Реальный мир

Написано в соавторстве с Татьяной Беловой


Глава 1 - Герой

Идет дождь... уходящим шелестом мягких струй он едва заметно касается сознания, выворачивая его наизнанку и заполняя тихой безоблачной грустью. Я люблю дождь. Люблю сидеть на краю большого камня у самой речки, слушать его шепот и молча курить, глядя на закат. Опасное это место - под самым мостом, где постоянно собирались наркоманы алкоголики и несколько раз находили трупы. Опасное, но мне плевать. Лишь горько сладкий дым сигарет и объятья ветра еще имеют для меня смысл.
Странная вышла жизнь. В меру глупая, в меру молодая и смешная. В меру болезненная. Кажется все, через что можно было пройти, я уже прошел. Но на деле я не прошел ни через что. Я понял это в тот вечер несколько месяцев назад. Вечер, когда мы сидели на пляже с подругами, и под горькую водку хохотали как безумные над идиотскими шутками друг друга. Я тогда впервые почувствовал его. Смрадное гнилостное дыхание идущей за мной смерти. Не я один. Девчонки тоже попритихли и мороз пошел по коже, когда нам послышались чьи-то шаги в кустах. Метров пятьдесят не больше. И мы рванули оттуда. Лихорадочно нащупывая в кармане перочинный нож, я не переставал шутить и постоянно оглядывался назад. Но там было пусто. Никого. Лишь ветер выводил заунывную мелодию.
Уже через пять минут мы вышли на освещенное пространство. Соборка. Соборная горка. Здесь как всегда было много народа, и нашу ошарашенную группку из двух девушек и одного парня никто не заметил. Потом ... потом мы снова веселились и болтали. Я проводил девчонок домой уже под самое утро и медленно поплелся через полгорода домой.
Поначалу шагать было легко, и я даже насвистывал под нос какую-то незамысловатую мелодию. Пока снова не ощутил ЕГО. Убийцу. Я только тогда это понял. Ему не нужны были девушки. Он давно пресытился легкими убийствами, набираясь опыта и постепенно становясь все сильнее. Уже несколько лет он убивал, неспешно подготавливаясь к чему-то новому. К новому гораздо более сильному противнику. Он выбрал меня. Именно меня. В желудке стало невыразимо пусто и холодно, когда я каким-то внутренним чутьем загнанной жертвы понял это. Он шел за мной почти до самого дома. Так было удобнее устроить мне ловушку.
Но... в ту ночь мне повезло. У парка я поймал такси и оставил его с носом. Несмотря на воистину дьявольское проворство и ум он не мог ощущать меня как я его. Кажется безумством правда? Как спросите вы?
Я не знаю. Это у меня с детства... Дар. Да все-таки дар, а не проклятие, передающееся по наследству. Я могу отчасти видеть будущее. Ко мне приходят за советом самые близкие друзья знающие об этом. И дар не подводит. Почти никогда. Только когда я выдаю желаемое мной за действительное. И - вот она - проявилась еще одна сторона дара. Подобных ЕМУ я мог ощущать.
Он один. Волк-одиночка. Хотя нет, не волк. У волка есть гордость. Этот же шакал. Падальщик. Мразь. Насильник. Убийца. Из тех, кого я ненавидел всю сознательную жизнь. Эта гадина не имеет права жить. Я знаю, решать должен не я, но встретив гадину я давлю ее.
Больше я не уходил из дома без ножа в кармане. И в сердце росла медленная уверенность. Пламя разгоралось внутри. Оставалось лишь доделать дела. Еще немного. Несколько месяцев.
Идет дождь. Сидя на камне поздним вечером я жду его. Он придет. Здесь на открытом пространстве ему не подкрасться ко мне. И наша драка будет максимально честной. Наверняка у него не один козырь в рукаве. Он знает, что я не сдамся просто так. Видел бы меня кто из школы. Слабосильный забитый всеми паренек очкарик и ботаник. Таким, каким я был когда-то. Видели бы меня друзья…вечный пьяница, и тусовщик. Человек менявшийся всю жизнь, и бывший кем угодно, но при этом всегда убежденным пацифистом. Пошел убивать маньяка. Смех, да и только. Героев не бывает. Я знаю это - сказок нет в жизни. Я знаю. Ведь и сам создаю сказки я писатель, и я видел их неприкрытую красивыми словами часть. Сигарета кончилась. А жаль - последняя.
Кто-то идет. Пора, наверное. На компьютере остался файлик, где я описал все произошедшее и попрощался с друзьями и мамой. Я не питаю иллюзий насчет сегодняшнего вечера. Мне не уйти живым из-под моста. Щелкнула финка в руке. Но я давлю гадину там, где вижу. И перед смертью у меня будет мгновение. Мгновение, в которое я вырву ему глотку зубами если понадобится, и вырежу черное сердце. Судите меня, если хотите. Но я не умею жить по-другому.

Глава 2 - Грань

Пронизывающий до костей ветер. Вырывает сигарету из рук и бросает колючим песком в глаза. Злой ветер, утихающий лишь на жалкие доли секунды. Но мне нравится. Поправив кепку, я сажусь на самое видное место и, щелкнув зажигалкой, закуриваю еще одну. В наушниках долбят любимые песни. Холодно. Задумчиво наблюдаю, как сгорает сигарета и быстро развеивается серый дым. Странно это. Сидеть на том месте, где тебя настигла смерть. Воспоминания о ней отдают горечью, как и чертова сигарета которую я курил тогда. Сладкий привкус фильтра навечно застыл на сухих губах. Как и вкус крови. Своей и чужой. Я, в который уже раз, оглядываюсь. За два года так ничего и не изменилось. Все также грохочут мчащиеся над головой машины. Все также скрипит, стонет старый бетонный мост. И вокруг по-прежнему куча мусора. Пивные банки. Бычки от сигарет. Пустые использованные шприцы. Все по-прежнему. Вот только я - умер.
Я слышу голоса изредка приходящих сюда людей. Слышу машины над головой и дребезжание ржавых перекрытий. Но стоит мне выйти наверх по истоптанной лестнице, и я застаю лишь пустоту. Проходя по знакомым улицам, я не встречаю людей. Пустые улицы пустого мира. Я не могу уйти далеко. Только до дома. Радует, лишь никак не желающая умирать батарейка в плеере, и вечно последняя сигарета в смятой пачке. Песни я помню уже наизусть. Да и петь научился - как и мечтал когда-то. Времени было много - да и стеснятся незачем. Жаль оценить это уже некому. Снова щелкаю зажигалкой. Когда-то это было упоительно - снова курить. Сейчас вызывает лишь легкое раздражение. Теперь курение, лишь очередной способ скоротать время. Знаете - мертвым тоже бывает скучно.
Я ушел из жизни почти как хотел, по геройски. Выкурив последнюю сигарету, под шорох падающих с неба капель, я услышал шаги за спиной. Щелкнула финка в руке. И мне удалось задавить гадину. Он ударил первым, и нож попал мне в живот. Убийца хотел, чтобы я мучился. И жадно уставился мне в лицо, ожидая гримасу отчаяния и страха. А получил плевок ослепивший его на мгновение, и удар маленького лезвия слева. Повезло. Удар ножа разрубил вену на его шее. Знаете, оказалось даже приятно - затухающим сознание услышать дикий крик этой гадины. А потом... я видел как уносили наши тела. Как что-то искали менты вокруг. Смешные. Я же обо всем написал в предсмертной записке. Впрочем, и их можно понять - работа такая. Потом постепенно исчезли и они. Я смог уйти с места, но видеть людей уже перестал. Это случилось на сороковой день.
Быть все время одному. Благо это, или проклятье? И то, и другое. Гуляя по болезненно знакомым улицам, я сполна отведал вкус одиночества. Но - не жалею. И знай заранее - поступил бы также. Плата за совершенный грех - не столь уж и велика. И как насмешкой, невдалеке от моста высится белокаменная церквушка. Я не могу зайти внутрь, как, впрочем, и в любой из окружающих домов. Пожалуй, самое странное во всей этой ситуации - работающий сотовый. Его часы и даты не остановились. Так на сороковой день я смог сдвинутся с места. Через год нащупал в кармане сигарету, и смог включить плеер. Первое время я пытался кому-то звонить, но в ответ слышал лишь длинные гудки. Время летит. Жаркое летнее солнце сменяют холодные сугробы. Затем они тают, и снова среди куч мусора проклевываются жалкие ростки травы. А сейчас - снова осень. Некогда мое время. Время моего рождения. Через месяц мне исполнится двадцать пять. Исполнилось бы. В посмертье я обрел истину. Ее показала мне смерть того чудовища, что я унес за собой. Ад существует. Я видел чернооких демонов из раскаленного пепла, что утащили его душу под землю. Они не тронули меня, но осознание того, что недостоин я и рая - пронзило подобно ледяной стреле. Смешно. При жизни я был атеистом. Снова закуриваю. И снова. И снова. При жизни - бросил ведь. Но мертвецу ли задумываться о здоровье?
Удар. Неожиданная боль пронзает все тело. Кажется, огнем загорелись даже легкие. Я закричал беззвучно, раздирая пальцами грудь. Боже! Какая боль! На мгновение я ощутил блаженство, доступное наверное лишь мазохистам. Ощущение, которого не было два с лишним года. Не выдержав я упал, и покатился вниз по бетонному откосу, по битому стеклу и камням. Яркими красками вспыхнули мертвые мысли. Сознание дремавшее столь долго, окрасилось кровью. Боль. Дикая боль. Боль пробуждения от мертвого сна...

Глава 3 - Правда

Боль в груди. Кажется, я закричал. А потом понял что лечу. Всего мгновение. Ударившись обо что-то, на секунду замер, и мир завертелся вокруг в безумном хороводе незнакомых образов. Обычный больничный потолок, в желтых от протечек пятнах. Стены, выкрашенные в раздражающе выцветший, серый цвет. И пол, недавно намытый с хлоркой. Мотнув головой, я вдруг с ужасом и радостью понял, что мне больно. Болят ребра, мгновения назад, поздоровавшиеся с чьим-то кулаком. Болит голова, чуть было не лопнувшая от удара о железную спинку привинченной к полу кровати. Болит, кажется все. Лихорадочно задергавшись, лежа на приятно холодном полу, я стянул с себя больничную рубаху. Рубец на месте. Там куда он ударил, прежде чем сам умер. Но этому рубцу уже не меньше двух лет. Так неужели я…
Воспоминания нахлынули сами собой. Обрывчатые и несвязные, они восстановили в моей голове настоящую картину произошедшего. Двое неизвестных попавшие в больницу. Один сразу скончался, второй с рваной раной живота впал в состояние клинической смерти. Буквально на последней минуте его удалось откачать, но… в пустых глазах парня уже не было разума. Старенькая санитарка в палате долго причитала, над таким молодым и сошедшим с ума парнем. Говорят так бывает, с теми кто уходит за грань. Разум просто не хочет возвращаться в излеченное тело. Видимо так было и со мной. Краем сознания я кажется улавливал, что происходило вокруг. И осознавать это сейчас тем страшнее. Меня упекли в психушку. Не понятно почему, но кажется меня посчитали обычным бомжом. Или просто не смогли опознать. Два года мое безвольное тело провело в диспансере. Шатаясь по пустым коридорам, которые сознание воспринимало как улицы. Пытаясь войти в запертые двери, которые за гранью виделись домами. И неизменно возвращаясь на место смерти – в свою больничную палату. Но было и еще кое-что. Убийца. За гранью пусть и недолго я вспоминал его. Потому что и здесь, нашелся такой как он. Карп. Бандит, севший в больницу, чтобы не попасть в тюрьму. И со скуки издевающийся, над не способными ответить психами.
Так это ему я обязан пробуждением. Карп ударил меня, когда я стоял к нему спиной. Но он не знал, что удар головой вернет разум туда, где ему и положено быть. Смеется, возвышаясь сверху. Он такой же, как и тот. Только если первый был просто маньяком, то Карп хладнокровный убийца. И это в сто крат хуже. Уперев руки в бока, он смеется. Уверенный в беспомощности, заросшего волосами и бородой психа. Я рванул вперед. Короткий апперкот всколыхнул волосатое брюхо, и Карп совсем по-рыбьи выпучил глаза, даже не успев сообразить, что произошло. Но я и не собирался давать ему такую возможность. Удар в пах с колена. Левой с локтя между глаз согнувшегося толстяка. Карп упал на пол, нелепо взбрыкнув руками и ногами. И я не испытал ни капли сомнения, в правильности принимаемого решения, когда наступил босой ногой ему на горло. Душить пришлось долго. Он сопротивлялся. Пытался бить и хлюпал разбитым в кровь носом. А потом замолчал навеки. Я вытер перепачканные кровью руки, и молча пошел прочь из палаты, пока вокруг никого не было.
Распахнутое настежь окно. Четвертый этаж. Я бы ни за что не рискнул раньше – всегда боялся высоты. Но сейчас стоя на подоконнике с облупившейся краской, я ощутил неожиданный покой. Все так, как и должно быть. Все что не делается, все к лучшему. Если сейчас я снова умру, значит так и должно быть. А если нет, буду жить. И я прыгнул вниз в темный декабрьский вечер.

Глава 4 - Судьба

Мокрый снег под ногами. Холодно. До безумия холодно. Намотанные на ноги тряпки, уже не спасают медленно коченеющие пальцы. Сирена. Едва успеваю нырнуть в темную нишу под балконом. С облегчением, вздыхаю вслед промчавшемуся мимо ментовскому Уазику. Псих-убийца, в нашем захолустье, сбегает явно не каждый день. Удивительно, что выпрыгнув из окна, я даже не подвихнул ногу. Впрочем, еще пара часов на улице и это будет уже не важно. Пусть сейчас и не февральские морозы,  но отморозить руки и ноги можно очень даже быстро. Если только…
Есть. Неожиданная догадка молнией полыхнула в мозгу, подарив надежду. Нюрка. Она же живет буквально в паре кварталов отсюда. Слегка пригнувшись, я бегом рванул в нужном направлении. И в голосе поющего за спиной ветра мне на мгновение почудился довольный смех.
Попасть в подъезд, на удивление не составило проблемы. Я поднялся на этаж к знакомой двери, и уже поднял руку к звонку, когда странный звук заставил меня замереть. Звук исходил оттуда. Из-за дверей. И в полной тишине ночного подъезда, мне не составило труда понять его суть. Вот как. Значит не одна. Тем мне же лучше. Опустив руку, опускаюсь на этаж ниже и, судорожно кашляя, сажусь на пол, прижимаясь спиной к блаженно горячей батарее.
Ждать не пришлось особо долго. Он вышел от нее примерно через час. Высокий, на полголовы выше меня, кутающийся в пальто, худощавый урод. Нет, я не испытал к нему никаких негативных чувств. Просто, он и в самом деле оказался довольно страшным. Я атаковал через мгновение, после того как щелкнул дверной замок. С места перепрыгнув три ступеньки, ударил его головой в грудь, стараясь всем весом уронить на лестницу. Пожалуй, лишь этот неожиданный ход позволил мне, истощенному и замерзшему, победить здорового и сытого парня. Несколько раз, для верности, ударив его головой о ступеньки, я торопливо начал сдирать одежду. Оказалось чуть великовато, но это было не страшно. Переодевшись, я кряхтя дотащил парня до Нюркиных дверей, и несколько раз позвонив, рванул вниз. Он ведь и в самом деле не виноват, что мне потребовалось хоть что-то одеть.
Оказавшись примерно в полукилометре от дома, и прекратив бег, я дал уняться бешено стучащему сердцу, постепенно приводя мысли в порядок. Ну что ж, пожалуй, все необходимое для начала, у меня теперь есть. Для начала чего? Новой жизни. Если конечно это будет жизнью. Возвращаться теперь некуда. Я просто попаду в тюрьму как убийца. И какой тогда смысл?
Не знаю, что повлияло на меня, но… теперь я чувствую токи. Тысячи незримых нитей, каждая из которых привязана к отдельному человеку. Чувства, мысли, желания. Неосознанно, и нечетко, но я вижу их. Дар усилился многократно, наделив новой неведомой доселе мощью. А если так – значит вот она, судьба уготованная мне отныне. Я ведь давлю гадину там, где вижу. А теперь, я вижу их всех.


