Шиза. Френия. Виктория

У меня - экзистенциальный страх смерти, фрустрация и одиночество.
Это диагноз, понятный мне.
Невроз, если по-русски. Навязчивые разные.
 сейчас я в стадии ремиссии, да.
Надобно что-то делать с этой жизнью.
 Я уезжаю в Крым. Поход. Самый настоящий, с рюкзачищем на потной спине.
 Еще пока не знаю, с кем. Интернет.
Нас будет пятнадцать + я.
Это называется - туристический свинг))) Прикольно, давайте.
И еще какой-никакой инструктор прилагается...Не дай бог - никакой.(в скобках - я за себя не отвечаю)
Поезд мой Харьков-Симферополь пришел ранехонько утром, я тынялась по городу часа четыре...а на встречку сопоходников умудрилась опоздать.

               
                ***


 На час, все ждали. Поход удался))
Если бы даже и хотела - так классно не получилось бы!
 Я во всей амуниции. Честная ****ская маечка. Рюкзак, застегнутый под грудью третьего размера, и ботинки "Коламбия" сорок первого.
Пулеметной ленты не хватает, конечно. И грязноватой повязки на голове. Сара Коннор, не иначе.
Неожиданно робко толкаю дверь сомнительной гостинницы, навязанной организаторами. 15 баксов ночь, представляю себе туалет в номере))
Таковы условия, в походе вообще комфорт на последнем месте.
Сидят.
 Пятнадцать человек. На мой сундук мертвеца.
И еще два инструктора. Мальчики мои. Девочки мои. Сундук сомнителен. Трухляв и пуст. Но пока об этом знаю только я.
Как самая обычная туристка-авантюристка, краснею и прошу прощения за опоздание.
 Какой-то старый дурак собирающий денежки, расстроился больше всех из-за меня.
 - Виктория! Дисциплины не заметил! Если на маршруте вы будете позволять себе...бла-бла-бла..
Интонации мне не понравились. Как и его брюшко. И коричневые штаники. Инструктор, ага.
 Харизмой щелкает. Уже меряется.
 - Я вам деньги принесла. Нужны? - бровь наверх, щелкаю застежкой рюкзака под грудью.
Тишина и свобода, вдох-выдох. Рюкзак на колено, затем на пол.
 В глаза мне смотрит, сверлит. Не дурак, отметила я про себя. Борзый, как и я. Интересно будет продавить. Отвел свой черный маленький глаз, мусолит во рту ручку.
Записывай мои денежки, имя-отчество, запомни меня хорошо. Потому, что я тебя уже запомнила, Юрий Иванович, или как Вас там.
               

                ***


Все представляются, начнем.
Я удобненько устроилась.
(Туча мужичья. Это сбивает с толку. Очень хорошо. Радуйся, мать)
Первый, Рустем (привеееет, Рустееем - загудит ли сообщество этих анонимных одиночеств?) - встает, короткий кивок, краткие сведения, -  43 года, военный, маленький и страшненький. Садись, два.
Даже не улыбаюсь этому.
Курящий(потираем ручки) Олег. 45 ему, что ли? Такой-никакой пока, нууу нееет.
Почему же все так кучкуются по гендерному признаку? Мало того, что у нас здесь лавочка почти полностью забита девочками(надо бы сесть отдельно от девочек, тетя)
Отсела. Нарушила балланс какой-то, что ли? Опять рассаживаются, толкаясь попами, по-новой. Придется постоять, - например, покурить..
Белобрысое бабье - все напротив меня, - это хорошо, блондинок ловим на слове и нейтрализуем сразу же!
Но пока я рассмотрю мужчин.
 Не гламурненько, конечно, ну да ладно. На себя глянем-не-вздохнем. Какого хрена не взяла косметику - два разных лица у тебя, мамаша. Ну не в походе же краситься)). Кто же знал о количестве мужчин?  На сайте все нашлись. 12 мужиков на 6 баб - каждой по одному, мне шесть, я добрая сегодня!
Третий пошел - хитрая морда, Виктор, 31 год. Проснитесь, дамы - не женат, умен. Чухает что-то о своей работе, я вас и отсюда очень хорошо слышу, не спрошу ни о чем, внимание занято четвертым, Сашком - волосы ангела(это лапша такая есть, с него списано), умный выпуклый глаз - как пишется слово "впрофиль"? Тем более, что он говорит по-украински... Молодой позитивный вертухай. Записала его, 25 ему, Сашко. Запомнила. Захомячила. В карманчик.
Поди запомни вас всех, ё..

                ***


Кажется, пятый уже пошел рассказывать, волнуется и потеет. Жлоб какой-то, черт побери. Имени не помню. Жлоба в этом походе не будет.
А ну-ка, не каждому дано, не волнуясь, сочинить быстренько ма-аленькую легенду,
Я и сама в ужасе, в майке своей рабочей - сиськи наружу почти. Розовая, нормальная такая майка - зато всем видно меня как следует -  такая маечка..
Я стою, курю, никого не трогаю - просто ловлю взгляды. Коллекционирую. Уже по второму кругу собираю, на то и рассчитано было - чтоб реагировали дяди на тетю. А тете только того и надо. Я вас очень внимательно слушаю. Даже соски напрягаются на каждого..
 А все потому, что каждый оказывается на одну минуту очень важным. Так кажется ему, когда он выступает и представляется - явно только для меня, хе-хе.
Я же знаю, как привлечь внимание - нужно двигаться. Каждый раз, когда кто-то выступает - надо менять положение.
Или реплику какую вставить, руку вперед, улыбка, 31 свой зуб(31 свой год) - приветствие наше вам, не сочтите за подвох))
Главное - перебить внимание на себя...сдабривая улыбочкой...вопрос вам, абы по сути, - а уже все остальные смотрят только на меня) Стараюсь не быть занудой, милые мои.
 Оцените мои старания  - вот они, на маечку всем смотреть, всем хотеть!
Сидят, дяденьки, соображают. Как птички на веточке - дядьки на лавочке)))
Да, я выскочка.
Я это знаю лучше, чем вы.
Удивляйтесь, присматривайтесь, негодуйте себе в тряпочку - вы сейчас нужны мне намного больше, чем я вам. Но - так будет не всегда!
Всех мало-мальски пригодных из вас я обработаю, пущу через мясорубку.
Не пожалею.
Меня еще никто не пожалел.
Таак, в жопу лирическое.
Я шестого не выдержу. У меня внимание рассеяное, ясно?
 - Уже пять мужчин высказались, - надсадно и оччень тихо сказала я этому кургузому дядьке в штанцях, Юрию Ивановичу.
 - Все правильно, - вобщем-то правильно заметил Иваныч.
 - А мне скучно.
Получилось громко.
Тут главное - не покраснеть. А то умничать я научилась, а выдерживать 34 глаза, не краснея - пока еще нет. Стараюсь, учусь.
 - Теперь - девушки, - продолжаю я, - две. Потом - снова мужской разговор.
У дяди Иваныча сорван план. Хуже - я нагло выхватила инициативку. Иваныч сатанеет. Мало того, что эта стерва опоздала на целый час( я надеюсь, что он так думает, я ем это, я пью это!), она еще решила командовать парадом(упилась!)
 - Вам слово, - говорю я черненькой девушке, приятная, мне нравится на нее смотреть.
Наташа. Она - Наташа. Как хорошо, что ты - Наташа. Мою дорогую подругу зовут почему-то Леной.
 - Мне 33 года, вам решать, выгляжу ли я на свои, - совершенно не смущаясь, говорит МОЯ Наташа. Я уже собралась любить ее. Она красива, да, красива, женственна очень.
А главное - здорова, я же хорошо знаю больных, себя в том числе.
Она совсем спокойна, черт, мне и завидно и хорошо. Вот и берегиня наша, приветствую, готова пасть ниц, прямо здесь, прямо здесь..
 Иваныч, мы сами разберемся, ладно?
 Злится Иваныч. Я буду командовать парадом. По-любому.

                ***


А я бы сварилась на вашем месте, если бы автор начал перечислять восемнадцать человек!
 это я к тому, что не смогла запомнить не то что имена, даже морды как-то поплыли у меня.
Еще помню Дениску - рыжий, кепочка, воновался дюже, представляясь. Как-то даже не хочется записывать, не в моем вкусе совсем. На девочку похож.
Нам ли быть в печали, Марфуша? Есть материал, будем работать.
Туча мужичья. Класс.

                ***

 Вот здесь бы сделать маленький отвлекающий маневр.
 Вставить бы кусок из того, что будет.
 Есть такое - быстро живу, забегаю наперед.
 Здесь уберем троезведочье. И малость поорем-порыдаем. Я ведь уже знаю, кто умер. Хотела смайлики поставить, больная.
 Я не хочу отвлечь, я хочу увлечь. Думаю сделать открытый финал, так нынче модно.




