Ливень и Чара, глава 11

Глава 11. 
 
    На следующее утро, когда Глая проснулась, Чара еще спала. Глая не стала ее будить. Она взяла светочи, развела огонь у входа в пещеру и вскипятила немного воды, чтобы заварить душистую траву, которую женщины-омникусы обычно собирали в лесу. Когда все было готово, по пещере разлился приятный пряный аромат. Сквозь уже некрепкий утренний сон Чара почуяла его и открыла глаза.
- Доброе утро, - сказала она, выйдя из пещеры.
- Доброе утро, - ответила ей Глая и улыбнулась.
После завтрака Глая попросила Чару сходить к реке и принести воды. Взяв специальный водоносный кувшин с двумя большими ручками, расходившимися из общего основания в разные стороны, Чара сбежала вниз к реке.
   Она уже надевала кувшин на спину, когда  вдруг услышала сверху топот копыт. Еще мгновение и девочка увидела женщину, спускавшуюся с холма, а за ней – Ливеня!
Шея у тацина была обвязана толстой веревкой, от которой в разные стороны расходились еще две толстые веревки, концы которых держали в руках двое крепких мужчин.
   Чара обмерла. От этого зрелища и избытка чувств из глаз ее хлынули слезы. Она отвернулась от процессии и стала лихорадочно умываться.
«Только бы они меня не заметили», - думала Чара, обильно промывая глаза водой.
- Доброе утро, Чара, - крикнула ей женщина. – Уже с утра трудишься? Молодец!
Чара обернулась, дрожа от страха. Она боялась, что Ливень, никак не ожидавший увидеть ее здесь, выдаст их каким-нибудь неосторожным движением или взглядом.
   Тацин поравнялся с Чарой. Он был совсем рядом. Чара чувствовала его напряжение, но ни один мускул на его теле не дрогнул. Он даже ни разу не взглянул на нее.
«Может он меня не узнал?» – мелькнуло в голове у Чары. Но уже через мгновение сомнения ее развеялись. Она ощутила такую волну любви и тревоги, хлынувшую на нее, что сразу поняла, что он услышал ее вопрос, и эта волна была его ответом.
   «А что мешает мне рассказать ему о моем плане, о Цере, о тацинах? Ведь он будет слушать мой мысленный рассказ, как другие слушали бы слова.»
   И Чара снова присела на корточки у воды, сняла кувшин и принялась его мыть. И никому из стоявших неподалеку омникусов и в голову не могло прийти, какой теплой энергией наливается сейчас Ливень. Она шла от всего того, что ему мысленно рассказывала девочка. А она рассказывала ему о его доброй матери Цере, о том, что она сейчас в безопасности, о том, что она окрепла и мечтает только снова увидеть своего сына свободным. Она рассказывала ему о том, как на следующий же  день их разыскали спасенные им тацины, как они благодарны ему, и как они предлагали один план спасения за другим. Как она рассказала им свой, но из любви к ней, они не смогли согласиться рисковать ее жизнью. Как она сбежала от них, как оказалась у Глаи.
   Когда Чара закончила свою историю, она надела кувшин на спину, встала у воды и, собрав всю свою мысленную энергию в один сгусток, мысленно сказала:
«Я люблю тебя, Ливень! И раз уж я здесь, без тебя я отсюда не уйду. Ты только потерпи, милый! Только потерпи!»
   Чара в последний раз взглянула на Ливеня и тациев и пошла вверх по холму к пещере Глаи.
   А любовь, растворенная в воде и в воздухе, еще долго согревала тацина, смотревшего сейчас вслед удалявшейся девочке.