Глава 5 – Осенний этюд

Он любил гулять по этому парку. Проносится хохочущим вихрем, или незаметно, еле ощутимо касаясь кожи, вызывать легкую дрожь и тысячи бессовестных мурашек, забирающихся даже под теплую куртку. А иногда он молчал. Молчал, наблюдая за теми кто был в его власти, и все же оставался независим. Ветер любил смотреть на людей. На их бесцельное, но такое занятное шевеление. Они казались ему интереснее муравьев, хотя и были похожи на них. Но ветер не любил крики. Крики рвали его плоть на куски, и тогда он начинал бушевать, отвечая глупым людям. В этот день он знал, что снова разозлится. Люди сверху так предсказуемы в своих поступках.
Она любила гулять по этому парку. Особенно осенью, когда багрянец листвы укутывал ноги до колена. Ей всегда нравились краски затухающего мира, готовящегося к холодной зиме. Девушка, гуляющая по парку, была художницей. Художницей уходящей от темного и грязного мира, в пусть ненастоящее и иллюзорное, но лоно природы, где она чувствовала себя как дома. Но мир людей всегда разрушает то, чего коснется хотя бы однажды.
В глазах убийцы уже не осталось ничего человеческого. Охотник объявивший право вседозволенности, нашел новую жертву, и неотступно следовал за ней до конца. Ему не нужно было скрываться. Он любил, чтобы его жертвы испытывали страх, перед тем как умирали. И когда она побежала, убийца лишь засмеялся, заранее зная, что привел ее в тупик. Долгие годы он охотился здесь и изучил парк как свои пять пальцев. Охотник с пустыми бесчеловечными глазами.
Он перебирает листья. Молча и методично повторяет движение, очищая рукава пальто и перчатки от крови. Он не обращает внимания на рваную рану в боку. Не чувствует боли, и струящейся по ногам теплой струйки. Человек выполнил то, что хотел. И хотя  он не успел спасти девушку, это уже не имело значения. Охотник потерял право на жизнь, и сам стал жертвой. Человек тихонько и безумно смеется, прерывая крики бушующего ветра. Он охотник на охотников. Принц кроваво-красного заката тонущего в бесконечной листве, где навеки застыли бесчеловечные глаза убийцы, и перепуганные девичьи слезы.

Глава 6 - Кладбище

Моросящий дождь. Не самое приятное явление, особенно в сочетании с диким холодом, и пронизывающим ветром. Оскальзываясь на мокрой траве, пробираюсь между оград. Откашлявшись от горько-пепельного вкуса во рту, я выплюнул дотлевший бычок. В крови. Впрочем, что еще было ждать. Почти дома. Дома... странно называть подобное место домом. Но я уже привык.  Дрожащей рукой в кожаной перчатке открываю одну из калиток.
"Ветров Владислав Юрьевич 1964-2003". Ну, здравствуй, Владик. Ты уж извини, тело порой подводит меня. Передохну, да побреду дальше. К себе. На могилку. Я поднес руку к глазам. Без трех минут полночь. Хех. Да уж. Самое время для нечисти и прочей дребедени. Мне ли не знать, что ее нет в нашем мире. Очень-очень близко, если можно так выразится, на расстоянии локтя, их промежуток. Прослойка между окончательно мертвыми и еще живыми. Они бродят в этом промежутке порой. Кто-то в полном одиночестве. Кто-то живет иной непонятной жизнью, сбиваясь в целые сообщества, но это в основном кладбищенские. Их я начал ощущать, вернувшись из-за грани. Обострились все шесть чувств – наверное, так видят наш мир настоящие медиумы. Только вот им не все дано понять, ведь они не были там. Другом я стал для одиночек, которых встречал. Переполненное днем и ночью кладбище стало мне домом. Мне даже не нужно особо прятаться - толком за могилами никто не следит. Да и мне уже не страшно. Тот, кем я был когда-то, умер. Именно умер. Я случайно наткнулся на памятник когда в первую ночь пришел навестить дедушку и бабушку. Его могила редко посещается - только в годовщину. Прежде близкие люди. Родственники. Друзья уже практически не приходят. Все это было слишком давно. Два года за гранью. И еще два после нового рождения. Кутаясь в насквозь промокшее пальто, я с трудом встаю с лавочки. Ну, прощай, Владислав. Спасибо, что выслушал. И ты уж прости за кровь. Надеюсь, она быстро высохнет, и не помешает тебе спать.
Очередная рана. На этот раз в левом боку. Которая это уже по счету, с момента моего возвращения? И сколько еще их украсит сетью шрамов отказывающееся умирать тело? Вопросы, на которые нет ответа. Но это отныне цель моего бытия. Жизнь на тонком лезвии ножа. Я всегда давлю гадину там, где вижу. Вот только их становится все больше и больше. Многоглавая гидра зла растет с каждым годом, меняя обличья, и имена, но оставаясь столь же черной как снаружи, так и внутри. Маньяки, насильники, извращенцы, да и просто убийцы. Эта ядовитая гадина, паразитом засела в кишках индустриального города, и только я могу выковыривать ее оттуда, пускай и ненадолго. Ни наполовину продажные менты, ни прокуратура, ни новоявленные герои-спасатели. Никто. Только я. Чующий. Эту роль выбрал мой дух, вернувшись в мертвое столь долго тело.
Зло... огромная пустая дыра, возникающая в сердце и душе человека, когда он готов преступить законы морали и совести. Именно эту дыру ощутил прежний "я" идя на первое, и как думалось тогда последнее "дело". Впрочем, не питаю иллюзий насчет ожидающей меня судьбы. Пустота и во мне нашла пристанище. Грань между героем и убийцей ничтожна. И я убийца, как бы ни оправдывалось это десятками, а может и сотнями спасенных за долгое время жизней. Не будет в конце промежутка. Не будет рая, или еще, какого светлого места. Только ад сможет принять и вкусить эту всепронзающую пустоту. Впрочем, и эту цену я готов заплатить.
Разудалые крики и улюлюканье. Эмоции. В основном безбашенное веселье. Псевдоготы. Сатанисты. Только эта братия любит бродить по кладбищам ночью. А что? Зато духам весело. Сделав небольшой крюк, я обошел придурковатую компанию и двинулся к своей могиле. Края раны уже стянулись. Главное отлежатся пару дней, а там уже будет лучше. Дождь прекратил. Вытерев лицо, я встряхнул волосами, скидывая густые тяжелые капли и... неожиданно для самого себя замер. Одинокая фигура в кожаном плаще. Сырые волосы, почти белые в свете выглянувшей луны. Букет цветов на мокрой земле старой могилы. Беззвучно шепчущие губы. И пустая коньячная бутылка.
Я понял наконец, чего не хватало все это время. Именно её я еще ни разу не видел здесь. И вот надо же..., а кстати, как раз канун очередной годовщины. Не особо соображая, что делаю, я тихонько подошел сзади. Она даже не обернулась, когда я приобнял её за плечи.
-Все еще помнишь?
-Да... забудешь, пожалуй, дурака такого
-Ну да - пожимаю плечами, глупо улыбаясь в темноту
-Я ждала... каждый год накануне... что ты придешь... глупо да? А ты пришел... держишь слово сука...
Я и правда, обещал ей. Оберегать, и быть с ней даже после смерти. Как я мог забыть об этом? Забыть её?!
-Обними меня... я знаю, что протрезвею, и тебя не будет... хотя бы так...
-Испачкаешься
-Что?! - недоумение в ее голосе, прорезало пелену пьяного тумана, немного отрезвляя и давая понять - испачкаюсь?!
-Ну да - снова глупо улыбаюсь, но уже ей в лицо, чуть придерживая за плечи - в крови. Я, как видишь, так и не научился беречь себя.
-Все тот же?! В крови?! Но как... как ты же... умер... как?! - она окончательно запуталась, уже не соображая, и готовая расплакаться. Она ведь никогда не плакала при мне раньше. Зубами стянув перчатку с руки, я осторожно, не сдерживая дрожи провел рукой по ее холодной щеке.
-Я жив, дурочка
... знаете... даже всех слов мира не хватит, чтобы описать силы захлестнувших нас эмоций и чувств. Скажу лишь, что сжимая любимую в  объятьях, я впервые за три года услышал как стучит внутри сердце. Сердце живого человека.

Глава 7 - Жажда


Мучает жажда. Торопливо глотаю спертый воздух, и встряхиваю головой, неосознанно цепляясь пальцами за божественно холодный поручень. Выхлоп перегара, от сидящего слева соседа, как ни странно возвращает мне разум. Еще пара остановок, и выхожу из душного автобуса, на свежий воздух. Март в этом году удался переменчивым, то согревая почти летним солнцем, то яростно кидаясь на людей двадцатиградусным морозом. Проходящие мимо смотрят на меня как на сумасшедшего. Еще бы. Тоненькое пальто, остроносые ботинки и непокрытая голова это явственно не по погоде. Ну и плевать. Я привык. Еще год назад, в гораздо более сильные морозы, я жил на кладбище. Холод тогда казалось, впитался в кости, став их частью. Человек вообще ко всему привыкает. Может однажды, я привыкну и к жажде, а пока.… Остается лишь судорожно ловить комки ледяного ветра, отчаянно стараясь не захлебнутся, в идущей изнутри волне злобы. Жажда. Слишком долго я не выходил на охоту. Целый год. Год, за который многое изменилось. После встречи с Диной я перестал убивать. Вернулся к семье. Обнимая плачущую, поседевшую мать, я признаться, не ощутил радости. Странное чувство – смесь затаенного ужаса, нарастающей жажды убийства и отчаянно сопротивляющейся совести поселилось внутри в тот день. Пустота, однажды разросшаяся внутри, требовала пополнения. Новых душ. Новых жертв.
Мои руки изрезаны шрамами. Физическая боль притупляет голод. По вечерам, когда мать на работе, я много курю в обнимку со старенькой гитарой. Кровавые полосы, одна за другой, делают мою кожу все грубее, перекрывая одна другую. Я почти не сплю. Лишь редкие встречи с Диной, скрашивают мою угрюмое существование. Она теперь почти не вылезает из работы. Вся в любимом деле. И человеке. Он появился, когда меня не стало. Утешил, позаботился, и обогрел. Да нет. Я не виню ни его, ни Дину. Просто ее свет, теперь слился с другим. И, скоро свадьба. А моя жажда нарастает.
Сворачиваю через двор, и меняю направление движения. Прочь от дома. Туда, где все началось. Мимо старой покосившейся церкви. По скрипучему снегу, и отчаянно кричащему в лицо ветру. По заброшенной лыжной базе. К заваленному снегом валуну у самой кромки реки, под мостом. Расчистив место, я сажусь на камень. Щелкаю зажигалкой. Вдох, наполняющий легкие едкой смолой и никотином. Достаю нож, и задумчиво начинаю обрезать ноготь на большом пальце. Интересно, как бы сложилась моя жизнь, если бы я не пришел тогда?
Вспышка. Смех. Детский смех. Кучерявый малыш, с довольным визгом убегающий от мамы по весенним лужам. Дородный мужчина лет сорока, довольно улыбающийся в бороду, в котором я с трудом узнал себя. Вспышка.
Прижимаю ладонь к лицу, сомкнутыми пальцами ломая сигарету. Черт. Иногда дар понимает меня слишком буквально, и впрямь показывая возможное. Усмехаюсь, и с трудом отрывая руку, закуриваю снова. Только сейчас моих ушей достигает звук легких шагов и чей-то довольный пересвист. Девушка. Лет двадцать не больше. Разрумяненная и веселая. Тело полное жизни. Полное силы. Нечто внутри меня взвыло. Я даже не успел сообразить, когда нож в руке изогнулся охотничьим клыком, жаждущим крови. Бросок. Я за секунду покрыл разделяющее нас расстояние. Девушка, кажется не успела даже испугаться, когда холодное лезвие ярко блеснуло над ее головой. Замах. Сдавленный крик полный боли, и брызнувшая на снег горячая кровь. Она закричала, не понимая. А я зарычал уже на нее – прижимая руку к ноге, куда воткнул нож, в отчаянной попытке остановить себя:
-Пошла вон!
Снег. Господи. Какой холодный снег. Я лежу на спине, глядя в постепенно темнеющее небо. Кровь уже остановилась. И она убежала прочь. Вместе с ней ушел и всплеск ярости едва не толкнувший меня на очередной грех. Осталась лишь пустота внутри, и тихий стук непонятно для кого стучащего сердца. До новой крови, я со всей силы сжимаю холодное лезвие ножа. Нет. Это еще не конец. Я буду бороться, пока есть силы. Пока разум снова не оставит меня я продолжу этот самый тяжелый бой. Бой в глубинах души. Бой страшнее самой бескомпромиссной войны. Бой с самим собой.