                ***


 Так вот.
 Так вот. Я в этом фильме главный актер. Актерша.
Кто бы мог подумать, матушка, что ты улетишь на фиг вот в этом вот походе.
 Что твоя извечная и недостижимая любовь------------
Да что взять-то с больной!
Еще была пара - Лена с Валерой, Валера с Леной, молодцы, наверное(зевнула)
 Потом утерла рот и заподозрила неладное.
Ну не в кайф мне это все. А это чревато скукой и истерикой. Зубы застучали, пятнами пошла. Где лекарство???
Мама, мне плохо. Мне нужно сейчас, быстро, быстро - нашла в пакетике. Кофту на плечи, плюс 27, холод, дикий холод, 15 минут.
Бедная моя мама.
Какого хера я ей звонила, отпустило же, отпустило.
Папе не звоню, папу жальче.
Позвоню-ка я лучше доктору, любимому доктору, отпустило уже, все, ВСЕ! Все хорошо!
 -Васенька, здесь так хорошо, - сплевывая, унимая трясучку, - пытаюсь я.
 - Вика! Вика!
Он знает, что был приступ, он рискнул, выписал, рискуя всей МНОЙ.
 - Да, Васенька.
Я не дура, я просто однажды заболела, это я вам рассказываю, а Вася пускай отчитывается.
 - Уже хоррррошо, Вась. Вася, мне тут уже хорошо.
 - Я верю, ****ь, - еще пять сотен седых волос у Васеньки.

                ***

Пока я тряслась, девочки уже наумничали.
Наташа-Екатеринбрург, справна баба. Хороша, мила, умна.
Конкуренка-Соня, красивенная рыжуха, милая скромняга(сразу - в конкурентки)
И тут возник Вадя..
Ох и хорош, носатый-волосатый, смотри же на меня.
Не смотрит, Лучезарный.
Правильно, он в себя смотрит. Трудный какой, красивый мальчик. Сказала я себе, прикуривая, губоньку закусывая.
Хорошее Васино лекарство, пришла в себя, курю, как ни в чем)
Вадя нам вещает - Ваде три месяца от роду, не больше, он сам так сказал, птичка еврейско-немецкая...Я все думаю, какой черт заносит евреев в Германию после Холокоста?
За какой-такой хорошей жизнью?
Сам Вадя вряд ли выбирал, не к нему эти причитания, но все же. Конкретно вадины предки выжили чудом, чудом не ушли в дым газовых камер и нацистских печей.
Это я тут рассопливилась как несостоявшаяся еврейка.
Продолжим наш поход, утерев еврейские сопли.
 Вадю записали тоже.
Оксанка. Хрен его знает, девочка и девочка) Слегка занудна и правильна слегка.
Бабье быстро кончилось.
Давай, Юрий Иваныч, скажи нам всем, что я здесь - самая красивая))
Кто остался?
Ваня, Кострома. Зуба одного нет, горечко. Русопятая морда, вычеркиваем.
  И вот - Олигарх. Во. Ва.
Ну натурально - олигарх лощеный. Вова.

                ***

Так, только быстро - кто не любит олигархов?
Седых, утомленных, скромных. Абрамович, блин. Тихий и жесткий. Красивый, как зараза.
 Записанных - нахер. Тольковывова. Заикаюсь о рождения. Утерла слюни. Вы, Вова.
Володя, 42, старый, конечно. А я такая, сильно молодая.
Что? БАДами торгуешь? пенсионеров грабишь? Все равно красивый. Хочу.
 Тебя трахнем первого.
Наобещала взглядами, Вовочка.
 Имея его ввиду все время, весь этот час-полтора, пока мы разбирали снарягу и походную снедь под расписку, я пильнувала цьго Вову, як зеницю ока. Шоб ни на одну заразу не позарился. Я очень долго сокрушалась по поводу своего пакетища огромного, вообще, блииин, кто будет есть это страаашное количество печенья? И какой дурак берет в поход овощи? Они же тяжеоолые, тянула я по-****ски и закатывала ненакрашенные глаза на Вовочку.
 Будешь жить со мной в одной палатке, Вовка. Дениску брать? Скажите мне!!!
И еще  - Вадя и Сашко. Я выберу потом, главное - застолбить.
 И был жребий.
У нас четыре коммерческие палатки и одна руководящая.
 Я - сама буду руководить своей палаткой, - и номером в гостиннице прямо сегодня))
Я имела ввиду этот ваш жребий. Считалочки пусть остальные рассказывают. Показала пальцем на сожителей и пошла в номер. Быстро отвернулась, чтоб никто не увидел, как я покраснела, скромница.
 Вадя исчез из-под пальца - пожалеешь...
 Итак - я уже была в походе, в Карпатах. И чисто женских палаток в походе быть не должно, оправдываюсь. Ибо ставить будем до утра и разбирать до ночи...а нести эту хрень-палатку? Это же не жрачка, которая все-таки съедается!
 Короче, мужичье не сопротивляется, а ну-ка посопротивляйся девушке с такими сиськами!
 Да, козырь! Да, есть такой козырь, чтож теперь - не пользоваться?

                ***

 И вот вам мой улов - три мужика. В четырехместную палаточку со мной. Лежать бок-о-бок, тутанхомоны в спальничках. Спать? Хер там, я сказала.
Но сейчас мы купим вина и - за знакомство, немножко. Фрукты на столе, а я хожу по номеру с рюкзаком спакованным, ною - это очень тяжело. Привыкаю.
 Вино не лезет в свете того, что завтра я надену эту тяжесть на самое себя и пойду туда-не-знаю-куда, таковы условия нашего похода.
В кои-то веки вино не лезет.
Вовочку вижу все время, этот павиан пакует веревки и каску. Рассказывает, что трусы мужские весят стопийсят грамм. Слава богу, что женские дешевле весом)))
 А, бог не выдаст, свинья не съест. Вынесу, донесу. Была уже в походе, выдержала.
К нам в номер пришли сопоходники будущие, четыре штуки - Ваня, Соня, говорливая Наташка и Рустем - пьют опасливо, страшатся завтрашней ноши. А может быть, удовольствий пьяных боятся, хрен их пока знает... Я еле помню всех вас, как и вы меня, что - невыносимо, но преодолимо.
 Едим виноград и ржем. Хоть кто-нибудь понимает, что будет нам не равнина, что будет климат иной?
Сонька в полотенце на голове. Нефертити, блин. Голову решила вымыть на неделю вперед. Пробует Сашкино сало.
Наташка нахваливает буженину(Володькина мама буженину готовила).
 Вкусное мясо у девушек. Я это первая вижу.
 Мужчины, вам слово. Ваше мясо во рту у вашего будущего мяса, как не крути, мне ли, ревнивой, не знать??
Я и сама плотью не брезгую, игнорируя виноград.
Вова, я тебя имею ввиду. Сегодня хочу зрелого. Матёрого, мужского мяса, Вовочка.
 Седые волосья у Вовки, крепкая грудь, ровные ноги в спортивных. Хочу увидеть и обонять то, что в спортивных)
Мы равны, морда.
Я тоже хороша неравно возрасту. Вся хороша. Везде хороша. Делаю все, чтобы Вовка это отметил и не смотрел на Соньку, которая пятью годами моложе. 27-Соня против 31-Вика. С математикой не очень у меня, не важно.
Соня, я и не таких побивала, милая.
А вот она реально милая. Черт, не хочется сражаться. Уступить-то можно.
 Наташку не берем пока в расчет, Вовка не смотрит на нее.
 Это я просто богата сейчас. Нереально богата. Я-то знаю, что все меня заметили и поимели мысленно. И я-то, чертова кукла, отметила пяток возможных просто сразу)
А это значит - хочу и возьму.
 - Так, спать пора, завтра выход, друзья, -  сказал Сашенька, украинознавець.
Чому росІйскою мовою? Адже ми в Украіні, Сашко.
Худенький такой. Как же ты понесешь всю эту хрень?
Жилистый мальчик. Проконтролирую.
 Харепитьмать, вылей вино, кощунствуй. Выгоняю гостей - идите, девушки, я сама справлюсь!
Надо лечь трезвой, чтоб выйти завтра без приступа.
Я готова. На край земли.
 - Все помылись, мужчины? - протянула я.
Дайте углубиться в душик этой страшной гостинницы. Лишь бы вода текла горячая..и постель была чистая.. Спать, голой под простынкой, пусть ищут в этом номере женщину, едиственную, выпуклую в одинокой постели...