                *      *      *

   Чара жила у Глаи уже много солнц, но пока ей не удалось ни на чуточку продвинуться в претворении своего плана в жизнь. Она знала, где находится пещера вождя, возле которой на привязи с утра до ночи жил Ливень. Но подходить к этой пещере разрешалось лишь приближенным вождя и его тации Мадо. Чара каждое утро с радостным предвкушением бегала за водой и всякий раз встречала там Ливеня. Она пользовалась случаем, чтобы рассказать ему, как ей живется у Глаи, и снова и снова заверить его, что выход найдется. Но выхода все не было и не было. Чара не решалась спросить у Мадо разрешения подойти к тацину, чтобы погладить его. Никто из детей не делал этого, и Чара боялась, что это вызовет у омникусов удивление, а еще хуже – подозрение.
   Но однажды она все-таки собралась с духом и спросила:
- А почему вождь никогда не ездит верхом на своем тацине?
- У нас маленькая деревня. Вождь и пешком может ее быстро обойти, - ответила Мадо.
- А почему тогда на нем не катают детей? В нашей деревне это было моим любимым развлечением, - с поддельной досадой сказала  Чара.
- Спроси об этом у вождя. Хотя… -  Мадо осеклась, вспомнив, что рядом с ней еще двое омникусов, и добавила:
- Хотя вряд ли тебе стоит беспокоить вождя такими глупостями.
- Но это не глупости. Я каждый день вижу, как этот несчастный тацин стоит привязанный к дереву с утра до вечера. Разве это возможно? Я бы уже давно умерла или сошла бы с ума от такой жизни, -  с жаром воскликнула девочка.
- Не путай тацинов с омникусами. Этим животным не свойственны глубокие переживания, -  неожиданно раздраженно сказала Мадо и со злостью посмотрела на Ливеня.
   «Знала бы ты, что им свойственно! – горестно подумала Чара. – Они переживают еще глубже, чем омникусы, потому что не омникусы стоят привязанными к деревьям в деревнях тацинов! Не омникусов отлавливают в поисках избранных и разлучают сыновей с матерями! Эх вы! А еще считаете себя лучше тацинов! Чем же вы лучше? Только тем, что у вас есть руки, которыми вы научились изготавливать орудия для порабощения других?!»
   Но вслух Чара ничего не сказала. Не ускользнул от внимательной девочки и полный злобы взгляд Мадо, которым та посмотрела на Ливеня.
   Когда Чара вернулась в деревню, она сняла кувшин с водой, подсела к Глае, которая как обычно плела что-нибудь из стеблей ягана, и стала ей помогать. Глая ласково посмотрела на девочку и сказала:
- Наверно, твоя мама была очень доброй и ласковой, раз сумела вырастить такую дочь.
- Спасибо, - улыбнулась Чара. – Моя мама была необыкновенной. Об этом невозможно рассказать, это можно только чувствовать.
- Я понимаю тебя. Мы и в самом деле далеко не все можем доверить словам. Иногда взгляд или жест красноречивее слов, - согласилась Глая.
   Чара посмотрела на Глаю и вдруг вспомнила, что ее тревожило с того момента, как она ушла от реки. Да-да. Не слово, а именно взгляд.
- Послушай, - обратилась она к Глае. – А Мадо, за что она так не любит вашего тацина?
- Не любит? - усмехнулась Глая. – Она ненавидит его.
- За что? – и Чара от изумления выронила стебли ягана из рук.
- Тут нет ничего удивительного. Этот тацин разрушил ее семью. – и Глая подала девочке ее стебли.
- Как это? – не поверила Чара.
- Вообще, не следовало бы тебе это говорить – ты еще маленькая. Но ты не по возрасту умная девочка и я, так и быть, расскажу тебе.
   И Глая рассказала Чаре, что все в деревне теперь живут в страхе, потому что Красавчик может рассказать вождю о любом из них все, что угодно. Например, он поведал Карку, что Мадо давно не любит своего мужа Блана и мечтает, чтобы он погиб в какой-нибудь потасовке с омникусами соседних деревень. Когда Блан узнал об этом, он собрал свои шкуры и посуду и покинул пещеру Мадо, хотя та клялась, что ничего подобного у нее в мыслях не было. Она бежала за Бланом через всю деревню, пока он шел к свободной пещере, и молила его вернуться.
- Я не знаю, зачем это Красавчику, - размышляла Глая вслух, - Может быть, он издевается над нами в отместку за то, что мы охотимся на его собратьев и пленили его самого? А может, он просто низок, и ему нравится мучить других.
- Но Ливень не мо… - воскликнула Чара и осеклась. Глая удивленно посмотрела на нее и сказала:
- Да ты меня и не слушаешь совсем. Думаешь о чем-то своем, - и улыбнувшись, добавила, - Ну и правильно. Нечего тебе голову взрослыми проблемами забивать. А если не секрет, кто это – Ливень?
- Это - мой друг, - ответила Чара, глядя Глае прямо в глаза.
- Скучаешь по другу-то? – покачала головой женщина, сочувствуя девочке.
- Очень скучаю, тем более, что он – настоящий: преданный и добрый, - с чувством сказала та.
- Повезло тебе, - опять улыбнулась Глая. – Настоящий друг – это большая редкость. Слишком много на свете сил, способных разрушить дружбу.
- Что же это за силы такие? – с вызовом спросила Чара.
- Зависть, ревность и себялюбие, - спокойно ответила Глая.
- Я не очень понимаю, что такое эти твои три силы, только я твердо знаю, что настоящую дружбу им никогда не одолеть.
- Ты – права. И я верю, что ваша дружба именно такая, - ласково сказала Глая, уже пожалевшая о том, что, не подумав, заронила в душу девочки ненужные, мучающие душу, сомнения.