День закрытых дверей. 11. Лучше не бывает

Азнич сидел, развалившись на стуле, и по его виду можно было подумать, что он занят поиском решения проблемы. На самом деле он думал о том, что у Алисы сегодня хорошее настроение, и по такому случаю она приготовит ему его любимый суп с грибами. Сама Алиса сидела рядом и, казалось, ни на кого не обращала внимания. Она что-то записывала в свой блокнот, при этом выражение её лица было таким спокойным, каким оно бывает у человека, которому абсолютно никто не мешает. Но ей все-таки мешали. Мешал Черногоров, расположившийся у окна и постоянно отстаивавший свою точку зрения. Мешал председательствующий на Учёном Совете Минрыпкос. Мешал Азнич, уже хотя бы потому, что он её муж, и он, наверняка, хочет, чтобы она приготовила ему суп с грибами. Не мешал, пожалуй, один Валентайн, потому что он всегда оставался таким же спокойным, как и Алиса даже тогда, когда  брал слово.
- Дальше так продолжаться не может, - по интонации Минрыпкоса трудно было судить, насколько он возмущён, - поиски продвигаются с черепашьей точностью.
«Интересно, что он имеет в виду: с черепашьей скоростью, или  все-таки напирает на излишнюю точность, - задумался Азнич, - или он вообще ничего не имеет в виду?». Иногда у Азнича создавалось впечатление, что Минрыпкос нарочно коверкает фразеологические выражения, ради смеха. И смешит Минрыпкоса в данной ситуации то, что, кроме него самого, никто этого юмора не понимает.
- Элик просто не хочет её искать, - сказала Алиса, не отрываясь от писанины.
- Элик не пр-р-рофесионал в этом деле, он – теор-р-ретик. Поэтому я пр-р-родалжаю настаивать на его возвр-р-ращении в Вер-р-рхний гор-р-род. Всякую р-р-работу должны выполнять пр-р-рофессионалы.
Было похоже на то, что Черногоров козырял своим «р-р-р», иначе как можно было объяснить то, что из всех возможных в данном контексте синонимов, он выбирал именно те, где «р» присутствует.
- У нас нет специалистов по поиску принцесс, - отозвался Азнич.
- Но есть люди, котор-р-рым такая р-р-работа более пр-р-ривычна.
- Этим людям и так стало сложнее работать, после того как к поискам подключили Лесника, - проинформировал Валентайн. – Сейчас, через седьмой уровень можно пройти абсолютно безнаказанно.
- Я согласен: Элик и Лесник – это лучшее, что мы можем себе позволить, - было не понятно, с кем именно соглашается Минрыпкос, но возражать ему не стали, и он продолжил: - Сейчас меня больше волнует то, как объяснить народу столь продолжительное отсутствие принцессы.
Ещё месяц назад Минрыпкос заявил, что его дочь проводит отпуск на седьмом уровне, но срок отпуска подходил к концу.
- Ничего мы объяснять не будем, - предложил Азнич. – Как исполняла Джульетта обязанности принцессы, так и будет исполнять.
- Дорога ложка по осени, - непонятно к чему произнёс Минрыпкос.
Он поместил своё массивное тело во главе стола. Внешность его была комична: большое круглое лицо, нос картошкой, взъерошенные черные волосы, густые брови, большой живот. Ко всему прилагался маленький галстук поверх свитера, который практически горизонтально лежал на фасаде его туловища. Но никому и в голову не приходило смеяться ни над его внешностью, ни над его шедеврами русской словесности, вроде: «лезть в чужой монастырь со своим самоваром» или: «изучили математику взад и поперёд». Минрыпкос был самым большим начальником в Атлантиде, не считая полуматериального мессира Абса, и мог себе позволить любую несуразицу будь-то в своём внешнем виде, в речи или поведении. Он был уверен, что его всё равно будут бояться, потому что он похож на Карабаса Барабаса, а детские страхи, несмотря ни на что, живут в людях очень долго.
- Теперь о работе, - пробасил Минрыпкос, из чего все сделали вывод, что он принял к рассмотрению предложение Азнича.
- К производству у меня претензий нет, к хозяйственной части тоже.
Азнич и Черногоров поняли, что претензии будут к ним. Вернее, они с самого начала знали, что к ним будут претензии. Азничу к этому было не привыкать, а Черногорова ругали редко, потому он с самого начала заседания возмущался отсутствием Элика.
- Теперь о том, почему у нас до сих пор нет плана мероприятий на текущий месяц? – Минрыпкос посмотрел на Азнича.