                ***

Теперь самое интересное - как я приставала к Вовке.
 Мне бы яркую ночь. Удар, угар, алкоголь - плечи мраморные, морду накрашенную, духи...
Молча, тихо, уверенно, не имея ничего эдакого, я встала со своей девственной узкой кроватки и улеглась на такую же, Вовкину, выдергивая из-под него простыню, проникая ногами между его ног.
 Я - это наглые губы, загребущие руки, подвижные бедра и взгляд, охуевший от самой себя.
Я не уверена, что он ждал этого. Тем более, не видел взгляда.


                ***

Ха..ну можно, конечно, описать выход, природу крымскую, она того стоит...но этого ли от меня ждут?
Хорошо тут и тихо как-то. Редкие кусты, это вам не Карпаты, где я ходила так же тремя месяцами ранее. Но - тем не менее - моя Любимая Родная Земля. Я тут у вас в Крыму была с мамой, с Бывшим, буду с Будущим))
Сейчас, описывая все это, помню нечто важное из хорошего и сытого прошлого. Крым, Партенит 1998 - столовая номер 2 санатория им. Фрунзе(кто это?)
Старая, согбенная в три погибели ДАМА. В концертном платье. Играла на скрипке нам, сволочам отдыхающим.
Мы в шортах и майках, премся лениво на ужин. Оголодали отдыхающие, сожрав всю пахлаву медовую и креветки на пляже.
И вот - контрольный в голову - она.
Скрипка и черное платье. Вышитый воротничок, стираный, белый. Партенитская музшкола. Эдит Пиаф Крымская. Скрипка, старость, футляр, мелочь.
Кто не заплакал - Бог вам судья.
Я видела ее и в этом году. 2009. ОНА больше не может играть. Платье истлело, скорее всего.


                ***

Наш первый походный вечер - говно. Неинтересно.
Просто даже интересно, извините за каламбурчик, вы все и правда ехали только в поход? Какого хрена я шастаю трезвая?
Какого хрена я стараюсь весело подпевать Иванычу? Поет всякое... Сам ты "милое сонышко лесное". Я бы Цоем удовлетворилась. Духовненько, душевненько.
 Я больная на голову? Кто сказал?
Я дрожу вся, надеюсь - ненадолго.
Звоню Лене, она ЗНАЕТ.
Лена, все ***во.
Ни одна собака меня уже не хочет, Лена.
Не может быть, говорит моя Лена. А Вовка?
Володя-олигарх исчез куда-то с Соней. Уверена была в себе, не было мне конкуренток. Привет, сиськи мои, рожа ненакрашеная.
Черт. Я обречена срать в кустах еще неделю. Без толку.
Вот так.
Телефон у меня с зарядочкой специальной, батареечно-канареечной. Чтоб спеть мне всего Цоя, видимо.
Пойду спать, одену черное термобелье сына моей подруги, оно пахнет мальчиком, ему четырнадцать. Лягу, жду, последняя надежда - я же одна в палатке тетка+три. Укутываюсь в спальник с головой, волосья кепочкой примяты, а мне так не идет без укладки, блин. Я же гламурная!
Дурачье. Поют. Я лежу.
Еще минут пятнадцать - и я плакать буду, сказала я себе и заплакала.
В палатку кто-то лезет по мою душу, слава богу.
Слава богу, что не видно соплей, вытрем их о чужой спальничек))
У меня гости. Я рада, принимаю вас в костюме мальчика.
А, так вы - не гости? Вы - хозяева? Я буду вашей гостьей. Ой, какая отличная мужская возня вокруг меня, я знала где лечь в этой бомжатне палаточной, одеяла без постели, как у алкашей.
А у нас - сухой закон.
И я, дубина стоеросовая, не припасла. Так, где наша не пропадала. Будем на трезвую мужиков озадачивать собою. Начали!
 - Кто это лезет ко мне лапой?
 - Это я, Вовка-Морковка.
Так. Ни хера не смешно, Вова. Что, Сонька не дала?
Тупо, черт, как тупо. А я-то тебя приметила сразу, может быть, помнишь? Ревновала еще его.
Ну, делать нечего. Сама выбрала, что есть, то есть.
Там, где-то у костра, допевает(допивает?) Иваныч. Спой нам еще, дядя. Тебе по-любому завтра не сдобровать, я не высплюсь, чую. Задеру претензиями.
 - Кто это попочкой шевелит, Вовочка, да ты послушай, ах ты, убери свой, куда мне деться, на Дениса залезть?
 Денис не против, я смотрю. Во, новости. У меня сегодня во-новости.
 - Да, я не железная, Вовочка, попой шевелю еще не так, когда хочу, ага, ого!
 Опять делаю многозначительный взгляд, кому он нужен во всеобщем палаточном похере, меня хватают и хватают за спальник мужчины, ой вру, ой вру, Сашка там где-то вообще в углу, Дениска индифферентен типа, зажигает только Вовка.
 Повернулась я к нему - задницей в Дениса двинула, руки распустила во все стороны, знай наших!
Какого черта, кем я прикидываюсь? Я хочу всяких мужчин. Я хочу задрать все на груди до подбородка, две разных руки хочу, два разных поцелуя сейчас...
 -Трахаться хочу,- говорит Володя, себя не помня. Я тебе дам - не помню!
Ох и первый походный.
 - А я писать хочу, - промолвила я, одевая чьи-то тапки, остужая слегка моих сожителей.
Вылезла, благая вся, мокрая стерва, поссать, ей богу. Лесные звери, не была готова, напугали шибко. А ну ка, мне в фонарь налобный чьи-то глазки хищные, не стесняющиеся меня совершенно - вопль мой разбудил весь лагерь, шибануло меня в вовкиных тапках, нессамши, ринулась плашмя в палатку...от страха...на Дениса...
 Денис, свежее, молодое тело, дрожащее. Выдыхаешь молодость, господи, мне в рот, спасибо, дыши, только дыши, ловлю, отдам, все отдам, мальчик!
 Принял, не прогнал, Сашка убежал костер поддерживать, Вова за ним. Вова, куда??? А - ****ствовать, а так хотелось...
 Ложитесь спать, костровые наши, опасность минула,я ослабела и заснула. В четыре утра, прощения просим. В шесть вставать.
 Лагерь, подъем!
Я же не выспалась. А еще мои вечные процедуры, отнюдь не армейские? Пожрать-посрать-помыться?
 Я смеюсь, не как больная, а как в детстве. Вылезши из палатки.
Вадя, мне не стыдно за звуки. Саша, мне не стыдно за звуки. Вова, мне стыдно... Пусть мужикам будет стыдно, я-то причем. Пусть мужчины разбираются с мужчинами.


                ***
 Юра Иваныч у нас вожак, я - вторая? Не возражаю пока.
 Гора, стоп, привал, передых или как там.
Знаете, пока я иду в гору, пока я хрячу, как лошадь, потею, работаю, я Вам обьясню некие вещи.
 Это Я к доктору на Вы сегодня? Пафос и мелкое подхалимство.
 Нет, не годится, не годится. Опять затрясло - пилюльку заглотом, вода по шее, морщусь, как от водки.
Мне все не годится, - завыла я потихоньку. Не слышно ли кому? Ссыкливое очко на минус...Выть в горах надо тихо.
Будем истерить в телефончик, эсэмэсить. Подленько и, главное, - четко в маленькое лысое яблочко. Макушечку, сто раз целованною.
 Как же ты, доктор мой, это допустил?
 Ты же сильный такой.
 Ты же любишь меня.
 Я ушла в горы, Я ушла от тебя.
Кто не искал, судорожно, истово, - своего доброго и чистого?
 Пусть плюнет мне в лицо.
 Кто не болел им, единственным, навсегдашним мужчиной?
 Пусть плюнет мне в лицо.
Это что-то типа стихов, от чего меня так развезло? Я же десять минут жду пилюльку!
Кто наш мужик? Кто не наш?
Все просто. Наш - хороший. Не наш - плохой, казалось бы.
Мужиков здесь полно. Все хорошо. я сама себя люблю иногда.
Описать вам моего Ваську?
Троеточие и горе. Слишком хорош, Доктор.
Любовь? Неумна я и неуемна. Банально - мой мужик.
Зрелый.
Курю.
Большой.
Курюююю. идти сейчас на гору, большую.
Маленький мой...
Безоблачно и безответно - лучше всего, если так!
Одна из больных. Надеюсь, что - единственная.