Глава 8 - Смысл

Зачем я вообще существую? Для кого, и для чего живу? Почему отчаянно пытаюсь цепляться за остатки человечности, сжираемой изнутри, гнетущей пустотой? Почему гноблю единственное светлое чувство в душе, упрямо твердя, что так будет лучше? Вопросы, мучавшие однажды каждого подростка, и столь странные для человека перешагнувшего четверть века. Но, ведь и не было у меня, как таковой молодости. Один странный, и глупый поступок, перечеркнувший все строки реальности, обособивший, и сделавший меня иным. Невозможным, для простого существования.
Несмотря на идущий за окном дождь, сижу дома. Когда он за стеклом, дождь лишь напоминает, и тихим шепотом успокаивает мечущуюся душу. Но снаружи, он разбудит дремлющую внутри жажду. Не чувствуя боли, сжимаю кружку с горячим кофе. Пустыми, невидящими глазами, наблюдаю ночь. И правой рукой, осторожно касаюсь тонко отвечающих струн. В чем цель подобного существования? Куда идти лишенному души и сердца убийце?
Она его действительно любит. Краем глаза увиденное смс. Задорный смех, когда она взахлеб рассказывает о его очередном поступке. Затаенное счастье в глазах. Я прячу боль за вежливой улыбкой, и слегка подтруниваю над ней, при этом нервно теребя запонку на рубашке. Надеваю пальто, и шляпу. Дождь почти закончился, и меня потянуло наружу.
Удар. Горстка уличных хулиганов налетела из подворотни, не успел я пройти и сотни шагов. Шляпа, упавшая в грязь. Удар. Я падаю, даже не пытаясь ответить. Так, наверное, будет лучше. Озверевшие от выпивки молодчики, уже не остановятся. Не чувствую боли, закрывая глаза. Странно. Две пустоты борющиеся внутри. Но в этот раз жажда смерти, сильнее жажды убивать. Удар в голову. Я не могу понять, откуда доносится этот странный звон. Нос сломали. Жаль конечно, не так красиво как в первый раз получается, но…
Кто-то заорал. Диким, благим матом, закостерил на чем свет стоит, разлегшегося в грязи придурка. Открываю глаза. Избивавшие меня парни, молча переключились на возникшего, словно из ниоткуда молодца в кожаной куртке. А он ловкий – отметил я про себя. Волчком проносится между замершей парочкой, и ударом в переносицу отправляет первого в глубокий нокдаун. Резкий разворот, и второй также отлетает к забору, уже не в силах подняться. Жестокие, экономичные, и сильные удары. Поднимаюсь с земли, сдерживая затаенную досаду, и сплевывая кровь. И кто его просил вмешиваться?
Он примерно моей комплекции только чуть грузнее. Черные волосы в хвост. Приметный шрам на небритой щеке. Хлюпая разбитым носом, щурюсь на неяркий свет фонаря. Что в нем так знакомо? Свет. Выброшенная вперед рука хватает меня за грудки, притягивая к себе. Его жизненный ток вспыхивает, ослепляя. Я почти закричал, ощущая как он, что-то насильно впихивает внутрь меня. Знакомая до боли усмешка. Теряю сознание.
Прилипшая к губам сигарета. Полуголый сижу дома, по-прежнему сжимая в руках кружку с горячим кофе. За окном еще шепчет дождь. И на моем теле нет ни царапины. Так значит это, ждет меня, если выйти наружу? Дар снова проявился, ниспослав видение о будущем. Но он… тот парень. Его ток, так похожий на мой. Знакомая усмешка. И схватившая меня рука. Слишком узкое для мужского, запястье. Длинные, цепкие пальцы и старое колечко на безымянном. С немым ужасом подношу ладонь к лицу. Ну да. Все верно. Как и усмешка, которую тысячи раз в жизни отражали вода, и зеркала. Моя усмешка…

Глава 9 – Место под солнцем

Серые будни, серого мира. Грязный, незакрепившийся снег, на гаражной крыше. Старые, наверное даже старше меня, каракули на стенке. Взгляд через форточку на зеленый в сеточку мир. Провожу рукой по марле, ухмыляясь. Не меняли уже года два. Встречая ранее утро на рабочем месте, я почему-то не могу отделаться от стойкого чувства дежа вю. Да именно дежа вю, ведь так уже и в самом деле было. Лет пять назад, когда я еще не был охотником, и не умел ощущать людские токи. Именно тогда я нашел полюбившуюся мне работу, и на нее же вернулся спустя годы. Я координатор. Начальник среднего звена, ответственный за доставку грузов по городу. Командир небольшой ватаги водителей, и нескольких людей в офисе. Не ахти какая должность и важность, но мне нравиться.
Первая машина. Володька выходит из кабины и заметив меня в окне, приветливо машет рукой. Я работаю здесь не так долго, всего пару месяцев, но уже поднялся с водительского кресла почти до самого верха. Однако не изменил отношения к бывшим коллегам, а нынче подчиненным, за что они меня и уважают. Это оказалось до забавного просто — контролировать людские эмоции направляя их в нужное тебе русло. И дело не в эгоизме и стремлении наживы, мне собственно и деньги то не особо нужны. Просто такая видимо натура.
За время, проведенное в изоляции, я отвык от общения с людьми, но вернутся в русло оказалось не так и сложно. Несмотря на нелюдимость, отчужденность, и вечно угрюмый внешний вид, я быстро нашел место в коллективе среди нескольких мужиков и двух девчонок-телефонисток. Одна из них даже пыталась строить глазки, пока не наткнулась на глухую стену безразличия, и не прекратила робкие попытки.
Махнув Володе в ответ, возвращаюсь за рабочий стол. Разнарядка на день давно готова, нужно просто выписать путеводный лист. Щелкнув ручкой приступаю, одновременно прокручивая в голове предстоящий день. Удобно все-таки видеть, что будет, хотя и точно знать не получается никогда. Ведь какая бы судьба не была уготована человеку, он настолько непостоянен что сам не замечая меняет ее одним словом, взглядом или жестом. Так и я, несколько месяцев назад четко видя ждущее меня будущее, без единого намека на выживание, свернул на дорогу жизни. Что это дало мне? Нет времени на боль. Шрамы, впервые за долгое время зажили. Нет времени на встречи с прошлым — я практически не вижу Дину. Нет времени на голод. Да. Даже азарт охотника начал медленно, но верно гаснуть внутри, под давлением серых, безоблачных будней. Забавно, что победить его удалось не силой воли, а банальной и скучной для него обыденностью. И впервые, за долгое время ощущаю вкус. Вкус к жизни. Свободу движения.
Мне еще очень тяжело, я не привык к  людям вокруг и откровенно боюсь их, но и это уже не важно. Важно лишь то, что внутри поселилась уверенность в завтрашнем дне. У меня появилась цель. Поздно вечером, дома, я играю музыку. Старые песни, которые уже почти никто не слушает, но я выучил наизусть. Каждый вечер шесть струн. Шесть нитей, что я проигрываю. Шесть жизней, шесть человеческих токов, которые вытягиваю из цепкого клубка города. Я ищу. Ищу ту нить, которая свяжет мою порванную жизнь воедино. Нить той, которую я смогу полюбить.



Глава 10 – Начало конца

-Простите, у вас не найдется закурить?
-Да, конечно
-О, каблай. Довольно неожиданный выбор для девушки
-Курить, так курить
-Ну да
-Вы позволите вам помочь?
-Ммм...да, спасибо
-Да не за что — осторожно берусь за обернутую тканью ручку, приподнимая коляску над землей, и помогая девушке обойти довольно неприятный скользкий участок на тротуаре. Спящий ребенок вводит меня в состояние легкого ступора, но я тем не менее нахожу что сказать, прежде чем она отвернувшись двигается дальше:
-Простите... вы не будете против если я составлю вам компанию?
Оборачивается. Мелькнувшее во взгляде и чувствах подозрение, я незамедлительно тушу милой улыбкой и разведенными руками, показывая что плохих намерений вовсе не имею.
-Ну, ладно. Почему бы нет
-Меня Костя зовут, а вас? — приноравливаю шаг к ее неспешному, про себя незаметно отмечая, что несмотря на материнство она довольно грациозна
-Анжела
-Очень приятно. А ваш малыш...
-Анатолий. Только он не мой. У подруги аврал на работе, попросила погулять с полчасика с мелким
Внутри как будто рухнула плотина, едва не прорвавшись наружу, вздохом облегчения. Я улыбаюсь краешком губ, стараясь изо всех сил вылезти из привычной шкуры и маски человека не от мира сего.
-А вы сами любите детей?
Мы шли вместе почти час. Болтали о том о сем. Она оказалась удивительно приятной собеседницей, несмотря на некоторую холодность и резкость в определенных моментах. Я понял, что и она несколько отрешилась от мира, видимо скрывая какую-то глубоко личную, застаревшую боль. Осторожно скользнув по этой теме, я на мгновение почувствовал вспышку дикой ярости, и быстро свел все к шутке, стараясь не задеть Анжелу. Тем более, что она мне действительно понравилась.
Мы обменялись телефонами, и разошлись. Оставив внутри только самые теплые ощущения от общения, я двинул домой, задумчиво покусывая фильтр сигареты. Собственно и сигарета была лишь поводом для знакомства — я бросил курить когда устроился на работу. Не скажу что влюбился с первого взгляда. Дар сплетенных нитей указал именно на нее, как на девушку, что сможет вернуть в мой мир утраченный душевный покой. Но будет ли это тем чего я желаю? Не будет ли указание дара, а не спонтанная встреча, неким запланированным фактором который сгубит все чувство на корню? Или все это глупость, и нужно просто позвонить? Я...
В кармане загудел мобильник. Негромко, но уверенно и настойчиво. С легким недоумением достаю трубку из кармана. Дина.
-Алло
Тишина. Прерывистое дыхание, со всхлипами.
-Алло, Дин это ты?
-Костя...
-Да, да, что-то случилось?
-Костя... мой Дима попал в аварию...

Глава 11 – Дверь в прошлое

Лера устало откинулась на спинку кресла.
Вениамин, видя её нетерпение, нагло ухмыльнулся, демонстрируя ровный ряд золотых зубов, и принялся раскуривать сигару. Она поморщилась и отвернулась к окну.
  Спокойный, самоуверенный, принципиально не красивший уже седые, до синевы, волосы,  Вениамин Георгиевич  Власов, закинув ногу на ногу,  утопал в черном кожаном диване, который сам же и купил. Ощетинившись драгоценными перстнями, он улыбался каким-то своим, гнусным( в этом Лера не сомневалась) мыслишкам и чувствовал себе как дома. 
   Клетчатая рубашка, серые брюки, мягкие кожаные мокасины,  не знавшие прикосновения земли, и дорогой парфюм. С недавних пор босс занялся почти легальным бизнесом и выглядел соответственно, что, впрочем, не мешало Лере все так же, до тошноты, до дрожи, ненавидеть его.
   Кабинет медленно заполнялся сизым, душным дымом. Тишину нарушал лишь ход старинных, напольных часов и шум проезжающих машин. Валерия категорически отказалась от белого пластика современных окон и оставила  родные деревянные рамы.
   Цокая каблуками по паркету, в кабинет уверенно вошла Инночка. Грациозно выгибая прямую спину, поставила перед Вениамином чашку с зеленым чаем, блюдце с пирожным и, покачивая бедрами, вышла, бесшумно закрыв за собой дверь. Босс хмыкнул, провожая её взглядом, и удовлетворенно повернулся к чашке с чаем, который без сомнений вдруг стал намного вкуснее.
   Лера подавила возглас отчаяния и сжала подлокотники, она не собиралась первой начинать совершенно  ненужный ей разговор.
   - Моя дорогая, тебе стоило бы поучиться, - нарушил тишину Вениамин. Лера подняла глаза к потолку и сосчитала до пяти, беря себя в руки. Жаль она надеялась избежать этой заезженной темы.
   - Ты мне платишь достаточно, чтобы не грезить по ночам о подиуме.
   - Мужчины любят глазами, - с искренней, почти отцовской заботой, воскликнул Веня. -  Милая моя, ну когда ты это поймёшь?
   Больная мозоль жгла ладони, хотелось встать и врезать дорогому боссу в его застрахованную челюсть. На его изысканный вкус, Леркины потертые, модно-порванные голубые джинсы, адидасовские кроссовки и замшевая куртка, были недостаточно хороши, как и  её миниатюрная, спортивная фигурка, недостаточно женственна.
   - Давай к делу,- не выдержала она и прервала поток воды на свою голову. – Ты ведь не за этим в такую рань вырвал меня из постели и вызвал на работу?
  Босс покачал головой, выражая всю скорбь человечества одним проникновенным взглядом, но улыбаться перестал. Громко отхлебнул чая, раздражая нежный Леркин слух, сочным причмокиванием и, наконец, опустился до дел насущных.
    - Проблемка у нас с тобой, Валерия Дмитриевна, - он выдержал театральную паузу, но она даже головы не повернула. - Кое-кто из твоей прошлой жизни, все никак не угомонится, выискивает, Шерлока Холмса изображает. Надо бы нам его угомонить, пока беды не случилось.
   Валерия шумно выдохнула. Внутренности в раз застыли цементной массой, грозя утянуть под стол. После стольких лет ей стоило бы уже верить своим предчувствиям, но она продолжала надеяться… На что спрашивается? На чудо?
  - Он что-то существенное нашёл? Или вы по пустякам воду мутите?
  - Откопал свидетеля. Кто-то из клиники. Тебе виднее, кому ты там  душу изливала. Но это еще не самое страшное, он добился судебного разрешения на эксгумацию тела и повторного анализа ДНК. Всё никак не смирится с утратой.
  - Ну, так придумайте способ оспорить решение суда, заплатите денег, разве не так это делается?            
  - Ты, моя радость, чужими деньгами не сори. Он, как законный супруг, имеет право. Твой супруг между прочим, вот и давай, работай, убеди его  или заставь забыть раз и навсегда.
 Лера стиснула зубы, на глаза навернулись предательские слёзы, она резко повернулась к Вениамину спиной, хотя даже не надеялась, что от него ускользнёт её неуместная слабость.
  - Хорошо. Я всё сделаю.
  - Вот и умница.
Звякнула ложечка в чашке, лениво проскрипел диван…

    - Умница, ты моя, - сказал Дима, лучезарно улыбаясь и протягивая Лере её гордость, еще пахнущие типографской краской корочки - диплом об окончании университета. – Когда праздновать будем?
   -  Через неделю, как раз мама обещала приехать.
Дима замер. Прошло шесть месяцев, а он всё никак не мог забыть той неприятной сцены, которую Лерина мама устроила на их свадьбе.
   - Прости, но я не осмелилась. Да я помню что обещала, но…
Лерка поджала губы, посмотрела на хмурое лицо мужа и, схватив сумку, поторопилась выйти в коридор и уже оттуда крикнула:
  - Я вернусь и тогда поговорим. Меня ждут на собеседовании в НИИ.
 Если бы она только знала, что не вернётся…

