День закрытых дверей. 13. Заговор в лаборатории

Иван Дацькив родился и жил в небольшом поселке в Тернопольской области. Всю свою сознательную жизнь он понимал, что живет хуже, чем должен жить, и знал, что в этом виноваты москали. Десять лет независимости Украины не принесли ожидаемого процветания, и даже наоборот: жить стало еще труднее. Жить стало просто невозможно, потому что в Тернопольской области просто негде было работать. И Иван уезжает на заработки к москалям в Донецк. Иван очень быстро понимает, что в этом городе есть деньги, и он видит людей, владеющих этими деньгами. Полтора месяца Дацькив работает на стройке гостиницы, получает зарплату за две недели, после чего его увольняют, без каких бы то ни было объяснений. Он видит жестокое лицо этого города, на чем свет стоит ругает москалей, но в Тернопольскую область не возвращается. Деньги заканчиваются очень скоро, и голод толкает Ивана на последний шаг. Он берет гитару, идет на бульвар и поет «Чорні брови, карі очі», поет “Ти вийшла заміж за весну”, москали кидают деньги неохотно. Но Иван уже решил, что будет бороться за место под солнцем в этом городе до победного конца, дороги обратно нет. И он начинает петь «Поручика Голицына», с западенским акцентом, через силу выводя: «…Ах, русское солнце – великое солнце»; поет: «Гоп стоп», поет «Человека в телогрейке», и на постеленной на асфальте клеенке вырастает неплохая кучка денег. Теперь Иван может продолжать жить в Донецке и искать подходящую работу. Долго ли, коротко ли, работа находится.
Проходит два года. Иван работает менеджером в компании «Сармат», у него своя квартира в Гвардейском районе Макеевки, где вместе с ним живет его невеста, приехавшая к нему из его родного поселка. Он говорит на русском языке с донецким акцентом, болеет за «Шахтер», слушает радио «Шансон» и по пятницам покупает толстый номер «Комсомолки». Иногда он смотрит по телевизору украинские новости и, слыша об очередных политических разборках в Верховной Раде, скептически машет рукой и говорит: «Опять эти хохлы нам голову морочат».

Я перелистываю страницы. Интересные рассказы пишет Кефиров. А вот знакомый сюжет, рассказ «Профессионал» начинается словами: «Федор Сухов служил в морской пехоте». Оказывается, товарищ Сухов не был борцом за освобождения трудящихся Востока, а воевал за деньги и в известный момент принял сторону красных из меркантильных соображений. А вот короткие рассказы – вариации на классические сюжеты.

Аленький цветочек.

Полюбила Настенька чудище окаянное. А было чудище на самом деле не чудище, а царевичем заколдованным и, чтобы колдовство одолеть нужно было, чтобы его красна девица поцеловала. Поцеловала Настенька чудище и сама превратилась в чудище.

Да, есть над чем подумать. Красавицы действительно часто влюбляются в чудовищных мужчин – любовь зла. Но что потом происходит с хорошими девочками? Как правило, хорошие девочки превращаются в плохих. Почему? Да потому, что поднять другого до своего уровня гораздо сложнее, чем опуститься самой. Вот Аксаковской Настеньке это удалось, потому и сказку про неё сложили, а Кефировская Настенька – это типичный случай.

Три мушкетера.

Д’Артаньян и три мушкетера были мужчинами холостыми. Была, правда, у Атоса жена и та – стерва. Так она Атосу надоела, что он её убил. Кардиналу это не понравилось, и тот все королю доложил, но король и сам не любил жену Атоса, и присвоил мушкетерам очередное звание – гардемарин.

Тут тоже вроде бы смысл ясен. Если ты – стерва, если ты – сволочь, то по большому счёту никому ты не нужна. Использовать тебя будут, вознаграждать будут, а сочувствовать нет.

Наш Ильич.

Больше всего Ленин любит картавить. Бывало, соберет вокруг себя друзей-соратников и как давай картавить. Товарищи по партии его за это очень любили.

Тут, по-моему, вообще нет никакого смысла. А, может быть, и есть. Надо к этому рассказу ещё вернуться.
Вызывают интерес некоторые высказывания, как, например: 

Значительный вклад в борьбу с монголо-татарским нашествием внесли страны Варшавского Договора.

А вот уже более актуальное:

Основное население Лилипутии составили лили-путины.

Есть в этой книге ещё стихи, но их почитаю как-нибудь потом.