                ***

Я же иду на Чатырдаг, лезу, потею, вся в мыле, вся в мысли. И о тебе, и о Дениске. О мальчике, о мальчике.
 Старая ****ь?
 О его рыжих губах, сильных руках. 
  10 00. Гора кажется мне недоступной. Слишком красивая и рельефная)
 Высокая - как и я. Могучая и целлюлитная.
 Иду, не могу. Не могу. Юра!!!
 - Поворот! - стонет сверху вожак. В смысле - все развернулись и смотрим на свое маленькое прошлое, прошедши.
 Стою, с удовольствием  подчиняюсь, Иваныч. Грамотный ты дядька, ой, грамотный. Я не верю, что непьющий. Не спорю, а хочется придраться, продавить. Вру. Влюбить хочется.
Дошли, упали в скудную траву. Валяюсь рядом с Вадей. Такой красивый, яркий, носатый. И Вадю, как на грех, хочется.
Тебя бы в нашу палатку - был бы свальный грех, Вадя. Щенячий твой живот, ой-ой. Выдающиеся какие твои шорты...убрать бы всех, потрогала бы, залапала.
 - Где моя куртка, - ноет Вадя. Замерз, заплакал.
 - Я что, твоя мама, Вадя?
 Фу, нихачу Вадю.
 А к Иванычу еще присмотрюсь. Волевой вроде. Люблю таких.
 Даю свою родную фишку. Всегда работает!
 Снимаю мокрую от пота розовую майку. Отвернулась и снимаю, там где стояла. Куча народу - все смотрят, а вы как думали)))
 Меняю на чистую, мокрую вешаю на рюкзак, завязываю, она просохнет через полчаса, курю. Иваныч курит тоже - наблюдаю и курю, втягивая щеки, выпучивая глаза донельзя, коряга-куряга. Прячу зажигалку сухими пальцами, подъем.
  Бля-а-а.
 Говорю вам, я не в силах, как пьяный дурак, точнее  - умная.
Бычок влево, кашляю вправо - какого хрена я курила. Юра. Не подняться мне теперь на вашу гору.
 - А ты смотри на меня, кури за мной, - заминая сигарету о подошву, глумится Иваныч, ему смешно.
А вершина так близка, вот же она. Сонька, молодая, ядреная девка, вскочила первая, помелась за Иванычем.
Я честно наваливаю рюкзак на колено, на белы рученьки-плеченьки, открываю рот и ору маленько.
 Видимо, получилось истошно.
- Стоооп! Вика - первая, не обгонять! - прогоняет ретивых Иваныч.
- Лестно, Юрий Иванович!
Закрадываются подозрения - он товарищ опытный, сразу видит людишек. Я, что, самая слабая? Ну тогда - ни хрена не лестно.
Я - единственная, как эта гора. У меня - свой, неповторимый рельеффф.
 Обидно. Факт, слабая, прокуренная, целлюлитная, какая там еще? Могучая???
 А ведь я же такая красавица))) Пот и горе, восхождение - оно такое, кому нужна твоя неземная красота? Только работа, жесткий хряч - не задерживай группу, дорогая, ползи, сдохни, но ползи на этот Чердак, блин.
 Рюкзак с плеч, вот он, Крым, вижу тебя весь. Ты - синий, оказывается. Неужели я люблю тебя с высоты полутора километра?
 -Доброе утро, последняя геройка, - сказал Крым.
 - ...
 -Ты, мать, была бы последней, если бы не была второй! - имел ввиду Крым. В сговоре с Юрой Иванычем, крымчаком.
Сильно, Виктория. Полет.
На вершине горы - я. Васенька, спасибо, наверное... Спасибо тебе.
 Я и не думала, что увижу все вот так вот - сверху, стоя на своих ногах.
Смотрю на маленькую, суетливую такую сверху дорогу - это Перевал. Двадцать пять раз я видела Крым из самолета. Двадцать пять раз я курила в окно машины на этой статегической трассе, думая о том, как и чем живут хорошие люди, которые продали мне пиво из киоска на этом Перевале.
Как и откуда еще смогу я увидеть эту вашу четырехполосную провинциальную дороженьку?
 12 00. Я уже дежурная, ни к селу, ни к городу. кого волнует, не сказать бы жестче, жестче! - что я спала два часа? Зато спала с толком...
Медленно, даже величественно раздаю изюм - это у нас перекус такой. Что там еще в пакетиках - орехи прогорклые, убиться ап гору. Я же не ем это все. Не, я ем, но что после этого будет в животе, как потом ночью темной, кудрявой, спать с мужчинами, раскудрявиться?
 До ночи далеко, думаю я, высыпая птиченькам остатки орешков...И, главное, не зеваю. Сама в шоке, опять живу и радуюсь.

                ***

 Вечер второго дня))
Наша дурная и смешная палатка на дежурстве - это значит, мы носим воду и варим суп. Гречневый, а я спец по борщу - ну, то есть, ноль энтузиазма, и (никому не говорите) спина болит.
 Да какого черта, болит, да! Я же не железная! Хуже всего то, что я больная на голову, и рассказываю об этом всем.
Темнеет рано - сентябрь. Я хочу лечь рано - спина. Я не могу - я же отдыхаю.
 Надо бы телефон включить, там же мужик мой зреет, наливается ревностью - пошел ты на хер, мужик. Я здесь и сейчас. Тебя же нет здесь? А я сейчас как пойду по мужикам!
Я вам опишу Дениску - пойду, пройдусь по волосам, ёжику рыжему, на затылке - ой! - косичка маленькая, мелкое плетение, черная резинка, рукой, пальцами по кончику, такому нежному, волшебному, детскому
 Рыжий мальчик. Желтоватые брови, огромные, нависшие - я хочу их оторвать, откусить - как же можно носить такую хрень на лице, Дениска?
 Вот я впервые рассмотрела его в деталях.
 Я не уверена, что он нравится мне.
 Так, так - но что-то же зацепило, давай дальше, девушка.
 Если снизу посмотреть - белые, какие белые ноги(не люблю, блин, белые), волосатые и мускулистые икры. Колени - люблю... ну все, какой там суп.
Режу лук, хороший человек Олег, ни разу не дежурный сегодня,трет морковку рядом - сам напросился, три, не мешай.
 Смотрите на это -  пока я занималась дурацким супом,(кипит, Олег, куда ты смотришь!!!) Вова увлек Соню на разговор - хрен бы с ним, с Вовой, подарим олигарха хорошей девочке, я вся в рыжей заразе сейчас, перевариваю и рассматриваю его ноги.
 Так, ноги, мужские ноги. Мы пришли к тому, что у него - мужские ноги, дура-дурой со своим супом.
 Чего там у нас кипит? Бросаю морковку, рррыжую морковку - краем глаза на Его шорты.
Меня всегда выдают ноздри. Естественно ли смотреть на мужские бедра, поглаживая, удерживая сковордку за рукоятку? Обморок от дыма. Кашляю и не верю глазам своим. Старческие разговоры о травках помогающих увлекли мою бело-рыжую мечту. Вова, Соня и Денис. Тринити, блин. Убить, ****ь.
 - Ужин готов, - дала петуха я тошным голосом.
Не особо голодны мои сожители...Убить Соню, трахнуть опять их обоих. Не поможет, будут чтить ее память.
Там, вдалеке - игра в слова, костер типа горит. А я на нем, типа, готовлю, злая, как собака. И спина болит, предательски, старчески болит поясница, массаж мне, я отпахала 10 км, я готовила ужин, я строила из себя старую стерву...будучи сильно невзрачной в своих походных розовых майках из секонда. Собрала себя, собрала! Нет, не собрала, ненавижу себя. Я - размазня, я бросила черпак, набираюший суп, ушла на камень - говорить. Строить из себя, хоть тут строить из себя - Лена! Лена! МТС, ****ь, прием! Я ни хрена тебя не слышу, но навру тебе с три короба - всех, да, ВСЕХ соблазнила.
 Я рассказываю ей о том, как прошла первая ночь - трахнула двоих. Меня трахнули двое, одновременно - рекорд! Вдохновенно вру, не смея открыть свою стыдную правду - не по силам мне эта роль, Лена. Я и могла бы, вобщем, ради тебя. Не смогла, испугалась, я же трусиха обыкновенная.
 Продолжаю врать - нет связи...и слава богу. Бегу к костру - конролировать, кого?
Все пожрали? Сюда посуду и спать...
 Там весело кому-то, игрища у костра, а мне опять все не так.
Опять диагностируем у себя болезненную жажду внимания, доктор, я больна, смертельно больна...Давайте ваши капсулы. Я спрячу их пока, Васенька.