Леру не били, зажали рот ладонью, вкололи что-то и затащили в машмину. Девушка, не успев испугаться,  потеряла сознание. Очнулась она от холода, лёжа на раскладушке. Вокруг кирпичные стены,  сверху, сквозь мутное стекло окна, похожего на иллюминатор, просачивался тусклый свет. В двух шагах металлическая дверь.
  Лера подтянула колени к груди, пытаясь согреться.
Вместо замшевой куртки, футболки и джинсов, в который она выходила из дому, на ней чужой, спортивный костюм. На бетонном полу стояли кроссовки, совсем новые, даже бирки не потрудились снять. Лера обхватила голову руками, стараясь дышать глубоко и  ровно, чтоб не сорваться и в ужасе замерла, длинные волосы, обычно собранные в хвост, были отстрижены под ежик. Сердце от страха рухнуло вниз живота, губы затряслись, слёзы брызнули из глаз.
   Зачем её похитили? Зачем кому-то понадобились её волосы?
Лера смахнула предательские слёзы и попыталась взять себя в руки. Что она помнит? Сосредоточиться, собраться сейчас важно все, до мельчайших деталей. Она закрыла глаза и  увидела.
   Похититель высокий, немолодой мужчина. Лера отчетливо видит запястье, вздувшиеся вены, пигментные пятна, дорогие золотые часы  и перстни. На нем куртка, кожаная, черная. Он тащит её в машину.
 Стоп кадр.
   Иномарка, грязная, серебристого цвета, тонированные стёкла. Распахивается дверца. Салон бело-кремовый, кожаный. Машина сразу же срывается с места. Водитель не оборачивается, его бритый затылок мокрый от пота, на руке татуировка, четыре латинские буквы. В салоне полумрак, светится приборная панель, шумит радио. Лера переключается на того, кто слева, но его лицо размыто, картинка нечеткая. Накатывает волна боли, шумит в ушах и последнее что удаётся выудить из настигающей темноты это голос:
  - Всё по плану, отзвонись Игорю, они могут начинать зачистку.
Лера открыла глаза. Во рту разливалась горечь, звенело в ушах, пульсировал болью затылок. Ничего важного ей узнать не удалось.
   За дверью отчетливо послышались шаги, громкий щелчок, над головой зажглась лампочка. Лера вздрогнула и зажмурилась. Каркнул металлический засов и дверь распахнулась. На пороге стоял мужчина. Лера часто моргала, привыкая к свету, и внимательно его рассматривала. Немолодой, короткий ежик пепельных волос, темные очки и кожаная куртка. Уже знакомые часы и перстни, перед ней стоял её похититель.
   - Валерия Дмитриевна, пожалуйте на выход, – бархатистые нотки, ни намека на насмешку или иронию, он спокоен и уверен в себе. Лере стало плохо. Особенно её пугали неуместные очки и наушник в ухе, они явно говорили не в её пользу.
Спустив ноги на пол, она надела  кроссовки, встала и шагнула к двери. Те, кто привёз её сюда, отлично знали, кто она и что может, значит надо успокоиться, если она все сделает правильно…
      - Вам прямо по коридору и направо, дальше по лестнице наверх.
Лера не оглядываясь пошла вперед. Ей даже в голову не пришло свернуть в какой-нибудь коридор и попытаться бежать. Дойдя до угла, она повернула и уткнулась в ржавую, взмокшую винтовую лестницу. Где-то высоко наверху горел путеводной нитью огонёк, и веяло свежим воздухом. Её конвоир остался стоять там, где она его оставила, на пороге камеры, повернув голову, он смотрел ей вслед.
  Ве..вени.. Веня. Его звали Вениамин. Лера глубоко вздохнула и стала подниматься. 
     Когда Валерия пришла в себя, в кабинете уже никого не было.

Родной двор преобразился, за пять лет построили детскую площадку, обнесли забором, положили новый асфальт. Дома выкрасили в светло зеленый цвет, поставили стеклопакеты и на всех подъездах теперь на страже стояли домофоны. Лера была приятно удивлена такими переменами, и терзавшее её волнение немного поутихло. Все  вокруг красиво, чистое, новое и чужое. Кровоточащая в душе рана, не узнав, молчала.
Подойдя к подъезду, она набрала номер квартиры, что-то щёлкнуло, и женский голос спросил:
   - Кто там?
   - Добрый день, я к Дмитрию Юрьевичу по поводу его прошения, поданного в суд в октябре прошлого года. 
  - Одну минутку, - домофон запищал и Лера вошла в подъезд.
  Она нервничала, спрятала глаза за черными очками, голову замотала в платок, надела строгий черный костюм и длинный плащ, желая выглядеть солидно. Она готовилась к разговору, была уверена в себе, но юный женский голос  с легкостью смёл бастионы её самообладания. Этого стоило ожидать, ну не в монастырь же уходить, если жена погибла…
  Валерия стряхнула наваждение, и шагнул на лестничную площадку седьмого этажа. Лифт подождал минуту и поехал вниз.
  Девушка открыла перед ней дверь, но в квартиру не пустила.
  - Не могли бы вы показать документы? – попросила новая хозяйка Леркиной квартиры, а может и не хозяйка...
  - Да, конечно, - ответила Валерия. Не торопясь она сняла очки, улыбнулась миловидной блондинке и полезла в сумку.  – Вот, пожалуйста,  Чижова Калерия Яковлевна, младший юрист-консультант. - Улыбаясь, Лера протягивала ей фальшивое удостоверении и пыталась поймать взгляд девушки. На какую-то секунду их глаза встретились, этого было достаточно. Недоверие тут же сменилось радушием, девушка улыбнулась и протянула руку для рукопожатия:
   - А мы вас ждали, - сказала Дина и впустила её в квартиру. В удостоверение она даже не глянула. Лера с тяжелым сердцем убрала корочки в сумку, разделась, и прошла за хозяйкой на кухню.
Всё изменилось. Черно-белый кафель под ногами, красные дверцы новенькой, сияющей глянцем, кухни. Тарахтящий холодильник «бирюза» заменили на немецкий «лейбхер». Ивлев Дмитрий Юрьевич заметно продвинулся по служебной лестнице, что сказывалось и на его благосостоянии.
  - Вы знаете, Дима приедет только через час, вы можете его дождаться? – Умоляюще попросила Дина. – Для него это очень важно.
   - Да, конечно.
  Интересно знает ли она?
Что-то в этой девушке было неподвластно Леркиной воле, она вглядывалась в красивые черты, четкий профиль, уверенные движения, но глубже  заглянуть не могла. Странно, что на неё подействовала гипнотическая сила убеждения.
  Пока Дина разливала чай, по икеевским синим чашкам, Валерия разглядывала фотографии на стене и холодильнике. Дима возмужал, загорел,  он больше не имел ничего общего  с тем хрупким, скромным мальчиком, с которым когда-то познакомилась Лерка, он так же не напоминал и студента Ивлева, серьёзного и собранного, за которого она выходила замуж в девятнадцать лет. Время всё поставило на свои места, но сердце все равно учащенно забилось в груди, когда через полчаса повернулся ключ в замке и запыхавшийся, раскрасневшийся Дмитрий вбежал в квартиру.
   Потерять дар речи было совсем ни кстати, но Лерка застыла каменным изваянием, не зная что сказать. Её спас телефонный звонок. Сотовый противным голосом  возвестил из недр сумки:
   - Лера, вам кто-то звонит!
Дмитрий вздрогнул, Дина вскочила из-за стола, её растерянный взгляд метнулся от Димы к Лере, нить доверия между девушками лопнула.
   - Простите, - твердо сказала Лера, и посмотрела Дине в глаза. – Вы не оставите нас наедине.
  Девушка тряхнула выбеленной шевелюрой, покорно кивнула и ушла в комнату.
Телефон смолк, а Дмитрий продолжал пристально изучать её, к его трансу она не имела никакого отношения, но сумасшедший взгляд говорил, что он явно не в себе.
  - Лера?
  - Чижова Калерия Яковлевна, - она протянула ему руку, стараясь сдержать дрожь. Он пожал ладонь, задержав её чуть дольше, чем нужно, часто заморгал, растерянно огляделся.
Он так и стоял в уличной обуви и куртке, и выглядел странно потерянным и чужим. 
   - Что с вами произошло? – с нажимом спросила Лера.
   - Да ерунда, - выдохнул Дима, стягивая куртку. – Какой-то лихач подрезал. Я всю резину сжёг, но главное цел остался и никого не сбил. Да вы не волнуйтесь, - он вдруг улыбнулся ей, как раньше, по-детски открыто и солнечно, - все ведь хорошо.
 Сердце неприятно защемило, Лера прикрыла глаза, борясь со слезами, и вновь открыла,
   - Дима, вы сейчас пообещаете мне, что не будете ворошить прошлое и откажетесь эксгумировать тело своей жены, - она подошла близко-близко и заглянула в его карие глаза, уловила в них вспышку протеста и погасила её, легко, как гасят свечу. Коснулась  гладко выбритого подбородка и мягких теплых губ. - Пообещайте мне.
  - Обещаю, - выдохнул он в ответ еле слышно. Глаза его заволокло туманом.
Еле сдерживая слёзы, Лерка бросилась прочь, на ходу срывая плащ с вешалки и хватая туфли.
  - Забудь, забудь, все забудь.
  Хлопнула металлическая дверь.
Она бежала,  не разбирая дороги, босяком по грязной лестнице до самого первого этажа. Выскочила на улицу и застыла, слёзы размывали фигуры, сглаживали углы. Она без сил упала на скамейку и разрыдалась.
    К подъезду подкатил  черный мерседес, открылась дверца и, щурясь от яркого весеннего солнца, из его недр вылез Вениамин. Пачкая обувь, подошел, поднял с земли туфли и как маленькую погладил Леру по голове.
   - Не надо так убиваться, поехали лучше в хороший китайский ресторан. Отметим.
Валерия вскочила, готовая вцепиться ему в лицо, но Веня схватил её за плечи и прижал к себе.  Через минуту она взяла себя в руки, вытеснила панику, замуровала ненависть, заглушила отчаяние и почти спокойно села в машину.
   Веня всегда казался добрым, но только с виду. Обманчивое впечатление
 производил ласковый, бархатистый голос, но ведь кошки тоже урчат. И тигры, и львы.

Их было четверо в дорогих строгих костюмах, в темных очках, пятый сидел на стуле,  в майке и трусах, прикованный наручниками к трубе, торчащей из стены. Лера растерянно огляделась и попятилась обратно к лестнице, но  по ней уже поднимался Вениамин. А дальше, как в кошмарном сне, ей вручили список вопросов и заставили спрашивать. У Леры тряслись руки, и дрожал голос, мужчина смотрел на неё и нес какую-то чушь. Он сопротивлялся, прокусил себе язык насквозь и плевался кровью. Когда поток вопросов иссяк, Лера находилась в полуобморочном состоянии, её вырвало и теперь она сидела на мокром полу и утирала слёзы. И если бы на этом все закончилось…
   - Ты умница, - сказал Веня улыбаясь и присел рядом на корточки. Раздался жуткий грохот и сидевший на стуле пленный, тряпичной куклой сполз на пол. Лера закричала и получила звонкую пощечину.    
  - А вот этого не надо, - поморщился Вениамин и достал из кармана нож. - Ты молодец, все сделала правильно.
   Первый порез они почти не почувствовала, второй обжёг скулу, от третьего она стала захлёбываться кровью, а дальше просто потеряла сознание…
   Лера сунула гудящие ноги в туфли и открыла глаза.  Воспоминания причиняли боль. Она уткнулась носом в стекло и до крови  закусила губу, борясь с истерикой.   
   Всё хорошо. Всё хорошо. Только на этот раз привычное словосочетание не действовало, потому что ничего не хорошо, и маловероятно, что когда-нибудь будет хорошо.
   
 
Вместо китайского ресторана Вениамин привёз её в грязную гостиницу, на окраине города и заставил работать.
   В тесной, но пустой комнате, где из мебели поместилась только кровать, тумба и телевизор, привязанным к стулу сидел полуголый пацан, лет пятнадцати. Его бритая голова сияла кровоподтёками, огромные глаза смотрели на Леру таящимися в них, безумием и болью. Она справилась с первым порывом бежать прочь и не оглядываться.
   - Что вам от него нужно?
   - Местонахождение его брата. Зовут Рома, кличка Ким.
  Валерия присела напротив парня на корточки и в очередной раз пожалела, что у неё нет автомата. Она не была уверена, что смогла бы нажать на курок, но той, другой Валерии, этого очень хотелось.
   - Посмотри на меня, - мальчишка попытался отвести взгляд, но не смог. – Ты устал. Ты засыпаешь. Тебе хорошо и спокойно. Ты дома. Рядом твой брат.
   Глаза пацана остекленели.
 Лера без труда выудила  из его сознания все что нужно и выпрямилась. С детьми это всегда просто.
   - Ну?
Вениамин стоял у окна  и курил в форточку. Его присутствие вообще было из ряда вон, потому Лера не торопилась открывать карты. 
  - Сейчас я выведу его отсюда, и он уйдёт, тогда и поговорим. 
  - А вдруг мне покажется не достаточным количество и качество, собранной тобою  информации?         
  - Будь проще, - скривилась Лера. – Где ты только берешь эти зубодробительные фразы?
Тебе будет достаточно, я уверена. Если нет, то сама его найду.         
      С ними в комнате находились еще двое: водитель Юра и неизвестный Лере Макс, с татуированными по локоть руками. Все терпеливо ждали решения босса. Юра хмурился, Макс жевал жвачку и плевался через каждые пять минут. Закатное солнце косыми лучами гладило стены, с выцветшими обоями, а тот, чья судьба решится еще до его захода, пребывал в мире грёз.
  - Ладно, отвязывай и выводи. Встретимся через час в кофе Лебедь, - Веня затушил сигарету о подоконник, махнул Юрию и они вышли из номера. Макс разочарованно сплюнул и принялся со злостью кромсать веревки, намотанные в несколько слоёв.
   Парень смотрел перед собой невидящим взглядом и счастливо улыбался пространству.
  - Эй, Макс! – окрикнула вышибалу Лера и  быстро расстегнула пуговицы  рубашки. Тот впился в её грудь жадным взглядом и потерял бдительность.
   - Ты спишь.
Макс уронил голову на грудь и замер.
Идиот, ведь предупредили же, с кем он имеет дело.
Лера застегнулась и тремя щелчками привела пацана в чувство.
   - Можешь идти?
   - Да, - прохрипел Игорь и попытался завалиться на бок.
   - Ты можешь идти! – приказала  Лера и он пошел. 
Она не знала, зачем создаёт себе все эти сложности. Шансы что Игорь выживет, очень малы, но она все равно боролась, пусть и за лохмотья оставшиеся от его жизни, пусть за ничтожные клочки, но пока он дышит, она будет пытаться. 
  Они вышли на улицу, но не успел Игорь сделать и пару шагов в сторону, как упал и забился в припадке. Лера подскочила к нему, схватила за голову и отдернула руку словно обожглась. Хлынул поток боли, в нос ударил запах бензина, и Лера увидела, как двое мальчишек поливают квартиру из канистр, как подносят спичку и все в миг вспыхивает. Огонь в мгновение охватывает мебель, стены и два тела, лежащие на кровати.
Игорь смотрел на неё совершенно безумными глазами и улыбался. Она шарахнулась от него прочь, как от чумного, поднялась и быстро пошла по улице не оборачиваясь. Люди смотрели ей вслед, но она не обращала внимания. И вдруг остановилась. Сердце оглушало, ноги не слушались, но она переборола себя и вернулась. Достала телефон и вызвала скорую. Игорь бил ногами, скрёб ногтями по асфальту, Лере с трудом удалось удержать ему голову и разжать челюсть, чтоб он не захлебнулся пеной. Врачи приехали на удивление быстро, погрузили его в машину. Увидев следы побоев, врач вцепился в Леру  мертвой хваткой, но девушка легко от него отделалась. Через полчаса и не вспомнит, что вообще видел.               
    Машина скорой уехала, но Лера еще долго стояла и смотрела ей вслед. Загорались вечерние фонари, люди спешили домой. Ей некуда было спешить.  Вся её жизнь закончилось в феврале 2006, когда она очнулась на больничной койке, в частной клинике и увидела своё отражение в зеркале. Бритый череп, синяки под глазами, и исполосованное швами лицо, чужое лицо. Только глаза на этом лице остались её – зеленые и пустые.  Впереди её ждала еще ни одна операция, и на десерт несколько строчек на первой полосе в газете за 17 января.
     «Страшный пожар, произошедший накануне в доме 44 на Никитинском проспекте, унес жизни двоих человек: Ивлевой Валерии Дмитриевны 1983 года рождения и хозяина квартиры, Петрова Евгения Васильевича, 1975 года рождения. Официальной версией остаётся поджог, заведено уголовное дело…»
  В кармане заорал телефон и Лера очнулась.
  - И долго я еще должен ждать? – голос Вениамина, как всегда спокойный, но Лере удалось услышать в нём хорошо спрятанное нетерпение и злость.
 - Пятнадцать минут, я уже еду.
Лера дала отбой и стала ловить машину, хотя  ей меньше всего сейчас хотелось бы видеть Вениамина. Её грызла и мучила мысль: кем надо быть, чтобы заставить детей поджигать квартиру? Кем, чтобы их руками устранять ненужных людей?