- Но ведь мероприятия проводятся.
- Мероприятия проводятся, но без должной идеологической составляющей. И до сих пор не было учений по гражданской обороне.
- Ну, от чего нам обороняться? – взмахнул руками Азнич.
- Вы так думаете? Ну, хорошо, - и снова никто не понял, что имел в виду Минрыпкос.
Как бы то ни было, похоже, к Азничу вопросов больше не было.
- Когда будет готов отчет по теории комбинированного поля? - Минрыпкос двусмысленно улыбнулся Черногорову. – Мы все, как известно, живем в комбинированном поле, а как нам с ним себя вести, ещё никто не знает.
Минрыпкос расплылся в улыбке, и Черногорову стало предельно неловко. Если Минрыпкос иронизирует, то это означает, что он ни во что не ставит всю его работу, а если он просто улыбается, то надо как-то объяснять, почему по столь жизненно важному вопросу до сих пор нет отчёта.
- Отчёт будет очень скор-р-ро. Надо подождать.
- Как долго мы будем ждать? Пока петух на горе не грянет? -  Минрыпкос снова улыбнулся.
- У нас всего один компьютер-р-р на тр-р-роих, - попытался объяснить Черногоров, - я вынужден уступать его Васе и Сер-р-ргею. Чтобы те р-р-решали пр-р-рогр-р-раммы по своим пр-р-роблеммам.
- А это уже, Алиса, камень в ваш огород.
Алиса оторвалась от блокнота и недружелюбно посмотрела на Черногорова, но Черногоров, как истинный джентльмен, этого не заметил.
- Итак, на сегодня у нас пункт первый: дать Черногорову второй компьютер, - Минрыпкос расплылся в ещё большей улыбке, но было совершенно ясно, что он не шутит, и что вызвало у него улыбку, так и осталось загадкой.

Теперь у нас с Васей есть свой компьютер, теперь есть смысл ходить на работу, теперь не надо думать над тем, как убить время, если нет желания делать расчёты. И уже не тянет в читальный зал, но это ничего, Марину можно увидеть и вечером, а днём можно играть в КБ-2 – Черногоров не возражает.
Я уже взял четыре замка в Равнолесии и два в Заболотии. У меня сорок змей, двадцать пять гигантов, двадцать восемь вампиров, пятьдесят шесть друидов и сто тридцать семь эльфов. Армия у меня приличная, особенно радует наличие вампиров. Вампиры очень хорошие воины, при умелом их использовании они становятся практически бессмертными, если, конечно, противник не будет значительно сильнее; главное, не нападать ими на рыцарей, не потому что рыцари сильнее, а потому что, сражаясь с ними, вампиры теряют способность восстанавливать свою численность. Гиганты, друиды и эльфы хороши тем, что умеют стрелять, и если первый ход за мной, то это даёт солидное преимущество. У змей мощный удар, но относительно слабая защита, ими хорошо нападать, и плохо, когда на них нападают, но при умелом ведении боя все это несложно учесть. Плохо, что у меня нет драконов, или хотя бы динозавров, потому что в охране одного из оставшихся двух замков в Заболотии имеется несколько драконов, которые могут уничтожить половину моего войска. Но ни динозавров, ни кентавров, ни циклопов я пока найти не могу, а на драконов и демонов у меня не хватает волшебной силы, я просто не вижу их жилищ. Ещё у меня есть в запасе парочка волшебств: инфекция и шаровая молния, которые также можно использовать в бою, но пока у меня маленькая волшебная  сила, от них мало толку. Волшебную силу дает белый колдун, которого надо постоянно ловить, но поймать его трудно, тут уж как повезёт.
Всему этому меня научил Вася, который играл в эту игру ещё до моего появления. Он показывал мне свою сохраненную игру. Армия в Васиной игре покруче моей: есть и драконы, и демоны, и волшебная сила вдвое больше, чем у меня. Ещё круче, чем Вася играл в КБ-2 Элик, у него тут было сразу две сохраненные игры, одна под именем Elik, другая под именем ABS (Вася к такому богохульству относился спокойно, Черногоров тоже). Сам Черногоров тоже отличился в этой игре, хотя не столь блестяще, как Элик. Вообще я уже успел убедиться в том, что практически во всех играх Элик был первым, и в «Сапёр», и в «Дум», и даже в «Джаз» - детскую игру про кролика. И это тот, кто заявлял, что терпеть не может компьютеры. Хотя может потому и терпеть не может, что в своё время так наигрался, что они у него в печёнках сидят. А мне пока не надоело и даже наоборот, увлекает  всё больше. Но это, конечно, временно, и Черногоров не беспокоится: теория отрицательной массы никуда от меня не уйдёт.