                ***

Ладно, черти. Я умею перетащить внимание на себя.
- Играем в корову! В вашего русского "крокодила"! Я показываю, - слово!
Мне дают слово, Иваныч особо ерепенится, я ему активно не нравлюсь - продавила его, - я вас прощаю, Юра. Я вас почти люблю, вы достойно держались, нет проблем, снимаю засаду. Это же детское - пробовать на силу родителей, в данном случае - руководителей. Я же была обязана знать, что могу себе позволить в этом опасном для здоровья походе...
 Так вот, мне дают слово - Независимость. Я показываю, о-о-о, я довольна вниманием, показываю ВСЕМ! Товарищи, это искусство, показать Нашу Украинскую Независимость с одного жеста, с полуслова, со щелчка - даже нашим... Но "наших" нет, я одна тут, нет, не националистка, просто патриотка какая-то(со своим флагом припелась, и тулит его, где не попадя). Шо там показывать - тычу пальцем на паспортных украинцев, собираю их в шестипалый кулачок - и пошли праздновать, щелчок у горла, еще щелчок, а теперь - внимание! - 18 лет, молодо, сладко, зелено!
 Не понимают, черти.
 Поубивать. Не, все отлично, я же дальше на авансцене, харьковская ваша националистка, смотрите на меня как можно дольше...
Меня рубит, сильно рубит недосып и усталость. Спина, опять же. Просто гнусь нафиг над этим супом, мать его - нет аппетита, спать, спать, спасибо за внимание, реально, спасибо..
 Ползу в палатку - где тут у вас спать дают - мы выбираем трудный путь, залезла в палатку, полежала, бедняга радикулитная, выползла - там жеж уже в Мафию играют! Без меня!
 Да не Мафия мне нужна, а вот это вот рыжий парень с косичкой, жуткими бровями и внимательными голубыми глазами - где он, кстати?
 Вслух спрашиваю я.
 Понятно, что нет его у костра...
 А, так они мыться и спать пошли? С Вовкой? А Соньку с собой не взяли, часом?
 Я, вероятно, не туда улеглась полежать, точно, в чужую палатку устроилась, надо же, жесть какая...
Пошла-ка я покурю спокойно, спокойно! Маньячка, боже, какая маньячка, скажи спасибо за то, что у тебя зажигалка, а не спички, как рекомендовали в "списке необходимых вещей в поход", а то я сломала бы спичек штук десять, прежде, чем прикурить и задышать этим спасительным сизым...

                ***

Я ложусь в НАШУ палатку, второй раз ложусь, сама дрожу - игру вторую дать не сумею, нет сил никаких моих походных-дежурных, жопой лезу вовнутрь, шарю в поисках пакета для обуви, маленького, синего, мусорного, - нашла, краем мозга шарю по палатке - где мои обожатели вчерашние, спят, что ли, падлы?
 Тихо все, какое говно...
 Прячу свои Коламбиз от гипотетического дождя, истово прячу, хрячу и злобно ***чу - меня обнимает кто-то сильно и тянет в палатку - кто бы это ни был, я вам Соню не прощу. Я сопротивляюсь и вырываюсь, работаю локтями, я капризная и ревнивая, я слишком ревнивая для вас, для тебя, умный слишком, сильный слишком - за запястья и на спальник, какого черта! Слабею и разрешаю, целую тебя в обмороке. Денис?
 Не радуйся, слишком много внимания тебе, ДЕНИС. Уже утро, сексом довольна, тобой - тоже, блин, довольна, себя не узнаю, не буду насиловать себя... Вымою голову из котла, вымоюсь-подмоюсь, пусть весь мир подождет, господи какое счастье - вся эта лесная крымская свежесть, я сама - свежесть, молодость и тупость деревянная, машу своей арафаткой-полотенцем, хлещу ею по кустам, наступаю на грибы какие-то огромными ботинками своими - я надеюсь, что мне удалось выкакать и забыть тебя, Вася, мужик...
 Я все еще дежурная, готовлю завтрак. Товарищи, семь утра - я вожусь у костра, как же вкусно курить в семь утра!
 Друзья, подъем! Я вам кашку рисовую сварила. Что-то типа ризотто - с кукурузой, соленую, не одно ризотто пробовала я в своей жизни - а вкуснее не едала, видит Бог, слава Ему, слава!
 Денис пришел к костру, оголодал, видать.
 Он ест и не смотрит на меня совсем, а я сверлю его глазами и в первый раз в жизни точно знаю - это он от смущения, от мысли обо мне. Сколько школьных раз я думала так и ошибалась!
 Я свободна от тебя, Вася мой, сейчас совершенно свободна - лес и песня Иваныча, песня и лес, гудбай, мужик!Ну, по крайней мере я сейчас так думаю...
 Соприкасаясь локтями, собираем палаточное шмотье, краснею, дурында, радуюсь и ору Наташке - Гоу! Я первая, пошла - буцну пылюку, ты вторая, Наташка - я тебя люблю...
 А Иваныч опять назначил Дениса замыкающим...
Спуск продолжается - идти легко и приятно, приятно черт возьми! Песню запе-вай!
Надо бы позвонить маме, связь есть!
Мама! Мама! Как там ты? Я тебя очень люблю, приветы наши вам, мамаша! Совершенно здорова, так сказать! Ни фига не простудилась, я просто пела и охрипла! Лекарства принимаю, как следует все! Мамаша, я вас целую! Почему на вы? Настроеньице - вау!
   
                ***

У нас, в компании, созрел чудовищный план - купить таки выпивки. И Вовка, и Денис непротив, Саша - за, Наташа тоже...
Я вам дам сухой закон - я же отдыхаю тут, расслабиться хочу. Да, да, Иваныч - я тебя вижу насквозь, сам же любитель, признайся!
Я вижу, как ты пасешь меня, мятежную, Юра. Наша палатка активизировалась и тихо-ловко собирает денежки, передавая друг другу потными ручками десятки.
Дело в том, что сейчас наша группа пересекает трассу Симферополь-Чтотам, это перевал, и спасение так близко...
 - Юра, - сказала я первая, выдала себя с головой.
 - Вика, - сказал Иваныч.
Приятно иногда подчиниться, ****ь.
Ни фига. Приятно чувствовать себя главарем, зачинщиком безобразия!
Сегодня хороший день, товарищи.
 Тихий, но ветренный. Бог с ней, с выпивкой.
 На Димерджи плетусь почти легко, главное - дышать равномерно, два шага - вдох, два - выдох, на рюкзаке - мой флаг, наш флаг, завязанный Рустемом, россиянином из Самары, мусульманином, татарином. Завязывал не из любви к любимой моей символике - из желания приударить за мной, еще один пленный сисек моих, так будь же тихим и скромным обожателем, дядя.
 Тебе говорят - завязал флажок,- уйди в свой рядок, на место. Я - первая, не сметь мешать и сбивать дыхание!
Ты подумай, не понимает, в глаза заглядывает, вопросы задает.
А я еле пру, дышу уже раз-на-шаг, я - не марафонец, тети и дяди, я думала, что я - спринтер, думала когда-то в школе, обгоняя лихо на ста метрах толстых одноклассниц.
 Не зря я первая за Иванычем, потерялась бы на фиг, плакала бы в крымских кустах, одна-одинешенька.
А так - все идут в моем темпе, в моем, именно в моем пограничном состоянии, сердце в голове, шея от пота чешется, Рустем хочет и дышит в это лицо.
 - Юра! - на последнем издыхании, выдаю я.
 - Рустем, назад!
Спасибо, Юра. Наш безалкогольный вожак.
Мой самый любимый походный.

                ***

Молодец, ты, Юрий Иваныч.
Не зассал, уважаю.
А мог бы. Прогнулся бы - все!
 Я же умею! Я бы тебя загнобила, выебала бы и высушила.
Хамло какое - это я... головная боль походная, дура, истеричка! Выдавила овальную капсулу за кустом и не удержала. В траве ищу ее. Помогите.
 Комбат, батяня, батяня, комбат.
Преклоняюсь перед мудростью и умом. И перед опытом. Мужиковостью восхищаюсь. Ползаю, ищу.
 Мужик, мужик, мужик!
Мне б такого.
Чтоб дурь из головы повыбил.
Нашла свою голубенькую жизнь, съела. Жива.
А потом подумала - я сама бы выбила дурь из кого угодно, но - соврала, опять соврала, самой себе.
Я бы закрыла лицо свое, Я БЫ УМЕРЛА ДЛЯ ТЕБЯ, МУЖЧИНА.
Ты больна, женщина, иди гуляй.
Я могу только дрожать и слушать, дрожать и таить в себе всякие каки.
И зевать, ужасаясь самой себе.

