Алиен. часть 14

***

Беатрис загнала до смерти двух лошадей, – так велико было ее нетерпение. Она ждала слишком долго – целых пять лет, а сейчас мысль о том, чтобы потерять хотя бы несколько лишних минут, сводила ее с ума. Она мчалась по пыльной дороге, безжалостно вонзая шпоры в бока вороного коня, и от сознания того, что совсем скоро она увидит любимое лицо, у нее кружилась голова и хотелось кричать от переполнявшего ее ощущения дикого, необузданного счастья.
Вот подковы застучали по подъемному мосту, вот эхом отозвались булыжники, когда она въехала на знакомый просторный двор… Только сейчас, спрыгивая с седла, Беатрис почувствовала, как сильно она устала, скача без передышки день, ночь, еще один день. Отдавая повод подбежавшему груму, девушка ощутила предательскую дрожь в руках. Но была ли эта дрожь реакцией утомленных мышц или трепетом волнения перед долгожданной встречей, - этого она понять не могла.
Неужели сейчас она увидит его? Неужели беспредельная разлука подошла к концу?!
И чувствуя, что сознание вот-вот покинет ее, графиня делает еще несколько шагов навстречу своей судьбе. И – видит его, такого же и совсем-совсем иного, чужого и близкого одновременно. На его лице вспыхивает целая гамма чувств: крайнее изумление, испуг, узнавание, радость, смущение… Он тоже делает шаг ей навстречу, она хочет броситься ему на шею, обнять – и не может… Ее ноги словно прирастают к земле, слова, только что рвавшиеся с губ, становятся пустыми и бессмысленными: во всем мире не остается ни одного слова, способного отразить хотя бы тень этого мига…
Ральф приходит в себя первым.
- Беатрис… Неужели это ты?!
- Это я. Я вернулась к тебе. Насовсем. Навсегда.
- Это похоже на сон! Мне не верится, что я снова вижу тебя. После стольких лет…
- Мне тоже.
- Но… ты вся дрожишь. Ты устала. Давай присядем, - он заботливо подхватил ее под руку, -
- Господи, каким ветром тебя сюда занесло?!
Девушка на мгновение опустила глаза:
- Я ушла от мужа и больше не вернусь к нему.
- Беатрис, ты совсем сумасшедшая!
- Может быть. Но я так решила. Боже мой, пять лет, пять долгих лет я пыталась убедить себя, что я счастлива. Я терпела все то, что называется супружеской жизнью, и старалась отыскать в этом хоть толику спокойствия и смысла. Я думала: все так живут – и я смогу, почему нет?.. Но лишь совсем недавно  поняла, что обманывала себя, что все, что я делала, - это замуровывала себя все глубже и глубже в склеп тоски и отчаяния. Все эти дни, каждый час, каждую минуту я вспоминала о тебе, Ральф, о тебе, моя единственная надежда, мой единственный луч в этом мраке. И только мысли о тебе поддерживали меня. Я знала, я верила: мы встретимся вновь. И невозможная мечта моя сбылась!
Теперь выражение его лица приобрело серьезность и даже некоторую отдаленность.
-      Беатрис, я тоже безмерно рад нашей встрече, но то, что ты совершила, - это чистой воды безумие. От законного мужа просто так не позволено уйти. Вы венчаны в церкви, вы – супруги перед Богом, «пока смерть не разлучит вас», и так далее. И ты прекрасно об этом знаешь, просто не хочешь смотреть правде в глаза. Никто не волен поступать просто так, как ему захочется. У каждого из нас есть ответственность, обязательства перед другими…
Глаза ее наполнились слезами:
- Ральф, ты больше меня не любишь?
- Да, нет же, люблю, конечно. Но мы ведь уже не дети…
- Погоди, - перебила она его, и во взоре ее внезапно вспыхнула догадка:
- Ты женат? У тебя семья?
Он беззаботно рассмеялся:
-       Нет, что ты! Мне пока рано думать об этом.
Беатрис выдохнула с видимым облегчением:
- О, а я уже подумала! – и тоже улыбнулась, -
- Но почему ты не пригласишь меня войти? Разве мы не можем посидеть, поговорить, как в старые добрые времена?
Ральф вдруг замялся, опустил глаза:
- Понимаешь… Я вообщем-то не ждал тебя… Твой приезд… Ну просто он такой внезапный…
И тут графиня услышала легкий топот босых ног, и чей-то голос позвал: «Ральф! Ну, где же ты, наконец?!» А затем дверь распахнулась, и в проеме, жмурясь от яркого света, возникла женская фигура в одной нижней сорочке. «Ральф?» – вопросительно произнесла она, со смущенным удивлением уставившись на Беатрис.
Все еще ощущая на своем лице глупую застывшую улыбку, графиня медленно поднялась со скамьи, отряхнула автоматическим жестом прицепившиеся к подолу желтые листья, и, чувствуя, как весь мир несется в пропасть, сделала несколько неуверенных шагов.
Ральф бросился к ней, чтобы поддержать, но Беатрис уже обрела равновесие и с яростью оттолкнула его руку:
- Пошел к черту! – бросила она со злостью ему в лицо, и, повернувшись к нему спиной, почти бегом поспешила на конюшню.
Ральф, пораженный как внезапностью происшедшего, так и этой яростной вспышкой, застыл на месте, даже не пытаясь ее остановить
А Беатрис, снова садясь в седло, повернула измученного коня,  неимоверным усилием воли пытаясь сдержать готовые хлынуть слезы. «Я загнала двух лошадей, -  повторяла она про себя, словно речитатив, - Боже, я так спешила увидеть его…»