову. Но унывал он в отличие от Злого критика, недолго. Схватил его, да только и видели.

По дороге правда он попрекал судьбу за то, что даже Горыныч исключительно девиц ворует и таскает, а ему вот только этот достался, но ничего. Это дело поправимое, девицы и подождут немного.
И тут он разжал руки да и выронил критика. А когда посмотрел, куда тот камнем летел, то понял, что бедняга уже в объятьях Царя Морского. Они над морем пролетали.

- Пусть погостит там, у Царя нет особенных проблем, теперь будут.
  И умчался Стрибог, только его и видели.
Гостил на дне морском критик наш недолго. Хотя и бескрайнее оно, но там он так быстро всех русалок и остальных обитателей достал, что сам Царь Морской на берег его и вышвырнул. Да еще и припомнил и Ния, и Стрибога, и всех, кто такой подарок ему бросил. И хотя дареному критику в зубы не смотрят, но не знал этого правила Владыка Морей, у него вообще всегда свои законы были. А боги распоясались совсем, то Одиссея ему бросили, стерпел, провел по всем морям и бурям, теперь еще этого - это уже перебор.

Как только Стрибог вернулся на землю, так сразу старого своего приятеля и заметил.
- Ну, ты даешь, - удивился он, - и туда не взяли.
Молчал Злой критик. В первый раз решил не заниматься своим привычным делом. А тут и Горыныч пролетает мимо.
 
- Тебя нам только и не хватало, - радостно позвал его Стрибог.
Горыныч был легкомысленным парнем, и о последних новостях ничего не знал. А ни критик, ни Стрибог его посвящать в них не собирались. Вот и крупно прокололся он и на этот раз.
Стали они в кости на желание играть. Проиграл Горыныч, и пришлось ему вместо девицы критика в горы тащить.
Заартачился Горыныч:

- А если он помрет по дороге?
- Не помрет, - заверил Стрибог, - он уже помер, а даже критики два раза не помирают.
Нечего было делать Горынычу. Но по дороге он одумался, к себе в пещеру тащить не стал. Хоть в этом ему три головы помогли. Да еще решил, что Горный дух его не сразу найдет. Можно и передохнуть.
Только в последнем мудрый Змей ошибся.
Критика обнаружили почти сразу. И следствие началось, кто его сюда приволок - выяснять стали. Виновника долго искать не пришлось, да и критик Змея сдал, а что ему скрывать было. Надеется, что чистосердечное признание участь его облегчит.
И встал перед Горным Змей, и склонил все свои три головы, и признался, что проигрался он и пришлось платить проигрыш Стрибогу.
- Ты проигрался, головы твои садовые, а нам его терпеть. Забирай его к себе и живи с ним, пещера большая, поместитесь.
И пал змей на колени, и стал он просить, чтобы не казнили его, а помиловали - от критика избавили.

- Казнить тебя только Добрыня может, так в Книге Судеб писано, а ты воспитай его, вот и будет у тебя друг -товарищ. Все лучше, чем одному.
Трудно сказать, до чего там договорились они, только пришлось Горынычу подчиниться. Забрал он критика к себе, в пещере запер, от скандала подальше, да в путешествие отправился. Теперь ему в любом месте лучше было, чем в пещере родной. И калачом его домой не заманишь. Все скитается где-то.

Критик сидит в заточении, и все ждет, пока его освободит какой-нибудь герой залетный, который со Змеем сражаться заявится, а его тут и обнаружит.
Только что-то героев пока не особенно находится. Вот и остается ему сидеть да ждать освобождения.

А как только случится такое, вырвется он на свободу, так всем еще покажет, и Змею, и духам, о людях и говорить нечего. Все поплатятся за то, что случилась с ним беда такая.
Вот и ждут все нового пришествия Злого Критика. И хорошо, что пока еще не дождались. А с теми, кто помельче наши бесы как-нибудь рано или поздно управятся.
Самое главное, чтобы их хотя бы в Пекло приняли, а то ведь и туда не возьмут.