                ***
   
 Жестко в походе, тяжело физически. Классно, физически.
Вечный переход, мыслей мало. Ах ты господи, их и так мало!
А после, на плато, у Вовки корона спала.
В смысле, кепочка упала кудысь у прорву. И кепки жалко, и достать низя. Вова, не плачь, пока жилистый Димка снаряжает Иваныча на это дело, я отлично отдохну.
 Удивительно, лежать не хочется.
 Неудивительно - здесь маленький такой лабиринтик есть из камней. Все помнят Михайла Ломоносова, в холщевой рубахе, мачехой стираной, подпоясаного, в лаптях?
У нас все - Михайлы, всем охота испытать, пройти-пошастать средь камней.
 Кто, кто это выложил? Пусть и неумело, неровно, недбало якось...
 А пусть и недбало - летать! летать хочется! Вот и фотки в моем - летит Вадя, птичка наша, летят Лена со своим Валерой, летит рыжий Дениска...
Кепку вернули на место, Вова, лоснись! С тебя  - бутылка Димке и Юре! Две!
 Я летала-летала, да и прилетела до Сашка - дай из плеера одно ушко, Зайчик.
Нашла, что сказать, горячая-ночная. Ах ты худорба украинская.
 Он показался мне таким высоким и сильным сейчас, твою мать.
 Я беру беленький наушничек из его рук, сую, не обдувая, в собственное ухо - ДДТ.
В глаза, карими в голубые, быстро вниз, по егу лицу - на губы, закусываю свою нижнюю, теплею внизу сильно-сильно - я бы тебя...
 Твою мать, Людмила, я б тебя убила...
Высохла моя арафатка, я завяжу ею лицо свое грешное, и полезу на этот Димерджи, полезу, ей-богу, забери ушко.
  Лабиринт каменно-пламенный, захотелось жить, выздороветь, ага. Сашку захотелось.
А никто тут не знает, ха-ха, что я больная и лечусь.
Как говорит моя бабушка - никому невдомек...


Ну вот и пришли мы, многотрудные, мозольные друзья, на стоянку. До нас тут срали и срали лошади, много лет, не верю глазам и носу!
Я руковожу постройкой палатки - туды ровняй, сюды выравнюй - а не тут-то было.
Никто не хочет рядом с нами спать!
Комплимет, блин! Такое дело - местов много, конечно, но все в рядочек, жопа к жопе - и все смехуечки и ****ихаханьки слышнее слышного. А все наши ночью спят, оказывается, не ржут. Посему - уйдите, мол, подальше.
А мне так дороги свидетели моего присутствия в этой жизни...
 Пришлось расчищать лопаткой лошадиное дерьмо, - аллегория, как не крути.
И ставить свою палатку вдалеке ото всех спящих.
 Да я бы и спала тихо-тихо, я даже не храплю, когда бы не Мальчик Саша, которого хочется умопомрачительно, так громко хочется.
Я пою "Кукушку" у костра, глядя в костер.
На мне синие носки, кошмарная розовая майка сохнет прямо на животе, обнимая меня розовыми рукавами за талию, я показываю костру кузькину мать, я пою кукушку...
А все слушают только меня, вот эту вот несчастную кукушку больничную, обветренные губы и ошалевшие от жара очи...
Вдруг я смогу взлететь,
Песен, еще не написанных,
Солнце мое...
Кто пойдет по следу одинокому?
Солнце мое, не пиши мне, я вне зоны, а ну-ка быстро не пиши мне, я в позе боксера над костром, правая контролирует, левая сейчас ударит, не разбирая, ближайшую голову.
Уберите больную.
Укол.
Сашенька, а в нашей палатке тепло?
Спать, спать...
Я беру в свои руки его голову, закрываю глаза и целую, лижу его лицо, ногу между доверчивых ног, дайте мне мужской хороший стояк, дайте мне все и сразу, можно в палатке, срочно, плюхнемся на Вову, его нет, он рыжую даму окучивает, - воистину - смешная палатка...
 Недоумевает Денис, хлюпай, спи и  - заткнись.
Кстати - мне всегда не нравилось это имя - Денис. Какое-то сухонькое и слишком детское.
Мне вчера Иваныч(имя - Юра) по большой любви, видимо, проболтался, что сегодня у нас - радиалка. Это выход такой из лагеря. Налегке, недалеко и ненадолго.
А мне можно остаться сторожем?
Нет?
Подчиняюсь, батька Махно.

                ***
За шкирку Сашка.
За собой.
Юра первый - я вторая? Как обычно. Замыкающий - Олег. Тихий и чистый Олег, чей-то мужик же, не выносит моск - просто делает свое дело, молча и по-мужски, 49 лет ему, оказывается. Кланяюсь вашему пресу и бицепсам, завидую жене и теряю из виду, имея ввиду Сашка. Сегодня - Сашко.
 Сладко лезть на Голову Екатерины, кокетничая, хватаясь за мужиков сзади и спереди, ухохатываясь и задыхаясь, шпарить и еле-еле пылить, толкайте меня, тяните меня, вот так шла бы и шла, жила бы между вами - мальчиком и дядькой, будучи вашей единственной жаждой...
 Где-то сзади ловлю хороший, женский смех Наташки - девка явно при делах, зазывно ржет не зря, - Володя с ней? Наверное, немного ревную.
Витька обгоняет, тянет за руку Наташу российскую, назад, брачующиеся, любовно осмотренные мною с ног до головы!
Оксана, девочка, старается догнать Вадю, цацу-Вадю...
Соня, рыжая любовь моя, скромняга Соня, красавица - давай! Сентябрь, жара, потный Крым - сегодня еще один Ивана Купала!
Любовь так и сочится отовсюду. И пусть она походная, она будет настоящей, отчетливой, такой, как этот запах пыли и травы, пота и труда, палатки и Катьки!
 На Катьке-то этой я сдурела совсем, фотографирую без устали Сашку, мальчика Сашку, умничку-красавца. Сегодня мне кажется, что я влюблена, видимо, так и есть. Худой, глаза-нос на лице, женские пальцы у него, рассмотрела. Сегодня горный похер, и мне, как обычно, - можно все)))

 

Среда.                ***
Хорошая среда.
Как-никак, середина похода, моего отпуска.
Если есть в кармане пачка сигарет, то костровой назначайте меня!
У меня стирка - в пакете мылятся трое трусов, шестеро носков и две майки. Усердно полощутся в пакете там же, воды мало, я у ручья набираю кружечкой скудную крымскую влагу, задницей упираясь в крутую тропинку и слышу чужие голоса.
 Мужики не наши, наших по голосу я на второй день стала различать.
Трое, с баклажками, словно бабы - по-воду идут, балагурят.
Задница моя дает привычную эрекцию, - привет, мужчины!
 - здравствуйте, девушка!
Полощу свои трусы, выдохом отгоняя крымских мух со лба - Привееет!
 - А вы тут где?
Это, в смысле, - плато большое, где мой лагерь, мол?
 Окучила уже, неинтересно, жопу вниз.
 - Приходите к нам в гости, девушка!
 - Мужики, у вас сухой поход?
 - Да, - растерянно произносят трое бесполезных и потерянных.
Так чего тогда к вам переться, когда у нас 12 мужиков своих и тоже нечего выпить?
 Тоже мне еще, ловеласы лесные, -  довольно сказала я самой себе, взбегая наверх к лошадиному дерьму и горящему взору Ревнивого Иваныча - обедать, обуваясь, одеваясь и раздеваясь беспрестанно, дразня и умирая от тоски.
 Никогда еще я не была так хороша собой, как сейчас, в майке из секонда.
 И никогда еще я так остро не осознавала конечности и зыбкости своего нечеткого и шаткого, несчастного и ненужного бытия.

                **


Сегодня среда - пора меняться палатками!
Оччено интересно, как это будет происходить?
 Я лезу и лезу в обьектив - ною, что не хочу быть в одной палатке с Рустемом, он злобно хочет меня...
Пауза в обсуждении, потираю ручки.
 - Что, неправда, Рустем?
Ой, как покраснели все, снова рассмотрели меня, бальзам на душу.
 - А кто сально интересовался - "Вика, ммм...а ты вкусно готовишь?", когда я чистила чесночок-с?
Рустем засунул язык в задницу.
 - Кто пошел в атаку, на ответ "Да, но замуж не пойду!"?
Сейчас я окутана защитой общества, романтично при****ошить меня не удастся, Рустем!
Сорри, дядя, ты был прав в своем очень мужском желании, аплодисменты мои.
Но я же падла, Рустемчик. Слишком дорожу желанием обоссаться от внимания, за чей угодно счет!
 Рустем буцает баночку из-под тушонки, она горит и воняет, я сама горю и, наверное, пахну, источая флюиды и кланяясь, кланяясь.
Ручонками цвету, восточная танцовщица, буквально пару минут.
 И тут же сгораю от собственного огня...теряю ориентацию, потею и худею, наелась, устала - спасибо за внимание, все, занавес.