Глава 12 – Изменившая смерть

Смерть. Что она для меня? Для убийцы, десятки, а может и сотни раз наносившего удар, обрывающий нить? Но смерть бывает разной. Легкая и быстрая, тяжелая и медленная, внезапная, или несущая за собой другие. Смерть, это всегда больно. Даже не столько умирающему, сколько окружающим его, близким людям. Истина, простая по сути, но порою слишком тяжелая для того, кого обуревает жажда. Но и голод замолчал сегодня, сжатый железной рукой.
Надо ли говорить что, провожая в последний путь человека, бывшего, по сути, моим соперником, я не ощутил радости. Только боль. Боль плотным облаком висящую над головой. Сжимаю зубы, чтобы не закричать самому, я держу плачущую Дину за плечи. Странная смерть. Авария на скользком участке дороги. Да какой там к черту скользкий участок. Выясню, чуть позже. Следы, которые истерлись для людей – мне, что открытая карта, с указанием места. А сейчас, я должен быть с ней.
Плачущие родичи, небольшая группа коллег по работе, друзья. Я брожу по ним взглядом, ни на ком не концентрируясь, чтобы ненароком не ощутить эмоций. Даже несмотря на выставленный блок, все-таки, мне сложно держать так много людей. Он тоже здесь. Тоскливо наблюдает за погребением собственного тела. Тихо шепчет беззвучные слова. И медленно меркнет, постепенно уходя в иной мир. Душа, не обремененная грехом, надолго не задерживается в мире. Достаточно, нескольких часов, а вовсе не сорока дней.
Осторожно принимаю поданный Дине венок. Она в смятении. И держится сейчас только подкачиваемая моей энергией.  Не понимает, почему еще есть силы. Достаточно лишь держать кончики пальцев на плече, и судорожно уничтожать ненужные плохие мысли. Это не так сложно как кажется, главное не отвлекаться.
-Мои соболезнования
-Да спасибо
Дружелюбно улыбаюсь, и практически на автомате гашу вспыхнувшую на мгновение в собеседнице досаду. Удар. Как пощечина, мгновенная и незаметная. Обжигающая, и в тоже время настолько легкая, словно ее и не было. Как будто пытался щелчком сбить со стола муху, а врезался в слона. И все это за доли секунды, в которые рухнула моя сдерживающая конструкция, и мгновенно возникла новая, образовавшая внутренний щит.
Мы замерли. Я, и странная невысокая девушка в черной куртке, потертых джинсах, и узких очках. Удивление. Испуг. Шок. Медленно растягиваю губы в улыбке. Неужели… Я не могу не проверить догадку. И рванул вперед всем естеством, стремясь ухватить столь неожиданно ярко проступившую нить, словно размытую за выставленным щитом. Искры. Они практически материализовались, когда столкнулись две воли. Проклятье! Не может быть! Она почти равна мне по силе, пусть и использует иной непонятный мне источник. Сощурившись, срываю с себя очки, чтобы столкнутся с  зелеными глазами. Испуг? Нет. Ложная эмоция. Гнев? Нет. Это тоже маленькая прощупывающая ловушка, цепь в ее обороне, выставленная чтобы подпустить меня ближе, и повергнуть волю одним ударом. Мы замерли посреди людного кладбища, кажется на целую вечность. Вечность длиною в две секунды. Две секунды ставшие полем боя, между мной, и зеленоглазой девушкой.
Кто-то закричал. Отчаянно. На грани сознания, буквально силой разрывая повязавший нас поединок воли. Дима?! Он встал между нами. Отчаявшись что-то объяснить, взмахивает руками. И она отступает, словно только сейчас его заметив. На глазах выступают слезы. Почти незаметные, внутренние слезы. Сейчас тот самый момент. Ее оборона сломлена и если  нанести удар, то победа окажется за мной. Но, и я медлю. Что-то держит, не давая шагнуть дальше. Дима смотрит на нее. Что-то беззвучно шепчет, протягивая руку. И девушка как завороженная протягивает свою. Оборачивается ко мне. Поверьте более странного зрелища, я не видел никогда в жизни. Призрачная ладонь ложится на мое плечо. Сжимает. Не тело, но дух. Его слова также бестелесны, но я неожиданно чувствую их:
-Позаботься о них. Обеих.
И соединяет наши руки. Миг. Зарождение тысячи вселенных, и ледяная смерть внутри микрокосма. Взрыв, подобный сверхновой, сжигает мое сознание, и я растворяюсь, не понимая, что происходит. Миг. В глаза возвращается свет. Мы стоим, держась за руки. Я и она. Мы слились душами воедино, и лишь сейчас вынырнув наружу, я ошеломленно пытаюсь отдышаться. Теперь нет нужды в барьерах, и имя тихим растерянным шепотом всплывает в моем сознании. Лера.
Я осознаю, как все это смотрится для остальных, и отстраняюсь, смущенно бормоча  под нос нечто невразумительное. Но никто даже не обратил внимания. Для нас пролетела вечность, а в мире стрелка часов сдвинулась лишь на три секунды. Окоченевшей рукой судорожно кладу розы на землю.
Дима ушел. В полном молчании мы вернулись туда, где стояли. Я рядом с Диной. Она, с каким-то скучающего вида мужиком, в богатом пиджаке и брюках. Это оказалось так…дико и непривычно. Ощущать внутри себя чужие мысли. Говорить, спутано, пытаясь понять. Слушать, и понимать. Я словно родился заново, встретив в городе немых единственную душу способную ответить. Получасом позже, мы разъехались. Родичи поехали справлять поминки. Я, повез Дину домой. А Лера уехала вместе с богачом. Однажды найдя нить, ты не потеряешь ее уже до конца жизни, если конечно действительно хочешь этого. А мы оказались нужны друг другу. Дико и странно, случайная встреча связала нас воедино. Проклятое кладбище… оно изменяло мою жизнь уже трижды. Что ж, посмотрим куда поведет эта дорога, и к чему приведет омут растерянных, но тем не менее прекрасных зеленых глаз.

Глава 13 – Тень смерти

Странное ощущение, словно вернулась домой. Заросший травой пустырь за спиной, канавы, покосившиеся памятники и ограды.
   Лера шла, не торопясь, прогуливаясь, слушая ветер. Тысячи имен вокруг. Все они были вписаны в  дневник смерти. Она читала, проговаривала чужие сухие, ломкие, как трава жарким летом, имена и смотрела на  лица. Фотографии: красивые, страшные, старые и юные, все они здесь равны в своей немоте.
  Серый бетон постамента, увядшие цветы, крест или гранитный памятник, вот и всё что ждёт после того как  покидаешь мир живых. Ну и конечно память, им нужно чтобы их помнили.
   Дорожка сузилась. Грязь, лужи, поваленные деревья. Ряд свежих могил, мокрый песок, искусственные венки. И вот последняя, у перекрёстка…
   Димка. Странно смотреть на него, улыбающегося с гранитного памятника.
Лера смотрела и не могла поверить. Как так? Дима? Она не хотела узнавать его. Разве такое может быть, ведь она рядом, она не позволит причинить ему вред. Никогда.
    - Лера?
Она повернула голову и посмотрела в его теплые карие глаза.
   -Что ты здесь делаешь?
   - Я искал тебя.
   - Я знаю, но почему здесь?
   - Потому что я умер Лера. Умер…
Дима протянул руку и коснулся темного вьющего локона. Лера прижала его ладонь к щеке и зажмурилась, желая проснуться.
  - Нет!
  - Я нашел тебя, - сказал Дима, улыбаясь одними губами. Белыми, бесцветными. – Теперь и умирать не страшно.
   - Нет!- вскрикнула Лера, но теплая ладонь рассыпалась мелкими, холодными каплями, ледяной ветер кинулся лизать лицо. Девушка зажмурилась, закричала и очнулась.
Пахло жжёной резиной. Надрывался истерично телефон. Его глухая, паническая трель не сулила ничего хорошего. Лера села и растерянно огляделась. Неужели она так напилась, что не помнит как приехала домой?
  Она еще минуту посидела, прокручивая  в голове вчерашний разговор с Веней и неожиданный, кошмарный сон,  в тайной надежде на тишину, но телефон не унимался. Пришлось вставать и снимать трубку.
  - Слушаю.
  - Лера? Это Юра, собирайся через пять минут приеду, - он сделал паузу. - Твой муж разбился  на машине, опознание уже провели, но босс настаивает, чтоб ты съездила лично.
   Первая реакция раздражение и злость.
   Да что он несёт?
А дальше накатила волна удушающего страха и паники, Лера не помнила, как положила трубку и сползла на пол. Очнулась она уже в машине, где едко пахло нашатырным спиртом и мужским потом. Хотелось вырваться, распахнуть дверцу и выброситься на дорогу под колёса мчащихся мимо машин. Просто прекратить все. Лера вцепилась в ручку и сжала зубы, она не будет плакать, не сейчас.
   Морг как страшный сон. Запах формалина, синие халаты и скучающие лица. И холод, страшный холод от накрытых простынями людей в коридоре, словно на выставке. Мертвых людей. Лера даже мысленно не могла произнести слово труп, грязное и некрасивое, оно не могло относиться к тем, кто еще день, час или неделю назад дышал и смеялся.
    Зачем она здесь?
Юра бережно, но твердо поддерживал её за локоть и спокойно смотрел на холодное, словно восковое тело Димы, смотрел так, словно тот и не был никогда живым человеком. Лера чувствовала  пустоту – леденящую, равнодушную. Она резко вырвала локоть и отстранилась.
   - Это он.
К собственному удивлению голос не дрогнул. Лера отвернулась, санитар закрыл Диму простынёй, больше никто ничего не сказал. Юра протянул парню конверт и почти силой вывел Леру в коридор, а потом на улицу.
  Она рассыпалась на части, вроде  здесь и одновременно где-то далеко. Остро, дико, захотелось повернуться к Юре и порезать его маску спокойствия вместе с лицом  на лоскуты, просто так, для внутренней гармонии. Что бы просто увидеть, там, внутри, человека. Лера сразу же содрогнулась от гнусной мысли, но стойкое желание пролить кровь  не прошло. Месть.  Воздаяние. Она не может сдаться, не может подвести Диму. Теперь она должна жить, просто обязана. Она заставит их заплатить за всё.
  - Когда похороны?
  - Не знаю.
Юра уверено вел мерседес по шоссе. Лера сразу сообразила, что едут в загородный дом господина Власова. Престиж, высокие заборы и громкие собаки, на длинных цепях.
   Как сдержаться? Как  не кинуться и не вцепиться ему в лицо?
Привычные установки не действовали, внутри все кипело и дымило. Никаких сомнений, Вениамин виновен. Вечный перестраховщик, на старости лет, сорвался во все тяжкие и замарал аристократические пальчики  кровью. 
   Что, что же такое откопал Димка на самом деле?
   - Юр, меня тошнит, - простонала Лера и сложилась пополам. Вышколенный и наученный горьким опытом, мужчина даже головы не повернул. Машина летела по шоссе со скоростью 150 километром в час, он даже не подумал сбросить скорость. Открыл все окна, в салон ворвался ветер. Лера со злорадным удовольствием поймала на его лице брезгливую гримасу. Ей на самом деле было плохо, пустой желудок подкатывал к горлу, но пряная злость, от которой закипала кровь, придавала ей сил. Все окупится с лихвой.
 Уже через пятнадцать минут Юра будет корчиться от невыносимой вони, существующей лишь в его воображении… Лера откинулась на спинку кресла, закрыла глаза и стала ждать.   
     Остановились на первой же заправке. Юра бледный, с сумасшедшим взглядом, просто выпал из машины на асфальт и так и остался лежать, захлёбываясь воздухом. Он напоминал рыбу,  выброшенную на берег. Лера не чувствуя даже капли жалости или сожаления пересела за руль, захлопнула дверь и вырулила с заправки. 
   Машину она бросила почти сразу, как въехала в черту города, оставила на забитой стоянке гипермаркета, и до Диминого дома  добиралась на метро. В подъезд попала легко, разговорилась с бабулей, выгуливающей лохматого терьера, про смерть соседа с седьмого этажа та уже знала и по истечению потока охов и вздохов, они вместе вошли в подъезд. Для собственного успокоения, Лера подретушировала свой образ в памяти старушки, и попрощавшись, вышла из лифта на седьмом этаже. Дверь не открыли, квартира безмолвствовала. Сосредоточившись, Лера без труда замкнула внешний контур сигнализации. Она сама удивлялась тому, в какой прогрессии растут её возможности, теперь она могла взламывать мысленным воздействием не только память и личность, но  вполне материальные преграды – дверные замки.
  Тяжёлая металлическая дверь бесшумно открылась, но Лере хватило двух шагов, чтобы понять – опоздала. Всё внутри было перевернуто вверх дном. Вещи разбросаны, ящики вывернуты, дверцы шкафов вырваны с мясом. Кто-то в ярости не рассчитал усилий. Вскрыли даже ламинат, передвигали  мебель. Лера прислонилась плечом к стене и закрыла глаза – поймать образ. Перед внутренним взором замелькали картинки, всё размытое, фигуры то сходились, то распадались, как пазлы, лиц Лера так и не разглядела. Надо было уходить, но девушка застыла на месте, борясь с подступающими к горлу слезами.
  Не уберегла…
В кармане завибрировал телефон. Веня.
  - Да!
  - Похороны завтра, - его голос показался ей усталым. – Мы поедем туда вместе, а сейчас пожалуйста приезжай. Хочешь, отправлю за тобой машину. Домой ни в коем случае не возвращайся.
   - Ты можешь объяснить, что происходит?
   - Не по телефону.
   - Его с матерью наверное рядом похоронят, - размышляла вслух Лера, - на Семёновском. Встретимся там. Завтра. Ты всё объяснишь.
  - Лера, я беспокоюсь за тебя… 
Вениамин сопротивлялся вяло, болезненное молчание затянулось.
  - Завтра, - не зная, что и думать, тихо сказала Лера и дала отбой.
  Она не стала звонить в милицию, просто закрыла обратно дверь и ушла. Леру не покидала мысль о красивой девушке Дине.  Где она? Жива ли? Всё выяснится завтра, а пока надо схорониться в какой-нибудь гостинице и переждать этот день и эту ночь. Один день и одну, бессонную ночь.
 