Как раз только что Сотников принёс экспериментальные данные. Сотников был настоящим физиком, у него была своя лаборатория, где в данный момент он занимался столкновением частиц, предположительно разных знаков массы. Если анализ его эксперимента даст те результаты, которые мы ожидаем, то отрицательная масса окажется реальностью.
Сотников присел рядом со мной и стал наблюдать за игрой.
- Теперь уводи всех своих стреляющих воинов в резерв, - посоветовал он.
- Да, конечно, - я уже знал эту хитрость, и перевел в резерв гигантов и эльфов.
- Элик все ещё в отпуске? – спросил Сотников.
Я утвердительно кивнул головой.
- Похоже, у них с Галей серьёзно, - сделал вывод Сотников, - так и до свадьбы недалеко. Хотя я бы на его месте спешить не стал, принцесса есть принцесса, характер у неё – не подарок. Она раньше гуляла в нашей компании, Вася знает. Вообще, если рассматривать всё с позиции психоанализа, то так и должно быть. Тут дело даже не  том, что она принцесса, принцесса – это даже не руководящая должность, и она ею, надо сказать, не козыряет. Я думаю, что всё дело в её отце, Галя с детства привыкла подчиняться только ему. А во-вторых, она видела в нем сильную личность, и постепенно её подсознание научилось что-то противопоставлять ей. И теперь, в общении с другими, она просто забывается и ведет себя так, будто надо сопротивляться кому-то сильному. Если разобраться, то каждый человек таков, каким его сделали ещё в детстве.
Не могу сказать, что я был согласен с Сотниковым, но спорить с ним я не стал. Я вообще не хотел говорить о Гале.
- Ты как думаешь, обнаружение этих частиц с отрицательной массой как-то связанно с тем, что я начал работать над теорией? – сменил я тему разговора.
- Конечно. Реальность – субъективна. Всякая идея способна материализоваться, и само существование Атлантиды тому подтверждение. Да и вообще, у тебя есть уверенность в том, что этот мир существует в действительности, а не в твоём воображении?
- Уверен, - ответил я, - если бы этот мир существовал в моём воображении, я бы тут такого навоображал…
- Это ещё не значит, что мир – реален. Вот ты сейчас играешь в игру и не говоришь, что этот воин на коне – реально существует, но ты ведь играешь по определенным правилам. И придумывал эти правила не ты. Пожалуйста, воображай столько, сколько сможешь, но только в пределах правил, установленных автором игры. На самом деле эта игра есть плод воображения её автора, а ты всего лишь – пользователь.
Я оторвался от игры и задумался.
- Выходит, что то, что мы видим и ощущаем, есть плод воображения мессира Абса?
- Не обязательно, – возразил Сотников, - каждый из нас способен создавать и создаёт свой собственный мир. Я лично считаю, что реальным являюсь только я сам, а всё остальное – мои ощущения, которые на самом деле являются лишь частью меня, потому что находятся во мне.
- Но ведь я – реален. И в своей реальности я не сомневаюсь.
- А я с этим не спорю, я, наоборот, утверждаю, что в твоём мире только ты и являешься реальным.
- А в моём мире реален – я, а вы оба – иллюзия, - подключился к разговору Вася.
Нет, я был с этим не согласен.
- Нет, я с этим не согласен, окружающий мир такой же реальный, как и я сам. Где-то ведь существует город Тяньцзынь, в котором живут десять миллионов китайцев, которых я в глаза не видел. И если я их никак не ощущаю, то это ещё не значит, что их нет.
- Для тебя их нет, - спокойно ответил Сотников.
- А я считаю, что ни окружающий нас мир, ни наши представления о нём нельзя считать полностью реальными, - вновь подключился к дискуссии Вася. – На самом деле реально пересечение этих двух реальностей.
Иногда Вася отчубучивает такое, чего и сам не может понять, но здесь он, кажется, был прав, хотя формулировка «реально пересечение реальностей» была достаточно корявой. Впрочем, на большее нас не хватило, (это Азнич может спорить до потери пульса, причем все равно по какому поводу), и Васино утверждение было принято в качестве итогового. Я уступил компьютер Васе, и мы с Сотниковым пошли домой, он, как и я, жил на двенадцатом уровне.