                ***

Лекарство, быстро. Плохо мне.
Ушла, попирая вековые лошадиные какашки, шатаясь и матерясь, выхаркивая бычки. Обнимаю молодой дубок, наблевав ему на корни. Воды, много. Хорошо, сразу...
Мама!
Мамочка моя! Я так люблю тебя! Я бы звонила тебе каждый час, каждую минуту...
 Я жива и относительно здорова, люблю, целую!
Мама моя! Как же я тебя люблю.
 Тут же выключила свой розовый телефон, подаренный мне врачом моим, мужиком моим.
 Не пиши мне, сказано тебе или нет?
Расскажу ли я тебе, где я была? Что делала?
Вася, Вася...
Как ловко прикинулась я здоровой и живой, избегая взгляда, шаря глазами по белому халату, высматривая твой в штанах твоих?
 Оминетить доктора прямо в палате стационара, каково?
 А прекрасно!
Прогрессируем, растем, лечимся, терпим и дохнем день за днем от бешенной тоски и воскресаем по воскресеньям...




                ***


Народ, дальше, дальше, кидаем жребий, нет уже меня, все хорошо.
 А мои чертовы сожители сидят, такие, маются - и хочется, и колется, и Вика не велит.
Иваныч, ты что - правда замыслил отделить меня от Вовки и Сашки?
 Я бы распределила так:
  Я, Вовка и Сашко. Дениску уберите.
Остальные - сами соображайте.
Иваныч не глупи, не будоражь общественность, сами определяться и - переедут, гремя пожитками.
Я уже спрашивала Наташку, ты - к Володьке, крепкому и знающему? Или - хаха)) К Дениске?
 Мол, отпусти, Наташа, одного из дядь к Сонюшке, красивой рыжухе, вынужденной упираться носом в палаткину стенку, податливую, как она сама...
 Вовка, женатый Вовка - чей бы ни был, а все равно - мой.
 Не отдам.
А Вадя, тряся волосьями, открывая в улыбке большие белые зубы, вообще никак не учавствует в разговоре, - да ну его, этого Вадю!
 Но хотела бы, чтоб он меня хотел.
  Шайтан Шайтаныч, я танцую на вашем мозге уже четвертый день, не обессудьте!
Замяли разговор, - блин, вообще не отлично.
Я уже Сашка люблю.
Надо же было так страшно влюбиться, а?
 Господи, дура старая, понимаешь ли ты, что это - идиотизм невероятный, чудовищный?
ОН целовал тебя из любви к своей похоти - хорошей молодой похоти, ничуть не грязной, просто  - нормальной, естественной...
А я жду каждого взгляда, жду, реально дохну какого-то черта от отсутствивия тебя...
Да мне бы, роскошной бабе, наслаждаться.
Да мне бы радоваться.
Насрать бы на вас всех - а ну-ка поспорьте, мужики!
 Но я же не падла.
Я - вечно влюбленная девушка.



                ***
 Какой там день уже?
Честно говоря, я слегка очкую - сейчас предстоит тренировка по скалолазанию, каски, система под жопой, пустота под ногами, - тут я как раз не хотела бы, чтоб на меня все смотрели...
 Я буду валиться и пищать не для прессы. Не для заманухи, а от усёра конкретного. Упаду и убьюсь об камни, ногу и спину - в кровищу. ****ецнахуй*****.
Полезу в палатку - ныть, заклеивать, огрызаться на Дениску.
 А Дениска тут как тут - подмазать, заклеить, лизнуть пяточку.
Принимаю уход, медбрат.
 Надоело как-то.
Не хочу как-то.
Заклеил? Массаж мне твой сейчас до жопы.
Неприятно все, - и руки, и запах, особенно - запах, убери его, как я буду спать с тобой в одной палатке еще три ночи?
 Верните мне мой собственный запах, сказала я рыдая и моясь в кустах.
 Дайте мне тот самый, естественный запах, намыливаясь и смывая мыло на крымскую траву, ною я.
Отдайте мне МЕНЯ!
 Вытираюсь, хлюпаю. Таблетки задрали. Я - такая же, как все. Только поплачу еще, и все.
Вечер всегда мой. Мой личный вечер.
А вот и Сашко. Ходы сюды, еще бы, еще бы.

                ***


Я не виновата. Кстати - это лучшее кредо, какое я могла бы проповедовать сейчас.
Я хочу мальчика. Худорлявого Сашка.
 Кажи мені дещо. Розповідай, дихай в обличчя. В тебе волосся мармурове, дитяче. Шкіра дитяча, очі чоловічі.
Любий мій. Зараз впісяюся. Смугастий светр, нервові жіночі пальці. Очі. Розумні. Я бы еще долго пела тебе на каком угодно из известных мне языков, Сашенька. Только недосуг мне, пьяной от этого воздуха.
Во-оздух. Вдох.
Ма-альчик. Выдох.
 Ты понимаешь, ты все понимаешь, высокий, худой, весь жаркий-жаркий.
Я сейчас думаю, как бы забраться тебе под свитер, не нарушив крымскую тишину.
 Чтобы ты шепотом зойкнув, видихнув на мене левову частину своєі пристрасті та злапав би мене по-чоловічому, вкусив би мене за шию, вихватив би мою душу та з"ів іі.
Я сама вже ім тебе, мальчик мой. Задолбал разговорами, поцелуй меня.
Это же невозможно - такую нежность, такую нежность.
У него - детские губы, как же вкусно. Царапает щетиной, мужской такой щетиной - пацан, препод, как тебя?
 Заглатываю язык, заглатывашь мой, беру лицо в ладони - задницей инстинктивно вперед накатываю, еще раз, хорошие мужские руки держат ее, мука в одежде.
Я не думаю о себе, не думаю о тебе, вру - думаю, зайка, какая зайка чудесная, чертов мужик-84, не дай бог влюбиться, эти дети - уже мужики, какая новость, какая нежность, какая гадость! Это я - гадость походная...убиться веником, зарыться мордой в это личико, в плечико.
 Уверена была, что у него  - куриное плечико, как же я ошиблась, как же приятно обнаружить этой осенью мужика в дитятке, вот это плечо вот этой осенью.
Хули нам, татарам.
Что ****ь подтаскивать,
что ****ых оттаскивать.
А на пять минут влюбиться - это о больных, страшно больных, ненормальных, говенных и прокаженных - обо мне.

 

Это четверг, пошел на убыль мой чистый горный воздух-отпуск, мой побег.
 Я - старая комедиантка. Я балдею от всего этого, а самое главное - от самой себя, в кои-то веки.
Я делаю только то, что хочу. Только то, что хочу.
Спасибо тебе, мужик, за то, что отпустил меня.
Ты, мой суровый надзиратель, апрельский выродок, дядя врач. Ты и тут меня настигнешь, я чувствую.
Ты же безумец, тебе самому лечиться впору, да только где мне, косолапой, лечить тебя?
Ты любишь меня, а я - тебя.
Я вернусь, я обещаю.
Не в свою элитную палату, а - к тебе. К твоим рукам, большим стерильным рукам, аккуратно и заботливо ощупывающим мое горячечное тело, утирающим лживые мои слезы, всезнающим рукам.
 Осторожно ступаю на живье, камушки скользят под ножкой сорок первого размера, рюкзачище ушло вбок, я тяжело и грузно ебнулась.
Иваныч! Юра!
Я упала, Иваныч!
 - Стоооп,- орет Иваныч и тянет меня.
 - Не тяни меня, локоть, локоть!
 - Жопу не ушибла? Жопа как?
 - ***во жопа!
Шо ты, ****ь такая, не видишь меня, корягу старую? Я разбила свою красавицу-жопу нахрен!
****ец вам всем, сказала я.
****ец вам, суки.
Сколько я еще буду ***чить, куда мы премся, Юра? Я устала, я вся разбита, я хочу жрать, я хочу выпить, набухаться хочу и сдохнуть тут в лесу!
На *** мне этот сраный рюкзак с тонной хлеба сверху?!
Синяк на заднице, кровавый...Рассматриваю свое бывшее белым и роскошным ободранное бедро.
 Мать вашу.
Это надолго, пару месяцев.
 Рука в крови, синяя жопа и всклокоченная голова.
Я выйду замуж за чучело из одеяла, я обещаю.
Это я сказала? Дурища.
Хорошая девочка.