Лера еще издали приметила мерседес, за приоткрытым тонированным стеклом виделся короткий ёжик русых волос и смутно угадывался силуэт – Юра. Аура уже в норме, тонкой струйкой вился дымок, и тлела в пальцах сигарета. Она не стала подходить, проследила  за траурной процессией, выходящей из церкви и, держась на расстоянии, пошла следом. Краем глаза заметила Вениамина вылезающего из машины. Он огляделся, одернул плащ, взял с заднего сидения две красные розы и направился к ней. Про цветы она даже  не подумала, не видела в них смысла.
   - Как ты? – Вениамин сдёрнул темные очки и сунул их в карман. Лера не ответила, неопределённо пожала плечами, протянула руку и забрала у него очки. Глаза после бессонной ночи  красные и опухшие, лучше спрятать, да и Димина сестра чего доброго узнает… На последнее  не стоило особо надеяться, но Лера порой тешила себя иллюзиями. 
  - Пойдём. Поговорим после, - не позволив взять себя под руку, Лера быстро пошла вперёд.
    Угнетала тишина. Ветер рвал кроны деревьев, мелькали чайки. Лера щурила слезящиеся глаза и старалась особо не всматриваться в скорбные лица. Кое-кого она узнала – Димину сестру Марину, несколько друзей детства, сослуживцев, университетского приятеля Славу Зайцева, но остальные  были для неё серой массой. Чужие, они из той другой жизни, в которой она мертва. Лера глубоко дышала, но слёзы туманили взор. Гроб засыпали песком, люди подходили, клали цветы,  выражали свои соболезнования. Дина выделялась из толпы, стояла чуть поодаль, застывшая и мраморная, по щекам её непроизвольно текли слёзы. Её горе, столь очевидное, причиняло Лере нестерпимую боль. Девушка кивала головой, принимая соболезнования, поджимала губы и лишь сильнее прижималась к своему спутнику, высокому худому молодому человеку, в черном плаще. Лера взяла из рук Вениамина розы, положила на мокрый, тяжелый песок  и подошла к ним. Фон Дины казался слегка смазанным, нечетким, девушка смотрела на Леру и не видела её. Молодой человек обнимал Дину за плечи, защищая, оберегая её, но вокруг клубилось что-то колючее и холодное. Он сказал что-то в ответ на её соболезнования, и Леру неожиданно накрыла волна раздражения. Кто он такой? Что делает здесь?
    И тут её ударило, неожиданно и сильно, внутренние щиты сплотились. Ментальный удар ушёл в темноту. Молодой человек растеряно улыбнулся и в следующую минуту на Леру обрушился шквал. Это вызвало не столько страх, сколько удивление, она не напрягаясь подавила напор, чуть приоткрыла дверь, заманивая своего противника в ловушку. Её охватил азарт. Она никогда не встречала подобных себе, и любопытство победило здравый смысл. Еще неизвестно чем бы все это кончилось, но полный отчаяния вопль вернул Леру к действительности. Перед ней стоял Дима. Она сорвала очки, не веря своим глазам. Сделала шаг назад.
Дима тянул к ней руки. Он не просто видел её, он узнал её.
   Силуэт, контур, прозрачная фигура, он покачивался, исчезал и вновь появлялся. Лера совсем растерялась. Призрак взял её руку и вложил её в ладонь незнакомца, губы Димы шевелились, но Лера не понимала, что он говорит. Так они и стояли, казалось целую вечность, всё в мире кроме них перестало существовать. Застыло, а потом с тихим шелестом оттаяло и потекло бурной рекой памяти. Лера раскрылась, расслабилась. Когда она пришла в себя, Димы уже не было. Её ладонь все так же лежала в теплой ладони странного молодого человека, которого звали Костя. Она больше не боялась, лишь немного растеряно огляделась вокруг, но никто словно и не заметил случившегося.
   Расходились молча, каждый своей дорогой, Лера не оглянулась, даже головы не повернула. Там за этим кладбищем её ждала жизнь, дорога, по которой надо пройти до конца. Она мертвой хваткой вцепилась в локоть Вениамина и спрятала сухие, злые глаза за стеклами очков. Всё потом. Боль, тоска, слёзы и новые знакомства. Всё потом.               


Глава 14 - Третий

Молча курю. Сил почти не осталось. Ни физических, ни духовных. Стою на пропыленной автостраде, и меня мутит от голода. Буквально, во всех смыслах. Перед отъездом, я накачал Дину положительной энергией, и почти силой уложил спать. Еще не хватало, чтобы она без меня что-то натворила. А затем, я отправился на то место где погиб Дима.
Дорога нитей, мало чем отличается от обычной. Только вот, если я ни черта не разберусь в том, где идет след от машины, а где велосипедный, дорога нитей похожа для меня на открытую карту. Я медленно, по одной, выцепляю нужные, скрепя зубы стараюсь не пройти по ним до конца. Еще не время знать. Не время делать ход. Сейчас только информация. Одна за другой. Каждая к определенному пальцу, чтобы не потерять.
Дождя не было уже три дня. Естественно, машину не могло занести просто так. Даже невооруженным глазом я вижу иное. Словно… словно он специально свернул в кювет, на полном ходу. Так странно  и глупо. Я прошелся по дороге, и осторожно спустился вниз. От протекающей рядом речки, несет тухлятиной. Покореженный автомобиль уже давно убран, но что-то не дает покоя, заставляя копнуть глубже. Еще. И еще.
Закуриваю. Хэх. Это похоже на работу могильщика, да простится мне этот жестокий юмор. Нить. Нить Димы. Почти угасшая, но еще не оборванная. Цепляю ее на мизинец, медленно скользя чуть назад. Лера. Та девушка с кладбища, здесь и ее участие, хотя и несколько иное. Видимо накрепко загнанная память или…Вспышка. Дикий визг тормозов и человек за рулем. Гримаса страха и решимости. Дима. Он кричит ее имя, отчаянно прося помощи. Вот значит как. Он настолько сильно желал видеть ее, хотя бы перед смертью, что переплел нить судьбы. Почти мгновенно оборвавшуюся. Щелкаю зажигалкой. Все, как и в былые годы. Поднимаюсь наверх, держа в ладони почти истершуюся нить. Это след того, кто убил Диму. Дал приказ на уничтожение. Как я и думал, все оказалось не столь просто и в этом явственно замешана Лера. Сейчас, я должен вернуться к Дине, ну а затем…
Удар. Жесткий удар по незащищенным почкам. Выхаркнув сигарету пополам с кровь, падаю на асфальт, сжимаясь в беззащитный комок. Наверное лишь четко выработанный рефлекс, спас меня в этот момент, заставив откатится вбок. Громко хлопнуло, и пуля высекла искры из дороги, уйдя куда-то в сторону. Отчаянно наношу удар, стараясь подавить волю нависшего надо мной крепыша. Горло сжимает ледяная рука страха. Отбито. Он здесь не один. Проклятье. Волчком крутанувшись на земле, я буквально в последний момент подставил под пулю незащищенную ногу. Я не прожил бы и года, убивая врагов только с помощью дара. Отсекаю боль, вместе с враз онемевшей ногой. Кажется, сломаны кости. Не страшно, главное выжить. Привстаю на колене и делаю взмах. Медленно, как в дурном сне, поднимается пистолет, а навстречу ему летит смазанное серое лезвие ножа. Громкий хлопок.
В глазах кровавый туман. Кажется, пробито легкое. Ключица сломана. Он успел выстрелить дважды, прежде чем нож встретился с его кадыком. И ощущение чужой воли защищающей крепыша сразу пропало. Противник не здесь. Он лишь следил его глазами, скользнув по нити. Отдал приказ на уничтожение. И в нужный момент прикрыл от удара. Такой же, как я. Как Лера.
Зажмуриваюсь и нащупываю ее нить из последних сил. Не время спать. Не спать, черт побери! Передать сообщение. И уйти по реке, она смоет следы. Они уже идут за мной.
«…его убили. Враг такой же, как мы. Будь осторожна, он может видеть чужими глазами, и очень силен. Вытащи Дину. Быстрее. Они придут и за ней…»

Глава 15 – Да будет свет, да будет тьма

Хмурое утро. Скрипучее гладкое стекло под пальцами, Лера смотрела на неторопливые капли дождя и повторяла себе: я муха, муха попавшая в паутину, я гусеница  в коконе, я вырвусь и стану бабочкой.
  Она хорошо помнила тот день. Первый день в новом образе, тогда увидев своё отражение, она разбила зеркало, с криком бросила под ноги и затоптала ногами. Потом пришла молчаливая сестра собрала осколки, поставила на стол мензурки  с лекарствами и вышла.
  Лера вдыхала яркий, но резкий запах её духов и наблюдала за серым, суетливым миром, растекающимся за окном палаты, или лучше сказать клетки?
  Там, за створками дверей, бесшумно открывающихся с пульта управления, начинался красивый мир. Глазурь кремовой напольной плитки, ковры, мягкие диваны, плазменные панели, уютные оранжереи: всё иллюзии, пыль в глаза. Вежливые медсестры, улыбчивые санитары, серьёзные, уверенные в себе врачи. Надёжные и спокойные охранники в домашних пуловерах, джинсах, они всегда помогут спуститься и подняться по лестнице, найти нужный кабинет и донести вещи до комнаты. Лера ненавидела их улыбчивые лица и пустые мертвые глаза. За внешним отглаженным фасадом, звенела гулкая тишина равнодушия.
  В тот день они привели, того самого «другого», странного молодого мужчину, посадили на стул и по заведенному порядку вышли прочь. У окна остался стоять только Вениамин.    Гость сидел спокойно и в глаза не смотрел, удачно выбранная им точка, где-то у Леры за спиной, поглотила все его внимание.  От предшественников он отличался ровным загаром, здоровым телосложением и железными нервами. Короткие тёмные волосы, карие глаза, однодневная щетина и след от кольца на пальце. Лера долго присматривалась к новому клиенту, чем сильно раздражала Вениамина, по давней привычке стоявшего к ним спиной. Она пыталась понять, как лучше подступиться к неприступной броне незнакомца, к собственному удивлению, она даже его имя не могла считать, настолько он оказался «закрыт» от внешнего воздействия.   
    Голос Кости выдернул Леру в реальность, обратно в кремовый салон Вениного мерседеса.
   «…его убили. Враг такой же, как мы. Будь осторожна, он может видеть чужими глазами, и очень силен. Вытащи Дину. Быстрее. Они придут и за ней…»
Замелькали картинки. Искажённое лицо Кости, кровь.
Он показывал ей Дину, улица, дом, квартира. Сквозь туман проступила широкая полоса дороги, след от шин и тут всё пропало, чья та чужая воля поглотила последний всплеск, нить жалобно зазвенела и порвалась. Лера хрипло выдохнула.
   - Нет…    
Машина вильнула, Юра резко ударил по тормозам, их швырнуло вперёд.
  - Какого черта! – вопль  Вени потонул в визге горящих тормозных колодок. Грохнул выстрел. Вениамин упал на сидение, пачкая кровью кремовый салон. Лера закричала. Машина снесла ограждение, и замерла на обочине. Юра вышел из машины, открыл заднюю дверцу. Лера в ужасе смотрела на пистолет в его руке, попыталась поймать взгляд и содрогнулась.
   - Выходи, - Юра говорил чужим, гортанным голосом, мышцы на шее вздулись, словно он в эту минуту силился, поднять штангу. Лера попыталась унять дрожь в руках, пальцы онемели. Убить её он мог и в машине…
   - Юра? – она не сводила взгляда с его перекошенного лица. Её движения стали плавными и неторопливыми. – Юра, как же Веня? Мы не можем бросить его здесь, ему холодно, там, в багажнике одеяло и аптечка. Ну же Юра, ты слышишь меня? 
  Главное чтоб голос звучал ровно и уверено.
Под ногами твердый асфальт, масленые пятна, забрызганные грязью ботинки Юры. Нельзя смотреть ему в глаза, Лера знала что нельзя, но чужая воля подавляла здравый смысл. Наглый шёпоток преследовал и уговаривал.
А вдруг получится? Справишься, сломаешь бетонную стену.
Глаза холодные и колючие, совершенно бездонные, там за темнотой зрачка спрятался её убийца. Он смеялся над ней и приказывал взять пистолет. Лера протянула руку, рукоять было ребристая и теплая, тяжесть заставила напрячь запястье.
   - Стреляй!
Оглушительно яростно грохнул выстрел. Юра схватился за шею, покачнулся и упал. Лера разжала пальцы, оружие с глухим стуком упало под ноги.
   - Лера беги, беги отсюда, - шептал Вениамин, в руке он держал пистолет. В салоне пахло порохом и кровью. Лера застыла в ступоре, не зная, что делать. Давящая клетка чужой воли еще ощущалась на границе сознания, её трясло и колотило. Стали притормаживать мимо проезжающие  машины, кто-то пытался заснять их на камеру.
   - Беги!
Куда бежать? В лес?
Лера достала из кармана телефон, собираясь вызвать скорую и  милицию, но не смогла рука безвольно повисла. Она еле держалась на ногах. Кто-то наконец осмелился остановиться и подойти, она слышала мужской голос, вызывали скорую, потом милицию. Лера закрыла глаза, села на асфальт и стала считать до десяти, потом до двадцати, звуки сливались в единый фон, люди казались яркими цветными пятнами, плывущими в густой темноте. Открыв глаза, она посмотрела на сотовый. Позвонить… Она не попадала на кнопки, путала цифры, но всё же дозвонилась.
   - Дина? Диана вы слышите меня, уходите из квартиры, вы в опасности.
     По ту сторону хрипло рассмеялись и прокуренный мужской голос насмешливо ответил:
   - Простите, но абонент сейчас недоступен, попробуйте позвонить позже, – курильщик отсмеялся и совершенно серьёзно добавил: - Возьмёшь на себя убийства, признаешься во всех смертных грехах. Одно лишнее слово и девочке конец. Да и еще, на дружка своего,  можешь не рассчитывать, он труп.
  В трубке протяжно и монотонно закапали гудки. Телефон выпал из пальцев, но Лере было уже все равно.