Что мне нравится в Атлантиде и в Верхнем городе особенно, так это общая благоустроенность. Дорожки вымощены плиткой, клумбы с цветами, аккуратные жилые домики с балконами в три этажа, не больше. Только самый верхний уровень похож на огромную контору (да он ею, собственно, и является), а остальная часть Верхнего города, скорее напоминает хороший пансионат на курорте.
Мы с Сотниковым шли по центральной улице или, лучше сказать, аллее двенадцатого уровня, справа от нас тянулись двухэтажные дома на четыре хозяина, слева располагался спортивный комплекс. Я не могу назвать Сашку Сотникова своим другом, но мы с ним постоянно сталкиваемся по работе и живём по соседству. Сотников обитает в Атлантиде давно, ещё дольше, чем Вася, и знает тут чуть ли не всех. Но это – так, к слову.
Мы с ним уже подходили к его дому, когда повстречали Машу. Маша жила с нами поблизости и в данный момент выходила из магазина. Увидев нас, она улыбнулась, мы поприветствовали друг друга.
- Вы с работы? – спросила нас Маша, - я тоже уже отработала.
- Какие у тебя планы на вечер? – поинтересовался у неё Сотников.
Маша расплылась в глуповатой улыбке и сказала:
- Не знаю. Приходите ко мне.
Машу нельзя было назвать умной девушкой, да и к числу общепризнанных красавиц она не относилась, хотя со всеми женскими прелестями у неё был полный порядок, и золотистые волосы привлекали к себе внимание. Да и, в конце концов, не философские же проблемы с ней решать и не икону с неё писать. Приглашает к себе, и это хорошо.
Вооружившись бутылкой «Муската» и двумя шоколадками, ровно в семь вечера мы с Сотниковым пришли к ней в гости. Двери открыла улыбающаяся Маша, одетая в красный топик и бежевые облегающие брюки. В гостиной, на диване, нас уже ждала другая девушка с большими зелеными глазами. Машину подругу я, безусловно, видел раньше, я даже знал, что её зовут Джульетта и последний месяц она исполняет обязанности принцессы Атлантиды. Я сходу отвесил ей комплимент, получив в ответ красивую улыбку и взгляд её озорных глаз. Моя задача на этот вечер была теперь предельно ясна. Передо мной сидела красивая девушка, пусть небольшого роста, но с удивительными по красоте глазами, изящным ротиком, аппетитной шейкой и выкрашенными в огненный цвет волосами. Я сел рядом с ней, представил собственную персону, на её ответную реплику сказал: «Уже знаю». Потом снова выразил ей свое восхищение её красотой, и Джульетта начала таять на глазах.
Она подняла на диван свои соблазнительные ножки и повернулась в мою сторону. Начало просто блестящее, теперь главное – не испортить первое впечатление.
Решили пить вино прямо в гостиной. Я придвинул к дивану журнальный столик, Маша достала четыре бокала, Сотников разлил вино. Выпили за встречу. Я рассказал всем о пользе красного вина и вообще о культуре винопития. Это был величайший эмоциональный подъем, таким разговорчивым я не был уже давно. Я рассказал о культуре винопития у французов, а потом у грузин. Тема грузин вызвала всеобщий интерес, особенно у Джульеты. Я уже хотел в продолжение темы толкнуть свой любимый тост про одного джигита, но тут вмешался Сотников. Он поднял бокал и сказал:
- Ну, второй тост у меня традиционный: за присутствующих здесь женщин.
Вот кретин, даже не знает, что «за женщин» - третий тост, а не второй. Ну, да ладно.
После второго тоста понесло Сотникова. Он принялся пересказывать какой-то американский фильм.
- Я американские фильмы терпеть не могу, - заявил он, - но есть у них пять-шесть фильмов, которые стоит посмотреть.
Тот фильм, содержание которого он нам пересказывал, как раз и относился к числу этих пяти-шести. Сюжет фильма был стандартным: неудачная попытка конца света. Нет, всё-таки у американцев убогая фантазия: человечеству грозит конец света, но всегда находится какой-нибудь герой, который спасает весь мир. Но картина, о которой рассказывал Сотников, по мнению самого Сотникова, отличался нестандартными ситуациями. К числу нестандартных ситуаций он относил то, что, по сценарию фильма, бог был женщиной, Иисус Христос – негром, а у ангелов не было гениталий. Украшением фильма были два панка, со всеми вытекающими из этого последствиями.
