Армейская диета

От негодования у командира полка перекосило рот. Всё его хваленое красноречие и изощренное коварство пропадали втуне.
В нестройных армейских рядах шелестели смешки, а офицеры открыто и негромко обменивались мнениями.
Очередная экзекуция неожиданно провалилась и превратилась в посмешище.

Глубоко сидящие глазки Коли Боголепова, под нависшими густыми пшеничными бровями на благодушной физиономии, смотрели невозмутимо и равнодушно.
Ему было решительно наплевать на проводимую процедуру, и он нисколько не притворялся, не пытался сдержать эмоции от издевательств комполка. У него просто не было никаких отрицательных эмоций.
Командир вытащил из его карманов, как фокусник, целых две ложки, и попытался разыграть пантомиму о злостном нарушении устава, но Коля смотрел с одобрением и подыгрывал, словно участвовал в приятном для него спектакле.
Наконец, трясясь от переполняющих его чувств, командир полка Легкоконец, прервал «избиение младенца» и отправил Боголепова в строй.
Но все знающие понимали, что комполка обязательно придумает что-нибудь эдакое пакостное.

М-да-а, Колю могла погубить только жратва! Мои неоднократные увещевания о том, чтобы он не делал из еды культа, Коля с негодованием отвергал, он вслед за дедом Щукарём был абсолютно убежден в том, что самое главное в жизни это жратва.
Коля постоянно недоедал и голодал. Это, притом, что, несмотря на кажущуюся грузность в нем не было ни капли жира. Очевидно, его мощный организм нуждался в постоянной подзарядке энергией.
Феноменально сильный физически, издали, он казался маленького роста, поскольку был сутуловат и не всякая горилла обладала такими огромными ручищами.

Смертельной обидой для него стал отказ в получении второго солдатского пайка. По весу он прошел, а вот до норматива по росту – 190 см. не хватило каких то 3-4 см. И Коля беспрестанно жаловался на злую судьбу и тупость интендантов.

Весьма своеобразная личность, отличающаяся не по возрасту глубокомыслием и философским подходом к жизни,  Боголепов был известен всей дивизии не только как лидер гандбольной сборной, но и своими афористичными высказываниями, типа «Тщательно пережевывая пищу, ты повышаешь боевую готовность» или «В армии выживают только сильные люди – завсклады».

Кроме еды, у него была еще одна всепоглощающая страсть – регби. До армии он играл в высшей лиге на первенство страны за клуб «Фили» Москва и получил звание кандидата в мастера спорта.
К регби всегда относились настороженно, и одно время хотели запретить у нас в стране как вид спорта – опасный для здоровья. Глупо и нелепо? Конечно, … вам скажет любой регбист!
Однако если Вы на своей шкуре ощутите удары и толчки, кои так практикуют при этой игре, то в Вашем сознании может зародиться сомнение, типа, а оно мне надо?
А как они делают передачи в прыжке! Ведь, подлецы, специально разбрасывают ноги в бутсах, норовя заехать противнику в физиономию, дабы не мешал точности передачи.
Прямо скажем, вид спорта достаточно суров. Поэтому официальные соревнования среди армейских команд не проводились, но мы в дивизии всё равно играли.
Как сейчас помню, Боголепов упрямо ползет к зачетной линии, а на спине у него несколько мужичков, под центнер весом каждый, и за Колей на земле тянется широкая полоса, как после трактора.
Ведь дополз всё-таки, сукин сын.
В Московском физинституте регби не изучалось как спецдисциплина, и поэтому Коля мечтал поступить в Ленинградский физинститут им. Лесгафта.

А кормили нас в артполку не очень. Да, что там, хреново, нас кормили!
Самая популярная каша-барбасянка, т.е. перловка, была обычно сварена таким образом, что разжевать её не представлялось никакой возможности.
При неловком движении челюстей крупинки каши вылетали как пулеметная очередь.
Мяса мы, отродясь, не видели, в супе плавали отдельные кусочки жира.
На ужин, как правило, давали рыбу, природного синюшного цвета с такой же синеватой картошкой.
Единственная наша отрада – комбинированная каша, наполовину пшенная, наполовину гороховая. Такая густая, что ложку можно было выдернуть лишь с изрядным усилием. Но такая сытная, до невозможности! Сказка, а не каша.

Однако, ближе к вечеру, после принятия такой каши, казарма становилась пожароопасной, из-за скопившихся газов. Любая неосторожно зажженная спичка могла привести к взрыву!
А амбре стояло такое …, фигурально выражаясь, имел место устойчивый характерный запах.

Но голод не тетка, и кушали мы тогда жадно и быстро, вплоть до округления морды лица. Как-то умудрялись не травиться и только здоровели от такой сугубо холестериновой пищи.

Впрочем, когда я стал дембелем и довольно известным должностным лицом, то получал от зав. столовой по кличке «Громуля», приглашения приходить на мослы.
А-ах, какое это было упоительное действо! Садишься за стол и тебе приносят еще горячие мослы с остатками мяса. Ты громко стучишь по столу, выбивая из костей мозг, и откушиваешь с черным хлебом. Форменное блаженство!
Это вам не дорогой ресторан с деликатесами, это братцы вы мои, куда круче!

Однажды я застал там абсолютно сытого Колю Боголепова, что стало для меня полной неожиданностью и можно даже сказать шоком, поскольку полагал его сытость делом совершенно невозможным. Коля, судя по всему, быстренько расправился с мослами, а затем уговорил и котелок с перловкой, рассчитанной на 10 человек, и сидел совершенно счастливый.
Он поднял на меня свои маленькие глазки, но не узнал, и продолжал мурлыкать песенку, красный как вареный рак.