Весь Верхний город готовился к празднику Закрытых Дверей. К чему приурочен праздник, и откуда такое название, я не знаю, но уже понял, что это самый большой праздник в Атлантиде. Элик на работе практически не появляется, они с Азничем постоянно заняты организационными вопросами. Азнич руководит подготовкой к празднованию, Элик во всём ему помогает. В концертном зале идет репетиция праздничного концерта, Кефиров пишет сценарий. Кто-то подготавливает центральную площадку, кто-то спортивные мероприятия, всю неделю никто толком не работает. Элик мне уже сказал, что подготовка к празднику не менее важна, чем сам праздник.
В стороне от всего этого остается Черногоров, ему нет никакого дела до всеобщего сумасшествия, он работает. Вместе с ним отстраняемся от подготовки ко дню Закрытых Дверей и мы с Васей.
Вечером в среду, за два дня до праздника, зашёл к Васе посмотреть телевизор. У Васи интересный телевизор, ловит такие каналы, о существовании которых я даже  не подозревал. Есть, например, канал, на котором показывают одну рекламу, и, что самое интересное, Вася смотрит этот канал. Ещё у Васи есть интересный радиоприёмник, который на частоте 98,6 МГц ловит радио «Попса», и Вася, конечно же, эту «Попсу» слушает. Но самое интересное, что есть у Васи, так это телефон. Домашний телефон вещь в Атлантиде не просто редкая, а уникальная. Насколько мне известно, домашний телефон есть только у четырех членов Ученого Совета и у нашего Васи. Я ни разу не замечал, чтобы Василию кто-то звонил, но телефон у него рабочий, мы по нему как-то звонили Азничу.
- Ну что, Вась, смотришь канал «Реклама»? – спросил я вместо приветствия, заходя в его квартиру.
- Нет, - улыбнулся Вася, - канал «Политика».
Я прошёл из прихожей в комнату, где стоял телевизор. По телевидению показывали дзюдоистов, в одном из которых я узнал Путина. Наверное, только у Васи можно увидеть такие раритетные передачи. Президент России эффектно уложил на татами всех своих противников, и вместо него на экране появился ковбой на лошади. Как я правильно догадался, ковбоем оказался Джордж Буш-младший. После Буша-младшего был Лукашенко с клюшкой и Явлинский с кием. Как впоследствии выяснилось, это были новости спорта. После новостей спорта на экране появился сверкающий золотом скрипичный ключ, символизировавший начало музыкальной передачи. В музыкальной передаче показали клип Жириновского «Летят перелётные птицы». В клипе Владимир Вольфович представлялся то на фоне Кремля, то сидел верхом на верблюде, то управлял упряжкой оленей. Что и говорить, клип был не из дешёвых. По завершению клипа появилась женщина-диктор, которая объявила, что после рекламы зрители смогут увидеть телепередачу «12 злобных избирателей», после которой будет показана вторая серия «Судьбы резидента». Реклама, как ни странно, была обычной, а не политической, и я уже настроился на просмотр «12-ти злобных избирателей», как вдруг…  как говорится: «Раз в год и палка стреляет».
Вася взял трубку телефона.
- Да я, да, у меня.
Я посмотрел на него, ничего не понимая, и неуверенной рукой взял трубку.
- Алло.
- Серёжа, срочно приходи в мою лабораторию, - услышал я голос Алисы.
- Хорошо.
Предчувствие чего-то важного подгоняло меня. Я не стал задерживаться у Васи и на всех парах рванул к Алисе. Похоже, сегодняшним вечером решалось что-то судьбоносное. Алиса собиралась предпринять какие-то важные шаги. Это было похоже на заговор, и мне в этом заговоре отводилась какая-то особая роль, а иначе, зачем надо было вызывать меня вечером по Васиному телефону к ней в лабораторию?
Я шёл по широким коридорам верхнего уровня, упиваясь гордостью за самого себя, переполняясь благоговением перед историческим моментом, в котором мне предстоит принять участие.
Пустые коридоры были залиты вечерним светом, матовым блеском отдавал мрамор пола, исчезал в тени глянец дверей, закрытых дверей. За некоторыми из них должно быть находились люди. Где-то в комнате 1331 Черногоров рассказывал какой-нибудь интеллигентной женщине о японской живописи. Где-то играл в «Контр-страйк» Сотников. Где-то в лаборатории ждала меня Алиса. Да нет, не где-то, а вот где. Вот она, та самая дверь. Видимо, в честь праздника, над дверью Алисы вывешен плакат:

ВСЕ ЗАКРЫТЫЕ ДВЕРИ ЗАКРЫТЫ ОДИНАКОВО
КАЖДАЯ ОТКРЫТАЯ ДВЕРЬ ОТКРЫТА ПО-СВОЕМУ

На этот раз меня встретила сама хозяйка.
- Проходи.
Мы не стали задерживаться в приёмной и прошли в саму лабораторию. Изучить интерьер лаборатории хотя бы бегло я так и не успел, поскольку и в ней мы задерживаться не стали. Алиса открыла ещё одну дверь, и я вошёл вслед за ней в полутёмный кабинет. Это действительно был заговор. Лицом ко мне в красном кожаном кресле сидел Вольф Дитрихович, слева на диване у стены лежал мужчина неопределенного возраста и ничем особым не примечательный. Алиса закрыла за мной дверь на автоматический замок. Лежавший на диване приподнялся, кивнул головой и сказал:
- Ну вот, теперь вроде бы все в сборе.
- Я пригласила сюда всех вас вот зачем, - начала Алиса. – Может быть, не всем известно, но мы с вами живём в комбинированном поле. Поле состоит из нескольких составляющих, и некоторые из этих составляющих оказывают определенное воздействие на нас с вами, заставляя нас ощущать то, чего на самом деле нет.
- Ты имеешь в виду устойчивые миражи? – осведомился незнакомец с дивана.
- Нет, не только. В первую очередь это притяжение. Форма Атлантиды такова, что притяжение в любой точке пространства у нас должно быть практически нулевым.
- Забавно, - заинтересованно произнёс незнакомец.
- Но ведь у нас есть та самая составляющая комбинированного поля, которая действует аналогично притяжению, - я быстро вник в теоретическую сущность вопроса.
- Да, - согласилась Алиса, - есть сила тяжести, но нет центра тяготения. Я, конечно, не физик, но вам не кажется это, мягко говоря, странным? И потом, это далеко не всё, это лишь наглядный пример великого обмана. Мессир не смог создать полноценный мир, и ему пришлось наполнить Атлантиду иллюзиями. Всё бы было ничего, если бы эти иллюзии не касались нашего восприятия окружающей действительности. По сути дела мы имеем дело с массовыми наведенными галлюцинациями, влияющими на нашу психику. Находясь в комбинированном поле, наш мозг постоянно подвергается воздействию и наше поведение, таким образом, корректируется. Я могу с полной ответственностью заявить, что каждый житель Верхнего города не такой, какой он есть на самом деле, а такой, каким хочет его видеть мессир.
- А за пределами Верхнего города? – поинтересовался Валентайн.
- За пределами Верхнего города поле не пропадает, но действует как-то иначе.
- И всё-таки я не ощущаю разницы между собой нынешним и собой на восьмом уровне, - заявил Валентайн.
- Конечно, изнутри этого не почувствуешь, - сказал незнакомец, - вы представьте себе ситуацию: мир состоит из одних Минрыпкосов. Как бы вы могли себя тогда идентифицировать, если вокруг одно сплошное Минрыпкос?
- У вас богатая фантазия, дон Вальпуцци, - усмехнулся Валентайн.
- Чем богаче у человека фантазия, тем он самостоятельнее, - изрёк благородный дон.
- Мы станем целиком самостоятельными, если сможем избавиться от воздействия комбинированного поля, - заявила Алиса.
- А не настанет ли нам кирдык? – усомнился дон Вальпуцци. - Насколько я вас понял, волшебница, комбинированное поле играет ключевую роль в системе мироздания.
- Речь не идёт об устранении поля, я говорю лишь о воздействии на нашу психику. И, в принципе, я знаю, как избавить нас от этого воздействия.
- И всё-таки, как мне кажется, мессир тоже не дурак, и знал, что делал. Я опускаю цели, которые он преследовал, но не будет ли хуже? Один раз он уже создал человечество, и ни к чему хорошему это не привело. Я вполне допускаю, что, устранив воздействие, мы скатимся к допотопному состоянию. Посмотрите на жителей Нижнего города, посмотрите на землян… конечно, мы не такие, мы лучше, а почему мы лучше? Не потому ли, что живём в комбинированном поле? Я не отвергаю вашу затею, я просто хочу сказать, что прежде, чем прибегать к каким-то решительным действиям, нужно всё хорошенько обдумать, рассчитать.
- А вот для этого я и пригласила Сергея.