               

                ***



 Этот спуск меня доконает, чувствую.
 Здесь и сейчас. Живу здесь, в лесу. Сейчас.
Продолжаем. Можешь идти - иди. Не можешь - ползи, ты вторая. Я ползу, куда деваться.
Страшно думать - три ночи осталось, завтра их останется только две.
Сейчас я думаю только об этом.
Надо бы спеть, что ли.
Наташка, давай нашу, - давай.
Ой, у вишневому саду, конечно, саду, кашляю пылью, отмахиваясь и матерясь. Не поецца.
Иваныч, цаца наша, не беги, ибо я вторая, но даже я тебя не вижу совершенно.
Сяду, попью водички, всем стоять, остальным - строиться, да.
Устала я. Села на разбитую жопу и сижу, вот.
Хочу подумать и, блин, хочу выпить. А потом подумать.
Я отъехала, товарищи. Хоть за рюкзак тяните, не встану. Задумалась о смерти. А давай я помру, Васенька? Это же очень просто - передоз)))
 Васька!!!
Васька. Говоришь, я похожа на Амели.
 Поведи меня в Луна-Парк.
Я бы хотела ехать в маленькой легкой тележке, разноцветной разухабистой тачке, по этой наскоро сколоченной узкоколейке.
Я хочу, чтобы ты трогал мое лицо мягким пальцем в перчаточке от костюма скелета и говорил "Бу-у-у".
Я ведь знаю, что это - ты, поэтому совсем не боюсь тебя.
Я же знаю - это ты, я набухаю вся и сразу, на вздохе. Прикрываю глаза, чувствую электричество снизу.
 Пальцы - твои, сними перчатку. Рот - мой, укушу тебя за пальцы. Нет, просто возьму губами, молча, сосредоточенно. Лизну твой самый большой палец, инстинктивно - минет пальцу...Давай, огромный черный скелет, тащи свои кости в эту тачанку, я хочу не только твой палец с заусеницами и кривым ногтем, я хочу все это большое, совсем не костлявое тело, бодни меня хорошенько, черт рогатый...
 и совсем погано мне стало.
Лечусь.

                ***

Спускаемся.
К морю.
Все ближе и ближе МОРЕ.
Да мне до жопы ваше море.
Море - это просто магия воды и любви.
Любви не случилось.
Увлечена была. Да это все -  измененное состояние, почище алкоголя - воздух и горы, как бы не банально)))
Прошли чудесный участок - пологий человечный спуск, привет мозолям.
Спасительное кафе.
Гандель на берегу, между Алуштой и Рыбачьем.
Пиво. Три раза. Пивооооо...
С одной бутылочки развезло с непривычки.
Спросила дядю Иваныча - можно мне Васю сегодня?
 - Васю???
 - Васю.
 - Водку привезет?
 - Вася - водку))
Интересно, познавательно. Выпить водки, Вася вы-везет. ВВВВ.
Я хочу именно Васю.
Васенька любит меня безусловно.
Хочет меня всегда.
Врет мне, что ни фига не хочет. Лечит, любит, приедет. Приедет, сказала я.
 И звоню Ваське. Приедешь?
 - Забухала???
Едет.
Вася едет - звоню Ленке, Лена крутит виртуальным пальцем у височка. Моя дорогая называет меня старой интриганкой. Так и есть, все во благо благой.
 Володька варит картошечку и крутит натуральным, большим и красивым пальцем у виска.
Милый мой Володенька, милая моя Леночка. Как бы вы подошли друг другу. Леночка любит олигархов, Володенька любит Леночек...
Суп и дежурство опять мое, но я не участвую. Я танцую и пою. Я пью. Я жду Васю.


                ***


Я все еще незамужем, для всяких нетерпеливых.
Кто же меня возьмет?
 Вою, воплю, вывернусь наизнанку, выебнусь. Возомнила, водки мне.

                ***

 
 Какого черта ты отустил меня в Гималаи, если сам прешься сюда проведать больную?
Ты забыла, ты же сама его пригласила.
 Приезжай, дядя наш Вася.
Погляди на свою девочку горящими глазами.
 Привези мне водки.
Ты всю ночь будешь ехать сюда из Харькова ради получаса со мной.
 Уважуха.
Ты порвешь гитару Иваныча, сканируя всех моих мальчиков.
Ты же сразу узнаешь всех-всех. Я не ****ь, я лечусь)))
У меня алиби железное - даже справочка имеется! Сам выписывал!
Чудовищное, адское желание быть навиду...всегда.
Хай не буде тобі гірко.
Хай не буде тобі сумно(кружась)хай не буде...
Пьянь я, Вася.
Дрянь я, Вася. Сучара я.
Сутки ехать туда-сюда.
                ***



Я не собиралась тут рефлексировать, но так вышло - в голове мой дорогой доктор и его руки, пусть даже и в перчатках, хоть в чем...
 А самое интересное - в этой же маленькой неумной голове - счастье.
Я бы добавила - седоватой, крашеной, - трудно говорить о старости)))
Как же я надеюсь на всю эту оставшуюся жизнь - десять там, пятнадцать лет до старости - сколько еще смогу я шастать на огромных и очень дорогогих каблуках?
Очень гордо - двадцать шагов в минуту.
Очень гордо - не хихикать в ответ всяким.
Очень гордо.
Жалко меня.
Васька, хакер, привет, интернет!
 Счастье.               
 
                ***


Круче всех вокруг, он один играет блююююз.
 Он у костра, на голове фонарик шестидиодный, ты царь-Иваныч. Светишь в тетрадку, поешь, срываешь мои психи.
До поры, до времени.
 Пока не приедет мой Вася.
И не сбацает уверенно всю ту же Кукушку, Мою Кукушку.
 А я станцую в это время Ррррепублику Доминикану))
Четко поворррачивая голову, издеваясь над тобой, Васька.
Бедрррами, ррруками, безррразличием своим, Васька.
 Ты будешь играть мне на гитаррре в последний ррраз, ты знашь об этом.
А я здорова, дядя врач, совсем здорова, ты видишь меня в Последний Раз.
 Ну, мало ли, чего я обещала))))
Кстати, мальчики мои - вам я тоже ничего не обещала...
Скайп, там, разное....


                ***
               

Сейчас я - это я. Уезжай, Вася.
Я не шучу. не блефую. Не дохну, не заискиваю, не работаю, короче...не пресмыкаюсь в кои-то веки.
Я сама себе нравлюсь - я танцую сама для себя, я радуюсь.
Меня никто не держит, никто не держит, понимаете? Никто больше не стыдит меня. Никто не тащит меня за шкирку в опочивальню, мол, спать, спать...
Никто и никогда больше не будет лучше меня.
Я лучшая, яяяяяя.
Самая умная и красивая, самая молодая, мать вашу. Никто не скажет мне обратное!!!
 Никто.
Это страшно - когда-то думала я(смеюсь)
Это легко?
Это необходимо. Уезжай, Вася.
Да, трудно быть самой собой. Бляха-муха, как же трудно.
Живем пока.
Живем.
Я слишком жива.
Я требую любви - и я ее выцарапаю. Выдеру. Когтями. Собственную-свою. Милую-мою. Уезжай, Вася. Давай, садись в свою верную субарку и чеши восвояси, Вася.
Ливень.
Отлично. Где-то там - дождь в лобовое.
Я - ведьма? Все будет так, как я хочу.


                ***




Ну вот и все. Еще водки.
На исходе моя исповедь.
Мне до задницы, какой там у нас день. Водки. Ржу, скалю зубья.
 Голова висит. Мышцы лица - не мои. Язык между сисек.
Все очень понятно.
Быстро, быстро, хоп-хоп.
У меня есть такой недостаток - быстро трезвею. На пять минут.
Лучше некуда, подбородок вверх. Пузо втянуть.
Расползаюсь по пляжу краем уха слышу 
Иваныч зовет машет руками Юра мне надо бежать потому, что Вася Субару Вася



Васька!!!
Беги, пьянь.
К докторумальчику. Смотри на него. Это его мясо.
 Вася.
Чем же так воняет, а?
Субарка, сука, не сдюжала. Рульголова.
 Руки, сухие мои пальцы, выдирающие голову. Ноздри до ушей. Тошнит.
Теплый Васька.
Мертвый Васька.
Сука ты, какого хрена.
Я соображаю, что я обоссалась. Я все понимаю. Юра тянет меня, а Вася еще теплый. Мееедленно в рожуЮре. Ору, я себя слышу. Чувствую холодныегрязныештаны.
 Он еще теплый. Юра, пусти, мне так холодно.
И Васеньке холодно, там же холодно. Или тепло?
 Вася.


В тексте сильно использованы материалы Розенбаума, как ни странно.
 Позабыть тебя пора.
И еще.
 ты живешь, там где грех мой не простить.
...