Но обычно Коля добывал себе дополнительное пропитание не просто так, а в результате изрядных хлопот, и как добрый человек делился пропитанием со своими товарищами.
Для меня ахиллесовой пятой был постоянный хронический недосып. И сколько раз готов я был убить своего приятеля, когда он, растолкав меня после отбоя, предлагал скушать на двоих буханку хлеба.

Практически постоянно Боголепов после отбоя ходил в столовую за доп. пайком ко времени приезда кухонного наряда с продуктами, и там его снабжали непрезентабельным питанием: хлебом, морковкой или еще какими овощами. Коля не был привередлив, хотя занимал редкую, для срочников, и уважаемую должность начальника склада довольствующего артвооружения.
Он был простым и добрым человеком, никогда не кичился своей должностью. Поэтому его любили и уважали, без претензий снабжая незатейливой снедью.

В тот злополучный вечер всё произошло иначе. Молодой и борзой сержант – начальник кухонного наряда начал выталкивать легендарного Боголепова из столовой, а этого ему делать не стоило. Коля только взмахнул рукой и сержант отлетел к противоположной стенке, а поскольку он был из рембата, то пожаловался своему дежурному по части. У того взыграло ретивое, ну и понеслось.
Закончилось всё это у нашего командира полка, а тот страсть как уважал такие штучки, проводя ритуалы по воспитанию «морально разложившихся» солдат. Наверно в прошлой жизни он был жрецом, приносил человеческие жертвы, и память о той жизни не давала ему покоя.

Однако публичная порка закончилась полным провалом, и все мы ждали следующего хода командира полка. И он последовал. Довольно подлый ход!

Комполка задумал исключить Боголепова из комсомола, а служить нам оставалось совсем немного.
Это сейчас такое решение кажется смешным, а в то время, исключение из комсомола приравнивалось к волчьему билету, и прощай мечта Коли об институте.

Нужно было выручать парня, и я начал проводить потихоньку разъяснительную работу среди сослуживцев, где лестью, где уговорами, а где и угрозами. Помогало то, что практически все ненавидели командира полка, но людские отношения и интересы всегда отличались сложностью.
Вдруг неожиданно меня вызвал замполит и заявил,- Слышал, ты приятельствуешь с Боголеповым. Так вот, заруби себе на носу, что сей мерзавец должен и будет исключен из комсомола, а если ты проведешь свою подрывную работу, то и у тебя будут проблемы. Ты ведь, кажется, хотел успеть восстановиться в институте и сдать экзамены за второй курс. Не забыл, что у тебя с командиром полка полный антагонизм.

Вообще то замполит ко мне относился неплохо, он вбил себе в голову, что хочет устроить меня в военное училище, и изрядно утомил своими предложениями. Но предупреждал он меня совершенно серьезно.

В беде мы, Колю, конечно, не бросили и продолжали идеологическую обработку личного состава.

Как вдруг новая напасть, да такая, что нарочно не придумаешь!

Меня вызывал к себе начальник особого отдела дивизии. Понятно, что ночь я не спал, вспоминая свои грехи.

При встрече главный контрразведчик дивизии без обиняков сообщил, что в гвардейскую, краснознаменную поступили две заявки в Высшую школу КГБ СССР, и одна из заявок предлагается мне; что это великая честь и отказа не принимается; завтра я должен буду подтвердить свое согласие; что моя кандидатура всесторонне изучена и согласована, а меня ожидает краткосрочный отпуск, поскольку дембель мне не светит.
Мои жалкие попытки отказаться самым решительным и безапелляционным образом были отвергнуты.
И тогда, я, зная особиста как человека амбициозного, но справедливого, решился рассказать ему историю с Боголеповым, над которой посмеялись и вроде бы дали понять, что не дадут парню сломать жизнь.
Конечно, затея была рискованной, но отступать уже было некуда.

На следующий день, я позвонил в особый отдел и заявил, что я отказываюсь от предложенной чести. Начальник рассмеялся, обозвал нецензурно и сказал, что он ожидал чего-то в этом роде, но свое обещание он выполнит и нужное содействие голодающему окажет.

Общее собрание комсомольцев артполка проголосовало против исключения Боголепова из рядов, он отделался выговором.
А для нас с Колей никаких видимых последствий до конца службы не наступило. Повезло? Ну, конечно, повезло.

После действительной службы наши жизненные пути с Колей Боголеповым разошлись, и не сомневаюсь, что он стал крупным специалистом в области регби.
Где он сейчас – философ с хорошим аппетитом?

А мне вспоминаются вкуснейшие вещи, которые мы уминали в армии на учениях за милую душу: тушенка с гречневой кашей или с вермишелью.
Или то, какие бутерброды нам раздавали в 5 часов утра перед стрельбами – сплошное объедение, с рыжим шпиком!

Да, что там говорить!
Что может быть лучше утреннего сладкого чая с хлебом и сливочным маслом.
20 грамм масла положено солдату. Думалось, на гражданке масла наемся вдоволь. Оказалось, все пустое и не нужное.

Ну, почему все вкусное – вредное, а все полезное – противное?
Как говорил в свое время Коля Боголепов,- почему, если хороший человек, то пьяница, а как трезвенник то сволочь.

Вспоминаешь иногда и не веришь, неужели всё это было?
Выбираем ли мы свои дороги, или они выбирают нас?