Твари. Чаша Весов

 

Когда птицы еще не превратились в тварей, достойных ада – уже тогда он хотел прочнее закрепить балконное окно, но все руки не доходили. Теперь же, когда это означало вопрос жизни и смерти, он решил –  сегодня или никогда! Забрался на стремянку и принялся ковырять отсыревшее дерево вокруг ржавого шпингалета. Вопрос жизни и смерти… Собственно, он уже не стоял перед ним так живо, как недавно. Некого защищать, кроме себя. А самозащита носила символический характер. По большому счету, ему было все равно, доберутся твари до него сегодня или через год. С тех пор, как они забрали его возлюбленную, в самый первый день перерождения, жизнь, как и борьба, потеряли смысл.

Она, как любила это детства, наклонилась к воде и протянула руку к стае уток, что на соседнем пруду, а они сожрали ее у него на глазах. Он и вздрогнуть не успел. В тот день подобное произошло во всех густонаселенных городах. Что-то наподобие предвестия Апокалипсиса. Ученые сетовали на скрытую мутацию из-за плохой экологии. Но пташки Хичкока точно выглядели ряжеными попугайчиками, рядом с этими зубастыми ловкими и безжалостными монстрами. Твари так постарались, что ему почти нечего было хоронить. Какие-то фрагменты биомассы, клок светлых волос с макушки. Наманекюренный палец. Голова с нетронутым лицом… Он держал голову на коленях, завернутую в окровавленную рубаху, пока они ехали в морг. Как мяч, как голову статуи, как непонятный сверток. Руки горели ярым пламенем. Тело било беспрерывной дрожью, он молился Богу и одновременно проклинал его. Жена даже не успела понять, что произошло и умиротворенная полуулыбка от погожего дня и безмятежного настроения, застыла на ее лице навечно. Это незнание было единственным, за что он был способен благодарить Бога.

Похоронив жену, он сразу записался в отряд по уничтожению тварей. В этом не было акта возмездия – исчадия ада не ведали, что творят, но так жизнь стала понятна и проста – или они, или ты. Он мстил, тысячекратно мстил за убитую жену, нерожденных детей, сломанную жизнь. За вставшую на дыбы реальность. Больше никто не дремал на лавочках в парках, а привычным костюмом прохожего на улице стали доспехи спецподразделений. Да и те не всегда спасали от алчных резцов-игл, когда-то бывших клювами. Он поймал одну из тварей, ту, что убивала его любимую. Долго смотрел в ее круглые зерна-глазницы, словно пытаясь отыскать намек на некий высший смысл горя. И не нашел. Просто кровожадная тварь. Но вместе, тьмы и тьмы, они явно олицетворяли черную силу, затмившую свет. Неужели на Земле так мало было любви? Этот вопрос без ответа он задавал себе каждый день.

Иногда он встречал других женщин. Некоторые поразительным образом хранили в себе обрывки черт возлюбленной. Невольный жест или манера говорить. Часть грации в походке или постоянная улыбчивость, так его забавлявшая. Но отголоски, слабое эхо возлюбленной, полутона и расфокусы вместо ее истинного образа лишь отталкивали его от женщин. Порой он ненавидел их за это сходство не меньше тварей. Ему казалось, что он оскверняет память о возлюбленной, прикасаясь к другим. Ни в чем не виноватые перед  ним женщины просто не в силах были хотя бы на миг застить его горе. Устыдившись, но, не отринув сталь своей ненависти, он решил навсегда остаться одиночкой. Единственной его спутницей осталась сигарета. У него появилась привычка закуривать новую о тлеющий окурок предыдущей.

Он отказывал себе во сне, нормальной еде и любых подобиях развлечений. Последних и так становилось все меньше в стремительно менявшемся мире. Он даже не следил за борьбой военных, политиков и ученого мира с нависшей над человечеством погибелью. Его устраивал счет личных побед над тварями.

Он стоял на стремянке и чинил крепления. В защитную сетку то и дело врезались твари и было понятно, насколько вовремя он затеял ремонт. Если бы ночью им удалось проникнуть в квартиру, зрелище для санитарной команды выглядело бы привычным, но от этого не менее отвратительным.

Неожиданное бедствие отпустило на волю стремление людей к войне. Теперь война не тлела, а пылала в каждом сердце. Любой мальчишка мечтал быть ликвидатором. Каждый, потерявший близких, жаждал мстить. Вместе с миром людей менялась и природа. Исчезновение птиц в их привычном виде повлекло цепную реакцию бедствий и катастроф. Люди стали очень религиозны, вспомнив о Боге, который, впрочем, был всегда. И готовились к самому худшему, в душе надеясь на технические новшества, изобретение коих стремительно двигает вперед любая война. Но, похоже, мир был обречен и все это понимали. Он не мог принять, почему такое могло произойти там, в тот золотистый осенний день, в мире, где жила их любовь и любовь многих людей друг к другу. По его простой философии, это неизбежно должно было перевесить. Но победили хаос и война. Смерть и отчаяние. Холод и тьма.

Столь дорогие буквально и сакрально атрибуты цивилизации поразительно быстро потеряли свою привлекательность и значимость. Хромированные бока шикарных авто, блеск витрин, огни реклам, престижные бренды на частях тела, положение в обществе, счет в банке – все позорно уступило место первобытной необходимости выживать. Беречь то малое, что умещается в ладони или в сердце.

Стояла середина сентября. Когда-то, в это время они очень любили выбираться на природу. За грибами. Бродили по лесу и потом пили чай из термоса. Он закрепил фрамугу, расслабился, блуждая в памяти и, спускаясь со стремянки, оступился. Пытаясь сохранить равновесие, нечаянно выдавил рукой стекло. Кровь хлынула из распоротой артерии. Твари тут же сбились в стаю и барражировали мимо балкона, нанося удары в окровавленную сетку. Он стоял и заворожено наблюдал на струи черной и густой крови, сбегавшие по руке, брюкам, устремлялись вниз, заливая кафельный пол узором, полным неразгаданных символов.

Голова кружилась и жена в этот момент показалась близкой, почти живой. Словно встала рядом и обвила руками его шею. Любимый жест. Неожиданно для себя, он рассек суперпрочным ножом охотника защитную сетку. Открытый опасности, он просто стоял и ждал, когда жена окажется настолько близкой, что он почувствует запах ее кожи. Такой сладкий. Она станет близкой. Почти реальной. Почти живой. Гораздо живее, чем последние два года был он сам. Насытившись бесполезной местью, он хотел покоя. Он не сомневался, что пройдя отмеренную череду тьмы, мир очистится и снова кто-то рука об руку будет бродить у пруда, подкармливая доверчивых, пугливых утят, резво уносящих ноги от детского смеха. Но все это случится уже без него.

Старая оконная рама определила конец его пути. Ветер, поднятый сотнями крыльев, приятно обдувал лицо. Легионы тварей стремились на запах крови. Через несколько секунд он уже обнимал свою жену. Свою малышку. Любовь всегда побеждает. На ее лице блуждала та же безмятежная полуулыбка умиротворенного и счастливого человека. Она положила голову ему на грудь, а он крепче прижал ее к себе.

15.06.2009.