                *******

Следователь курил, стоя у окна любовался пейзажем; шел дождь, по стеклу сползали капли. Лера не глядя подписывала протоколы допросов, она знала их наизусть, каждую букву, слово и запятую. Подписав последний лист, она бросила ручку и застыла, взгляд зацепился за паутину трещин на лакированном столе. Теперь их уже не остановишь, они будут двигаться, съедая по миллиметру поверхности в день, пока не наткнутся на пустоту края.  Вот и она дошла до своего края…
   Всё, игра окончена. Последняя капля в череде потерь, оборванная цепочка роковых обстоятельств. Кто-то поставил точку.
  - Почему вы отказались от адвоката? – спросил опер, не отрывая взгляда от вида за окном, завитки дыма уползали в открытую форточку.
Около часа назад, когда её только привезли сюда, он таким же монотонно скучающим голосом объяснял Лере её права и задавал вопросы. С виду господин Горбунов казался спокойным, но за этим фасадом разливалось удовлетворение, он с удовольствием перечитывал её показания, вносил уточнения и уже строил планы на свободный выходной, когда раздался телефонный звонок. Он выслушал, повесил трубку и нахмурился. Все десять минут молчания он перечитывал её признания, почесывал
трёхдневную щетину и тёр и без того красную шею. Его настроение сильно изменилось, про себя он некрасиво матерился и мечтал сдать это дело кому-нибудь другому. 
  - Вы настаиваете что убили этих людей?
Глупый вопрос вызвал у Леры улыбку. Неужели ей попался честный мент?
  - Да.
В эту минуту в дверь тихонько постучали, и в проёме показалась кудрявая голова в очках.
 - Заходите Петр Алексеевич, мы вас ждём. Присаживайтесь и знакомьтесь, Чижова Калерия Яковлевна. Калерия это ваш адвокат, Петр Алексеевич Одинцов, государственный защитник.
  Лера не отреагировала. Все последующие попытки адвоката привлечь её внимание не увенчались успехом, на вопросы его она не отвечала, не смотрела в его сторону, чем сильно накаляла обстановку в кабинете. Через сорок минут безуспешных попыток, адвокат, красный от стыда и мокрый от пота хлопнул дверью, и воцарилась тишина.    
  Горбунов встал из-за стола, достал сигареты и закурил.
Всё это напоминало Лере фарс. Очень хотелось спросить, жив ли Вениамин, но язык не поворачивался.  И даже хотела проситься обратно в камеру, но тут Горбунов В. И, его имя отчество она не запомнила, наконец заговорил. Кто сказал, что она от него отказалась? Лера улыбнулась собственным язвительным мыслям и ответила:
  - Всё же очевидно, зачем адвокат.
  - Его ходатайство об экспертизе могло бы вам очень помочь, вы понимаете?
  - Нет, - Лера подняла глаза и впервые, за все время их беседы, посмотрела на Опера с интересом, - Нет, я не понимаю вас. Зачем вы всё усложняете?
  - Калерия, - он повернулся к ней лицом.
  - Если можно, просто Лера, и давайте на сегодня закончим, я устала.
  - Как только я передам дело прокурору, вас отправят в тюрьму Лера, вы понимаете, что такое тюрьма?
  - У вас на столе лежит моё признание, что еще вам надо?
  - Чем больше вы настаиваете на своей виновности, тем меньше я вам верю.
  - Вы хороший человек, и на этом мы закончим наш разговор.

   
       Камера предварительного заключения. Пустота. Вакуум.
Она вспоминала телефонный разговор, прокручивала  его в голове, прослушивала как запись на плёнке.
   Кто он? Чей голос по ту сторону телефонной трубки?
Он человек из плоти и крови, материальный и осязаемый, со своими желаниями и слабостями. Она пыталась увидеть его, представляла себе презрительную ухмылку, ямочки на щеках.
  Красив ли он? Стар или молод?
Лера вглядывалась в темноту, вслушивалась в эхо своих воспоминаний, отматывала назад  и пыталась увидеть хоть что-нибудь: щетину на подбородке, шрам, заломы морщин на лбу, но собрать во едино черты его лица не удавалось. Темнота оставалась безучастна, тени молчали, картинка рассыпалась песком сквозь пальцы.
 
Почему она считает себя обязанной защищать эту девушку? Почему? Ту, которую любил Дима, ту, что заняла её место рядом с ним, почему? Внутренний голос терзал старые раны, память истекала кровью. Лера не находила ответа
Перед ней дверь, широкая дверь, покрашенная серой, грязной краской. Она железная, но вовсе не неприступная. Там за дверью люди, обычные. Ей не стоило бы особого труда выйти в эту дверь, и без труда покинуть негостеприимные стены следственного изолятора. А еще проще, убедить душку следователя не возбуждать уголовного дела, нет ничего проще…
  Выбросить, выкинуть все лишние мысли из головы, сосредоточиться. Из-за переполняющих  эмоций, Лере никак не удавалось прорваться сквозь туман, плотно укутывающий Костин след. Пелена вокруг, вязкая и серая, глушила звуки и не позволяла Лере поймать волну.
  Костя, просто мгновение в её жизни, искра во мгле. Он услышал, понял. Нет, она не верила в его гибель, она должна найти след.
Вот она лента дороги, здесь погиб Дима. Росчерк шин, он бил по тормозам из последних сил и вдруг, зачем-то выжал педаль газа до предела. Он не мог покончить с собой, это исключено.
  Лера отчетливо видит картинку и слышит шум дождя на заднем плане, потоки воды льются в неба, барабаня по крыше, метаются на издыхании дворники. Шины рассекают лужи. Но почему то, ей сейчас все видится в солнечном зареве. Плавится асфальт под тяжёлыми Костиными ботинками, чуть дрожит марево воздуха, мерцающая перламутром даль пустынна. Костя стоит на дороге, посреди безмолвия и утопая в глазури света. Совсем рядом течет жизнь огромного мегаполиса, но вокруг тишина. Ни единого звука. Лера боролась, рвала эту тишину  в клочья, выламывала невидимые двери, и когда пробилась, ощутила удушающую волну смрада. Ураганом ворвалась боль, унося собой все сомнения и страхи. Лера уцепилась за эту боль как за соломинку, хрипела, кашляла, ловя ртом воздух и тянула на себя нить.
   - Костя! – вопль эхом размножился в пустоте. В дребезги разбился яркий слепящий свет, разлетаясь обжигающими маслянистыми каплями. Лера без сил упала, боль корчилась внутри извивающимся змеем, из носа хлынула кровь, девушку вырвало.
   Диким голосом заорала, проснувшаяся сокамерница,  вскочила с койки и заколотила ногами в дверь.
  - Где вы там, твари уполномоченные, человек загибается! Помогите, кто-нибудь!
Лера лежала лицом вниз, в луже собственной крови и ничего не чувствовала. Продолжало упрямо стучать сердце.
  - Костя…
  - Лера? Где ты Лера?
  - Дина.. в опасности… помоги…
  - Что? Где? Где она? Ты слышишь меня Лера?
Мрак погасил все звуки, нить Кости растворилась, Лера не знала успел ли он поймать посланные ему образ. Распахнулась дверь, потеки белого света просочились в камеру, жужжала мигающая лампа под потолком. Пространство распадалось, вспышки, заломы теней, искажённые нити: весь мир как плоский чертёж. Загорелось и погасло солнце в узком кресте окна, Лера искала и нашла своё забвение.   



Глава 16 – Ответный удар

Сумрак боли медленно отступает. Смерть, дышавшая в затылок, разжала ледяную хватку, когда я в десятый раз встретил утро. Запах сырого мха. Чихаю. Проклятие как больно. Почти две недели ушло на то, чтобы прийти в себя. Слишком мало еды. Слишком сыро. И не прекращающаяся ментальная атака. Он рыскал по моей нити, старательно выискивая, пытаясь пробить брешь, в созданной мной обороне. Сильный. Наглый. И до ужаса самоуверенный. Собственно, что его и погубило. Оценив уровень способностей противника, я не стал вступать в открытую конфронтацию, а вместо этого подсунул ему липовый разум зверя, оказавшегося неподалеку, и накрепко привязав к нему часть нити, отправил куда подальше. Он обнаружит обман. Очень скоро. Но этого времени мне вполне хватило на то, чтобы залечить раны. Хотя бы отчасти. Поднимаюсь с земли, отчаянно скрипя зубами. Спину продуло. Как бы не было смешно, это беспокоило меня куда как больше, чем две дырки в груди. К ним я хотя бы привык.
Я далеко не бессмертен. И мне банально повезло, что пуля все-таки не задела легкое. Правда сломанная ключица зажила очень плохо, и нещадно болит, но по-крайней мере двигаться я уже могу.
- Костя…
Что? Она сумела найти меня?!
 - Лера? Где ты, Лера?
 - Дина... в опасности… помоги…
 - Что? Где? Где она? Ты слышишь меня, Лера?
Слабый сигнал затух, но ей хватило времени пропихнуть через узкий канал изображение. Вот оно как. Объемная картинка колыхнулась перед глазами, восстановив целостность разрозненной картины. Нужно спешить. Он уже нашел меня. Зарычав от боли, я распрямился, так что отчетливо хрустнули кости. И бросился бежать по залитому солнечным светом лесу…
Днем позже я уже был в городе. Запах грязных трущоб, всколыхнул во мне былые воспоминания. Тогда, я точно также прятался. Вживался в чужие роли. Учился заметать следы, и физические и ментальные. Уходить от ментов. Без шума и пыли. Точное движение холодного лезвия, перерезающего артерию. Отступить от хлынувшей крови, и уходить. Также, я собирался поступить и сейчас. Я не смог связаться с Лерой, но это сейчас и не нужно. Он ждет меня, именно там. Готовится к удару, сломающему нас обоих. Вот только идти в расставленную ловушку, как в достопамятный первый раз, я не собирался. Повзрослел, знаете ли. Ухмыляюсь. Найти их оказалось не так и сложно благодаря подсказке Леры.
Небольшой коттедж в самом центре города. Двухэтажный кусочек элиты, обнесенный простеньким забором из заваренных металлических листов. Даже не удосужились покрасить нормально – одна грунтовка. Я не стал дожидаться ночи и перемахнул через закрытую калитку. На виду у черных, холодных глаз камер. Медленно как в дурном сне открывается дверь. Встречающее дуло пистолета. Но я и не намеревался просто стоять и смотреть. Оборона, никогда не была моим коньком. Ныряю влево, перекатываясь через плечо. Враг уже здесь – и потому мне нет нужды в ментальной атаке. Её я применил к себе, отсекая малейший признаки боли во враз взвывшем теле. Еще не хватало отвлекаться. Резкое движение. Он не успевает перевести руку с пистолетом, когда в нее вонзается нож. Мгновенный крик подавлен чужой волей. Неведомый игрок сам вошел в тело пешки, решив проверить мои силы. Идиот. Ты же наверняка в жизни ствола не держал, так зачем лезешь в чужое дело?! Впрочем, мне это даже на руку.
Я встретил его ядовитую ухмылку издевательским хохотом. Громко хлопнувший пистолет выстрелил над самым ухом, когда я по-звериному бросился на охранника. Рывок. Не мудрствуя лукаво, я ударил в кадык, а затем в пах. Когда тело сминает чисто рефлекторная боль, даже самый мощный контроль отступает на мгновение, оберегая тело. Свернув шею парню, я шагнул внутрь. Оружие уже не было нужно, я снова стал охотником. А они моей дичью. Еще двое. Один бросился в подвал к привязанной Дине. Второй остался на этаже, выжидая. Не позволю.
Мы встретились у самых дверей. На этот раз пуля прошла совсем рядом, чиркнув по скуле оставляя кровавую дорожку, заставляя стиснуть зубы. Этот оказался незащищенным. Видимо неведомый враг понял ошибку, и предоставил свободу действия пешкам. Оставшись лишь наблюдателем. Ну и зря. Я показал ему новую промашку, когда вломился в мозг верзилы. Примерно, так как это делает Лера. Учится, пришлось прямо на ходу, но у меня получилось даже неплохо. С бездумной улыбкой он кинул мне ключи и пистолет. Противник рванул вперед, но меня уже не было в этом сознании. Буквально на последней доле секунды, я вынырнул в реальность и нанес короткий, страшный удар, сломавший охраннику переносицу. В коридоре оказалось не особо много места, но его вполне хватило, чтобы ударом ноги отправить в нокаут опешившего громилу. Контрольный выстрел на добивание.
С последним мы столкнулись минутой позже. И это уже была схватка двух мужчин на равных. Она длилась ровно столько, сколько занимает полет пули до чужого тела. Холодная и колючая смерть. Маленькая, но цепкая, как и любая из них. Он упал на пол, закатив глаза, словно пытаясь рассмотреть дырку на лбу. А я, шипя, осел по стене, бешено дрожащей рукой зажимая хлещущую кровь. Проклятье. Он отстрелил мне мизинец на правой руке. Видимо пытался выбить пистолет из рук. Взять живьем. За что и снова поплатился. Наматывая на руку импровизированное подобие бинта, я неожиданно даже засмеялся. Он явственно не так силен, как кажется. Стратег, несомненно опытный, и сильный. Но почти не бывавший на настоящем поле боя. Не нюхавший пороха и крови. А знание без дела мертво.
Дина без сознания. Но жива и абсолютно невредима. Ну, так даже лучше. Я взвалил ее на плечо, и рванул прочь из дома, стараясь затеряться в городских закоулках и смятении людских нитей. Он пойдет по моему следу, несомненно. Но и я не останусь в стороне, лишь понадежнее спрячу Дину. Так чтобы можно было сыграть и на равных. Охотник вернулся. Только уже не убивать, а защищать. И теперь я не один.
-Лера. Если ты слышишь меня. Действуй.

Глава 17 – Всё на кон.