Как-то незаметно на столике появилась водка и четыре рюмочки. Появление водки вызвало у меня и Сотникова бурное воодушевление. Я собрался рассказать тост про ишака, но меня снова опередил Сотников, рассказав тост о космонавте и оральном сексе. Тост вызвал сдержанный смех у наших дам, у меня сложилось впечатление, что они слышали это, в исполнении Сотникова не в первый раз.
Выпив двадцать граммов водки и закусив лимоном, Джульетта изъявила желание покурить и вышла на балкон, я вышел следом за ней. Вообще-то я не курю, но в этом случае – почему бы и нет? Мы закурили какую-то облегченную дрянь, я заговорил о чём-то пустяковом. Джульетта молча улыбалась, и было видно, что она совершенно меня не слушает, вернее, слушает, но только мой голос, а никак не мои мысли. А потом заговорила она.
- Хорошо, что ты появился, они мне все так надоели.
- Кто? Сотников с Машей?
- Сотников, Азнич, Алиса, Минрыпкос, Кефиров, Волобуев…все. Галя правильно сделала, что сбежала. Мне иногда самой хочется от них сбежать, только некуда. А Галя знала куда, её отец знал, и она как-то узнала, но никому об этом не говорила, только мне дала понять, что знает. Там, - Джульетта посмотрела вниз, - под Нижним городом есть что-то третье. Это она сказала: «что-то третье», где можно спрятаться от всего этого. Может быть, она ошибалась, может, там только выход во Внешний Мир, но лучше уж Внешний Мир, чем здесь. Хотя, когда я жила во Внешнем Мире, было ещё тяжелее, но мир был большим, и можно было надеяться на лучшее, а здесь надеяться не на что, потому что лучше не бывает. Это не сразу понимаешь, но когда понимаешь, чувствуешь такую пустоту, что хочется умереть. Лучше не бывает, значит, вся дальнейшая жизнь не имеет никакого смысла. Зачем жить, если знаешь, что в твоей жизни больше ничего не изменится ни в плохую, ни в хорошую сторону? А они живут и не могут или не хотят понять, или поняли, но боятся себе в этом признаться. Они исследуют свои молекулы, пишут книжки, играют на саксофоне, и ничего вокруг не меняется.
Джульетта сделал паузу, выбросила догорающий окурок, посмотрела мне в глаза и снова отвернулась. Было уже темно. Вечерний воздух дарил нам свою прохладу, деревья слали на балкон дыхание дрожащей листвы, из чьих-то окон лился спокойный свет. Под балконом догорали искры потухающего окурка, алые огоньки темнели и гасли один за другим, и скоро их совсем уже невозможно будет увидеть.
- У нас раньше была веселая компания, - вновь заговорила Джульетта, - сейчас остались только я, Маша и Сотников, и иногда Вася. И то, у каждого какие-то свои проблемы, и, мне кажется, мы друг друга уже не понимаем, раз не можем общаться без выпивки. Раньше могли каждый вечер собираться просто так, особенно я, Галя и Славка, мы были три подруги. А потом Славка вышла замуж и вообще изменилась, бросила курить, перестала носить короткие юбки. Наверное, с её уходом всё и изменилось, особенно Элик. Он любил её, и он был самым основным в нашей компании, постоянно что-нибудь придумывал, чтобы было весело. Хотя Азнич был самым старшим из нас, Азнича мы все уважали, но Азнич был взрослым, он не всегда понимал нас, а мы его. А потом вообще все перестали друг друга понимать, может быть, повзрослели, а может, действительно, Славка во всем виновата.
Джульетта молча смотрела в темноту улицы, из комнаты доносился голос Сотникова и Машин смех.
- Видишь, - сказал я, - а ты говоришь, ничего не меняется.
- Да, наверное.
Джульетта совершенно неожиданно перелезла через перила и спрыгнула с балкона на землю. Она отошла от балкона на пару шагов, резко повернулась ко мне лицом, игриво улыбнулась и протянула в мою сторону обе руки. Я спрыгнул за ней, мы засмеялись. Я сжал её руку своей рукой и повел её к себе домой.
Не включая света, мы упали на кровать. Я чувствовал её губы своими губами, наши языки переплетались, бешеный огонь охватил наши тела. Я расстегнул её блузку, она стащила с меня майку и провела руками по моему голому телу, я ощутил приятную дрожь. Бюстгальтер упал где-то рядом с кроватью, и я прилип губами к её груди. Я жадно лизал её соски. Как долго я не был с женщиной? Два месяца? Три? Наверное, все четыре – уму непостижимо. Я стянул с неё трусы… плевать, что я буду думать завтра по этому поводу.