Грозно ревущий мотор. Непередаваемое ощущение живого металла покорного твоей воле. Чуть добавив газу я обгоняю потрепанную таксишку и тихонько смеюсь над несущейся вслед бранью.  Какое-то непередаваемое чувство вселилось в меня в ту минуту когда, спрятав Дину на старой даче, я выкатил потрепанного железного коня из гаража. Годы не пощадили его но потратив несколько часов я смог привести мотоцикл в божий вид и тут же выехал стремясь как можно быстрее попасть в город. От Леры не пришло ответа, и я волновался. Пожалуй, даже больше, чем за оставленную Дину. Ее опять пришлось накачивать энергией. Слишком много потрясений сильно подорвали нервную систему бедняжки. И чувство вины внутри, оказалось пожалуй единственным, что омрачало моё возвращение.
Плотный шлем скрыл раны на лице. Руку я тщательно перебинтовал и обработал рану, чтобы не допустить заражения. Остальное показалось лишним, хотя даже находясь в прекрасном расположении духа, я понимаю, что осталось совсем немного. Никакой даже сверхсильный организм не выдержит еще одной подобной встряски. И поэтому я искренне наслаждаюсь выдавшимся мне часом свободы, который займет путь до города. Ведь он может оказаться последним в моей жизни.
Уже подъезжая к городской черте, я закричал. Мысленно ударил по всем каналам, вызывая его на поединок, и надеясь лишь на то, что этим выиграю время для Леры. И он, кажется, отвлекся. Не ответил, но я почувствовал чужое присутствие и почти мгновенно ко мне на хвост сел красный пикап с тонированными стеклами. Резко свернув влево, сбавляю скорость и закатываю во двор, щелкнув подножкой. Они не заставили себя ждать, выскочив из машины почти в ту же секунду. Настроенные убивать. Ухмыляюсь. Ведь и я не в песочнице копаться пришел.
Никогда не любил пистолеты. Слишком громкое и неточное оружие, которое всегда может подвести. Ножи мне как-то больше по душе.
Слитным движением я рванул на вышедшего справа молодчика с автоматом. Рефлексы несколько притупились, но мне хватило мгновения, чтобы уйти от прострочившей землю очереди и метнуть нож. Глухо захрипев, он свалился на землю. Второй рванул ко мне, огибая капот машины. Большая ошибка давшая мне лишние секунды для того чтобы встать. Ударив шлемом по автомату громилы и не давая ему поднять ствол, я со всей силы врезал ему лбом в переносицу. Но и это его не проняло, лишь тонкая струйка крови потекла из носа. Ответным ударом молодчик отправил меня на землю и занес автомат, готовясь дать залп. И лишь мгновение спустя ощутил неудобство в груди. Скосил глаза на торчащую слева рукоятку ножа и матернувшись осел.
Не обратив никакого внимания на испуганные крики прохожих, я вскочил на байк, и рванул дальше. Туда где на мгновение промелькнула чужая злоба. Любой даже самый многоопытный игрок, теряя пешки, испытывает ее. И он не стал исключением. Собственно, на что я и рассчитывал, выходя на эту рискованную затею.
Десятки нитей перехлестнулись медленно, но верно сжимая вокруг кольцо. Все то, что я видел в прошлой жизни. Растущая не по дням, а по часам гидра зла. Которую я никак не мог выдрать искренне, не понимая почему. Оказалось, просто не добирался до корней, срезая лишь вершки. Охотник расхохотался. Залитый своей и чужой кровью я, наверное, казался со стороны каким-то психом. Но какая разница волку, каким его видит стадо овец?
Первый заслон удалось обойти без боя. Свернув на проселочный переезд, я перескочил через железнодорожные пути буквально в каких-то метрах от выставленного из двух машин кордона. И лишь глумливо заулюлюкал в ответ на брань и проносящиеся вслед пули. Значит, он уже и ментов подключил. Достаточно оперативно. Со вторым прошло несколько сложнее. Здесь уже успели выкинуть колючку и меня встречало уже шестеро ментов и двое укрытых в жилеты и каски омоновцев перекрывших движение на мосту. Живым выйти из их лап не представлялось возможным. Другое дело в том, что я и не собирался вступать в схватку. Заорав, нагнетая кровь, я что было сил, рванул байк на себя, приподнимая механического коня над землей. Следующее мгновения длились бесконечно долго как в дурном сне. Хлопнувшая на колючке и резко вильнувшая шина. Перепуганные лица ментов не ожидавших подобного самоубийственного тарана. Чертовски близкий поцарапанный капот козелка, в который я с треском вписался. А уже через мгновение я понял что лечу. Кубарем прокатившись по асфальту, и едва не свернув шею, я мгновенно подавил боль и вскочил на ноги. Пуля свистнула прямо над ухом, и я понял, что ОН вступил в игру, опережая опешивший омон. Ругнувшись, я перевалил через ограждение моста, надеясь лишь на чудо. Ибо лишь оно могло спасти грохнувшегося с высоты трех метров на проезжую часть. И вот тут мне действительно повезло. Я угодил на красный свет как раз в тот момент, когда остановилось основное движение и машины послушно замерли, ожидая сигнала. Прямо на ходу я отключился от оппонента и рванул на себя пучок ближайших нитей. Еще никогда я не занимался этим, в такой спешке сумняще и при этом давя на чужую волю на расстоянии. Атаковать врага его же оружием было глупо, но почему не попробовать на обычных людях?
И ответ пришел пусть и с небольшой задержкой. Рванув на тротуар я стараясь как можно быстрее уйти из зоны обстрела рванул в близлежащий двор. Туда где уже спешно выскочил на балкон заспанный мощный бородач с огромным трудом натягивающий объемные панталоны. Он кинул мне ключи, даже не задумываясь, и лишь когда я вскочил на чужой байк, что-то невнятно закричал. В очередной раз, подивившись неистребимой и несгибаемой любви этого народа к мотоциклом я газанул прямо по двору распугивая детвору.
Третьего кордона и дальнейшей погони не было. Слишком поздно. Я подобрался чересчур близко. И потому, он решил сконцентрировать всю силу вокруг себя, попросту задавив меня ей. Я уже подъезжаю. Стандартная, в общем-то, пятиэтажка с небольшим подъемником, присобаченным на уровне второго этажа. Видимо для какого-то инвалида. И шесть тонированных иномарок у входа в подъезд. Ни единой живой души. Я остановился у въезда во двор, собираясь с мыслями и дыханием. Ну, вот и все. Дальнейшее произойдет очень быстро, и я надеюсь лишь на одно. Задавить гадину, прежде чем она задавит меня.

Глава 18 – Следы на песке

   События жизни это следы песке, а время – волна. Рано или поздно она смоет следы, оставив лишь память о них. Кто-то способен идти вперед не оглядываясь, кто-то то и дело кидает тоскливый взгляд через плечо, мечтая вернуться, исправить, пойти другой дорогой. Другой утопает в песке и еле переставляет ноги, он погряз в пустоте и ему все равно.
  Лера всегда видела чужие следы на песке и никогда свои. Что изменилось бы знай она  чем обернётся для неё казалось бы, верный выбор?

 
       - Ну, здравствуй Лера, помнишь меня? – Ярослав улыбался ей искорёженным ртом и подъезжал все ближе и ближе.
  Инвалидное кресло, шрамы, уродливый ожёг на лице и злость в глазах.
  Да, она помнила.
Канул в небытие красивый ровный загар, белоснежная улыбка и белые шелковые рубашки. Ярослав Игоревич Вересов, преуспевающий бизнесмен, бандит и меценат, остался в далёком прошлом, сейчас перед Лерой сидел искалеченный источающий яд и ненависть зверь, запертый в клетке из собственных костей. 
Да, она помнила, отлично помнила, как он сидел перед ней такой непробиваемый, уверенный в себе, как улыбался и насмехался. А потом, когда она взломала его разум, вывернула наизнанку страхи и слабости, приоткрыла дверь и заглянула в самое сердце, проклял её. Боссы Вениамина не прощали предателей и следующим что приказали сделать новорождённой Чижовой Калерии Яковлевне, это убрать с дороги препятствие. А если она вдруг вздумает оплошать, препятствием станет её убитый горем супруг.
  Вересову предстояло разбиться на машине, красиво и эффектно вылететь с какого-нибудь моста. И, конечно, не забыть написать завещание.
  Вот только Лера не собиралась становиться убийцей и, пересмотрев план, она оставила Ярослава в живых. Авария, в которую он все же попал, сделала его инвалидом и отняла память. Нижняя часть тела была полностью парализована, случай оказался безнадежным и через три года Ярослав попытался покончить с собой. Заперся в гараже и поджог себя. Самоубийство не удалось, охрана успела его вытащить, но огонь перекинулся на дом, и в пожаре погибла жена Вересова – Юля. Это отняло у того остатки разума и он был помещён в психиатрическую клинику. И с тех пор Лера ничего про него не слышала.
  - Что же ты молчишь? Помнишь меня? Я вот тебя вспомнил… Давай посмотри на меня, посмотри чем обернулась твоя милость. – Ярослав наклонился  схватил Леру за подбородок и заглянул в глаза: -  Сейчас я покажу тебе, расскажу, как жил все эти пять лет. 
Лера дернулась, но вырваться не смогла, руки и ноги были связаны, ответить ему она тоже не могла, рот заклеили скотчем. Но она знала, что Ярослав и не нуждается в ответах, ему нужен её страх, он так долго придумывал как уничтожить её и сегодня день мести настал. Он смотрел на неё и улыбался, распахивая своё сознание как огромную пасть, он придвигался все ближе, щиты опадали как осенние листья. Лера хотела кричать и плакать, но не могла, чувство вины рвало доводы рассудка в клочья. Она почти не сопротивлялась, когда он нанес удар. Он бил и бил, пока не стал задыхаться, выплескивая на неё всю ненависть, и на последок извращенно медленно демонстрируя, как убивал Диму. Картинки сменяли друг друга: вот машина  Ярослава летит в пропасть и вот Дима изо всех сил сопротивляясь, выворачивает руль и слетает с дороги, он ни смог бы победить в этой битве. 
    Холодно, очень холодно стоять на дороге, пустой и серой, далеко впереди маячит фонарь, мокрый асфальт черной лентой исчезает за поворотом, ветер треплет волосы и пронзает на сквозь. Лера в ночной сорочке стоит на автостраде. Она оборачивается, видит яркие пятна фар, слышит, как шуршат шины, и гудит мотор.
 Она знает, в эту секунду Дима выжимает педаль газа до предела.
Порыв ветра бросает в лицо еще мелкие, но колючие, те самые первые капли дождя. Совсем скоро он будет хлестать как из ведра, заливая искорёженную, дымящуюся машину.
   - Лера! – она оборачивается из темноты к ней бежит Костя.
Нет, он не успеет. Слепит яркий свет фар, Дима намного ближе, он заберёт её с собой, и они наконец будут счастливы. Лера закрывает глаза. На плечи обрушивается холодный, тяжёлый поток воды. Резкий удар сбивает её с ног, и машина пролетает мимо, врезается в ограждение, переворачивается  и взрывает асфальт.
  - Нет!


Глава 19 - Ярослав

Ну, вот и все. Я не питал особых иллюзий, ни тогда, ни сейчас. Не успев зайти в подъезд, я получил прикладом по голове, и был мгновенно схвачен. Минут пять, они просто, молча, били меня. Высунувшаяся было бабка, ойкнула, и захлопнула дверь. Помощи ждать неоткуда. И отключить боль, он мне помешал без особого труда. Поэтому, я сполна ощутил на себе, тяжелые кулаки охраны. А затем, меня потащили наверх. Дикой иронией было увидеть его – прикованного к инвалидному креслу урода, смеющегося в окружении десятка бритых молодчиков. Безмерно странным, и одиноким, показался он, в глубине богато обставленной квартиры. Корни его силы, пошли из травмы несколько лет назад лишившей его ног, и обезобразившей лицо. А ведь он был красивым. И уже успел ощутить это, тогда, когда жестокий случай забрал все, что у него было. В тишине пустоты и одиночества, он научился работать с нитями. Давить их в руках, полностью подчиняя чужую волю. Его имя – Ярослав. Чужая память, заботливо протолкнутая мне в голову, словно в глумление и хвастовство, обретенным могуществом.
Лера тоже здесь. Сломленная и избитая. Не внешне, но внутренне. Чуть скользнув по нити, я с холодным ужасом разглядываю разбитые щиты, и выпотрошенную сущность, сжимаемую стальными тисками воли Ярослава. Он улыбается, и я понимаю, что мне, он уготовил ту же участь. Послушного овоща в его руках. Ему и не нужны другие. Говорящие правду в лицо. Ранящие уязвленное самолюбие. Кажется, я зарычал. Не грозно. Предупреждающе. Как волк на покалеченного собрата. Уйди с дороги. Не мешай. Или убью. И Ярослав ответил. Дикой яростью, вонзившейся в мои внутренние щиты, подобно раскаленным шипам. Удар за ударом посыпались на меня, и я прекрасно осознал, что мне не выдержать их мощи. Треск ломающейся вселенной. Дина, прости. Это все, что мне осталось. Веки медленно опустились. Убираю измочаленные остатки щитов. И с отвращением чувствую чужое сознание внутри. Ну, давай. Заходи, ублюдок. Я тебя жду.
Еще по дороге сюда, я трезво оценил ситуацию. Он силен в контроле. В этом, ни мне, ни Лере, нечего было ему противопоставить. Но что если сделать ставку на собственную силу? Не ищущего по нитям. Но, способного говорить с мертвыми.
Открываю глаза. Ощущаю внутри себя ледяные руки разума Ярослава, и победно улыбаюсь, слыша внутри дикий крик ужаса. Они долго ждали этого момента, убийца. Все те души, что ты загубил. Было не особо сложно найти их по обрывочным нитям – ты ведь не особо заметал следы, кроме того случая. И его душа единственная, что обошла тебя стороной. Ярослав закричал уже вживую. Дико, отчаянно, тонким нечеловеческим голосом. Охрана всполошилась, но лишь на мгновение. А затем их охватило безумие, захлестнувшее хозяина. Хватка крепких рук ослабела, и, застонав, я упал на пушистый ковер. Грохот над головой. Выстрелы. Не прекращающиеся крики, сходящего с ума от терзающих его призраков, врага. И обессиленная Лера в углу. Её разум освободился, но не до конца, измочаленный почти до остова. Я пополз к ней, стараясь не попасть под ноги схватившихся насмерть охранников. Запах крови и пороха. Щелчок затвора. Среди прочих, я почувствовал ее смерть. Маленькую и холодную. И прыгнул, превозмогая остатки сил, чтобы закрыть ее спиной. Дикая боль где-то слева.  Гаснущий свет. Последним усилием подгребаю ее к себе, и закрываю всем телом, стараясь уберечь от стремительно удаляющихся силуэтов и звуков. Это, было последнее, что я успел сделать прежде чем умер. В который уже по счету раз?

Эпилог

Песок. Маленькие кристаллики материи, из которой, по сути, и состоит наша жизнь, мгновения те же кристаллики, частички создающие мозаику. Мы как дети, играющие в песочнице, всё время строим замки, а время безжалостно уносит их волной.
   - Я ничего не могу для тебя сделать. – Лера сжала Костину ладонь. 
   - Ты можешь,- Костя спокоен, суета жизни  перестала иметь значение, - рассказать как я жил. И самой жить дальше.      
 Босые ноги, утопающие в мокром песке, океан, что ровно шумит, накатывая волну за волной, и линия горизонта, за которой пустота. Это и есть рай?

Когда Дина пришла в себя, рядом никого не было. Пустая и холодная дача. Открытый гараж, с полусмытыми дождем следами шин. Смутно какими-то отголосками сознания она поняла, что Костя уехал еще вчера. И чувство тревоги за него, не отпускало её до самого города, куда пришлось добираться на первой встречной попутке. А потом, Дина узнала о произошедшем. О грандиозной в истории города поимке целой преступной сети, контролировавшей весь нарко оборот в нашем регионе. О произошедшей перестрелке, и храбром парне, сумевшем обезвредить главаря банды. Она нашла его в ближайшей больнице, такого худого и замученного. Под капельницей. И без единых признаков жизни, кроме слабого, еле заметного дыхания. Кома однажды укравшая несколько лет его жизни вернулась, и теперь врачи не давали ни единого шанса на выздоровление. У его палаты Дину встретила усталая девушка с пустым взглядом. Кажется, она была на похоронах Димы. Улыбнулась чуть грустно. А потом словно калейдоскоп огней вспыхнул в сознании девушки, когда она вдруг увидела все происходившее его глазами. Словно чужая память, вторгнутая в сознание. И тихий грустный голос, врезавшийся в уши, когда Лера уходила прочь давай им побыть наедине:
-Это его тебе подарок. На прощание. Я сделала все, что могла чтобы он и для города стал тем, кем был всегда. Настоящим героем.
Месяц спустя Дина перестала приходить в больницу, чувствуя себя лишней. Костя в коме, его тело здорово, но его разум уснул и возможно никогда не проснётся, для врачей он мертв. Для Леры он просто спит, она сидит на табуретке рядом с кроватью держит его за руку и говорит с ним. Все вокруг считают, что она чокнулась, но Лере все равно. Если из рая есть выход, она обязательно отыщет его. Здесь на этой грешной земле ей без него нет жизни.